Неделя

Play-лист: MΣ$†ΛMN ΣKCПØNΛ† – Верните в моду любовь. Я подъехал к дому и вышел из машины. Надо поспешить к нему. Я открыл заднюю дверь и замер. Я даже не знаю, как его брать. Вдруг я сделаю ему больно? Решившись действовать, я взял его за подмышки и медленно потащил на себя. Он резко вдохнул и я остановился. Где-то рана? Надо будет осмотреть тело. Я всё-таки вытащил его, положил на крыльцо и вернулся к машине. Закрыв все двери и поставив машину на сигнализацию, я распахнул входную дверь и вновь взял Рихарда на руки. Только сейчас я заметил, что он похудел. В полумраке я положил его на диван и нагнулся над его лицом. Мне в голову тут же влетели те моменты, когда он был пьян, когда я был пьян… им, и был напротив его лица. Я сейчас скучаю по тому моменту, когда, вернувшись после клуба, он погладил меня по щеке, улыбнулся, даже не думая о том, что случится на следующий день. Я скучаю по тем моментам, когда мы просто сидели и смеялись, когда я видел его улыбку и милые морщинки. Наверное, только в последнее время они стали для меня милыми. Мне не хватает Киры, которая сейчас бы его утешила и меня успокоила. Почему я не ценил то время? Я взял его за руку, погладил её большим пальцем. Я даже не знаю, что мне делать - плакать или смеяться. Я начал просто раздевать его. Мокрую одежду тяжело стянуть, что немного раздражает. Только сейчас заметил, что он в порванной кофте, которая почти вся измазана грязью. Я включил мягкий свет: как и на этой кофте, так и на теле было пятно крови. Я побежал в ванную, включил тёплую воду, вернулся в гостиную, сам снял верх и, наконец, разулся. Рихард же был только в носках. Возможно обувь в машине или в том переулке. Я медленно стянул с него штаны, которые и так были приспущены. После них я потянул боксы, которые, видимо, потянулись за штанами. Когда я полностью оголил его тело, взял его на руки. Его глаза были прикрыты и, кажется, он в сознании. - Всё будет хорошо, - сказал я ему, улыбнувшись. Я опустил его в ещё не наполнившуюся ванную. Затем отошёл, чтобы найти мягкую мочалку. Когда я вернулся, то заметил в воде плавающие капли чего-то белого, смешанного с кровью. Я заметил, что ещё одна капля начинает свой путь между его ног. Только не это. Всё-таки, чтобы отогнать свои страхи, я засунул руку между его ягодицами. Рихард скривил лицо, застонал и начал вставать, лишь бы убрать мою руку. Как он того и пожелал, я убрал руку и заметил на пальцах кровь. Я быстро притянул его голову к себе и уткнулся носом в волосы. Ему нужен врач. Ему срочно нужен врач, но для начала его надо вымыть. Я закутал его в свой махровый халат, завернул голову в полотенце и понёс в свою спальню. Теперь я его не упущу. Я вытер его волосы и укрыл одеялом, а сам стал переодеваться. Я лёг рядом с ним. Он уже заснул? Быстро. Я убрал влажное полотенце и халат и укрыл его с головой. Я придвинулся ближе, погладил его скулы. Я не могу поверить, что он рядом со мной. Я просто не могу. Совсем недавно я бегал по отелям, ища его; совсем недавно я сдался и вот он. Если честно, то он меня пугает: он совсем не разговаривает, постоянно либо с закрытыми, либо с полуоткрытыми глазами, словно у неживого. Похоже, во всём виноваты те парни. Они ему сломали психику, придурки! Невольно я сжал руку, в которой лежала его ладонь, и он опять нахмурился. Я тут же отпустил её и погладил. Я провёл рукой по его лицу, которое успокоилось. Теперь он заснул или ещё нет?! Я скучаю по тому времени, когда мы были соединены наручниками. Я ещё не знал, что он любит меня. Лучше бы я вообще об этом не знал, и ничего бы не было. Зачем я его тогда пытал, сам не могу понять. Я думал у него серьёзные проблемы, но потом я сделал предположение, которое, на небольшое удивление, подтвердилось. *** Наутро он был рядом и, к счастью, дышал. Та кровь в ванной… надо вызвать врача на́ дом (не думаю, что будет легко его повезти в больницу). Он сейчас спит, не реагируя ни на что. Неужели он совсем не спал эти дни? Я отправился в ванную, не отрывая от него взгляд. Уже после завтрака я вернулся к нему, и он всё ещё спал. Странно. Сейчас он дышит чаще. Страшный сон? Тут я услышал, как звонит мой телефон. Первую и вторую попытки дозвониться я пропустил, не отходя от Рихарда. Но на третей - я сдался и спустился ответить. Номер не опознан. Может, ошиблись?! Поэтому я отклонил вызов, но через несколько секунду опять позвонил этот номер: - Чувак, ты меня бесишь, - тихо сказал я, прежде чем ответить, - да? - Боги, Тилль! – взволнованный женский голосок крикнул на той стороне, - наконец-то! - К… Кира? - Да, да. Узнали? Я не знаю, знаете ли вы этот номер или нет… с восстановлением моей SIM-карты появились некоторые проблемы, о которых я сейчас не буду рассказывать. Я вот, что хотела… - Кира… А как Мерлин, Максим и… Марго? - Все в порядке, а что случилось? - Вы же… разбились. - Да, мы попали в аварию, но не так чтобы всмятку, а вот телефон – всмятку. Мой. Нам нужен был Ваш номер, и мы искали Джо, потому что не могли дозвониться до него. У Мерлина нет Вашего телефона, у Марго тоже. Папе мы тоже никак не могли дозвониться… кстати о моём отце: Вы знаете где он? - Он у меня. Не о чем беспокоиться. А что с Джо? - Он просто был… бухой… вконец, - я услышал шум наверху, в спальне. - О, кажется Рихард встал. Надо рассказать новость. - А, мне пора. - Пока, - я отключился и быстрым шагом направился наверх. Хотя он, может, услышал уже? - Рихард, ты не поверишь кто… - кровать была пуста. Он стоял у раскрытого настежь окна. Уже одна нога стояла на подоконнике. Он резко повернул голову в мою сторону с напуганным взглядом, и я увидел в глазах мольбу… дать ему закончить дело. Мы на секунду остановились, мы просто смотрели друг на друга. Своим взглядом он лишь просил отпустить его, а я со страхом спрашивал, зачем он так жестоко поступает со мной, но моё последнее слово в моих глазах он так и не увидел, а просто отвернулся и рванулся наружу. Будто всё тело упало, а ноги прыгнули вперёд. Только сейчас я был рад боли, которая замедляла его, и я, к счастью, подоспел вовремя и кое-как втащил его обратно в комнату, упав с ним на пол. Я даже не знаю, как схватил его. Видимо, это было больно для него, потому что он пихался, бил меня и вырывался. Сквозь слёзы боли, он поцарапал мои руки, но потом просто устал. Он устал терпеть эту боль, эту беспомощность, этот стыд. Он просто продолжал изливаться слезами. Я, находясь ещё в страхе, сжимал его, вцепившись тупыми ногтями, но потом поднял и положил его на кровать. Затем закрыл это чёртово окно. Думаю, с его возрастом, он бы разбился или же покалечился на всю жизнь. Второй этаж, в какой-то степени не высок, но, если посмотреть по-другому, - бездонное расстояние. Я сел рядом с Рихардом, укрыв его, и просто стал гладить его влажные от пота и слёз скулы: - Зачем ты это сделал? – не строго, скорее, с лаской и испугом спросил я. - Ты… - сделав глубокий вдох носом, он уткнулся мне в живот, положив голову на ноги, - не знаю. Единственное, что у меня осталось, только ты. Прости, - может, он болен? - Не только. Твои дети живы, - он на несколько секунд перестал дышать, обнял меня и заплакал ещё сильнее, вжимаясь мне в бедро так, что слёзы уже проходили не только через майку, но и через кожу. - Мне надо отдохнуть, - сказал он очень тихо. - Но… - Я не выспался, - он отпустил меня и положил голову на кровать, отвернувшись от меня, - мне больно двигаться и поэтому я постоянно просыпаюсь. - Где твоя карточка от номера? - … во внутреннем кармане куртки, вроде, если её не украли. - Хорошо. Я вернусь через несколько часов, а пока спи, - я по привычке поцеловал его за ухом. Ему это явно понравилось, а, вот, Софи, как я помню, не любила этого и начинала ворчать, что я не даю ей уснуть. К счастью, карточка осталась в куртке, но больше в куртке я ничего не нашёл. Надеюсь, всё остальное будет в номере. Я прошёл до номера незамеченным, хотя на меня некоторые смотрели, не отрываясь. Главное, чтобы не узнали. На ручке двери висела табличка «не беспокоить». В номере порядок, но очень мрачно. Наверное, табличка, чтобы избежать персонала. Я почувствовал в помещение одиночество и небольшое сумасшествие. Мне это знакомо. Рядом с обычными украшениями комнаты, лампочками, цветами лежали смятые бумажки, смахивающие на человечков, наподобие кукол Вуду, только бумажных. Вместо глаз у них прожжённые сигаретами дырки, там даже пепел остался. Я взял один, развернул: там было изображение лица, нарисованного ручкой и перечёркнутого несколько раз. Развернул другой: надписи то ли на английском, то ли на немецком, но точно я уверен, что слова мне не знакомы, или так не понятно написано, или во всём виноваты чернила, которые перечёркивают их. Я взял ещё один клочок: какой-то стих? Он в поэты записался? Он сам говорил, что это не его стихия. Следующий: аккорды. Я положил их на тумбочку рядом с дверью и отправился вглубь номера. Чем дальше заходил, тем больше клочков находил. В спальне был хаос. Наконец-то! Я уже боялся, что он совсем свихнулся и содержал порядок. Много у меня времени заняло складывать вещи. Я просто не понимаю, как он умудрился эту огромную кучу упаковать в эти сумки. Когда я уже стал застёгивать их, я заметил какой-то пакет в углу комнаты. Чёрт возьми, знако́м, как лик матери. Я взял его, пощупал: дубины, что ли?! Я открыл его, но там были не они, а «реквизит для фотосессии Киры». Раз они распакованы, то это лишь значит… боже, в какое неловкое положение я его поставлю, когда вернусь! Надо будет незаметно этот пакет ему отдать и даже не упоминать. Всё равно, похоже, мне самому потом придётся разбирать его вещи, потому что он, наверное, сам потребует. Я же, наверняка, всё неправильно сложил. Я точно не так сложил, потому что сумки чуть ли не рвались, а у него, наверное, лучше бы получилось сложить. Это ещё половина его вещей и так до этого лежала в сумке. Не охотно он, похоже, их разбирал, когда сюда заселился. Где я только не находил эти мятые бумажки-человечки. Неудачные оригами? Или всё-таки дешёвые куклы Вуду? Не знаю зачем, но я все их собрал. Я попросил помощи у портье, чтобы спустить это всё вниз, а сам я как царь со свободными руками шёл впереди. О, да, чувствую себя важной персоной. Внизу была Оделия. Я молиться на неё буду. Она помогла выселить засранца. Я погрузил всё в машину, дал оранжевую бумажку портье за работу и отправился домой. Пришлось заехать на заправку, и там я купил кое-какие сладости. Когда Рихард в стрессе, именно шоколад, орешки и леденцы спасают ситуацию. На полпути я позвонил врачу, чтобы тот приехал ко мне домой. Было трудно договориться, потому что он всё твердил, что он занят и лучше, если бы Рихард сам к нему приехал. И всё-таки он приедет ко мне домой, может, даже позднее меня: видите ли, у него пациенты. Я успел вовремя, да ещё и вещи из машины выгрузил. Я только переоделся, как в дверь позвонили. Это врач. Он был немного озлоблен, что ему пришлось ехать. - Ты? – как отрезал, спросил он. - Нет… - Тогда где? – и я просто показал на лестницу. – Надеюсь, он ходил в туалет и душ. А я об этом и не заботился. - Моя помощь нужна? - Если там есть подушки, то нет. Минут через десять он спустился немного озадаченный. Я тут же подошёл к нему. - Можно было бы и ко мне приехать, хотя любая тряска для него будет отдаваться болью, но это должно пройти через несколько дней. - Так что там? - Небольшая ранка у входа. Прямая кишка к счастью цела, иначе были бы серьёзные проблемы, потому что инфекция зашла бы и туда. - Почему «и»? Какая инфекция? - Небольшие соринки попали в рану. Они ничего не сделали, даже гноения не началось, так что всё в порядке. Вот мазь… - он начал писать что-то в своём блокноте. - А из-за чего боль? - Ну, так, там же трение во время ходьбы, а ещё… на ноге гематома. Возможно, удар был такой силы, что ему теперь больно ногу напрягать, но он сказал, что такое уже давно случалось и проходило довольно быстро. В общем, - он вырвал листик и протянул мне, - мазь и рецепт, правда, она будет немного жечь. Никаких сильных нагрузок, не находиться в сильной тряске пока не заживёт, иначе опять порвётся и это будет сопровождаться болью. Ну, и, конечно же, - он указал на меня пальцем, - никакого «дикого» секса и не будет причин меня вызывать, а ещё поменьше избиений. Я хотел было возразить, но, думаю, лучше ему не говорить, откуда эти травмы. Я проводил доктора и быстро сбегал в аптеку. В моей кровати сидел Рихард, накрытый одеялом. Он поставил подушку перед собой, как бы, отгораживаясь, и смотрел куда-то вперёд. Он не сразу заметил меня, но его эмоции не изменились, когда всё-таки увидел. Я присел на корточки перед ним: - Вот, держи, доктор сказал, что ты должен мазать этим рану. - Спасибо, - он взял протянутую коробочку и опять никаких эмоций. - Ты на что-то обижен? – он молча удивился. – Тебе больно? Плохо? - Всё в порядке,… правда. Мои дети – целы, но… твой, - он виновато отвёл глаза. - Это тоже оказалось ложью, - Рихард вновь вернул взгляд на меня. Я поставил руки рядом с его бёдрами. - То есть Софи… - Да, - я просто не сдержал улыбки, я, наконец, начал осознавать, что мне и не нужна была она, – я свободен. Не до конца, конечно. Осталось выкинуть все её вещи из дома, ты же мне в этом поможешь? Тогда я буду свободен, я буду открыт для всего нового, я буду открыт для…! – я застрял и не смог сказать дальше. – Помнишь, как ещё в ГДР ты тащил меня в Берлин?! Когда мы были свободны; когда мы делали всё, что хотели; когда мы были только вдвоём; когда мы были вместе. Мы были свободны, как и сейчас, мы вместе и мы одни, - я даже не заметил, как уже чуть ли не пронзал пальцами его бёдра. - … - на мгновение он замер, - мы действительно вместе? - Мы всегда были вместе, - я заметил царапину на скуле, приподнялся, притянул его голову к себе, поцеловал порез и обнял его. - Я рад, что ты опять здесь, - боже, какого чёрта я делаю?! Он обнял меня в ответ, затем я услышал его звонкий грудной кашель. - Ты заболел? - я отстранился, чтобы взглянуть на лицо. - У меня кашель ещё с той ночи, когда мы плавали. - Сиди здесь в тепле. Я сейчас приду, - только я встал, как меня схватили за рукав. - Ты же вернёшься? - Конечно, - я улыбнулся, взял его вцепившуюся руку и положил ему на колено. Я достал из аптечки некоторые лекарства, затем набрал на кухне воды, взял ложку и принёс всё ему. Я смотрел, как он глотает сироп, и, наконец, последнюю таблетку он жадно запил оставшейся каплей воды, которая потекла мимо рта прямо по подбородку, шее, ключице, а затем спряталась под одеяло. Я отодвинул эту белую ткань и следил за движением воды, которая пробралась до живота, спустилась ниже, где ничего из одежды не было. Я тут же поднял глаза на лицо Рихарда, а он с надменным вопросом в глазах смотрел на меня. Он нагнулся к моему лицу: - Ты что-то интересное увидел? – с ухмылкой спросил он, но я промолчал, - можно и не так низко спускать глаза, можно даже с лица не уходить. Я понял, что он говорит о губах и невольно посмотрел на них, затем вернул взгляд к глазам: они были довольны, ещё более довольны и теперь говорили уже они, а не Рихард. Я положил руку на нижнюю скулу и теперь глаза закрылись. Ему нравится. Я не заметил, как закрыл глаза, как почувствовал на губах чужие, влажные губы. А, нет, я их помню. Я помню этот запах. Я положил обе ладони на скулы и притянул к себе, открывая рот. Я встречаю лишь взаимность со стороны Рихарда. Он лихорадочно цепляется за меня руками, целует сумасшедше, утоляя жажду. Он, едва ли не прокусив наши губы насквозь, притянул меня к себе, упав на спину, и теперь я стал возвышаться над ним. Он спустил руки ниже, на мои бёдра и засунул их в штаны, подавая мне знак, что пора переходить у большему. Я отстранился, и он раскрылся передо мной, просто невинно раскинув руки рядом с головой, а остальные части тела просто обмякли. Я нагнулся над шеей, но остановился. Если я продолжу, то не остановлюсь. Надо прекратить, потому что это может не только из-за приказания врача плохо закончится, но и по причине того, что презервативы и смазка не близко, а без них и мне, и ему будет не весело. - Я не могу, – я поднялся. - Ты не хочешь? – он тоже приподнялся. - Я… - Что? – он злится и обижается. - Врач запретил и, пока там, - я показал пальцем ему между ног, - ничего не заживёт – нельзя. Он обиженный и смущённый, схватил край одеяла и перевернулся, укрывшись. Я улыбнулся, смотря, как он мило сердится. - Я перенесу твои вещи тебе в комнату. Он всё оставался наверху и не желал спускаться, но как только я собрался подняться к нему, он, укутанный в одеяло, больше похожий на свирепое облачко, начал спускаться по лестнице. Я улыбнулся и отправился на кухню. - Иди, одевайся к себе и приходи на кухню, я хочу поговорить. Он молча вошёл в кухню и сразу подошёл к рукомойнику, чтобы вымыть руки. Он очень тщательно намылил пальцы, сильно их потёр и только потом смыл. - Что ты так смываешь? – он немного растерялся. - То, что доктор сказал, - он медленно сел напротив меня и взял стоящую на столе бутылку пива, – так о чём ты хотел поговорить? - Расскажи, что ты делал, когда я ушёл в кабинет? - Ох, а не слишком ли далеко? - Нет, я хочу точно знать, как ты умудрялся так прошмыгивать. - Мастерство, а так, вообще, я просто собрал вещи и вызвал такси. Меня довезли до отеля, где мы с тобой встретились и там я сразу отменил обслуживание номера. Не люблю лишние глаза. На всякий случай повесил табличку. Оттуда я отправился в магазинчик. Затем вернулся и уже ближе к вечеру отправился в Halford. Я там долго просидел, очень долго. - И ты там выпил. - О, да, я тогда сразу водку заказал, ну а потом это с другими напитками смешал, сглупил и стал градус понижать. Затем свалил на такси в… ну, кое-куда. - Куда же? - Думаю, это прозвучит странно… в Pussycat. - О, да, точно, помню прогулочку туда, - я нервно улыбнулся и отвёл глаза в сторону. - Ты был там? - Твои, так скажем, следы завели туда. - То есть ты уже знаешь про Руди. - Пф, спрашиваешь?! - И тебе рассказали про отбор. - В смысле отбор? - В общем, Руди был девственником. Такие как он в какой-то момент решают лишиться её. У кого-то популярность после этого растёт, у кого-то нет и, отчасти, это рискованное решение. В такие дни по традиции они там устраивают буквально праздник, даже тортик огромный притаскивают. Лишает его девственности только тот, кого он выбрал. И выбрал он… - Тебя. - Я просто сидел за барной стойкой… - он невинно поднял брови домиком. - Он сказал, что ты был грустным и, похоже, ты был единственный такой. - Боже, это был мой первый секс с мужиком… - он округлил глаза и схватился за голову. - Ой, да что ты брешешь! - Нет, честно. - Ну да, ну да. Откуда ж ты узнал местоположение бара? - Но… ладно, до этого было только один раз. - Пф, да, конечно… - Ладно, это был уже третий раз. - Мой внук покруче тебя врёт. - Ладно, хорошо, я не считал и, возможно, некоторые разы́ я и не помню вовсе. - … проехали, что ты делал после той гулянки? - Встретился с ребятами. - С гномом и портным*? - Ну, да, с этими сапогами*. Стоп, что ты имел ввиду под «Шнайдером»? - Нет, ничего, - я ухмыльнулся. Шалость удалась, - о чём же ты с ними говорил, мне интересно, - он похоже, не заметил моего сарказма. - Да, просто, спрашивал кое о каких магазинах. - А обо мне совсем не спрашивал? - Нет. - Точно? - Нет… - он заметил мою улыбку, - А ты откуда знаешь? - Совесть всё знает, - я опять улыбнулся. - Что? Ладно, я спросил про твои слабости, ну, это оказались пончики. Я с ними проболтался где-то полчаса и вызвал для них такси. Я там же, кстати, встретил Гоззо, когда ждал такси. Мы с ним поговорили, а затем я вернулся в отель и встретил там тебя, ну, как помнишь. - А чего ты бежал-то? - Я не хотел, чтобы ты меня видел. Я-то думал, что я тебе всё испортил и ещё же наш договор… Я короче, сбросил с себя куртку, шапку, и быстро побежал прочь через дорогу. Я забежал за одно из зданий. Я там пробыл минут десять. Потом вернулся в отель и отключился. Ой, как меня мутило, и я проспал всего несколько часов. После сна, на меня напали рвота и головная боль да ещё вдобавок пессимизм. Я такое на листочке настрочил… - Я знаю… - Боже, ты читал? Какой кошмар, - он опять вцепился в свою голову, что-то бормоча, затем выпрямился, - я потом поехал в Halford. Ох, как я там-то разговорился, да ещё опять набухался. Я всё-таки хотел решить проблему с пончиками и поехал за ними. Я там выпил кофе, и это оказалось плохой идеей. Я долго спорил с тем парнем насчёт пончиков и всё-таки смог его уговорить сделать так, как я хочу. Ты же получил их? - Да… о боже! Я их в Берлине забыл! - Ну ты и..! - А, нет, я их съел во время разговора… вроде. - В общем, из-за сочетания алкоголя с кофе мне в такси дурно стало и в отеле отключился. Ох, я до утра спал, правда, ночью всё равно проснулся, от нефиг делать, почитал, так с книгой и заснул. Мне опять было херово, потому что я магистр в понижении градуса. Я поехал в Halford, посидел там немного, выпил пиво, а потом отправился в строительный магазин. - Там ты купил верёвку. - Да. Потом, правда, ещё пришлось мыло искать. Я уже не так охотно хотел выпивать, после того, что было. - Ну, если ты пил на голодный желудок, то это ещё хуже. - И в этом мой грешок… Я решил встретиться с нотариусом и адвокатом. Надо было уладить дела. Сколько бумажек было… ужас. Я просидел там несколько часов. Потом я решил выпить и залетел в какой-то бар, там выпил виски или ещё какую-то хрень, я не помню. Потом я на такси доехал до пустующего района, ближе к краю города. Я ходил и искал подходящее место. Знал бы ты, сколько людей трахается на улице в это время. В общем, я встретил там Гоззо. Я хотел, кстати, с ним встретиться, но не знал как. Перед этим я заезжал в переулок, где мы его впервые встретили, но его там не было. Я с ним поговорил о… - Я знаю о чём. - … мы шли дальше и обсуждали прошлый разговор. Когда я нашёл нужное место, мы остановились, и я попрощался с ним. Как только он отошёл на несколько метров, я начал готовится и тут ко мне подошли какие-то мужики и молодой парень. Так как я был пьян, они уложили меня, ударили по голове, ещё несколько ударов, - он посмотрел на свою ладонь, завёрнутую в бинт, которая лежала на столе, - а потом… страшная боль. Я думал, что умру, что это будет продолжаться вечно, но они все трое кончили так быстро или мне это показалось, не знаю. Когда они уходили, кто-то из них ударил меня в затылок, а потом темнота. Затем я проснулся у тебя, - он улыбнулся и посмотрел на меня. Я ответил ему улыбкой. - А до этого ты ничего не помнишь? - Нет. Я помню, как проснулся, увидел окно и понял, что надо действовать. Но услышал твои шаги и сразу претворился спящим. Ну, и, как ты знаешь, моя вторая попытка не удалась. - … кстати, насчёт Гоззо. Думаешь, я ясновидяща, поэтому знаю ваши разговоры?! Я с ним разговорил, после вашей встречи. И, когда мы договорили, его… - я опустил глаза, - сбила машина, прямо за моей спиной. Я вновь посмотрел на него: в глазах был страх и ужас. Я придвинулся к нему, убрал из его руки бутылку и взял её в свои: - Но я рад, что ты вновь здесь. Если только подумаешь ещё раз сбежать, пожалеешь об этом. Но всё равно, ты теперь здесь, со мной, - он молчал некоторое время, затем поднял на меня грозный взгляд: - Да как ты так можешь?! – он резко подскочил. - Что могу? Думаешь, мне его не жаль? - При чём тут жалость? – он закричал, - Умер человек, которого мы знали и знали хорошо, даже не прочь были бы встретиться с ним вновь, не смотря на то, кто он такой! - Он хотел этого. - Что? О чём ты? – он прищурился. - Он хотел, чтобы я нашёл тебя и ждал собственной смерти. - С чего ты взял? - Он меня погнал искать тебя, когда уже лежал на земле. - Но… - он сел обратно и опустил голову. Он сидел молча, а я так же молча взял его руку своей: - Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. - Да… - его взгляд зацепился за мою шею, - я никогда не замечал, что ты носишь цепь. - А, это… - я вытащил украшение из-под майки. - Моё кольцо!.. – он сразу его узнал и погладил его пальцами. - И твоя цепь, - он посмотрел мне в глаза, а потом вернул взгляд на золотые украшения. - Я уже и забыл про неё… и кольцо было у тебя... Я приезжал сюда и не смог его найти. Я расстегнул цепь и снял с неё кольцо. Его я протянул Рихарду: - Не думаю, что ему лучше оставаться у меня, - он замер, посмотрел на кольцо, затем на меня: - Надень его. - Что? - Сам надень мне его, - я сначала помешкал, затем взял его левую руку и надел кольцо на безымянный палец, - я не говорил его на этот палец надевать, ты сам так посчитал нужным, - я хотел было прервать его, но он закрыл мой рот, прижав указательный палец к губам, - и, поэтому… я согласен. А ты? – он хитро улыбнулся. Что-то внутри стрельнуло, и мозг совсем перестал воспринимать происходящее. - А пока мне надо позвонить Кире, - он убежал в гостиную искать мой телефон, оставляя меня с цепью и собственными мыслями. Эту цепь я вернул на свою шею и тихо прошептал, чтобы даже я еле расслышал: - Да…