Вечность и скука - вещи неразрывные.

1798. Балл в честь первой женщины-министра магии.

      За последние три столетия магический мир, как и мир обычных людей, довольно часто и сильно менялся, что даже, можно так сказать, удивительно — жизнь простого человека быстротечна, а потому нет ничего странного в том, что они постоянно меняли устрой дома и быта, а уж о законах и говорить не стоит, однако же маги могут спокойно несколько столетий прожить без каких-либо существенных изменений в своём укладе жизни, так что столь резкие изменения можно сравнить с чудом, тем более, что ещё не все старые маги ушли за Грань. Одним из важнейших таких изменений стало введение поста Министра Магии в начале восемнадцатого века. Другим же стало противостояние в обществе двух абсолютно противоположных точек зрения.       А ведь всё из-за обычных людей, которых какой-то умный человек, чтобы окончательно отделить друг от друга эти миры, придумал называть магглами. Он — тот самый умный человек — и не думал даже, что это могло стать той самой веточкой, обломавшей спину слона. Да, среди самих магов и не было прямого масштабного противостояния, как это происходило в обычном мире, когда встречались интересны различных правителей, однако общество уже довольно давно раскололось на два противостоящих лагеря: тех, кто за мирное сосуществование с теми, в ком не было магии, и те, кто хочет подчинить обычных людей, считая их низшими существами, достойными только того, чтобы служить им, великим хранителям силы.       За первых были, в основном, те самые старожилы, ещё помнящие ужасы охоты на ведьм, остатки которой до сих пор не исчезли и инквизиция, пусть и намного реже, кого-то да сжигает на большом костре, а также, что и не удивительно, так называемая «молодая кровь» — маги, рождённые в семье без магов. Уж они-то знают, что мир обычных людей не просто застыл во времени, оставшись на том низком уровне развития, который себе представляют их противники, а активно развивается, с каждым днём всё больше и больше усовершенствуя оружие.       В противовес им шли молодые, не нюхавшие пороха маги, в чьих жилах текла кровь нескольких поколений волшебников, из-за чего те и считали себя привилегированными, да ещё и думали, что все рассказы о временах Великой Чистки — лишь сказки для маленьких, которыми их пугали для того, чтобы те слушались старших, а сами магглы, не имеющие возможность колдовать, ничего из себя не представляют, а потому не стоит их и опасаться. Вот что они могут сделать против волшебной палочки? Вот именно — бежать с криком ужаса. А отсюда следует, что введение Международного Статуса о Секретности — полнейшая глупость, придуманная каким-то маразматичным стариком с паранойей, которого, по неизвестной никому причине, возможно, из-за возраста или статуса, все послушались и подчинились.       Лучше всего за этим противостоянием можно было проследить в Англии. Сначала лишь немногие волшебники были против Статуса о Секретности — всё же на тот момент было в живы довольно-таки подавляющее число прямых потомков тех, кто пережил чистку, так что они во всех красках представляли, что именно из себя представляют преследования. Но всё же были и те, кто требовал отмены Статуса, поэтому нет ничего странного, что выбранный на роль первого Министра Магии Уилк Гамп потратил изрядное количество времени на то, чтобы всех успокоить.       И всё могло бы уже успокоиться на тот момент, если бы не неожиданная драконья оспа, унёсшая множество жизней, большая часть которых были те самые противники гласности. Противостояние оставалось живо лишь благодаря лекарству Ганхильды. Хотя отголоски столь страшной трагедии продолжились ни один год, забирая, пусть и меньше, но всё ещё достаточно много жизней, что, зачастую, приводило людей к мысли, что это всё не случайно происходило. Особенно сильно эту идею подогрела смерть Элдрича Диггори. Действия Дамокла Роули и Персея Паркинсон , в свою очередь, всё сильнее увеличивали интерес, и даже некий азарт, так называемых «сторонников чистоты крови».       Разногласия оказали колоссальное влияние не только на магов и магглов, как должно было показаться стороннему наблюдателю, но и сильно повлияли на различных магических существ. В последующие годы буря не угасала, проявляя себя в виде восстаний против тех, кто притеснял волшебный народ, что привело к уходу в отставку сразу двух Министров Магии в подряд: Альберта Бута и Бэзил Флэка. И лишь Министр Гефестус смог со всем этим совладать. Во время восстаний вражда внутри магического общества на время прекратилась, однако и такое перемирие не продлилось долго. Уже следующему Министру — Максимилиану Крауди — пришлось вновь воевать с группировками радикально настроенных магов.       Не стоит думать, что Великий Чародей ушёл с концами, оставив свой народ один на один со своими проблемами, но всё же, спустя столько столетий, он решил уйти в тень, давая остальным возможность жить так как они посчитают нужным, а не по его указке, что, в прочем, не мешало иногда влезать, усмиряя тех, кто действительно мог бы навредить всем магам своими действиями.       Как и было некогда сказано, простые люди забыли о магах, однако, всё ещё продолжали жить потомки тех, кто получил право на Знание. Пусть их жизнь и не всегда складывалось удачно, а многие рода и вовсе навсегда были утеряны или ушли в боковые ветви, утратив былую силу, но всё же они горды тем, что хранят секреты прошлого, передавая из уст в уста столь важную тайну, а иногда и пользуясь данным некогда обещанием помогать в трудную минуту, как это и произошло не так давно, когда к Министру Магии пришёл лорд Норт.       Но не будем о былом. Совсем недавно сложил полномочия десятый Министр Магии и теперь пришла пора новой эры, ведь впервые за всю историю магического мира этот пост был занят женщиной. В данном событии многие видят нечто большее и могут лишь надеяться, что это всё приведёт их к лучшему будущему. К тому же, в этот раз были приглашены даже иностранцы — новый Министр мечтает расширить связи Англии с материком и для этого решила налаживать контакты уже сейчас, что более чем логично — зачастую, для создания сильных взаимно выгодных союзов требовалось не одно десятилетие, так почему бы не начать пораньше? Тем более, что в такой — в некотором смысле более домашней — обстановки заключить первичные договорённости проще, чем за столом переговоров.       Хотя сам балл, являя собой очень — даже можно сказать чрезмерно — пафосное мероприятие, был устроен больше для развлечения более привилегированных магов и чтобы обменяться новостями, в быту именуемыми сплетнями. И, как зачастую это бывает у опытных манипуляторов, в поисках нужной им информации, они перескакивали с темы на тему, которые — для неопытного молодого глаза — казались совсем не связанными друг с другом, а потому и выгляди как простые сплетни обычных домохозяек. Вот и сейчас происходили подобные поиски, скрытые под обычный разговор двух дам высшего света. — И поэтому Парацельс прав! — закончила довольно долгий и нудный монолог одна из дам. Со стороны могло бы показаться, что столь важные особы вели дискуссию о чем-то, связанным с лекарством, но не стоит так заблуждаться. Впрочем, молчанию между ними не дали много времени на существование, ведь, поняв к чему клонит её оппонентка, вторая дама сразу же ответила. — Кстати, а Вы не знаете, правда ли, что столь уважаемый маг был змееустом? — Абсолютная! — воскликнула первая женщина и, гордо выпятив грудь, продолжила свою мысль, — я сама была тому свидетелем. Мне даже кажется, что он из какой-то побочной ветви рода самого Салазара Слизерина! Вот и все. Больше намёков и не нужно было, ведь не понял бы к чему это всё ведёт мог бы только либо тупой, либо тот, кто ничего не знает. — О! Даже не верится, что у такого доброго и отзывчивого человека в родственниках будет эта бешеная сторонница чистоты крови Гормлайт Гонт! — А Вы не знаете, что она там планирует? — проявила свой интерес первая. — А то в последнее время я уезжала с островов и, что вполне себе логично, не смогла узнать новостей из дому. — А как же не знать?! Эта сумасшедшая во время помолвки своей сестры объявила, что убьёт и ту, и её мужа, а детей их, если таковые и будут, с ума будет сводить, пока они сами за Грань не решат уйти. — Да Вы что?! Прямо так и сказала?! — Да! Представьте себе: даже не скрылась каким-либо образом! Прямо в лоб!       Дальнейшие разговоры были прерваны появлением виновницы торжества. Хотя в дальнейшем продолжении диалога для первой волшебницы не было смысла — самое главное она уже узнала и это ей очень уж не понравилось, а это означало лишь одно — надо отчитаться о выполнении задания и ставить всё остальное уже на других: на этом её работа завершена, можно и домой с чистой совестью пойти, что, собственно, она и собиралась сделать сразу после того, как поздравит нового Министра Магии. Правда, придётся ещё подождать, когда закончится речь, но ничего страшного — быть может, удастся найти ещё чего-то важного.       Артемизия Лафкин уже собиралась произнести свою речь, когда её прервали довольно необычным способом — на середину зала выбежал магический зверь, внешне напоминавший огромного серого облезлого кота с выпирающими вверх клыками, чьи лапы больше напоминали таковые у драконов, и начал совершать круг за кругом. — Нунду! — прокричал какой-то не слишком умный человек, чем и создал панику среди присутствующих. Их можно понять: не каждый день ты видишь одно из самых опасных существ, которое может показать мир. И всё бы было так, если б это действительно был указанный ранее зверь. Воцарившийся хаос был остановлен неожиданно прозвучавшим на весь зал смешком, изданным молодо выглядевшим черноволосым парнем, что уже было довольно странно — в этой суматохе не каждый мог слышать свои мысли, а уж о том, что должно было быть тихим и пропасть среди остальной какофонии звуков, и подавно не было смысла задумываться, но каждый здесь услышал эту насмешку над паникующими магами. — Как же упал уровень образования в Англии с того последнего раза, когда я был дома, раз уж они не могут зуву от нунду отличить! — едва закончив говорить, парень легко взмахнул волшебной палочкой и отправил вырвавшееся на свободу существо обратно в клетку. По залу прошёлся шёпот с попыткой понять, что же это за человек, что смог без единого слова и лишних движений столь легко и быстро подчинить, пусть и не слишком опасного, но всё же дикого зверя. Хотя в данном действии не было смысла ввиду того, что он сам решил представиться, не дожидаясь узнавания. — Позвольте представиться: Стефан Донкей, — наплевав на любой этикет, продолжил говорить маг, чем вызвал у некоторых магов средних лет — то есть от семидесяти до ста пятидесяти лет — ропот об неуважении традиций, на который он, собственно, не обратил ни малейшего внимания. Что было странно, так это то, что ворчание шло только от небольшой части присутствующих на бале. И если молчание молодёжи понятно всем: перед ними всеобщий кумир — человек, специализирующийся на ловле — а иногда и на уничтожении — опасных магических зверей, то вот отсутствие привычной окружающим реакции со стороны стариков удивляла, всё же не каждому дано знать правду. — Прошу прощение, мистер Донкей, но, случайно, не знаете ли Вы откуда взялся этот зверь? — быстро отойдя от всего случившегося, задала столь важный — и, наверное, самый главный в этот момент — вопрос Артемизия. — Отчего же не знаю? Он прибыл с китайской делегацией в качестве дара в честь начала более тесного сотрудничества между странами. Потом зуву сбежал из клетки, а вы устроили переполох. Это надо же! Домашнего кота не смогли от леопарда отличить! Хотя бы по той же самой окраске! И это будущее магического мира! Куда катится этот мир? Ну да ладно. Не зря же говорят, что трус и таракана принимает за великана. А теперь прошу меня простить, но я и так сильно задержался на данном мероприятии, а потому поздравляю с вступлением в должность и откланиваюсь первым.       Произнеся последнюю фразу, охотник развернулся, эффектно взмахнув мантией, и пошёл на выход — его больше ничего здесь не держало. Никто даже не попытался встать у него на пути или ещё каким бы то ни было образом помешать его уходу, прекрасно зная, что не в силах сделать подобное ещё — в лучшем случае — лет двести. И никто не обратил внимание на то, что в этот же момент неприметная женщина, что до этого так увлечённо общалась с другой дамой о говорящих со змеями, пытаясь не привлекать лишнего внимания к своей персоне, выскользнула через другую дверь и поспешила за ушедшим вперёд магом обходными путями, чтобы никто не смог заметить их общение. Спустя, примерно, полчаса они наконец-то встретились на берегу какого-то озера, откуда их перенёс чародей в неизвестное направление, где их уже ждал седобородый старик, одетый в одежду зелёного цвета. Последний оставшийся в живых Ученик был хмур и тих, не желая ничего говорить. — Итак, что ты выяснила, Лана? — повернувшись лицом к своей спутнице, спросил маг. Черты его лица начали плыть, являя миру истинный облик говорившего. Теперь взгляд женщины был обращён не к взбалмошному парню, каким он представился людям на баллу, а спокойным мужчиной средних лет. — Как Вы и просили, я порасспрашивала о потомках Вашего Ученика. Так как у остальных Основателей Хогвартса, как их теперь называют окружающие, не было своих потомков, они сделали внуков и правнуков Салазара Слизерина Наследниками Родов, хотя все вокруг с чего-то решили, что у Хаффлпафф и Гриффиндора были свои дети. Но не это важно. Каждый из Наследников получил от Основателя Дар в качестве подарка при вступлении в права Лорда или же Леди. Сейчас все почему-то думают, что это действительно важные артефакты с, зачастую, неизвестными качествами. Им даже дали собственные имена: Диадема Рейвенкло, дарующая мудрость, Медальон Слизерина с неизвестными качествами, Чаша Хаффлпафф, также неизвестно что делающая, и Меч Гриффиндора, который, по легендам, исчез после смерти владельца. Сами же потомки разбрелись по свету. Хаффлпафф мирно живут в Англии и о них почти полностью забыли — ни в каких странных историях замечены не были, некоторые маги даже думали, что они тихо все умерли уже давно, забрав с собой в могилу и сокровища Хельги. Наследница Гриффиндора полюбила француза, который по непонятной для меня причине обучался в Хогвартсе, но я проверила и это действительно была любовь, а не чей-то приворот с какой-то целью, и уехала во Францию. Правда из-за нрава своего мужа — очень уж он высокомерный, пусть и действительно красив как ангел, — получила проклятье одного ребёнка. Хотя мстить уже нет смысла: сама за себя отомстила так, что мало никому не показалось бы. Не зря всё-таки её брат-близнец свой Род назвал Блэк! Потомки Рода Рейвенкло взяли себе другую фамилию и теперь активно делают вид, что они сумасшедшие, чтобы их не трогали. Ну а вот со Слизерин всё очень трудно. — Что именно произошло? — нахмурившись, спросил чародей. — О Фламелях, я так понимаю, смысла нет рассказывать? — прежде чем продолжить, бендруя дождалась ответного кивка. — Другими потомками Вашего Ученика являются Гонты. Изначально всё было хорошо, пока побочная ветвь не переняла идею чистоты крови и превосходства магов. Конечно, главная ветвь их усмирила, однако, семя раздора было посажено в благоприятную почву. В нынешнем поколении есть две сестры: одна была признана Наследницей Рода, а вторая вошла в побочную ветвь и затаила злобу на свою старшую сестру. Не так давно она устроила на свадьбе старшей концерт, закатив истерику и прокричав что-то, означающее убийство сестры и её супруга. Полагаю, нам стоит вести наблюдения, чтобы она не исполнила свое обещание? — Думаю, мне стоит лично с этим разобраться. Благодарю за помощь. Есть что-то, требующее моего вмешательства? — Ничего настолько важного, что потребовало бы Вашего вмешательства. Однако, если Вы позволите, у меня есть вопрос.       Внутри этой женщины застенчивость и уважение боролись с любопытством и жаждой новых знаний. Она осознавала, что может лезть не в свои дела, да и, пусть и не совсем обычным, но всё же смертным, не следует лезть в планы бессмертных — не всегда их может понять столь молодой и неопытный разум. — Никаких стеснений, дорогая! — быстро воскликнул колдун, прерывая эту внутреннюю борьбу. — Что у тебя за вопрос? — Почему сегодня на балле Вы предстали в образе Стефана Донкея? Да и зачем вообще Вы создали этот образ?!       Воцарилась тишина, когда маг подбирал правильные слова, чтобы объяснить ход своих мыслей. Вот только сама Лана неправильно поняла настроение и пошла на попятную. — Забудьте! Вы не обязаны удовлетворять моё праздное любопытство! Простите, что трачу Ваше драгоценное время на ненужные никому объяснения! — Успокойся! — оборвал её метания твёрдый спокойный голос старшего. — Я просто задумался о том, как бы проще это было объяснить. Вот скажи мне, кто такой Мерлин в глазах обычных магов? — Мерлин, если верить остальным, является величайшим чародеем, который когда-либо ходил по этому свету, — сказала она слегка неуверенно, до сих пор не понимая к чему клонит маг. — Его силе не было равных и никто не смог его превзойти. Он — тот самый идеал, на который все равняются даже несмотря на то, что он, по их мнению, к концу жизни сошёл с ума и стал чудить. — А Эмрис? — В глазах тех, кто всё ещё знает и помнит о Вас, Вы являетесь олицетворением самой Магии. Вы — хозяин всего, чем мы владеем, включая нас самих. Ваше желание для магов и всех, в ком есть хоть капля волшебной силы, — закон. Наш собственный король, который не правит сам, а даёт место развитию демократии в Англии. Но к чему Вы клоните? — К тому, Лана, что в глазах окружающих я некое божество. Миф, легенда. Непостижимый идеал, за которым хоть до конца жизни гонись, а всё равно не догонишь. Подобное пагубно влияет на развитие молодых людей: у них просто нет никакой мотивации на дальнейшее совершенствование. Стефан же в их глазах простой безродный человек, который смог добиться уважения столь консервативного общества, как английская аристократия. В моих глазах он тот самый идеал, который они действительно смогут достичь, если будут стараться. Поэтому они и будут продолжать учиться, а не бросать все на половине пути. — Вот оно как, — негромко произнесла девушка, глубоко задумавшись над произнесёнными словами. А ведь подобные мысли в голову ей не шли. — Благодарю за поучение, Эмрис. Вы заставили меня на многое посмотреть другими глазами! Хотя я всё же не понимаю почему Вы взяли именно такое имя?!       Её слова заставили мага громко рассмеяться. Его смех был звонкий, заразительный и очень долгий. — Да не за что, дорогая. А вот имя… Ты первая, кто действительно обратил на это внимание. Молодец. На самом деле это мой способ почтить память давно усопшего друга. При жизни я называл его венценосным ослом, вот поэтому, когда дело дошло до псевдонима, это первое, что взбрело в голову. И ещё кое-что: перестань ко мне с таким почтением относиться — я себя старым от этого чувствую!