lV. Сахарное королевство

Шли недели, а в Жемчужном дворце атмосфера всё больше накалялась. Из Нарнии пришло тайное письмо, где Сьюзен обещала дать титул герцогини Мечи, но добавила, что понадобится на это не меньше месяца, а скорее всего даже больше. Такой перспективе Алессандро ужасно обрадовался. Ни он, ни Мерседес не разглашали информацию о том, что собираются сделать. Как истинный политик, Алессандро решил дать понять врагам, будто они победили, а сам получал доносы от сэра Мартинеса, который поставлял весьма ценные сведения. Еще одного члена верховного совета удалось перенять на свою сторону. Однако, кто бы ни убил того конюха и кто бы ни подкупил его, он останавливаться не собирался. Джон рвался возглавить следствие, но Алессандро столь важное дело ему не доверил, что не расстраивать просто не могло. Но становилось всё хуже и хуже. Полторы недели назад Мерседес чем-то серьезно заболела. Медики только пожимали плечами и говорили, что, скорее всего, она заразилась ядом какой-то им неизвестной змеи. Алессандро не сомневался, что кто-то умудрился обойти дегустаторов или подкупить их. Но и вскоре они заболели также тяжело. Скорее всего, в еду подливали яд постепенно, чтобы не вызывать подозрений. И парень страшно переживал. Он тут же приказал купцам, которые направлялись торговать в Нарнию, чтобы они немедленно купили там универсальное средство от большинства ядов. Джейсон, услышав, насколько плохо себя чувствует Мечи, отдал новую версию универсального противоядия и более узконаправленного, если предположения по поводу змеи были верны. Однако выдалась большая непогода и купцы не смогли выйти в море вовремя. Алессандро стоял у открытого окна в спальне Мечи и нервно курил трубку. В последнее время были постоянные проливные дожди, поэтому в помещение сразу хлынул поток свежего воздуха. Парень был одет в простую белую расстегнутую рубашку и всматривался вперед, надеясь, что вот-вот привезут лекарства. — Ал, ты простудишься, — в который раз сказала Мерседес, пластом лежа на кровати. Она чувствовала себя просто отвратительно. — В Нарнии сейчас тоже что-то все болеют, может, у меня нет никакого серьезного отравления? — сама не веря в свои слова, сказала Харрис, когда Алессандро стряхивал пепел и уже подходил к ней. — Ты ведь знаешь, что и твое отравление, и та лошадь — это не случайности. И так понятно, что весь верховный совет решил сговориться против тебя, но — черт возьми! — я не могу найти ни одной улики! Мне приходится шантажировать их какими-то старыми ошибками, чтобы хоть немного прижать к ногтю, но, увы, некоторые скрываются слишком хорошо. И я не знаю, кому поручить тайное следствие. — Ведь Джон, кажется, просился, — произнесла Мерседес слабым и хриплым голосом, приподнимаясь на локтях и тут же хватаясь за голову. Её красные глаза болели от любого моргания. Алессандро тяжело было на нее смотреть и знать, что он ничего не может для нее сделать. — Нет, Джону я это не поручу… И, Мечи, лежи, пожалуйста. Прошу тебя, побереги себя, пышечка моя, — Алессандро грустно улыбнулся ей и взял за руку, чтобы поцеловать костяшки её пальцев. — Ты несправедлив к Джону. Разве ты не видишь, что он изо всех сил старается быть тебе полезным, а ты не даешь ему шанса? Мне кажется, что он пытается на тебя ровняться и быть достойным твой сестры, а также тех благ, что ты ему дал ради Доротеи. Джон хороший парень, а что главное — полностью предан тебе. Чем не идеальный следователь? — Не знаю… Хватит ли у него навыков для этого? — всё еще сомневался Алессандро. — У него и не будет достаточно навыков, если ты ему не доверишь какое-нибудь дело. — Мечи, ты — мое сокровище. Когда дело касается тебя, я не могу доверить дело новичку, — Алессандро был искренен до слез. Мечи лишь только легла к нему на коленки головой и взяла за руку. Ей даже захотелось заплакать от таких слов. — У меня нет уверенности ни в ком, кроме Джона, — пошла с последних козырных карт Мерседес. — Я могу доверить себя сейчас только ему. Алессандро еще на минуту задумался, но, увидев, какими искренними и измученными болезнью глазами смотрит на него Мечи, не смог ей отказать. — Что ж, если тебе так этого хочется… Ладно. Главное, чтобы я не пожалел. — Я уверена, не пожалеешь, — Мерседес подвинулась поближе и обняла парня за пояс, приложившись щекой к его животу. — Ко мне зачастила ходить Алисия. Спрашивает, как мое здоровье и как мои дела, про себя рассказывает, какие-то гостинцы приносит. Я стараюсь их не брать. Меня не покидает ощущение, что она всё еще в тебя влюблена, с детства, поэтому за всеми моими проблемами стоит она. — И её папаша, — брезгливо сморщился Алессандро. — Мне надо уличить его в чем-то. На дух не переношу его, но при моем отце он скопил слишком много состояния и влияния, так что с ним просто так не справиться. Раньше я еще терпел, потому что он хотя бы работал, но тебя я в обиду не дам. Ни в коем случае. — И всё же Алисия в тебя влюблена. Помнишь, она увидела, как мы с тобой… — вместо слов Мечи смущенно свела подушечки указательных пальцев, намекая на тот самый страстный и преступный поцелуй, который всё им сказал друг о друге. Алессандро лишь улыбнулся. — Ты меня тогда отшила, причем плела что-то там про то, что вместе мы никогда не будем, что у тебя Роберт, а у меня Хавва, что мы не подходим друг к другу, что я напыщенный и самовлюбленный эгоист… — Алессандро пародировал голос Мерседес и за это получил по лбу подушкой. Харрис надулась от стыда, поскольку для нее теперь эти слова звучали глупо и излишне напыщенно. — Но Алисия тебя любит, — не сдавалась Мечи. — Это не любовь, — уверенно произнес Алессандро, глядя в бьющиеся в стекло капли дождя. — Это одержимость образом, который она себе нарисовала внутри моей обложки. Она не имеет понятия ни то, какой я, ни то, что у меня на уме. Ты говорила, что мы с ней когда-то там целовались и она с придыханием это вспоминает, да только я не помню того поцелуя. И не хочу вспоминать. У меня есть ты и только ты. Не прошло и двух дней после этого разговора, как Джон уже взялся за расследование смерти конюха и за отравление, а в Гальму поставили вакцину, присланную Джейсоном. Как оказалось, врачи не ошиблись: Мечи лучше всего помогало средство против змеиного яда. Она и её дегустаторы начали медленно выздоравливать, а Джону оставалось только наблюдать за дальнейшим действием совета. Никто не сомневался, что у Гомеса повсюду свои шпионы. Но казалось, будто все интриги остановились. Те, кто хотел навредить Мечи, залегли на дно, пытаясь отвести от себя подозрения, и Алессандро это очень не нравилось. Теперь он ел только тогда, когда ест Мерседес, потому что если начнут травить его самого, то это уже будет изменой, которая карается смертью. Никто не сомневался, что скоро еще что-нибудь произойдет. Им как минимум нужно месяц продержаться в столь плачевной обстановке, пока Питер не оформит герцогство в Нарнии для Харрис. — Доротея, я так уже не могу, нужно что-то делать… — плакала Мерседес, которой тяжело было в подобном ритме жизни, где ей всюду грозит опасность. — Я не могу ни выйти из замка, ни пройтись по нему без охраны, я не могу писать и читать, зная, что за мной наблюдают и стоят над душой. Иной раз я боюсь трогать свои вещи, потому что не уверена, что на них не будет какого-нибудь психотропного яда! — девушка закрыла лицо ладонями и разрыдалась не по-детски. Доротея лишь только по-дружески положила руку ей на плечо. Она не стала утешать её лживыми обещаниями, что всё обязательно будет хорошо, что на нее никто не охотится, что она не мишень для мужчин, в руках которых огромное количество власти. Принцесса села напротив Мерседес и просто начала думать. — Здесь я вижу только один вариант — хитрость, — сделала не свойственное её характеру предложение Доротея, крепко задумавшись. — Мне жаль, Мечи, но тебе нельзя пока что здесь оставаться. Мы должны убедить Алисию, будто противоядие тебе резко перестало помогать. Джон уже разослал по семьям твоих дегустаторов, так что они лечатся дома. Мы должны притвориться, что Алессандро больше не заинтересован в тебе, так как наигрался, а детей ему из-за болезни ты родить не сможешь. При репутации Ала такое провернуть будет не слишком трудно. Потом мы сделаем вид, что он не хочет тебя обижать и отсылает в Нарнию, якобы для твоего блага, а сам пусть он ухлестывает за более «выгодной» партией в виде Алисии. — Ты что?! Доротея, да я, во-первых, не хочу видеть, как он, пусть даже притворно, проводит время с этой Алисией, а во-вторых, я не представляю еще одно расставание с ним неизвестно насколько! Да и что это решит?! — Ты можешь побыть в Нарнии, пока не получишь герцогство. За это время Алессандро подберется ближе к совету и выведает его секреты, чтобы им манипулировать. А потом ты полноправно сможешь вернуться назад, — настаивала на своем плане Доротея. Она взяла еще более расплакавшуюся Мерседес за руки и промолвила: — Мечи, не переживай. Алессандро верен только тебе, он никогда тебе не изменит, как Хавве. К тому же, там ты пообщаешься со старыми друзьями. Поверь мне, время быстро пролетит, и глазом моргнуть не успеешь. — Я люблю его, — лишь только тихо, словно на последнем дыхании, сказала Мерседес, абсолютно загнанная в тупик. Её плечи слегка вздрагивали от слез. — Теперь тебе нужно сделать немного больше, чем просто любить его… — с сожалением вымолвила Доротея. — Теперь тебе придется сражаться за себя саму, ваш будущий брак и свою власть.

*****

— Да вы сошли с ума?! Я не буду бегать за этой… Я даже не знаю, как её назвать! Дупло с бугра какое-то! — услышав про этот план, воскликнул Алессандро, активно жестикулируя. — Она может меня поцеловать, а я что, должен буду делать вид, что так и надо?! Мне думать об этом противно! — Я прошу тебя сделать то, что у тебя получается хорошо. Тебе нужно лишь слегка уделять знаки внимания Алисии, а я сделаю вид, что крайне недовольна этим, чтобы не вызывать подозрений. Ал, это ваш единственный шанс. Я очень боюсь за Мечи. Она устала сидеть в четырех стенах и бояться, а в Нарнии ей будет хорошо. — И я смогу продолжить расследование более скрытно, — поддержал жену Джон. — Ты вообще за полторы недели ничего не сделал! Зачем я, спрашивается, тебе это поручал?! — гневно воскликнул Алессандро, и Джон тут же притих. Он обиженно отошел в сторону, чувствуя себя никчемным. Доротея легко коснулась его руки, и это означало, что всё в порядке, просто король сейчас «немного» нервный. — Он делает всё, что в его силах, — спокойно ответила Доротея. Алессандро, выпустив пар, устало опустился на кровать и приложился головой к столбу, что держит балдахины. — Да, прости. Просто меня так дико раздражает и расстраивает вся эта ситуация, что я себя уже не контролирую… Дороти, я не хочу отпускать Мечи. Я боюсь, что если её не будет рядом со мной, то с ней непременно что-то случится. Что-то просто ужасное. Я так боюсь, что из-за Алисии она сомневается в моей верности к ней, что я просто… — Алессандро не договорил. У него не хватало сил даже на то, чтобы объяснить свои страхи и тревоги, потому что чувство вины, что он подвергает Мечи постоянной опасности, комкало его душу, как резиновый мячик. — А так ты её держишь возле себя и всё равно не можешь защитить. Хотя бы можешь не ухаживать за Алисией, просто отошли Мечи, будто бы она тебе просто не нужна, вот и всё. Не пройдет и двух месяцев, как вы снова будете с ней вместе. Счастливые и уверенные в завтрашнем дне. — Хорошо, я подумаю…

*****

Всю ночь Мерседес простояла у открытого окна, за хрупким стеклом которого бушевал настоящий ливень. Ветер трепал её волосы, и Харрис особо остро ощутила, как ей не хватает свободы и свежего воздуха. Почти месяц она сидит дома в полном страхе. Хочется есть любимые лакомства, спокойно сидеть и читать, писать на свежем воздухе, наряжаться в платья и выходить в свет, гулять по саду и кататься на лошади. А больше всего на свете хотелось делать всё это с Алессандро, открыто, не таясь. В последнее время он не так часто заходит, потому что боится навлечь еще больше подозрений. Чаще всего он приходит вечером, тайно, но не каждый день. Им приходится урывками соприкасаться в замке и делать укрытые от посторонних глаз жесты, лишь бы друг друга хоть немного коснутся. Лишь дважды у них получилось заняться любовными утехами, да с такой страстью, будто бы каждый день вновь казался им десятью годами разлуки. Выкрикивая его имя и забываясь во время соития, Мерседес стала особо остро чувствовать жажду его прикосновений. При любой мысли о его фигуре и его закрытых от блаженства глазах кончики пальцев начинали дрожать от будто бы смертельно важной необходимости хотя бы немного провести кончиками ногтя по его руке или соприкоснутся локтями. И Алессандро чувствовал то же самое. В конце концов в дверь тихо постучали, и Мечи, даже не закрывая окно, разулыбалась и кинулась открывать. Перед ней стоял Алессандро в плаще и фитильной лампой в руке. Лицо его было мрачным и глубоко печальным. Мерседес лишь кинулась к нему в объятья и без слов всё поняла. — Мне нужно брать много вещей? — лишь только задала вопрос она, стараясь не расплакаться. — Возьми дорожную сумку с запасным платьем и бельем, можешь по желанию взять с собой еще что-то. Ты ведь скоро вновь приедешь. Алессандро наспех помог собраться Мерседес и повел её через потайной ход сразу в конюшню, где уже был приготовлен Ветер. Девушка кинулась к нему на шею, очень сильно соскучившись, а потом нагрузила его своими сумками. Парень протянул руки для объятий, и Мечи стремглав побежала к нему. — Доскочишь до причала, там будет стоять один человек, довольно крепкий и высокий, откликается на слово Скала. Он будет тебя сопровождать в Нарнию. Он проведет тебя на одно торговое судно, где для Ветра припасено стойло и где у тебя будет своя небольшая каюта, — рассказывал план действий Алессандро, накручивая себе на пальцы её блондинистые локоны. И чем дольше он говорил, тем крепче его обнимала Мерседес. — А я пока разберусь со всеми, кто хочет тебе навредить. — Ал, — вымолвила его имя Мерседес, но продолжить не смогла. Слезы потекли ручьем. — Обещай, что скоро всё это кончится. Обещай, что я приеду к тебе и у нас всё будет хорошо. Что ты никогда мне не изменишь, что ты всегда будешь верен мне и не испугаешься трудностей. Алессандро промолчал. Он размышлял, стоит ли ему сделать кое-что прямо сейчас, а потом всё же оттолкнул от себя Мерседес и медленно сел на одно колено, заблаговременно приготовив выбранную им треугольную коробочку, внутри которой было кольцо. — Мечи… — лишь только вымолвил он, раскрывая коробочку. Девушка зажала рот ладонями, совершенно не ожидая романтического жеста прямо сейчас. Но Алессандро смотрел на нее с вожделением, не отводя от нее глаз, и продолжил говорить: — Ты для меня всё. Я знаю, что сейчас, может быть, не самое подходящее время, но я хочу задать тебе лишь один вопрос. Мерседес Харрис, ты хочешь стать моей любимой женой? Самой дорогой женщиной в мире для меня? Хочешь ли ты стать моей королевой? Мерседес, размазывая слезы по щекам, промолчала. Она пыталась успокоить коктейль радости и грусти. Сначала она просто кивнула головой, а потом повторила тот же жест, но куда активнее и увереннее. Алессандро перехватил её руку, поцеловал, а потом надел кольцо ей на палец. Не помня себя от восторга, Мерседес рывком подняла парня с колен и приникла к его губам своими. Они оба так отдались этому поцелую, что совсем забыли о времени. Алессандро целовал её так, будто это его последний раз. Он так близко стиснул её в объятьях, сжимая её талию и ребра, и перемещал голову то вправо, то влево. Мечи всего на пару мгновений отрывалась от него, чтобы набрать в легкие как можно больше воздуха, и вновь впиваться в его губы, дразня их кончиком языка. Она держала ладонь на его щеке, а второй рукой сгибом локтя упиралась в затылок. — Как же я хочу, чтобы ты осталась, — любуясь её лицом, шептал Алессандро. После начала поцелуя прошло, может, десять минут, а может, и целый час. Не имело значения. — Как я не хочу вновь тебя опускать неизвестно насколько. — Мне пора ехать, да? — Мерседес вцепилась пальцами в капюшон его плаща и почувствовала, как он подталкивает её к Ветру. Алессандро без лишних слов подсадил её на коня и поцеловал в последний раз. Они больше не стали ничего говорить, лишь только обменялись влюбленными взглядами. Под проливным дождем Ветер всё равно умудрялся не терять равновесия. Мечи настолько ему доверяла, что не сводила прощального взора со своего теперь уже жениха. Его волосы развевались из стороны в сторону, а сам он смотрел вслед даже тогда, когда Мерседес совсем скрылась за горизонтом. Чтобы не было соблазна вернуться, Мерседес пришпорила Ветра так, что он понес почти галопом. До пристани путь не совсем близкий, город придется обогнуть со стороны леса и поля, чтобы добраться более-менее незамеченной. Слезы постепенно успокаивались, но тоска на душе только усиливалась. Интересно, когда они увидятся вновь?.. Уже возле реки Мечи поняла, что заблудилась, и решила спешиться. Дождь успокоился и капал совсем лишь немного. Однако, не успела Мерседес даже спрыгнуть с седла, как в нее врезалось что-то твердое, и девушка со всей силы улетела в воду. — А ты не выглядишь такой больной, как тебя описывала Доротея. — Алисия… — злобно прошипела Мерседес, вставая из воды. В руках Гомес был нож. Обычный кухонный нож, которым она, кажется, боялась воспользоваться. — Я и так уезжаю, ты победила, чего тебе еще нужно? Ты разрушила мое счастье. Снова. Довольна? — Боюсь, что он снова решит к тебе вернуться, поэтому хочу перестраховаться, — как-то неуверенно сказала Алисия, нервно потирая рукоятку ножа большим пальцем и избегая прикосновений к лезвию. Мерседес ничего не стала говорить. Она несмело начала шагать по воде по направлению к девушке и схватилась за часть разбитой стеклянной бутылки, которая валялась на песке. Харрис выставила свое оружие вперед на всякий случай, видя, что её собеседница медлит. — Дай мне уйти, — лишь только сказала Мерседес, в доброй душе которой зародилось желание защищаться. Она вдруг ощутила такой прилив адреналина, что была готова даже убить. — Прости… не могу… Алисия покрепче сжала нож и с легким криком бросилась на Мечи. Не ожидая такого напора, Харрис отскочила в сторону и резко начала бояться. Она попробовала убежать, но грязь под ногами была слишком скользкой для подошв её сапог, поэтому она упала. Алисия надвигалась ближе, опьяненная ревностью и одержимостью. — Остановись! — просила Мечи, выставив вперед бутылку и не давая к себе приблизиться. — Алессандро просто твоя навязчивая идея! Он никого и никогда не полюбит, успокойся и живи счастливо! — Ах, ты врешь! Говори лишь за себя! Ты была ему интересна лишь тогда, когда была недоступна, а со мной будет иначе! — Алисия предприняла попытку кинуться с ножом, и тут неожиданно вновь полил дождь. — Я достойна его! Я люблю его с детства! Это я всегда была рядом и видела, как он растет, пока ты шлялась с другим своим парнем! И он полюбит меня! Мерседес отскочила от ножа и смогла ударить разбитой бутылкой сопернице по ноге, и та заскулила от боли. Мечи тут же пнула нож подальше и с выражением нескрываемого гнева подошла к Алисии. — Ты права, я врала, — почти что закричала Мерседес, выставляя напоказ кольцо на безымянном пальце. Увидев его, Алисия пришла в шок. — А теперь запомни хорошенько. Его сердце — мое! — Мечи показала на свою грудь. — Он мне этого говорит каждый день, когда приносит цветы! Он ждал меня десять лет, чтобы сделать мне предложение, он обещал жениться на мне, когда только в первый раз я держалась за его обнаженные плечи, даря ему удовольствие! Тепло его тела — тоже мое, и он им со мной делится, его признания, улыбки и счастье — мои! Алессандро — мой! Последние два слова Мерседес произнесла настолько гордо, что не сразу сумела понять, что сделала ошибку, вообще что-то доказывая и говоря вместо того, чтобы броситься прочь отсюда верхом на коне. Алисия наощупь нашла самый длинный осколок от бутылки и вонзила его Мерседес чуть выше бедра и, услыхав стон противницы, кинула оружие на грязь и в ужасе отбежала подальше. Она с ледяным испугом посмотрела на свои окровавленные руки, запятнанные клеймом убийцы, и начала обтирать их об платье, будто это могло чем-то помочь, а потом и вовсе вскочила на своего коня и помчалась вон отсюда. С раненого места стекала кровь, которую дождь перемешивал с травой и грязью. Мерседес стонала от боли, морщась в лице, и не могла сделать ни одного движения, которое не причиняло бы ей столь невыносимые страдания. — Алессандро… — лишь только и смогла сквозь ужасающую агонию сказать Мечи, а потом провалилась в глубокий-глубокий сон.