*****
В замке было неспокойно. Дамир только вернулся с очередного совещания и вошел в обеденный зал, где пытались подкрепиться перед очередной битвой воины. Все взгляды тут же обратились на парня, а потом солдаты начали перешептываться между собой. «При всем уважении к Их Величествам, но они что, не понимают, что пригрели на груди змею?», «я вообще понятия не имею, зачем они допускают его до секретной информации, если он может побежать и доложить всё врагам», «король Джейсон говорил быть аккуратными, потому что в замке может быть шпион. Так вдруг этот шпион перед нами!», «яблочко от яблони недалеко падает, и этот весь в отца пойдет», «не удивлюсь, если вся эта ерунда с демоном происходит из-за него», — слышалось с разных концов зала, но Дамир упрямо это всё игнорировал. Он подошел к повару, чтобы тот наложил ему поесть, и сел в отдаленном углу, на конце стола. — Всех без исключений победим на поле брани. Если надо — можем повторить, к такой-то маме! Цинковые спелые гробы в угоду спеси, Узкие напыщенные лбы, аж ужас бесит! До чего глупы… Запах свежескошенной травы над косогором, Стойкая стабильность головы с кривым забором… Агрессивно налегая пальцами на струны, Клинт пел. Его переполняла ярость ожидания новой битвы, из которой не знает, уйдет ли живым, если эти «сопляки» продолжат вести себя, как трусливые гуси. — Касс, кого ты из них воспитала? Они меч разучились держать? Мы ни за что не выиграем эту битву, если они продолжат ругаться между собой и сбегать с поля брани! — парень отложил гитару и посмотрел на жену, которая недовольно стучала ногтями по столу, видя то, как бедный Дамир сидит и скучает поодаль. — Ой, отстань от меня! — отмахнулась Кассандра и подошла к парню, положив свою еду рядом. — Как ты? Как первая битва? — как можно добродушнее спросила воительница, стараясь поближе к себе расположить Дамира. Они особо не общались, но он у нее учился и делал успехи, так что будет логично, если она поддержит его, как учитель своего ученика. — Я ожидал, что дух будет чуть более слаженным, — Дамир слабо улыбнулся. — Но я в полном порядке. Было немного страшно, но я почему-то знал, что мне ничего не грозит. Только мысли всякие в голову лезли странные, — пожаловался он и продолжил ковырять вилкой в каше. — Переживаешь из-за того, что про тебя говорят, да? — не церемонясь и не придумывая длинных вступлений, спросила Кассандра. Она, напротив, ела с большим аппетитом. Дамир молча пожал плечами и поджал губы. — А-а-а, здесь дело еще в чем-то. Каспиан рассказывал, что твоя девушка к нему лезла. Ты еще из-за этого расстроен? — Она уже не моя девушка, — с горечью в голосе проговорил Дамир, стараясь верно подбирать слова. — Просто понимаете, когда тебя окружают люди, которые тебе не доверяют, ты волей-неволей начинаешь задумываться о том, что ты что-то и правда делаешь не так. А потом продолжаешь размышлять о том, что твоя вина лишь в том, чей ты сын. И вот ты встречаешь простую девушку, которая тебе нравится, в которую ты потом влюбляешься, а она отталкивает тебя снова и снова. А потом она внезапно тебя целует, — Дамир с несколько секунд помолчал, отведя взгляд в сторону, и усмехнулся. — И еще через несколько недель ты узнаёшь, что даже она пренебрегла тобой в угоду своим прихотям. Потом она плачет, клянется тебе в любви, а ты хочешь её успокоить, но не можешь, потому что она тебя предала. Иногда я думаю, а может, действительно, уехать куда-нибудь в Теревинфию, жениться там на хорошей девушке и перестать наконец ловить на себе подозрительные взгляды? — И потерять близких тебе людей? — улыбнулась Кассандра, помотав головой. — Слушай, я как никто знаю, что такое пренебрежение. Меня называли мужской военной подстилкой, гендерно-нейтральным существом, тыкали пальцем и говорили, что у меня ничего не получится, а родители часто сравнивали со знакомыми девушками и ставили их в пример, мол, вот они настоящие семьянинки, и я такой должна быть — нарожать наследников богатому мужу, чтобы выполнить долг перед своими родителями. А потом они и вовсе от меня отказались, когда я сделала так, как посчитала нужным я. И ничего, живу с Клинтом, который меня любит, построила карьеру и продолжаю это делать. Никто не будет пренебрегать тобой, если ты не допустишь этого. — А я и не знал про это. Простите тогда, что жалуюсь на свои пустяки, — осклабился Дамир и уставился на Кассандру. — Вовсе не пустяки! Я просто хотела дать тебе понять, что мне знакомо то, что ты сейчас чувствуешь. Я лишь хочу донести до тебя, что ты должен держаться своих целей и тех людей, которые в тебя верят и которые помогут тебе. Подумай, может быть, эта твоя девушка не так уж во многом тебя обманывала? Может, она заслуживает того, чтобы ты дал ей второй шанс? — Кассандра вопросительно повела плечом и улыбнулась. — Ну, надеюсь, что хоть чем-то помогла. Удачи! — она немного грубо похлопала парня по плечу и удалилась к Клинту, который начал спросить с одним из солдат. Дамир лишь улыбнулся этой мужской манере общаться у его наставницы и решил немного подышать свежим воздухом перед скорым боем. Еда в горло не лезла вообще, и потому будет полезнее побыть наедине с собой. — Куда собрался? — на выходе из дворца Дамира остановила тяжелая железная рука, укутанная в латы, которая принадлежала стражнику. — Нельзя выйти в сад? — парень попробовал опустить руку, однако та крепко повисла в воздухе. — Я просто хочу прогуляться, вот и всё. Я ненадолго. — Ну смотри мне. Через пять минут не вернешься — я за тобой приду. Стражник дал пройти, всё еще подозрительно щурясь на Дамира, и того охватила такая злость, что он, как только скрылся за поворотом, тут же в ярости подобрал камень и швырнул его куда-то далеко, но этого оказалось мало, чтобы выплеснуть переполняющие его эмоции. Он вспоминал Пенелопу и её обман, свою мать и её принудительные действия, весь этот шуршащий шепот о его происхождении, который шлейфом тянулся за ним, словно шипящая и брызжущая желчью змея, как та, что когда-то похитила его и держала в плену. Даже там он творил зло, даже там велся за свои собственные честолюбивые желания. А что если ему суждено таким стать? Если Дама-в-Зеленом не ошиблась? Тогда что? Все правы? Он похож на своего отца, которого не видел и даже не помнит?! Дамир пнул ветку и, запнувшись, упал в мокрую траву, изрядна поранив колени. Он скрючился в позе эмбриона и обнял себя за плечи, а потом поднял голову. Перед парнем была лужа, оставшаяся после дождя. Тусклый свет фонаря освещал одну сторону лица Дамира, а вторая была скрыта полутенью, и в ней-то отражалось самое большое сходство с отцом. Дамир вгляделся в свое изображение получше, пытаясь понять, что он в нем видит. Куст падал отражением на лицо так, словно это была густая черная борода. Отеки от бессонной ночи напоминали глубокие морщины под нижними веками, а в каких-то чертах был явно виден Мираз и его портрет. Он как-то будто бы снизу смотрел на сына, вдруг появившись на месте его отражения. Так казалось Дамиру сейчас, и он подумал: хотел бы он поговорить в ним? Но вспоминая совсем свежие следы его деяний, парень почувствовал отвращение к самому себе. Он понимал, почему его ненавидят, — они просто боятся, что однажды то, что случилось, может повториться. Дамиру тут же захотелось помыться, будто бы он весь извалялся в грязи, будто бы он виновен в том, что когда-то сделал Мираз, а он сам был для нарнийцев живым тому напоминанием. Прежде всего коренным жителям, которых он убивал, Певенси, страну которых он узурпировал, Каспиану, отца которого он убил, Кэрол, Стефани и Джейсону, семью которых он уничтожил, которых разъединил и детство которых сломал. — Я не такой, как ты! — Дамир в ярости и беспомощности ударил по воде, разбрызгав её по своему лицу, и тут же почувствовал, как что-то мягкое опускается на его спину, закрывая её от ветра, и слегка приобнимает. — Бедный мальчик. Сколько злости, сколько разочарования… — Альберт, накрыв своим крылом Дамира, поцокал языком. Он чувствовал его своими магическими силами и выбрал мишенью своего гипноза. — Уйди! — не мешкая, парень быстро среагировал и вытащил свой меч, наставив его на демона. — Я знаю, кто ты! И если дорога жизнь, то ты немедленно уберешься! Я считаю до трех! — Зачем так строго? Я ведь хочу просто тебе помочь. Зачем ты нужен тому миру, в котором ты живешь, если здесь тебе не рады? А мне ты можешь сделать маленькое одолжение. Надо всего-то после нападения забаррикадировать выход внутри и отправить всех на улицу, а кого-то одного взять в плен. Скажем, Лилиандиль? — было в голосе Альберта что-то такое, что заставляло слушать. Податливое, разочарованное сознание вступило в борьбу с совестью, и, кажется, побеждало, хотя Дамир сопротивлялся изо все сил. — Я не трону никого. Тем более свою вторую мать, ты понял? — Дамир невольно начал опускать меч, да и слова его уже были не такими уверенными. Гипноз начал действовать в полную силу. — Тебе лишь стоит протянуть мне руку, и все твои мучения закончатся, — Альберт чуть расправил крылья и вытянул ладонь. Дамир, приковавшись магией к его глазам, нехотя пошел к нему навстречу и скрепил их договор рукопожатием. Как Альберт и обещал, Дамиру тут же стало легко. Больше ничего не терзало душу, внутри не выло от чувства вины за свое происхождение, не было волнения по поводу того, что сейчас он зайдет в замок и на него снова не так посмотрят, не так о нем подумают. Глаза стали темнее обычного и смотрели холодно, истончая лед, а в голове возникло то, что, может быть, все они правы: все те, ко говорил о нем, как о потенциальном убийце. Может, ему на роду написана узурпация власти и расположенность к лжи и жестокости? Если так, то… Зачем отрицать свою сущность? — Так что, мы с тобой договорились? — Альберт еще больше расправил крылья. — Договорились, — кивнул Дамир и, как и обещал стражнику, вернулся в замок.*****
Как и вчерашней ночью, все почти что не спали и лелеяли надежду на то, что Кэрол уже справилась с демоном и утром они увидят, как враги сдаются на их милость. Но те активно готовились к атаке. Питер поднял свой гарнизон на ноги и повел на боевые позиции, то же самое сделали Кассандра и Эдмунд, а также другие военнокомандующие. Сьюзен, как обычно, взяла на себя лучников и лидерство над ими. Теперь было интересно, что там с войском Эйлерта и успеет ли оно вообще сюда дойти. Каспиан должен был вывести войска с кораблей и оставить там часть для прикрытия пушками. Он тайно зашел в грот, чтобы проверить спасательные судна и надежность входа в пещеру, а также сменить там охрану. За горизонтом уже показалась линия вражеской атаки. Питер получше сжал в руках свой верный меч и щит, выждал и торжественно призвал к бою. То же самое сделали и остальные командующие частями. Кассандра приняла на себя первый удар и чуть не слетела с лошади, но смогла удержаться в седле и отрубить голову тому, кто на нее так стремительно набросился. Один за другим солдаты вступили в бой. Смелые гепарды, львы и пумы рвали врагов на части в один прыжок, минотавры сносили всех без разбору, валя в общую кучу, а остальные их добивали. Тем временем лучники с дальнего расстояния целились в тыл противника, где сражали всех наповал. Тем временем Альберт пытался сосредоточить все свои силы на нарнийцах, но их дух всё тяжелее было сломить. После смерти Греты и после гипнотизирования Дамира он настолько устал и ослаб, что чувствовал, как вновь теряет свои силы, как крылья всё с большим трудом держат его налету и как храбры и отважны нарнийцы. Они не сдавали своих позиций и прорывали их ряды с особой мощностью. Вот только несколько бойцов-островитян незаметно ускользнуло с поля боя и добралось до грота, где поджидали тех, кого вот-вот выведут из убежища. Теперь вся надежда на Дамира. Во дворце уже почти никого не было. Все вышли на поле битвы, и только Джейсон держал наготове запасные войска, чтобы можно было защитить замок. У дверей лишь стояли охранники и туда-сюда ходило несколько часовых. Дамир, как так и надо, сделал обеспокоенное лицо и смело направился к убежищу, чтобы передать «приказ короля» спасаться.*****
В убежище люди уже начинали маяться от скуки. Кто-то раскладывал карты, малочисленные дети играли в догонялки, а Стефани и Лили вышивали, чтобы хоть как-то скоротать время. К ним ни разу никто не приходил, и потому никто не знал, что творится наверху. До них доносились лишь отдельные звуки, голоса или шорканье. Пенелопа всё это время держалась поодаль ото всех, не желая ни с кем разговаривать. Она не хотела сдаваться и собиралась помириться с Дамиром. Она будет сколько угодно просить прощения, но она его не оставит, особенно после того, какие чувства между ними вспыхнули. Девушка была уверена, что рано или поздно он отойдет и сможет простить ей всё то, что было. — Пенелопа, дорогая, — неожиданно рядом с ней села Лили, чем напугала и удивила Пенелопу одновременно, — ты почти не выходишь из этого угла. Может, хотя бы поешь? Чего ты хочешь? — Ваше Величество, простите… Я ничего не хочу, но спасибо большое, — девушка сдавленно приподняла уголки губ и отвернулась. — Не переживай, он простит, — Лили взяла Пенелопу за руку и подмигнула ей, и к ним тут же фурией прилетела Пруна, услышав эти слова. — Никаких разговоров у тебя с моим сыном не будет, ты поняла меня?! — словно злобная гарпия, обрушилась женщина на Пенелопу, и та аж попятилась назад. — Лилиандиль, я надеялась, что ты умнее и что ты не будешь вселять надежду этой шлюхе, что мой сын может её простить! Я для него планировала будущее в поместье и с состоятельной девушкой, а не с живым мешком с мукой, от которого одни беды и разочарования! — Во-первых, не кричи на меня, — спокойно, но со скрытой злобой произнесла Лили, подняв на Пруну свои небесно-голубые глаза. — Во-вторых, да, Пенелопа ошиблась, но это не повод её унижать так, как это делаешь ты. В-третьих, оставь в покое Дамира. Он сам в праве решать свою личную жизнь и дела. Сначала ему надо научиться управлять имением и показать себя в деле на службе, а затем Питер сможет выделить ему хорошие земли. — Я — его мать. Вопросы будущего моего сына буду решать я, — Пруна приподняла подбородок и исподлобья взглянула на Пенелопу, за которую Милосердная королева встала горой. — Он и мой сын тоже, — Лили присела рядом с Пенелопой и обняла её за плечи. А потом, предотвращая возражения женщины, ответила на незаданный вопрос: — это я с ним гуляла, когда он был маленьким, я обрабатывала ему коленки, когда он учился кататься на коньках, я занималась поисками учителей для него и делала с ним уроки, а ты лишь смотрела на его результаты. Это мой муж учил его ездить верхом, строил с ним лодки, помогал запоминать карты и владеть мечом. Это мы с Каспианом устраивали с ним семейные прогулки и игры, — Пруна даже рот приоткрыла от изумления. — Да, ты его родная мать и ты любишь его. Но твою любовь он хочет видеть не в розысках для него невесты и не в сколачивании состояния. Он хочет, чтобы ты поддерживала его в простых вещах, направляла его добрым советом. Я стараюсь ему дарить тепло и заботу, потому он и называет меня мамой. Пожалуйста, сделай так, чтобы и от тебя он получал то же самое. Не успела Лили произнести эти слова, как тяжелый засов убежища поднялся. Стражи распахнули двери, и в помещение зашел Дамир. Стефани тут же кинулась к нему с расспросами, а Пенелопа приподнялась с пола. Ей очень хотелось узнать, не ранен ли он, всё ли в порядке, но он на нее даже не посмотрел. — Ну, наши побеждают?! — резко спросила Эванс, надеясь на положительный ответ. Но Дамир грустно опустил голову и помотал ей. — Вам нужно спасаться, — только и вымолвил он полнейшую ложь, будучи околдованным. — Стражники проведут вас на корабли. Мама, — обратился он к Лили и слегка улыбнулся. Взгляд Милосердной королевы был настолько теплым и лучезарным, что гипноз на долю мгновения потерял свою силу, но совсем-совсем ненадолго, — Каспиан сказал забрать кое-что ценное из северной башни. Нам нужно туда, а потом я провожу тебя к остальным. Стефани магическим нутром чуяла подвох. Однако ей тут же стало стыдно, что она сомневается в этом парне. Это ведь Дамир, что он может сделать плохого матери? Однако сердце так и ныло от плохого предчувствия. Где-то точно кроется ловушка. И, выйдя в грот через пещеры с остальными, она поняла, в чем именно, и зажгла огни на руках.