***
ОТ ЛИЦА ДЖАСПЕРА
Молодой солдат провёл ещё неделю в лазарете. Его состояние улучшалось: больше не было температуры, слабость стала проходить. Шов, который сделал медбрат над виском, стал затягиваться. «Это будет вечное напоминание о моей глупости, » — думал Джаспер. С ноги сняли тугие бинты, теперь он мог ходить, но пока немного хромал, врач уверил, что это временно… И сидеть подросток мог теперь без проблем. Его друзья приходили к нему каждый день, измотанные после разведок, с вражеской кровью на руках. Сидели с ним каждый свободный час, на ночь уходили в казарму, чтобы комбат не отчитал за самовольность. Но чаще всего от сильной усталости они засыпали в палате на соседних креслах. Питер и Фатон постоянно пытались узнать хоть какие-то детали того дня, но Джаспер молчал, он вообще стал редко говорить. Когда Фатон приносил ему подносы с едой, Джаспер лишь переворачивается на другой бок и накрывался одеялом. Сослуживцы заставляли его питаться хотя бы по чуть-чуть. Когда юнец оставался один, то ночью подолгу сидел на больничной койке, обнимая свои колени и смотря в пустоту. Он не мог спать… Перед глазами стоял один и тот же кошмар: Вольдемар… Боль… поцелуй… связанные руки… холодная земля… грубые руки на его боках… страх… Боль, слезы… укусы, стоны, кровь… темнота… Застав по утрам его в таком состоянии, Питер постоянно говорил: — Ты ничего не изменишь своим самокопанием. — Спасибо, ты меня воодушевил, — тихо отвечал подросток. А Фатон садился и обнимал его за плечи. — Я скажу Шону, чтобы принёс тебе снотворного. Питер, открой окно, надо здесь всё проветрить. А дальше Джаспер начинал делать вид, что вслушивается в их разговоры. Новый день, и опять взгляд в никуда, и мысль о том, чтобы застрелиться, посещает его всё чаще. Около полудня приходит доктор, говорит, что выпишет через двое суток. Вечером пришли его друзья. — Джаспер, врач сообщил нам радостную новость! Скоро опять будем вместе в нашем корпусе, — ободряюще говорит Фатон. Питер подошёл и открыл форточку, начал курить. — Шон оставил мазь и велел тебе помочь ещё раз обработать ссадины, — курящий солдат достал из кармана баночку, передавая ее Фатону. — Я сам позже обработаю, — всё так же тихо отвечал Джаспер. Но Фатон уже забрался с ногами на его койку и сделал умоляющий взгляд. — На спине ты не сможешь сам, дай хотя бы тебе с этим помочь. Джас, я же волнуюсь. Немного подумав, подросток кивнул и аккуратно снял тельняшку. Питер, стоящий около окна, явно с сожалением наблюдал за исхудавшим и осунувшимся другом. Фатон, не теряя ни секунды, зачерпнул немного мази и с осторожностью начал обрабатывать ссадины на чужой спине. Джаспер сразу напрягся от холодных прикосновений, но не отстранился, хотя мазь изрядно щипала. Но стоило Фатону опустить руку по позвоночнику в область около таза, как Джаспер тут же сжал ладони в кулаки. Друг сразу же отдёрнул руку и положил баночку около его поджатых ног. — Держи, дальше сам, — Фатон улыбался, его явно не обидела такая реакция. Джаспер благодарно кивнул и начал сам наносить мазь на грудь. — Смотрите, — Питер тычет пальцем в окно. — Последние журавли улетают. — Это понятно, зима скоро, — поддерживает диалог Фатон. — Мне тоже с ними пора, — произнёс Джаспер. Его соратники переглянулись, поняв, что дело плохо. Самый младший решил оставить Питера и Джаспера поговорить наедине, сославшись на то, что ему пора идти в радиорубку. Но перед самым уходом он шепнул Питеру: — Только поговори без рукоприкладства. — А по-другому до него не доходит! — Так! Я сказал! Узнаю — будешь вместо меня в наряды ходить. И теперь в больничной палате остались только Джаспер и Питер. — Ты это… давай заканчивай со своими суицидальными шутками, мы же волнуемся за тебя, — солдат кладёт руку другу на плечо, но получает удар по кисти. — Не трогай. Джаспер видит злые глаза Питера, и как он ударяет кулаком по кровати. — Ты злишься на меня? — так же холодно спрашивает подросток. — Джас, послушай и подними глаза на меня, — он взял его бережно за подбородок. — Я никогда на тебя не злился! Я зол на того, кто это с тобой сделал, понимаешь? Блин… нам надо было давно об этом поговорить, но я не знал как. Понимаешь, я… мы думали всё в порядке, так как ты ничего на эту тему не говоришь. Мы пытаемся быть рядом каждую свободную минуту, и раньше казалось, что этого достаточно… Питер кладет руку Джасперу на шею и притягивает к себе в объятия — Прости… прости меня, я должен был помочь тебе дойти тогда до корпуса. Подросток уткнулся лбом в плечо друга. — Я за всё это время ни разу и не подумал, что это твоя вина. Не бери на себя чужой крест. — Джаспер, ради всего сущего, скажи кто это, и я обещаю, ты его больше никогда не увидишь! Но подросток не ответил. Он ещё немного посидел, облокотившись о Питера, но потом отстранился и лёг обратно под одеяло. Его друг ушёл в корпус, так как ему нужно было ещё идти на ночной дозор. Джаспер полночи смотрел, как догорает свеча на столе, параллельно размышляя, как ему жить дальше.***
ОТ ЛИЦА КАРЛАЙЛА
Настал день похода, все бегают по дому, собирают вещи, перекрикиваются о том, где что лежит. Карлайл, как и обещал своей жене, взял хороший фотоаппарат и положил на верх сумки. — Папа, Эдвард, не отдает мне панаму! — кричит из коридора его модная дочурка. — Розали, у тебя их около сорока штук, надень другую, — попытался уладить ситуацию доктор. — Зачем ей панама, если мы будем в тени? — подает голос сын-телепат. — Эдвард, просто верни ей этот головной убор. Для себя вампир пометил, что молча собирались только Питер и Джаспер. Карлайл спустился вниз, где сильно галдели девчата, а Эдвард и Эмметт уже загружали последние вещи. — Ну, где этот козёл? — начал возмущаться заскучавший в кресле Питер. — Я вообще-то наполовину казак, — тут же ответил спускающийся с лестницы подросток. — Знаю я твою богатую родословную, — все начинали выходить на улицу, а Питер продолжал: — ты собирался дольше барышень! — Зато я брал хотя бы нужные вещи! — Что?! — возмутились Элис и Шарлотта. Под такое игривое настроение группа вампиров расселась по двум машинам и отправилась в путь. Карлайл, Эсми, Эдвард, Эмметт и Шарлотта были одеты примерно одинаково: футболки и шорты до колен. Джаспер и Питер, наоборот, были в толстовках и длинных штанах. Все прекрасно знали почему и настаивать на одежде без рукавов не стали. Спустя час езды группа вампиров прибыла на затемнённую поляну вблизи гор. Все стали разгружать вещи и обустраивать будущий лагерь. Карлайл уже давно подметил, что со своим другом, Джаспер более открытый, чем со всеми ними. И он даже немного позавидовал этому. — Джас, установи палатку вон там, — говорит Питер. — А ваша царская задница не хочет это сделать? — Ты мне повыражайся! — Шарлотта, неси хлыст, твой муж будет меня воспитывать! — в тон другу ответил вампир. — Пити! Джас! Ну, каждый раз одно и тоже! Не надоело? — Не-а, — хором ответили парни. Карлайл, который закрывал уже пустой автомобиль, увидел, как Джаспер тепло улыбается и хлопает по плечу друга. А ведь его сын очень редко показывал свои настоящие эмоции, в такие моменты видно, что он не бесчувственный мертвец, каким он себя считает. В эту минуту к нему подбегает дочь: — Пап, нам нужен фотоаппарат. Я с Розали, Шарлоттой и мамой идём фоткаться к ручью. — Да, конечно, Элис. Возьми, он в синей сумке. — Спасибо, мы скоро! Обустраивать лагерь остались мужчины. Эмметт готовил место для костра, Питер вешал гамак, Эдвард искал топор, Джаспер мучился с палаткой. — Карлайл, помогите, я не могу натянуть два угла сразу. — Да, конечно, — доктор сразу пошел помогать сыну, хотя до сих пор было мрачно от того, что он не называл его отцом. — Так, я забираю Эдварда, и мы пошли искать сухие деревья для костра, — сказал Питер, и ещё два вампира покинули лагерь. — Зачем палатка, мы же вампиры? — Эмметт задаёт поистине важный вопрос. — Как декорация, — уточняет доктор. И так незаметно пролетел весь день. В их своеобразном лагере было две палатки, гамаки, самодельные скамейки и столы. Эсми сделала кучу фотографий, даже удалось сделать новое семейное фото. А к вечеру все расположились около большого костра. — Так, теперь время историй, вопросов и ответов, — такое чувство Эдвард весь день ждал этого момента. — Да, когда ещё удастся послушать рассказы двух солдат, — Карлайл тоже этого ждал. И лишь Элис и Шарлотта загадочно улыбались, ведь они и так уже всё знали. — Во сколько вы попали на фронт? — задал первый вопрос Эмметт. — В 14, — ответил Питер. — Вы же ещё детьми были, — грустно подметила миссис Кален. — Эсми, на войне нет детей, у всех руки были в крови, — поправил её Джаспер. Карлайл замечает слегка опущенные глаза жены, она ведь тоже ждёт, когда он назовёт её мамой. — Мы не хотели воевать, мы никого не трогали. У нас тоже были мечты и планы на детство и юность, — продолжил Питер, — но нам пришлось отомстить за павших родных и друзей. — Джаспер, я читал в учебнике, что ты сын влиятельного офицера, — начал Эдвард. — Да. Но я был с ним в… холодных отношениях. — Это ты так слово «ненавидел» заменил? Джаспер укоризненно посмотрел на друга. — А что? Слушай, единственное, что в те года надо было делать — это слушаться своего батюшку, но ты даже этого не делал. — Спасибо, Пити, ценю твои советы! — Ты не любил его? — начала Розали. — Скажем так… я много раз его обнимал, а он меня… разочаровывал. Холодность помогает заглушить пустоту. Вампиры сидели и смотрели на языки пламени. Бывшие солдаты рассказывали о их приключениях, о том, как попали в плен, как они с Фатоном пробирались по опасным тропам, выходя победителями каждый раз. Доктор заметил печаль в глазах Джаспера и решил спросить об этом позже. Не хотелось нарушать хрупкую идиллию, которая была сейчас. — Ах, да, ещё хотел у вас узнать, — начал телепат, — что самое страшное в армии? Тут бывшие солдаты переглянулись и засмеялись: — Прослушать команду «подъем» от комбата. — Вы не шутите? — Да, еле сдерживаемся. — Если проспал, можешь себя своей же лопатой закапывать. Все смеялись над таким сравнением, пока Элис не вспомнила: — Мы же взяли гитару! Джаспер, пожалуйста, сыграй нам что-нибудь! — Нет. Я не знаю какую. — Да хоть нашу любимую из детства, — предложил Питер. Ни один из Калленов пока ещё не слышал пения Джаспера. Поэтому, пока подросток настраивал гитару, Карлайл сел ближе к своей жене. — Такая милая семейная посиделка, — прошептала Эсми ему на ушко. — Да, любовь моя. Пара секунд, и на поляне полилась красивая музыка. Вампир наигрывал аккорды и красиво пел куплеты: — А мы с тобой, брат, из пехоты, А летом лучше, чем зимой. С войной покончили мы счеты… Бери шинель, пошли домой! Война нас гнула и косила. Пришел конец и ей самой. Четыре года мать без сына… Бери шинель, пошли домой! * К золе и к пеплу наших улиц Опять, опять, товарищ мой, Скворцы пропавшие вернулись… Бери шинель, пошли домой! — Браво! Ты не разучился играть! Горжусь, — поддержал друга Питер, и все с этим согласились.