So you find it easy?

      Люси жадная до слова «научи» и речей Феллона — его неторопливого тихого тембра и ласкового взгляда. Он подбирает понятные ей слова, терпеливо поясняет и в восхищении смотрит на восторженный блеск в голубых глазах.       Люси не Шарлотта. Люси не вертелась в кругах знати.       У неё представление о мире соткано из миров на страницах и обрывочных слов продажных девочек матери. Вся её библиотека прежде состояла из детских книжек и списка Харриса, а теперь глаза разбегаются от всего многообразия этих массивных шкафов, заставленных книгами доверху в твёрдых переплетах. Феллон с нежностью скользит по ним пальцами, рассказывает кратко о каждой, на которой Люси только взгляд задержит, и ей тут же яро хочется прочесть их все. Но начинает она с маленькой потрепанной книжки — её выбор вызывает у лорда широкую улыбку.       Эпосом старинным она наконец удовлетворяет любопытство и узнает в полной мере, кто же такая эта Персефона, которой так любит называть её Феллон. Едва ли они похожи, заключает она после, да и Феллону до Аида далеко, но прозвище это ей начинает теперь нравится.       Люси не знает как вести себя, будучи содержанкой.       Она старательно пытается показать свою независимость — придирчиво отбирает платья и драгоценности, носит теперь высокую причёску и покидает пределы его дворца, когда вздумается, подражая сестре. Он же не перечит, следует за ней, идёт рядом и игнорирует начисто недовольный взгляд Блейна. Даже на провокацию поддаётся и не старается скрыть ревность. Монстр в нём молит разорвать глупца, посмевшего только дотронуться до Люси, на части. А Уэллс вдруг понимает, что нет никакого верного сценария. Ведь ей не нравится выходить вот так в свет. Ей нравится в замке лорда Феллона. Ей нравится в его руках, когда он целует, когда всматривается в её глаза и, кажется, видит, что испугала её вовсе не грубость Лиддингтона, а то, что она готова была сама его убить.       Она этого хотела. И она едва сдержалась.       Самоконтролю её тоже никто не научил.       Лорд молит довериться ему, забирается ей с лёгкостью под кожу и усыпляет бдительность. А ещё улыбается широко от того, что во взгляде этих невинных голубых глаз он сумел разглядеть проблеск чудовища под стать ему. В малышке Люси есть тяга к жестокости — тьме, — и он с радостью готов научить её пользоваться этим, вкладывая в руки оружие.       Люси смотрит на шпагу с настороженностью, хмурится, но шагает в эту пропасть и вручает в руки его своё доверие, чувствуя, как силой наливается каждая мышца в теле от каждого выпада.       Он не разрядки от неё жаждет, как все прочие мужчины в её жизни прежде. Он каждым касанием, каждым словом, каждым хриплым стоном подводит её к краю. Обрывает своё удовольствие, замедляется, прислушивается внимательно к её телу, которое отвечает ему так, как никогда не отвечало ей самой, и растягивает губы в сытой улыбке, когда Люси содрогается от наслаждения впервые. Она смотрит на него широко распахнутыми от неподдельного удивления глазами и шумно дышит — грудная клетка её вздымается, привлекает жадный взгляд, и Феллон прижимается к аккуратной груди, обхватывает лениво губами сосок.       Люси не хочется, чтобы этот миг заканчивался. Голубые её глаза затянуты пеленой сладострастия, губы припухли от его жадных поцелуев, сердце в груди грохочет так сильно, а в голове проносятся все те моменты, когда мужчины не трудились научить её отзываться на прикосновения. Феллон же изучает её тело с такой внимательностью, что она едва ли способна на какие-то другие звуки, кроме стонов, а затем так нежно прижимает к себе, целует её золотистые локоны и гладит по обнаженной спине кончиками пальцев, пока она засыпает, утомившись.       Её прежде никто не спрашивал, о чём она задумалась. Не слушал внимательно, пока она пытается сформулировать мысль.       Никто прежде не впускал её в свой мир, не раскрывал все мысли перед ней, не обнажал всю свою суть, какой бы мрачной он та ни была. Лорд Феллон не добропорядочный джентльмен. Он убийство считает подлинным искусством.       Никто прежде не вызывал у неё желание признаться, что ей понравилось убивать... ей понравилась та сила, которая зародилась в ней, стоило ей дать отпор и пролить кровь.       Никто прежде не шептал ей так яростно слова любви на ушко, не становился перед ней на колени и не вручал свою жизнь в её руки. Её сильный, несгибаемый Феллон утыкался лицом в её колени и молил о помощи. Потому что доверял.       И уж точно никто прежде не разбивал ей сердце. Так искусно, так жестоко и так чертовски мучительно.       Лорд Феллон в жизни Люси истинно первый.       Во всём.