Брют

      Цзян Чэн пригласил сестру в свой рабочий кабинет, приказав слугам принести чаю и сладости для гостьи. Яньли была сонная, ее одежда помялась от долгой дороги, макияж слегка потек и Ваньинь, как истинный джентльмен передал сестре платочек, которым она тут же воспользовалась, немного краснея от неловкости. В кабинете было прохладно, по всей видимости мужчина забыл закрыть окно, когда покидал комнату в последний раз. Подав Яньли теплый плед, что всегда лежал на кушетке, на всякий случай, Цзян Чэн присел на подушку, методично постукивая пальцами по деревянной поверхности. Яньли аккуратно присела напротив, устало улыбаясь лишь уголками губ.       Чай и закуски принесли быстро. К удивлению Цзян Чэна на подносе также стояло два кувшина их местного вина. Он не смог сдержать ухмылку. «Предусмотрительно…» — подумал мужчина. Слуги явно заслужили один лишний выходной. Они знали его, как облупленного и уже могли предугадывать его желание.       Яньли даже внимания не обратила на лишние предметы на подносе. Она нервно перебирала шифоновую ткань своего платья между пальцев. Ее взгляд был устремлен в никуда. Цзян Чэн накрыл маленькие ладошки сестры своими, успокаивая. Яньли сделала пару глубоких вдохов перед тем, как заговорить.       — Я была поражена твоим письмом… Вэй Ин… как он? — голос был робкий, как в далекие времена. Яньли отпила немного из чашки, жмурясь от слишком горячей жидкости. Решив повременить с чаем, девушка поставила посуду на столик, тут же возвращая свои руки в чужие ладони.       — Его тело в ужасном состоянии, но держится он неплохо, — спокойно ответил Цзян Чэн, не отводя взгляда от своих ладоней, что на фоне тонких и изящных ладошек Цзян Яньли выглядели огрубевшими и некрасивыми. — Практически каждая кость в его теле была сломана, большая часть из них срослись неправильно. При побеге он повредил и обморозил ступни, ходить ему трудно и очень больно. Духовные каналы сильно повреждены, смотреть даже больно. Темной энергии в его теле больше нет, что конечно хорошо, но… черт, я боюсь за него…       Поджав губы от обиды за брата, Яньли утерла одинокую слезу, что вот-вот готова была сорваться с уголка чуть опухшего глаза. Она старалась не плакать лишь ради брата, что будет еще больше переживать за нее, что совсем ей не хотелось.       — Бедный мой А-Сянь… — прошептала Яньли, прикрывая лицо руками, пытаясь удержать все мысли под контролем. — Мой А-Сянь…       Цзян Чэн молчал, прекрасно понимая, что сейчас ощущала девушка, ведь сам на днях испытывал тоже самое. Откупорив сосуд с вином, он разлил огненную жидкость по двум чаркам. Одну он подал сестре, другую же он тут же отправил себе в рот. Гортань и пищевод обожгло, но он лишь прищурил глаза, перетерпев неприятные чувства. Яньли же неуверенно подняла чарку, раздумывая лишь секунду, выпивает все до дна, прикрывая лицо рукавом своих одежд. Девушка закашлялась.       — Горько… — пропищала госпожа Цзян, закрывая рот ладонью. Алкоголь она не любила, но сейчас выпить хотелось жутко.       Яньли прогуливалась в саду, пока один из доверенных адептов не протянул ей конверт с эмблемой ордена Юньмэн Цзян. Обычно, когда Цзян Чэн хотел встретиться и поговорить с девушкой, то они заранее планировали встречи, чтобы не вызывать подозрений, или же навещали друг друга на правах родственных связей.       Письмо Яньли открыла уже в своих покоях, вчитываясь в каждое слово и не веря в написанное. Казалось, что это был лишь хороший сон, что вот-вот мог оборваться, дав ложные надежды. Она перечитывала его несколько раз, проводя пальцами по слегка шершавой поверхности бумаги. Чернила смазывались от обилия слез пролитых на бумагу. В тот же вечер она сорвалась в родной орден в сопровождении нескольких адептов.       — Когда я смогу осмотреть его? — шепотом спросила девушка, вспоминая, какие эмоции она ощущала в тот момент.       Цзян Чэн пожал плечами. Честно говоря, он был не шибко уверен в том, что Усянь вообще позволит сестре проводить осмотр. Не смотря на все слухи и сплетни о личной жизни Старейшины Илина, тот был совершенно безнадежен в любовных делах и дальше глупого флирта никогда ничего не заходило. Поэтому предстать перед девушкой, тем более сестрой, в неприглядном виде он себе бы не позволил никогда в жизни.       — Яньли, ты же понимаешь, что он может не позволить тебе этого?       — А-Чэн. Я привезла с собой некоторые дурманящие травы, из них можно такой замечательный отвар сделать, — девушка, не повышая голоса смогла лишь взглядом показать брату, что не отступит от своего решения. Ваньинь почувствовал себя маленьким ребенком, перед тяжелым взором сестры. — Я уже один раз пошла у него на поводу, оставила его без присмотра, чем это закончилось? Я не хочу его вновь оплакивать, а пока я лично не смогу убедиться, что его жизни ничего не угрожает, то не смогу нормально жить.       — Тебе придется с ним лично разговаривать… — неуверенно сказал мужчина, наливая себе еще одну чарку вина. Прозрачная жидкость напоминала озёра, что окружали всю Пристань Лотоса. — Он зашуганный. У него бывают панические атаки. И я пока не знаю, как его излечить от этого.       Яньли поджала губу. Поднявшись со своего места и обогнув столик, девушка присела на колени, обнимая брата, прижимая его голову к своему плечу, поглаживая крепкую спину. Цзян Чэн обмяк в теплых объятиях, расслабляясь.       — Все будет хорошо, А-Чэн. Я рядом. Мы со всем справимся. Нам не привыкать, — голос Яньли звучал, как колыбельная. Захотелось спать. Подавив в себе зевок, мужчина отстранился, улыбаясь уголками губ. — Я привезла с собой А-Лина. Он очень хотел с тобой увидеться.       — Замечательно. Теперь покой мне будет только сниться.       Яньли засмеялась, прикрывая лицо рукавом ханьфу. У Жуланя был поистине невероятный характер.       — Час уже поздний, пора идти спать, — все еще посмеиваясь сказала девушка, поднимаясь на ноги. Разгладив руками складки на своих одеждах, Яньли подошла к двери, собираясь уже выйти, но брат ее остановил, тут же оказавшись рядом.       — Я провожу тебя, сестра!       Положив руку на плечо брата, девушка нежно улыбнулась, покачав головой.       — Не стоит, я попрошу слуг проводить меня. Ты выглядишь очень устало, так что иди отдыхай. Завтра будет длинный день.       Больше Цзян Чэн препятствовать не стал. Девушка покинула комнату, отправляясь в свои покои. Допив кувшин вина в одиночестве, Цзян Чэн последовал примеру сестры, отправился в свои личные покои. Дойдя до двери, Ваньинь оглянулся через плечо. Сейчас за этой тонкой стеной спал один из самых родных ему людей. Как же ему хотелось сейчас лежать рядом с ним, ощущать что он здесь, он рядом. Но не привыкший идти на поводу у своих эмоций, мужчина отвернулся, заходя в свои покои. Сняв с себя верхние одежды и переодевшись в свои обычные ночные одежды, Цзян Чэн лег в постель. Сон пришел непривычно быстро.

***

      Ноги подкосились, он упал на землю, ощущая неприятную, холодную липкость на своих ладонях. Он уже знал, куда вляпался и смотреть на это не было никакого желания. Горло горело от нехватки чистого воздуха. Все небо было затянуто кроваво красным мороком, а пахло гарью и смертью. Сил подняться уже не было, но нужно было идти дальше, нужно было отыскать брата и уже вместе продолжать движение вперед, в надежде найти выживших. Цзян Чэн буквально полз по окровавленной земле, щурясь от резкого запаха металла, что оседал даже на языке.       — А-Чэн! — послышалось где-то вдалеке, но звук исходил как будто отовсюду разом. Голос было нельзя перепутать ни с чем другим, так говорил только Вэй Усянь.       — А-Чэн!       — Усянь? Где ты? — из последних сил закричал Ваньинь, обессиленно усаживаясь на землю. Сжав руки в кулаки, мужчина истерично ударял по земле. Грязь летела в разные стороны, попадая на лицо, волосы и одежду. — Усянь!       Все звуки стихли, казалось, что Ваньинь просто оглох. Он непонимающе начал оглядываться, пытаясь наконец осознать, что происходит и что делать дальше.       — А-Чэн, — голос Вэй Ина прозвучал со спины. От неожиданности Цзян Чэн дернулся, повалившись на бок, ударяясь локтем о камень. Болезненно скривившись, мужчина повернулся на голос, посмотрев на брата.       Поначалу он обрадовался, увидев хоть кого-то родного и живого, но когда он присмотрелся, то увидел весь ужас. Лицо Вэй Ина было бледно-зеленого оттенка, капилляры в глазах полопались, окрашивая белки в красный цвет. Силуэт был худощавый, укутанный в темные ткани ханьфу, вены на шее и лице просвечивали. Выглядело ужасно. Все внутренности Ваньиня нервно сжались от ужаса.       — А-Чэн, мне так больно… — шепотом сказал Усянь, падая на колени, прямиком в грязь и кровь. Ваньинь потянулся к брату, обхватывая хрупкие плечи, притягивая к себе и тут же от ужаса отпрянул. Из спины Вэй Ина торчал длинный, холодный металл, что прочно засел между лопаток. Цзян Чэн тут же признал меч второго нефрита клана Лань.       — Вэй Ин… — в ужасе произнес младший из братьев, не зная, как поступить. Он растерялся.       Прикоснувшись пальцами к краям раны, тут же ощущая, как горячая, вязкая жидкость растекалась по пальцам, стекая по ладони к запястью. — Потерпи пожалуйста… мы сейчас что-нибудь придумаем… выберемся, не переживай!       Вынимать меч было нельзя, Усянь погибнет от кровопотери, необходимо было срочно найти лекаря, но в данной ситуации это было невозможно. Кругом была полнейшая разруха, горели все постройки, ни одной живой души поблизости.       — Все будет хорошо, — Цзян Чэн пытался приободрить брата, поднимая его с земли, закидывая его руку себе на плечо, придерживая за талию. Вэй Ин не мог передвигаться самостоятельно, спотыкаясь и падая вниз, Ваньинь поднимал его, пытаясь удержаться на ногах. Пару раз его ладонь случайно касалась лезвия и тогда он невольно вздрагивал, стараясь не обращать на это внимание.       — А-Чэн… Я больше не могу, — прерываясь сказал мужчина, оседая окончательно. Его руки тряслись, он задыхался. В глазах темнело. — Оставь меня и двигайся дальше… Ты должен спастись и поднять орден на ноги… Мой дорогой брат, ты теперь глава ордена, тебе нельзя умирать…       Цзян Чэн присел рядом, закусив губу он нежно поглаживал брата по голове, прекрасно осознавая, что это конец. Он не сможет спасти его. Слезы наворачивались на глаза, дыхание сбивалось.       — Береги себя, А-Чэн.       После этого глаза Вэй Ина закрылись, его голова опустилась на чужое плечо, а грудь прекратила вздыматься.       Цзян Чэн прижимал родное тело к себе, крепче обнимая, цепляясь в грязную ткань одежд брата до побеления костяшек. Стиснув зубы, Ваньинь подавил в себе крик боли и отчаяния, опуская голову так, что волосы закрывали лицо.       — Прости меня, А-Сянь, — тихо всхлипнув проговорил мужчина дрожащим голосом. — Прости меня…       Все тело била крупная дрожь. Он плотнее прижимал безвольное тело к себе, утыкался носом в густые, пыльные волосы, совершенно не обращая на это внимание. Он просидел на холодной, грязной земли до того, как опустилось солнце, ощущая, как с каждым часом тело его брата коченело. Нужно было отпустить его, но сделать это было невыносимо трудно.       Цзян Чэн не сдержал крика, когда наконец смог найти в себе силы, чтобы отпустить тело из своих рук.

***

      Вскочив с постели, глава ордена Юньмэн Цзян, сначала даже не понял, где находится. Он непонимающе оглядывался по сторонам, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Поняв, что это был один из его постоянных ночных кошмаров, Ваньинь хлопнул себя ладонью по лицу пытаясь отрезвить свою голову.       Поднявшись с постели, Цзян Чэн неторопливо подошел к зеркалу, закидывая за спину длинные, густые волосы. Поправив кромку нижних штанов, мужчина, слегка нервно провел пальцами по ровной, накаченной груди. Когда-то давно тут был ровный, тонкий шрам, оставленный девой Вэнь, когда она выполняла самую сложную операцию из всех возможных — пересадка золотого ядра.       — Как ты вытерпел всю эту боль…? — шепотом сказал Ваньинь, наблюдая за своими действиями через зеркало. — Как ты мог улыбаться, глядя на меня…       Мужчина надавил на кожу, слегка царапая себя чуть отросшими ногтями. Он прекрасно помнил тот момент, когда впервые увидел эту тонкую полоску на своем загорелом теле. То было непонимание, что тут же сменилось счастливым трепетом от жгучего всплеска сил в груди. Тогда он и не думал о природе этого шрама, а через пару суток он и вовсе пропал.       — Глава ордена, вы проснулись? Позволите мне войти? — звонкий девчачий голос отвлек мужчину от созерцания своего тела.       Цзян Чэн устало закатил глаза. Из-за кошмара выспаться ему не удалось, наоборот, он проснулся с ужасной головной болью и щемящим чувством тревоги в груди.       — Подожди за дверью, — громко сказал глава ордена, торопливо натягивая на себя чистые одежды. Волосы пришлось укладывать самостоятельно. Гребень пару раз падал на пол, один раз даже упал прямиком на ногу. Было неприятно. Тем временем за дверью послышался усталый выдох и топтания на одном месте. Это бесило. Собрав волосы в тугой хвост, закрепив небольшое украшение, Цзян Чэн внимательно изучил свой внешний вид в зеркале и наконец громко произнес. — Входи!       Девчонка тут же залетела в комнату, почтительно кланяясь главе своего ордена. Ваньинь лишь кивнул головой на чужое приветствие.       — Что ты хотела? — устало поинтересовался мужчина, наклоняя голову вбок.       — Хочу личную встречу с Вэй Усянем! Прошу вас, уважаемый господин Цзян, — мужчину передернула от слащаво-писклявого голоса молодого адепта. — Мне очень нужно поговорить с ним, прошу вас…       Цзян Чэн вновь закатил глаза. Он не шибко хотел допускать хоть кого-то до Вэй Ина, беспокоясь за его ментальное здоровье.       — Я же сказал, когда начнешь себя хорошо вести и будешь наконец-то уделять должное внимание самосовершенствованию тогда я подумаю над этим, пока ты только и делаешь, что скачешь как ненормальная по всей пристани, развлекаясь, — строго сказал Цзян Чэн, наблюдая за тем, как лицо девушки с каждым его словом становилось все темнее, а брови сходились на переносице. — Даже не думай перепираться.       — Ну глава, я хочу просто поблагодарить его за свое спасение, это не займет и пяти минут, — умоляюще сказала девушка, складывая ладошки вместе, склоняясь в поклоне. — Прошу вас, для меня это очень важно! Глава Цзян, я клянусь, что после я займусь самосовершенствованием! Молю вас…       Цзян Чэн тяжело вздохнул. Он ненавидел такие моменты. Он смотрел на эту невыносимую девушку и видел своего брата в юности, что славился своим взбаламученным характером, переворачивая все с ног на голову.       — Я спрошу у него, хочет ли он сейчас с кем-то разговаривать. Если он откажет, то даже не подходи ко мне с подобными просьбами. Уяснила? — смягчившись лишь на секунду произнес мужчина, указав рукой на выход. — А теперь кыш!       Девчушка ослепительно улыбнулась, тут же исчезая с глаз главы ордена.       — Не утро, а дурдом сплошной… Почему все в такую рань уже на ногах, — пробормотал мужчина, похлопывая себя по бедрам.       Позвав слуг, глава ордена попросил накрыть стол в малом зале на трех персон.       Цзян Чэн вышел из своих покоев, маленькими шажками подходя к соседней двери. Осторожно постучав костяшками пальцев по косяку двери, он приложил голову к двери, боясь прослушать ответ. Как и ожидалось, никаких ответных звуков с другой стороны слышно не было, Вэй Ин должно быть еще спал. Ваньинь усмехнулся, вспоминая далекое детство, как он бесцеремонно мог ворваться в чужие покои, с разбега запрыгивая на брата, запутываясь в чужих растрепанных волосах.       Мужчина спокойно открыл дверь, заходя в чужие покои, оглядываясь по сторонам. Вэй Ин действительно спал, откинув в сторону одеяло. Цзян Чэн подошел ближе, присаживаясь на край кровати. Щека Вэй Ина была украшена нелепым красным следом от подушки, а в уголке его рта остался след от слюны. Ваньинь глупо улыбнулся, проводя кончиками пальцев по красному следу. Кожа оказалась неожиданно мягкой на ощупь и по детски упругой.       У Цзинь Лина тоже были такие щечки, когда он только родился. Цзян Чэн не мог удержать себя от того, чтобы лишний раз не потыкать малыша, каждый раз удивляясь тому, как мило ребенок куксится и дует свои пухлые щеки. Потом Цзинь Лин вырос, и глава Юньмэна больше не мог развлекать себя подобными действиями.       — Просыпайся, — недостаточно громко сказал мужчина, убирая короткие прядки с сонного лица. Усянь на это ответил недовольным выдохом и нахмуренными бровями, но просыпаться даже не собирался.       Цзян Чэн цокнул зубами, недовольно закатив глаза.       — Проспишь завтрак, идиот… Потом даже не думай обижаться на меня!       Вэй Ин, что до этого искусно притворялся спящим, ухмыльнулся, отворачиваясь от брата на другой бок. На самом деле проснулся он, как только дверь в его новые покои открылась. Он привык просыпаться лишь от одного шороха, так как того требовал Лань Ванцзы. Второй нефрит клана Лань ненавидел, когда Усянь был в беспамятстве, поэтому прибегал к очень своеобразным методам пробуждения. Все варьировалось от — насилия и издевательств, до — приставаний и поцелуев. Поэтому с годами он выработал определенную привычку.       Сначала Вэй Ин действительно не хотел обманывать главу ордена, но тот был такой забавный, что ребяческая натура темного заклинателя все же взяла верх. Подавив в себе улыбку, Усянь повернулся к мужчине спиной, игнорируя его слова. Прикусив губу, Вэй Ин едва заметно вздрогнул, вспоминая, как грубые от бесконечных тренировок пальцы коснулись его лица. Это было так приятно? Вэй Ину понравилось.       — Поднимайся! — прикрикнул мужчина, хлопая брата по спине. — Придурок…       Усянь показательно завозился, создавая вид, что он только что проснулся и лениво повернулся к главе ордена, ослепительно улыбаясь.       — Доброе утро, А-Чэн.       — Я тебя не А-Чэн! Безмозглое создание! — завопил мужчина, вскакивая с кровати. Его брови буквально сошлись на переносице, а глаза опасно сощурились. Он напоминал злую кошку, которую насильно решили искупать. Но Вэй Ин знал, что Ваньинь таким образом просто скрывал свое смущение. — Поднимайся и приводи себя в порядок!       Вэй Ин засмеялся в голос, наблюдая, как лицо Цзян Чэна слегка покраснело.       Уморительное зрелище.       — Боюсь, что не смогу подняться, мне потребуется твоя помощь, — смотря прямо в глаза Ваньиня, Усянь не переставал улыбаться. Он протянул свои руки вперед, намекая, что хочет, чтобы его подняли. — Ну же, ты же так спешишь...       Цзян Чэн цокнул, но засуетился, доставая чистые верхние одежды, кидая их на кровать. Вэй Ин тем временем дополз до края кровати, свесив ноги на пол. Ступни еще болели, но с каждым днем состояние становилось все лучше. Лекари Юньмэна ничуть не уступали по знаниям и навыкам лекарям из Гусу.       Ваньинь помог брату надеть чистые вещи, раскрашенные чисто в цвета ордена — темно-фиолетовое ханьфу и широкий пояс на пару тонов светлее. Но вот с волосами пришлось повозиться. Собрать все волосы в хвост было проблематично из-за рваной длины, пришлось зацепить волосы несколько раз по бокам, а после уже собрать все остальные пряди красной лентой.       — Благодарю тебя, Цзян Чэн, чтобы я без тебя делал! — радостно запищал Вэй Ин, забавно хлопая себя по волосам, привыкая к новой прическе. — У тебя так хорошо получается управляться с волосами. Где ты этому научился?       — Сестра теперь живет в Ланьлине, а кому-то другому я не могу доверять свои волосы, пришлось учиться самому, хотя получается у меня крайне скверно, — сухо ответил глава ордена, поднимая брата на руки. — А теперь постарайся не возиться, иначе я тебя "случайно" уроню.       Вэй Ин прижался чуть плотнее к чужой груди, ощущая уже привычное чувство тепла и защищенности. Рядом с Цзян Чэном никакой Лань Ванцзы уже не пугал так, как раньше.       — У меня для тебя сюрприз, — сказал Ваньинь, осторожно подкидывая брата в своих руках, чтобы взять его поудобнее. — Так что будь готов и контролируй свои эмоции.       — В последний раз, когда ты такое говорил, ты подкинул в мои покои собаку и закрыл дверь. Я двое суток отходил от твоего «сюрприза», — обиженно заметил Усянь, вспоминая тот ужасный день.       — Хм, у тебя прекрасная память, — оскаливаясь сказал Цзян Чэн, так же припоминая, как визжал Усянь, скребясь в дверь, как щенок. В свою защиту он мог сказать, что та была вовсе не собака, а лишь щеночек, месяц отроду, что даже ходить еще не мог. — Ты был такой беспомощный и жалкий в тот день.       — Цзян Чэн! — возмущенно закричал темный заклинатель, сжимая ладони в кулаки. — Ты жесток!       В это время Цзян Чэн уже дошел до малого зала, распахивая двери. Яньли сидела за низким столиком, грея ладони о чашку с чаем. Выглядела она значительно лучше, чем вчера.       — А-Сянь!       Вэй Ин замер.       — Мой хороший А-Сянь! Я так рада тебя видеть!       Цзян Чэн почувствовал, как его ханьфу постепенно намокает, а тело Усяня начинает дрожать.       — Яньли, обожди, — строго сказал мужчина, одним взглядом останавливая девушку, что уже успела подняться на ноги и подойти чуть ближе. — Дай ему время.       — Шицзе… — сипло и неуверенно проговорил Усянь, прикрывая рот ладонями. — Ты… действительно жива?       Цзян Чэн осторожно усадил Вэй Ина на подушку, поправляя воротник его одежд. Тот не прекращал дрожать. Его взгляд был расфокусирован, а лицо побелело еще сильнее. Он беспомощно посмотрел на Цзян Чэна, тяжело задышав.       — Цзян Чэн…       — Ну что ты сырость опять разводишь, — хмуро сказал Ваньинь, утирая мокрые дорожки с лица брата. — Сестра так долго сюда ехала, а ты ее приветствуешь подобным образом. Прекращай давай.       Яньли присела на колени рядом, нежно улыбаясь, она неловко обняла брата за плечи, тихо-тихо проговаривая какие-то глупости о своей жизни за эти тринадцать лет, так же сказав что-то похожее на - "Та рана на самом деле была пустяковой, поэтому даже последствий никаких нет. Ты не виноват в этом, поэтому прекращай себя корить". Цзян Чэн наблюдал за этим, не вмешиваясь. Лишь крепко сжимая чужую ладонь.       — Шицзе, я так по тебе скучал! — Вэй Ин развернулся на месте, бросаясь девушке на шею, придавливая ее своим телом. — Прости меня! Прости!       Девушка звонко рассмеялась, поглаживая непослушные темные локоны. Она так долго молилась и оплакивала своего брата, что сейчас ее переполняли самые невероятные чувства.       О еде все совсем позабыли.       — Глава ордена! Глава ордена! — один из адептов вбежал в малый зал, тут же преклоняясь перед Цзян Чэном. Цзян Яньли прикрыла заплаканное лицо брата рукавом своего ханьфу. — Глава ордена, вас ожидает глава ордена Лань — Лань Сичэнь. Мы не пропустили его на территорию в целях безопасности. Что прикажете делать?       — Лань Сичэнь?