Подняться выше

      Цинь Шицю, как и всегда, прежде чем войти, постучалась и спросила разрешение, получив его, вошла. Она принесла своему господину завтрак. К слову, отношение к ней со стороны коллег улучшилось, потому что Цзинь Лин дал им понять, как себя вести нельзя. И хоть над ней всего лишь иногда насмехались и поэтому никто прежде не задумывался над всей этой ситуацией, Цзинь Лин устроил с коллективом серьезный разговор. С того дня никто более не решался говорить о девушке что-то неподобающее и, прислушавшись к совету будущего Главы, попытались стать дружелюбнее. Из-за этого Цинь Шицю не могла не питать к этому молодому человеку теплых чувств. Более того, ей казалось, что с ней он более открыт, чем с другими.       — Молодой господин Цзинь, как прошла ваша вчерашняя ночная охота с госпожой Цзинь? — оставив завтрак на столе, поинтересовалась служанка.       — Все было в порядке до тех пор, пока мы не наткнулись на волков, — приступив к трапезе, ответил он.       — На волков? И что же вы сделали? — изумилась она.       — Ничего особого. Просто быстрее вернулись в город.       — Похоже, вам было очень весело с госпожой.       — Она весьма интересный человек.       После трапезы утренняя тренировка с адептами. После нее занятия бумажными делами вместе с наставником до самого вечера. И заниматься ими пришлось в компании Цзинь Мейфен. Она весь день провела вместе с мужчинами, иногда вмешиваясь в их разговоры, что не особо нравилось Цзинь Лиу, однако Цзинь Лин разрешал ей говорить. Они довольно неплохо общались друг с другом и из-за этого Цзинь Лиу казалось, что шансы на их женитьбу возрастают.       Однако его убеждения разбились в пух и прах после нескольких дней общения Цзинь Лина с Цзинь Мейфен. Дело обстояло за ароматными чашками чая во дворе резиденции Цзинь. Пухленькая служанка, проделав свою работу для господ, почтительно поклонилась и удалилась, виляя бедрами. Цзинь Лиу случайно засмотрелся, но быстро пришел в себя.       — Госпожа Цзинь с каждым днем становится лучше и лучше! — не удержался молодой господин Цзинь от комплимента. Цзинь Мейфен действительно была ослепительно прекрасна.       — Благодарю, молодой господин Цзинь, — засмущалась она.       — Да, так и должно быть, — говорит наставник, — женщина — главное украшение мужчины! Так что не удивительно, что моя дочь выглядит так прекрасно.       — «Женщина — главное украшение мужчины»? — переспросил Цзинь Лин, поставив чашку на столик: — Странно… Я думал, что женщины — люди, а не вещи. Как они могут быть украшением для кого-то?       Голос его звучал плавно, но выражение лица заставляло сомневаться в его доброте в этот момент.       — Я сделал комплимент своей дочери и всем женщинам. Украшение — это ведь хорошо, разве нет? — более мягко ответил наставник.       — Что есть украшение? Это разнообразные ювелирные изделия, которыми пользуются люди: дополняют свой облик красивыми ограненными камнями. Разве госпожа Цзинь, да и вообще любая другая женщина может быть украшением для кого-то? А, Цзинь Лиу? — твердо продолжил будущий Глава.       Наставник замялся. Цзинь Мейфен кашлянула в кулачок и с улыбкой на лице поспешила успокоить собеседника:       — Не сердитесь, молодой господин. Мой отец не имел ввиду ничего плохого и не пытался никого оскорбить. Я того же мнения, что и он.       — Если бы кто-то назвал меня «украшением», я бы оскорбился. Я не вещь, а полноправный живой человек, разве мне подходит подобная характеристика? — он сидел ровно, лицо слегка потемнело от нарастающего негодования.       — Никто бы не посмел назвать вас так. Вы — наш господин, будущий Глава. Если бы кто-то решился на такое сквернословие, тотчас лишился бы своего языка! — с чувством произнес Цзинь Лиу.       — Зато собственную дочь оскорбить — это не сквернословие, так?       Цзинь Лин грозно взглянул на наставника, который растерялся от его фразы. Цзинь Мейфен снова хотела вмешаться, но будущий Глава вовремя обратил внимание и на нее, лишив дара речи своим пронзительным взором.       — Госпожа Цзинь, походу, не имеет и капли уважения к себе или же получила дурное воспитание. Или же и то, и другое.       С ноткой раздосадованности заключил Цзинь Лин и встал со своего места. Наставник поспешил остановить его и выяснить, каков смысл его последнего высказывания, но разговор был окончен. Цзинь Лин проигнорировал его и ушел из этого места.       Что послужило причиной такой бурной реакции? Наверняка не один Цзинь Лиу считает женщин чьим-то украшением. Наверняка кто-то говорил хоть раз в жизни подобную фразу его матери — Цзян Янли.       В коридоре Башни Кои он натолкнулся на Цзинь Тинг. Девушка чуть ли не подпрыгнула от радости от встречи с господином, но тот быстро спустил ее с небес на землю, задав вопрос:       — Цзинь Тинг, ты когда-нибудь слышала в свой адрес фразу «женщина — украшение мужчины»?       — Ну… — она замешкалась, потом задумалась и ответила: — Да и не раз.       — Как ты к этому относишься? — он нахмурил брови.       — Даже не знаю… Это ведь не значит ничего плохого… да?       — Ты не вещь, Цзинь Тинг. Не позволяй другим людям так о себе отзываться.       Не успела она что-либо ответить, как он двинулся дальше. Она решила, что все-таки стоит промолчать и пойти дальше по своим делам.       Цзинь Лина обуревало странное чувство в груди. Ранее он никогда не слышал таких слов от кого-либо, но стоило этому случится, стоило увидеть, как другие люди к этому относятся, и в него поселилось раздражение. А также стало очень интересно, что с этим делали его родители.       Думая о своих отце и матери, он начал думать о Вэй Усяне, ведь он был сводным братом Цзян Янли и Цзян Чэна. К слову, он уже очень давно не виделся с ним… Стоит нанести визит.       Лань Ванцзи лежал на свежей постели на животе. Из одежды на нем были лишь белоснежные штаны, а его запястья перевязаны вместе его налобной лентой с плывущими облаками. Сверху на нем сидел счастливый Вэй Усянь, на котором тоже остались только темные штаны. Он массажировал сильную спину мужа, на которой числились шрамы.       — Лань Чжань, тебе приятно? — веселым голоском поинтересовался он.       — Мгм, — ответил довольный Лань.       — Хочешь я доставлю тебе больше приятных ощущений? — руки Старейшины Илин спускались к упругим ягодицам Ханьгуан-цзюня.       — Мгм, — почти промурлыкал он.       В этот самый момент, когда на лице Вэй Усяня ярко заиграла похотливая улыбочка, а руки схватили одежду Лань Ванцзи, из другой комнаты послышался неоднократный стук в дверь.       — Черт, придется перенести наши утехи на следующий раз.       Вэй Усянь поднялся с мужчины и с кровати, развязал повязку Лань Ванцзи, накинув на себя ханьфу и, повязав ленту на свой лоб, он отворил дверь перед гостем.       Какого же было его удивление, когда он увидел перед собой приемного племянника. Более того, он не сразу узнал в этом прекрасном молодом человеке Цзинь Лина, даже подумал, что это Цзинь Цзысюань.       — А ты повзрослел. Проходи! — Вэй Усянь впустил гостя в дом.       Цзинь Лин поклонился и вошел.       — Мы очень давно не виделись, — произнес будущий Глава ордена.       Из другой комнаты вышел полностью одетый Ханьгуан-цзюнь. Не хватало только его налобной ленты. Мужчины поприветствовали друг друга. Лань Ванцзи не удержался от комментария:       — Ты изменился с момента нашей последней встречи. Слышал, что ты готовишься на пост Главы ордена Ланьлин Цзинь.       — Именно так.       — Странно, а я ничего не слышал… — задумался Вэй Усянь: — Как проходит твоя, нет, ваша подготовка, молодой господин Цзинь? — акцентируя внимание на последней части предложения, вопросил мужчина.       — Можешь так ко мне не обращаться. С подготовкой я справляюсь. В следующем месяце стану Главой.       — Невероятно… Я правда не могу поверить, что разговариваю с тем самым мальчиком, у которого молнии в заднице, из-за которых он постоянно на ногах! Я уверен, что ты ни дня не проводишь без каких-нибудь пакостей вместе с Сычжуем, Лань Цзинъи и Вэнь Нином, — шутливо отозвался Старейшина Илин.       — Это отнюдь не так. Я усердно занимаюсь и с Лань Сычжуем, Лань Цзинъи и Вэнь Нином не виделся уже несколько месяцев. Но слышал от Главы Лань, что они славно проводят время.       — Не виделся? Почему?       Пока они разговаривали, Лань Ванцзи накрыл на стол угощения и напитки, затем пригласил тех двоих на трапезу. Мужчины сели за стол и, наслаждаясь едой, продолжили:       — Глава… Дядя запретил мне встречаться с ними, пока не встану во главе своего ордена. Но… Даже после этого я буду слишком занят, чтобы тратить свое время на былые развлечения с друзьями, так что ничего особо не изменится, — серьезно, с толикой грусти ответил Цзинь Лин.       — А как же ваши взаимные чувства с Лань Сычжуем? — Вэй Усянь был ошеломлен услышанным: — Цзян Чэн такой жестокий… Как можно запретить людям видеться на протяжении такого долгого времени?!       Лань Ванцзи вспомнил о тех долгих тринадцати годах, проведенных в одиночестве, и вставил свое слово:       — Не так уж это и долго.       Вэй Усянь догадался о ходе его мыслей и поправился:       — Впрочем, да. Не суть.       — Чувства остались. Только я не думаю, что мы сможем также объявить себя парой, как вы. Я ведь без пяти минут Глава ордена, а люди не способны принять все. Вряд ли они пойдут за правителем, который заключил брак с мужчиной.       — О, ты даже о браке с ним задумываешься? — встрепенулся Вэй Усянь.       Цзинь Лин сохранил самообладание, но ему очень резко стало жарко. Он произнес это вслух…