┼ Diary notes ┼

Круг, вычерченный на полу мелом, проступает через полумрак тусклыми линиями. Внутри я вывожу символы поменьше, стрелки, завитки. Мне страшно и тревожно, потому что вечер, разыгравшийся снаружи, закрадывается в комнату длинными косыми тенями. Наверное, это всё свечи, бросающие блики и накидывающие на привычные вещи своеобразные «вуали». Печать получается как надо; плавные контуры сливаются в одном причудливом орнаменте и вьются змеиным клубком. Я перерисовываю всё с распечатки, которую смог сделать в центральной библиотеке. Докучливая работница копировального зала долго смотрела на меня через прямоугольные стекла очков. Она как могла оттягивала очередь, но в конце концов, получив несколько потемневших монет, просто сделала то, что требовалось. Я подгребаю к алтарю натащенное золото и делаю глубокий вдох. Воровать украшения в планы явно не входило. Только вот демон, которого я собирался призвать, обожал сокровища и побрякушки. Он бы ни за что не стал говорить со мной без подношения. По крайней мере, так было сказано в книге. — Услышь меня, Балам, король и владыка. Шипящие от коротких всполохов сквозняка огни раскачиваются маятниками, но не гаснут. Что-то вокруг начинает меняться, а по полу тащит щекочущим босые ступни холодом. Кривое лезвие ножа тут же задевает моё запястье, оставляя на коже длинную продольную царапину. Началось. Вскинув руки, я прижимаю лоб к доскам в низком почтенном поклоне. — Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Услышь. Одно и то же заклинание. Один и тот же ритм. Я втягиваю в легкие прожжённый парафиновый воздух и просто жду. Стона, скрежета или обращения. Настоящего Чёрного Чуда. Лицо окатывает ознобом быстро и сокрушительно. Меня ломает и выворачивает вместе с каждой липкой каплей, текущей через кисть. Горло скручивает мучительной жаждой, но я всё равно прошу об одном и том же, не открывая глаз. — Услышь. — Что ты можешь мне предложить? Сердце замирает, как будто спрятавшись под ребрами в смертельном испуге. Ресницы склеиваются вместе, не давая хотя бы просто приподнять макушку. — Золото. — Это? В тишине раздается жалобный скрип цепочки, поддетой длинным когтем. Фыркающий свист раздувающихся ноздрей тотчас меняется троящимся хохотом; в нем и блеяние барана, и бычий рёв, и человеческий смех. — Правители предлагали мне целые сокровищницы. И этого было мало. А ты притащил сюда жалкую горсточку фальшивок! С трудом выпрямившись, я смотрю перед собой, но не замечаю ни рогов, ни копыт. Пустая комната гнется под тяжелыми сумерками. И если бы я не видел подвеску, болтающуюся в воздухе, то решил бы, что совсем спятил. Это украшение значило для меня много: оно досталось маме после бабушкиной смерти и было чем-то вроде фамильной реликвии. — Больше ничего нет. — Душа. Твоя кровь вкусно пахнет. — Душу не дам. Сунув пальцы в чашу с красным перцем, я бросаю кулак рассыпчатого порошка в круг. Повисший в прихожей смрад многократно усиливается. Натужно трещат половицы — над ними вскоре появляются громоздкие ноги. Кучерявая баранья рожа тарахтит возбужденным дыханием. Кажется, что на сквозняке из ободранной пасти вырывается ни то туман, ни то теплый пар. Балам смотрит тонкими полосками зрачков и разевает рот шире, укладывая на язык семейную безделушку. Жрёт не пережёвывая, вдруг издавая нечто похожее на довольный стон. — Интересно получается. Что же, подношение принято. Каков вопрос? Клонит в сон. Едва шевеля губами, я спрашиваю его о том, в чем всегда сомневался. К чему стремился, но в то же время, чего опасался: — Кто я такой? Громовая поступь перетряхивает дом. Демон подбирается ближе, размахивая змеиным скользким хвостом, и, стараясь отвести от него взгляд, я замечаю у дальнего окна статную ястребиную тень. — Кто же ты такой. Сейчас посмотрим. Вцепившись в руку, он проходится языком по ране, собирая загустевшие багровые капли. От назойливых касаний царапина снова открывается шире и двигаться становится трудно. Я ничуть не сопротивляюсь, понимая, что черная смердящая башка подается вперед. Будто в полном бреду сам тянусь к пасти и целую ее. Лижу короткую жесткую шерсть, тискаю витые рога. Лезу в звериный рот, не чувствуя ни стыда, ни отвращения. — Сказать? — Время. — Время — это как раз то, что у тебя есть. Однажды ты сам наложил на себя «дар» заблуждения. Обман, способный укрощать память. То знание, к которому ты стремишься, истощает досуха. Ты давно бежишь от настоящей природы. А встретившись с ней лицом к лицу, предпочитаешь просто покончить с собой. Но родиться заново тебе не дано — потому что по-настоящему ты так ни разу и не умер. — Что это значит? — Замкнутый круг. Твоя кровь для Легиона дороже любых сокровищ. Она одновременно и древняя, и чистая, будто у младенца. — Имя. — Узнай его сам. Это не оплачено. — Скажи мне! Теплые лучи пламени больше не трепыхаются под напором ветра. Они размываются и тускнут. Я проваливаюсь в обморок, силясь запомнить пряный запах перца, большие когтистые лапы и желтые глаза Балама. — Твой путь по земле Нод повторится. — Нод? — Спи, Ка... _____________________________________________ Утро приходит слишком болезненно. Я просыпаюсь на размазанных меловых каракулях и едва шевелю холодными, почти окоченевшими ладонями. Губы жжет и колет. — Ммм., — потеребив их пальцами, узнаю в красном порошке, оставшемся на подушечках, перец. Отключившись ночью за отчаянными попытками призвать демона, кажется, я угодил лицом прямо в чашку с заготовленными пряностями. Получилось что-то или нет я, конечно же, забыл. Мне казалось, что на руке должен остаться порез, но чистое запястье говорило о противоположном. — Ничего с собой не сделал. Дерьмо какое. Оказывается, кое-где свечи выгорели до основания. Я загребаю волосы в ладонь и долго смотрю на комнатный погром. «Нод» «Ка...», а что дальше? Стрелки на часах показывают 12:31. Вспомнив о запланированных еще со вчера делах, я торопливо начинаю собираться на репетицию. И только позже замечаю самую большую странность, вселяющую одновременно гордость, первобытный трепет и даже некоторый азарт. Никакой крови. Никаких следов. Никакого золота на полу.