Неадекватно

      Собаку но Раса потирает лицо ладонями, пытаясь прогнать сон и усталость. Долгие переговоры с прибывшей из Конохи делегацией вытянули из мужчины последние силы, а принятые всевозможные меры безопасности все равно не могли в полной мере успокоить правителя Деревни, Скрытой в Песке.       Ибо от взбесившегося джинчуурики вряд ли это поможет.       Предложение скрепить союз деревень посредством брака было очень и очень выгодным. И пускай Раса не смог выдать Темари за сына Хокаге, так как Минато уже сговорил своего сына с Учиха, тем самым урегулировав конфликт с этим кланом, но и сын главного советника Хокаге — тоже неплохой вариант. Особенно в свете последних событий.       Четвертый Казекаге поморщился. Все кандидатуры в качестве мужа для старшей дочери, стоило только им оказаться под «крылом» Расы, фантастически быстро начинали терять мозги. Да, все знали, что джинчуурики на свою семью не нападает, но откуда эта самоуверенность у тех, кто решил, что если он муж его старшей дочери, то оружие деревни не нападет?       И ведь самое интересное. Все кандидатуры — зрелые, здравомыслящие шиноби.       Которые удивительным образом раз за разом нарывались на джинчуурики. И если первых троих Гаара убил, то последующих, слушаясь приказа Расы, только калечил. И вроде бы несильно, но шиноби они уже быть не могли.       Явно демон нашептал, как и что надо сломать, чтобы навсегда сделать инвалидом.       Когда поступило предложение из Конохи о браке, Раса тут же согласился. Да, неприятно отдавать носительницу генов в чужую деревню, но лучше уж таким образом вытрясти из сложившейся ситуации все, что только можно.       И он даже рад, что мужем Темари выпал Нара. Пусть этот клан был просто патологически ленив, но при этом у них фактически все были если не гениями, то мозговитыми. И смотря на сонные, но цепкие глаза будущего зятя, Раса искренне надеялся, что этому тринадцатилетнему мальчишке хватит ума не лезть на рожон.       Если Гаара убьет сына советника Хокаге, будет война.       Именно поэтому он отослал джинчуурики как можно дальше от Суны с надеждой, что он не вернется до тех пор, пока Темари не покинет родину.       Но надежды Расы по отношению к своему сыну, как всегда, не оправдались.       Четвертый Казекаге почувствовал своего сына тогда, когда он еще был у ворот Суны, и теперь хмуро ждал, когда двери его кабинета распахнет взметнувшийся песок, явив ему демона.       И демон не заставил себя ждать.       Подросток спокойно вошел в помещение, и послушный его руке песок положил на стол перед Расой аккуратно выполненный отчет о миссии и стек со стола обратно к хозяину. Скрестив руки на груди, подросток равнодушно застыл на месте, ожидая приказов.       Раса берет в руки отчет, бегло читая аккуратные ровные строчки, после чего вновь возвращает свое внимание к джинчуурики Однохвостого демона.       — Ты уже заметил в деревне шиноби Конохи, верно? — под взглядом Расы подросток едва заметно склонил голову к плечу, тем самым «выражая» свой интерес. — Это хорошо. Никто из них не должен пострадать, Гаара. Я понятно говорю? Я запрещаю тебе убивать. Я запрещаю тебе калечить. Запрещаю нападать.       Раса давит на подростка своей жаждой убийства, прекрасно понимая, что это не возымеет нужный эффект. Но джинчуурики, несмотря на свое безумие, все же имеет мозги, пусть и хитровывернутые, а значит, должен понимать, чем это кончится.       — Свободен, — отрывисто бросает Раса, и оружие деревни исчезает в вихре песка, так и не проронив ни слова.       За последние три года от джинчуурики вообще слова слышали пару раз, не больше. И если сначала это насторожило и Расу, и Советников, то теперь уже не вызывало такого напряжения.       Главное — на людей не кидается. Пока что.       После того как Яшамару выполнил приказ и едва остался жив, попытки проверить стабильность джинчуурики больше не принимались из-за угрозы взбесившегося биджу. Джинчуурики стал проявлять выраженную агрессию на всех, кто пытался с ним пойти на контакт, не доверяя никому, на любую попытку нарушения личного пространства хороня в кровавом песке. Мальчишка был нестабилен, и спровоцировать его очередным эмоциональным потрясением никто не хотел. Попытки убийства принимались регулярно, но после очередного провала Раса перестал подсылать к нему убийц. Джинчуурики всегда был под наблюдением, и по общему решению на собрании, пока он не слетел с катушек окончательно, в перезапечатывании демона в другой сосуд не было нужды.       Хотя по большей части, когда вопрос о подходящем сосуде поднялся на Совете, ему, Расе, намекнули, что помимо законного сына у него есть и незаконный. И если ему поставить печать более хорошего качества, то из него выйдет неплохой джинчуурики.       В тот день Раса твердо решил, что одного сына-демона ему достаточно. И он всеми силами постарается оградить своего незаконного сына от участи стать демоном.

***

      Шикамару отдыхал.       В Суне было жарко, пыльно, и ему в ней откровенно не понравилось.       Будущая жена была старше его на три года, имела характер его матери и была еще одной проблематичной женщиной, с которой ему придется разделить жизнь.       Не то чтобы он был против, в конце концов договорные браки среди клановых детей — обычное дело, а ему, как сыну правой руки Четвертого Хокаге, такая судьба светила, как только он родился.       Хотя он явно не ожидал, что его будущая жена будет иностранкой. При этом, по сути, принцессой.       Хотя она красивая. И не дура. Они даже пообщаться успели и, кажется, остались вполне себе довольны кандидатурами друг друга.       Песчаная принцесса. Хм. А ей идет. Хотя «проблемная женщина» ей идет больше.       Когда недалеко от его места отдыха кто-то приземлился, причем намеренно не заглушив шагов, Шикамару лениво приоткрыл глаз, намереваясь узнать, кто решил нарушить его сон. И поспешно закрыл обратно.       О «безумном демоне» Сунагакуре не знал только глухой. И то не факт.       Шикамару узнал его сразу и насторожился, естественно, этого не показав. Притворяться спящим он умел мастерски, и в данный момент это была самая лучшая тактика. Если слухи, ходящие об этом парне-ровеснике, за голову которого уже сейчас в книге Бинго обещают золотые горы, правда, то Шикамару смело можно прощаться с жизнью.       Сна как не бывало. Даже лень куда-то ушла. Более того, флегматичный ко всему Нара внезапно осознал, что хочет жить.       Тем временем кровавоволосый гость, от которого пахло кровью и нагретым песком, судя по шелесту одежды и упавшей тени, спокойно присел недалеко от Шикамару и замер. Нара слышал лишь размеренное спокойное дыхание, готовый в любой момент попытаться, хотя бы попытаться отбить атаку, впрочем, уверенный, что при всем желании не сможет это сделать.       Так прошел час.       Через полтора часа Шикамару, успевший смириться со смертью, мысленно заключил, что смерть во сне — не самый худший вариант, и сделал самое логичное, что мог сделать в этой ситуации, и просто отрубился.       Хуже уже не будет.       Проснулся он тогда, когда начал замерзать. Нехотя открыв глаза, сонно хлопая ресницами, он было подумал, что местная страшилка и кошмар на ночь ему привиделись, но реальность, как всегда, полна разочарований. Пока Шикамару решал, что делать с застывшей статуей джинчуурики Однохвостого, песчаник, что, видимо, просидел в одной позе как минимум часа четыре, не отрывая взгляда от заходящего солнца, внезапно заговорил.       — Ночи в пустыне холодные.       Шикамару моргнул.       Итак. Слухи о том, что суновцы отрезали своему джинчуурики язык, были все же слухами. Как и те, что он просто немой от рождения.       — Учту. На будущее, — как можно спокойнее кратко ответил Шикамару и, видя, что агрессии от этого странного парня не исходит, осторожно поднялся с остывающей крыши, перетекая из положения «лежа» в положение «сидя», старательно пытаясь подавить зевок.       После чего неуверенно покосился в ту сторону, куда смотрел будущий… шурин, и невольно залип следом за своим странным компаньоном. Вид на закат открывался просто… потрясающий.       Все оттенки красного и желтого причудливо сливались в цветную палитру, создавая поистине невероятную картину. Шикамару поклонялся небу и облакам, был предан им всей своей душой, предпочитая лениво наблюдать за тем, как они так же лениво и медленно, не спеша плывут по небу, но медленно опускающийся за горизонт раскаленный шар, забирающий с собой тепло, был настолько величественен и красив, что было бы, наверно, большим упущением не увидеть это.       Пожалуй, это зрелище было достойно встать на одну ступень с облаками.       С уходом солнца становилось холодней. И Шикамару поежился.       Жарко-холодная пустыня ему не сильно нравилась. В Конохе было, по его мнению, лучше.       Наконец солнце скрылось, и сумерки юркими тенями заскользили по крышам. Шикамару покосился на своего компаньона и, убедившись, что тот вроде как не собирается ничего делать, поднялся на ноги и осторожно сделал несколько шагов, стараясь не нарушить задумчивость «безумного демона».       — Шикамару, — от шелестящего, спокойного, даже лучше сказать умиротворенного голоса за своей спиной юный Нара вздрогнул, чувствуя, как волосы, собранные в немного растрепанный хвост, зашевелились от иррационального страха и чувства опасности. — Если обидишь Темари, я тебя убью.       Нара замер на месте и только спустя несколько вздохов обернулся. В стремительно сгустившихся сумерках за его спиной никого не было.       Странно. Очень странно.       И жутко, стоит признать.       Шикамару засовывает руки в карманы и спускается с крыши, чувствуя слабую дрожь в руках.       Не то чтобы он хотел умереть раньше времени, но его невеста, как он знал, имела уже несколько женихов, которых будущий шурин благополучно если не отправил на тот свет, то в больницу точно.       «А имя ему я свое точно не говорил».       На пороге дома его встретила бледная, напуганная до полусмерти невеста, которая смотрела на него как на покойника. Впрочем, как и ее сестра. И вообще все присутствующие, что коноховцы, что суновцы, рассматривали его так, будто увидели привидение.       — Ты живой… — выдохнула невеста и внезапно для Шикамару порывисто обняла его с такой силой, что еще бы чуть-чуть и, казалось, она бы переломала ему кости. Краем глаза Нара заметил, как бледный отец облегченно выдыхает, прикрывая глаза.       Страх уже покинул Шикамару, и тот, все еще находясь в объятьях своей невесты, внезапно выдыхает, видимо, от пережитых эмоций.       — Я думал, что твой брат немой.       Темари застывает, фактически каменея. — Шикамару-сама, Гаара-сама… говорил с вами? — светловолосый дядя невесты, кажется Яшамару-сан, смотрит на него широко открытыми глазами. — Что он… сказал вам?       Шикамару хмурится, не понимая, почему тот факт, что сын Четвертого Казекаге умеет говорить, вызывает такой нездоровый ажиотаж.       — Шика, — выдергивает его из мыслей отец, заставляя вернуться к диалогу.       — Он сказал, что убьет меня, — стоящая рядом с сестрой Канкуро стискивает кулаки и резко отворачивается. В глазах Темари таится ужас. Шикамару хмурится и все же заканчивает свою фразу. — Если я обижу тебя, Темари.       Ему не верят.       — Шутишь, да? — нервно хмыкает невеста.       Пауза. Длинная, напряженная.       — Он не шутит, — приходит на помощь Шикаку.       — Знаете, — Акасуна Сасори, что все те шесть часов сторожил крышу, на которой оказались будущие родственники, уже готовый в очередной раз хоронить жениха своей ученицы, хмыкнул. — Обычно брак благословляют боги. Видимо, ваш брак благословил демон.       Напряжение немного спало, и кто-то даже неуверенно хохотнул. Сам же Сасори коснулся своего подбородка длинными пальцами и прищурился.       Что-то здесь было не так.       Что-то с джинчуурики было не так.       Ведь за три года, пока он был сенсеем Гаары, он не услышал от него ни одного слова. Джинчуурики, если бы изначально с полным равнодушием не относился к своему окружению, редко проявляя к чему-то вялый интерес, казалось, Сасори игнорировал намеренно. Почти демонстративно. Как и сестер. Как, в общем-то, всех, кроме Казекаге, и то только потому, что тот глава деревни.       А тут такое внимание к мальчишке из Конохи.       Что происходит?       А главное — почему?

***

      Раса облегченно прикрыл глаза, проводив делегацию и свою, теперь уже замужнюю дочь за стены деревни. Секундная слабость, и Четвертый Казекаге упрямо поджимает губы, жестом призывая АНБУ.       — Все отчеты по джинчуурики. Немедленно.       Все прошло слишком гладко. Слишком хорошо. Ни одного убийства. Более того. Гаара заговорил. И с кем? С мальчишкой из Конохи, угрожая ему расправой, предупреждая, что убьет, если тот обидит Темари. Невероятно.       Все прошло слишком хорошо. Никто не пострадал, но…       Такое ощущение, что ему, Расе, позволили скрепить этот союз между Суной и Конохой, позволили заключить этот брак.       Попытка разговорить Гаару ни к чему не привела. Даже Яшамару, с которым давно в детстве джинчуурики был тесно связан, не смог ничего добиться, кроме как предупредительного взмаха рукой, намекающего на то, что следующий пасс станет для родственника последним.       Он предупреждал.       — Удвоить наблюдение за джинчуурики.       Что-то с «безумным демоном» Сунагакуре было не так.       Но что именно?       Аналитики и психологи ломали головы, но ничего не могли понять. Посланный же вместе с Гаарой на задание отряд, после того как проблевался от вида кровавой бойни, устроенной джинчуурики, дружно подтвердил, что Гаара до сих пор неадекватен.       Что-то было не так.       Почему-то Расу преследовало чувство, что над ним кто-то насмехается. Что вся проведенная операция для заключения этого союза была удачной просто потому, что ему позволили это сделать?       Милостиво разрешили.

***

      Убедившись, что Шикамару Нара в любом из миров является все тем же Шикамару, Гаара усмехнулся уголком губ.       Этого кандидата в мужья сестры он уже однажды одобрил. И не видит причин препятствовать этому союзу снова.       К тому же этот брак укрепляет отношения с Конохой. И это очень хорошо. Для Суны и впоследствии для самого Гаары и его планов.       Темари от Расы далеко, и теперь он над ней власти не имеет. Учитывая то, что Темари не ушла ни в один из кланов Сунагакуре, то лишних союзников у Расы тоже не появилось.       Краем глаза наблюдая за пятнадцатилетней хмурой Канкуро, Гаара думал. С ней будет сложнее. Канкуро точно в другую страну и в другой клан не отдадут. Кровью разбрасываться никто не хочет.       А значит, она уйдет в один из кланов Суны. Который желательно после перетянуть на свою сторону.       Вопрос, какой из кланов будет лучше? И кому доверить сестру?       Ведь она… должна быть счастлива. Насколько это возможно.       Взгляд сам упал на Акасуна но Сасори. Гаара поморщился.       Марионеточник и мастер ядов. Преданный фанат своего дела, глава клана Акасуна, один из сильнейших и уважаемых шиноби, которого до сих пор не могут прижать и заставить жениться. Благодаря крови Узумаки в свои тридцать с небольшим выглядит максимум на двадцать. Учитывая то, что болезнь ядов и марионеток успешно поразила Канкуро и в этом мире, то он просто идеальный кандидат как в родственники, так и в союзники.       К тому же Канкуро симпатизирует Сасори, а Сасори, видя любовь ученицы к марионеткам, явно к ней благосклонен.       Есть только один изъян.       В прошлом мире Сасори фактически убил Канкуро.       А Гаара, благодаря ему и подрывнику, так и вовсе на тот свет сходил.       Он сжал руку в кулак, зажимая в нем песок. На лице не отразилось ни одной эмоции. Лишь в глубине глаз мелькнуло тщательно скрытое раздражение и злость.