Неадекватно

      — За что я люблю Суну, так это за потрясающую, высококачественную траву…       — Сакура.       — Различного назначения, — заканчивает Сакура и ухмыляется, краем глаза следя за застывшим неподалеку Гаарой, что, скрестив руки на груди, выражал всем своим видом… недовольство. — Все знают, что, несмотря на то что у вас тут голь сплошная, пустынная, лекарственные редкие травы по высшему разряду.       Бледный продавец, нервно поглядывая бегающим взглядом на спутника Сакуры, поспешно принимает оплату, пока Сакура профессионально оценивает качество разнообразных трав в льняных тканевых мешочках, не отходя от прилавка.       Позже она их смешает в определенных пропорциях, создавая свою излюбленную курительную смесь. В этот раз, наверное, успокоительную.       Утро в Суне было спокойным. Умиротворенным даже. Но это, конечно же, было временным явлением. Так как вчера прибыла делегация из Конохи, о чем любезно сообщил ее новоиспеченный уже чуть больше двенадцати часов муж. В составе делегации прибыл сам Белый Змей Конохи, что уже вызывало само по себе острый приступ паранойи. Змей вообще был очень опасным сам по себе, и в этом мире она была с ним близко не знакома, из-за чего несложно сделать вывод, что его как минимум нужно опасаться.       Хотя везде, где есть Орочимару, стоит держать нос по ветру и ушки на макушке.       Слишком он… скользкий тип.       Гаара выглядит внешне спокойным, но по легкой хмурости и ранней мимической морщинке между бровей можно было понять его не очень радужное настроение. Впрочем, сам виноват.       Сакура вдыхает сухой воздух пустыни полной грудью и щурится довольной кошкой. Непривычная одежда, конечно, вызывает легкий дискомфорт, но в основном у Сакуры более чем благодушное настроение.       — Это зависимость, — в голосе Гаары звучат нотки неодобрения.       Сакура усмехается, смотря на него с легкой насмешкой, пожимает плечами. Среди шиноби пагубные привычки не одобрялись, но и не особо осуждались, так как один через одного страдал каким-нибудь закосом с нездоровым уклоном. У того же Какаши Хатаке с его книжками тоже была зависимость.       Алкоголь был злом привычным, так что к нему относились с пониманием. А вот к курению отношение было неоднозначным. И нюх притуплялся, и организму вредило.       — Я медик S класса. Мне ничего не будет. Это просто моя блажь. Каприз. Не более.       Ее ответом он остается недоволен. Это незаметно, если не присматриваться и не знать его достаточно долго и хорошо. Но он прекрасно осознает, что не ему ей лекции читать, так что просто прикрывает глаза и галантно протягивает руку, когда она выходит из лавки под звон висящего колокольчика над дверью. Жест — чистая формальность, не более, но вбитое в подкорку воспитание заставляет делать это машинально.       Сакура бы удивилась такому, если бы не знала, что, несмотря на фиктивный брак, для клановых, особенно таких, как сын Казекаге, это все равно имеет вес. Даже если это ложь.       Он и раньше, несмотря на все их «товарищество», не забывал, что она все же женщина. Она это замечала довольно часто и даже пару раз удивлялась, когда они еще только притирались друг к другу. От такого, как Гаара, особенно при первой встрече и неизгладимом первом впечатлении, ожидать таких жестов было сродни помешательству и сомнениям в своем здравом уме. Наруто такие тонкие и высокие отношения были просто не доступны, Саске себя, несмотря на статус «Наследник клана Учиха», таким не утруждал. Сай… там вообще обнять и плакать. Какаши-сенсей вспоминал об этом только периодически, когда Сакура обычно была бита и в состоянии полного нестояния. Поэтому со статусом «свой в доску парень» она свыклась давно.       Но к хорошему привыкаешь быстро. И Сакура спокойно хватается за протянутую руку, спускаясь по ступенькам к терпеливо ожидающему ее Гааре, которого она при первой же возможности поволокла к лавке за своей небольшой слабостью.       Увы, этот мужчина был невероятно вредным индивидом, что три ее просьбы о покупке «зависимости» мастерски проигнорировал. И нет, она абсолютно уверена в том, что он ее прекрасно слышал, но притворился глухим склерозником.       Одежду принес, а остальное посчитал несущественным.       В его стиле, впрочем.       Сакура становится рядом с ним, отпускает ладонь и спокойно игнорирует его взгляд, рассматривая улочки, снова сравнивая Суну с лабиринтом, в котором потеряться даже шиноби можно. Особенно если он чужак.       Закрытая обувь кажется неудобной, как и одежда. Плотные штаны и бордовая рубаха с гербом клана Собаку но большеваты, но некритично. Все тело непривычно скрыто тканью, длинные рукава даже слегка напрягают, но она не Гаара с его песчаной броней, что позволяет ему по пустыне шастать хоть голышом. Да, она медик и солнечные ожоги ей не страшны, но чужая страна — чужие правила.       Редкие прохожие, следящие за ней и Гаарой, кажется, замирают и перестают дышать. Сакура, не обладающая способностями к эмпатии и особыми навыками сенсорики, и то ощущает колебание чакры в тех, кто становится свидетелем сцены банального проявления вежливости от местного монстра, который в умах людей прочно укоренился в образе кровавых ошметков.       — Поспешим.       Сакура кивает и натягивает на лицо ткань платка. Как же он называется? Из головы вылетело. С забывчивостью пора заканчивать, ей здесь еще Ками-сама знает сколько жить.

***

      — А вы любопытная девушка, не так ли? — Орочимару смотрит на причину переполоха и едва сдерживается, чтобы не припереть девчонку к стене и вытрясти из нее все что можно. Копии записей операции, просмотренные им, вызывают небывалый азарт и… восхищение. Если весь этот шум, связанный с девчонкой, правда.       Она пожимает плечами и испытывает его терпение, раскуривая свою трубку. Орочимару невольно принюхивается, на автомате отмечая состав курительной смеси. Ничего такого катастрофичного.       — Может быть, — девчонка смотрит на него изучающе и будто сравнивает с кем-то. Нет ни страха, ни ужаса. Спокойный интерес и разумное опасение. — Вы что-то хотели, Орочимару-сан?       — Рад, что вы меня знаете, — усмехается Змей. — Мне стало любопытно посмотреть на причину всеобщего помешательства.       — И как ваши впечатления?       — Невпечатляющие.       Девчонка смотрит на него пару секунд яркими зелеными глазами, а потом ее тонкие губы, сжимающие изящную кисеру, расползаются в широкой и веселой улыбке.       — Взаимно.       Орочимару хохочет. Громко и шипяще-заразительно.       Наглая. И, видимо, сильная. Или слишком самоуверенная. Хотя точно не глупая, так что скорее все же первое, чем второе. И это… занимательно. И даже чудесно.       — Сакура Харуно, верно? — мужчина совершенно не обращает внимания на тех, кто на них смотрит.       — Не угадали, — улыбка у розоволосой девушки спокойная. — Собаку но Сакура.       — Вот как, — Белый Змей усмехается. — Если то, что я о вас слышал и даже увидел своими глазами, правда, то я совсем не удивлен.       — Тогда зачем весь этот фарс?       — За сокровища положено бороться, — просто отвечает мужчина. — Особенно когда их хочется вернуть на законное место.       — Не вам решать, где мое место.       — Будто вы самостоятельно решали, где ваше.       — У меня был выбор, — девчонка выдыхает дым и смотрит на него из-под розовых ресниц. Орочимару рассматривает ее внимательно и невольно понимающе хмыкает. Он не видел ее в деле, но уже сейчас очевидно, почему джинчуурики Суны так подсуетился.       — И выбрали чудовище. Неблагоразумно, вы так не считаете?       — С чего вы взяли, что благоразумие — моя черта?       — Хотите сказать, что я ошибся в оценке ваших умственных способностей? — хмыкает саннин.       — Все мы ошибаемся, — философски вздыхает Сакура.       — Можно ли считать ваше предательство Конохи — ошибкой?       Разговор плавно переходит в дуэль.       Собаку но Сакура смотрит прямо ему в глаза без какого-либо страха.       — Нет, — в голосе ни капли сомнения. Никакого напряжения.       — А вот многие бы с вами не согласились.       — Что мне те безликие «многие»? — презрение, смешанное с равнодушием. — Да и можно ли считать предателем того, кто никому и ничему в верности не клялся?       Они смотрят друг на друга изучающе-остро, и Орочимару невольно отмечает тот факт, что ему, в общем-то, плевать, кому достанется девчонка. В нем азартно скалится ученый, желающий лишь одного — очередной загадки. И разгадки. Долгой и тягучей, полной наслаждения.       Что ж, Хокаге-сама, с вашим приказом об убийстве, если им не удастся переманить на свою сторону медика, придется обождать. Он уже давно ощущал острый взгляд джинчуурики Однохвостого, что наблюдал за их беседой. И пусть раньше им встречаться не доводилось, но ученый прекрасно понял — Коноха в этом раунде проиграет.       Сбежавший подопытный, едва не убивший дочь Казекаге, как оказалось, еще и внука заодно, что едва не спровоцировало неприятный инцидент с весьма катастрофическими последствиями, был сокрушительным ударом по Конохе. Последующие события тоже обернулись не в сторону родной деревни. Дочь Казекаге спасла пропавшая девчонка, не закончившая даже академию, а значит, формально не являющаяся шиноби, находясь в статусе гражданского. А при всей силе шиноби гражданские были в категории, подвластной непосредственно дайме. Который вряд ли пойдет на конфликт с соседом из-за какой-то девчонки, не являющейся клановой, будь она хоть двести раз великим медиком. Хотя сейчас уже являющейся клановой. Женой Наследника главы правящего клана в Сунагакуре, джинчуурики Однохвостого демона с просто ужасающей репутацией. Являющейся на законных основаниях подданной другой страны.       Надавить тем, что Суна украла у Конохи невесту? Только народ смешить. И дайме. Которые весьма далеки от заморочек шиноби.       Их одурачили. Обвели вокруг пальца. Суна оставила их в дураках.       Или?..       Совсем не Суна. О, нет. Совсем не Суна.       Орочимару смотрит на новоиспеченную чету Собаку но и тонко улыбается. В груди поселяется чувство азарта, и, когда его взгляд пересекается с холодным, предупреждающим взглядом джинчуурики, Змей уважительно склоняет голову.       Коноха в дураках. Клан Учиха в дураках. Советники и Казекаге тоже сыграли свою роль. В выигрыше здесь только два человека. Хотя нет — один. Причем не совсем человек.       Изящно. Тонко. Гениально.       Достойно уважения и опасения. Восхищения.       Гениальная афера.       Интрига.       Одним движением обернуть проигрышную партию в выигрышную.       Восстановить свои права, привязать к себе гениальнейшего медика, выбить из колеи население, поселив в их глупые умы сомнения. Использовать свою жену как то, что обелит его репутацию. Воспользоваться ошибкой Конохи. Сыграть на нервах верхушки Суны, ненавязчиво вынудив вернуть то, что принадлежит по праву.       Обернуть все в пользу собственной деревни. Точнее, в пользу самому себе и будущим владениям?       Джинчуурики-Казекаге. Живое оружие, которое… великолепно выполняет свое предназначение?       Орочимару скользит по выделенным для него апартаментам бесшумной смертоносной тенью, шипяще посмеиваясь. Гениальный мозг обрабатывает информацию, заходясь в восторге и азарте.       Страшно интересный молодой человек. Опасный. Гораздо опаснее, чем кажется на самом деле.       Единственное, что остается Конохе, чтобы окончательно не потерять свою репутацию, это сделать вид, что Сакура Харуно никогда не принадлежала Деревне, скрытой в Листве. И надеяться, что Суна пойдет навстречу, опустив эту маленькую деталь. Естественно, стребовав или оставив на потом услугу или что-то другое за молчание.       Уж заткнуть парочку человек — не проблема. С Учиха тоже разговор короткий — сами виноваты, Величайший клан.       Ибо тот же Райкаге ухохочется, если узнает, что вот это чудо чудесное сбежало из Конохи. И самое главное — они сами позволили ей это сделать, проворонили такой кадр.       Но одно дело схватить удачу за хвост. Сможет ли Собаку но Гаара ее удержать?       И все же… какая гениальная афера.       На самой грани.