***
Двадцать шестое октября. Завтрак. Малфой сидел за столом в большом зале. Он снова не спал. Как избавиться от этих мыслей. Как вырезать их из своей головы. Драко бросил взгляд на стол Гриффиндора: Грейнджер отсутствовала. Интересно, как закончилась ее ночь. Использовала ли она заклинание, пошла ли в ванну старост. Болит ли все еще ее тело так же сильно, как болело в Малфой Мэноре мое. — О чем так напряженно задумался, не о той ли даме, с которой ты вчера провел вечер? — сел за стол Блейз. — Ведь ты так и не вернулся на вечеринку. Внутренности Малфоя сжались. — О твоей маме, Блейз — ехидно со смешком ответил Драко. — Старые у тебя шутки. Малфой поднес чашку с кофе, обжигая язык. — Ну а ты, как ты провел вечер с Пэнси? — подняв одну бровь поинтересовался Драко. — Мой вечер закончился странно. — О чем это ты? — Да она как давай вчера читать нотации про чистоту крови и верность Лорду, порядком достала, потом еще начала приставать ко мне, а когда я попытался растегнуть ее рубашку, она взбесилась и ушла. Блейз продолжил рассказ, но его голос будто стал тише. В зал вошла Грейнджер. Малфой заметил ее краем глаза и специально не смотрел. Все ее тело было затянуто мантией. Я в тот день целый день отлеживался, — подумал он, а она похоже даже не ложилась. — Ну и мы потом как заржем над ним, жаль ты это пропустил, — проговорил Забини. — Ну а по поводу сам знаешь чего, как идут дела? — Все под контролем, нужно кое-что уладить, и все получится. Блейз одобрительно кивнул, продолжая потрошить вилкой омлет с грибами.***
Прошло целых 5 дней с момента на Астрономической башне. Гарри вечно пропадал в кабинете Дамблдора, они все еще не разговаривали с Роном. Все это время невыносимо молчал Малфой, Гермиона была уверена, что он ни разу не взглянул на ее за эти 5 дней. Хуже всего, что могло произойти, что Малфой попросил у нее то, что не принадлежит ей. Но сделка заключена, аккуратнее Гермиона, такие сделки никогда не заканчиваются хорошо. Она сидела в гостиной Гриффиндора, всматриваясь в яркий огонь, щеки и губы горели и вовсе не от обжигающего жара камина. Она прислушалась, отложила газету и направилась в спальню мальчиков. Добравшись, она открыла дверь и, не заходя, произнесла: — Акцио Феликс! Флакончик оказался у нее в руках. Сердце вырывалось из грудной клетки. Ее тошнило. Гермиона немедленно покинула гостиную. Она миновала этажи, главные двери Хогвартса, Часовой двор, Деревянный мост, Каменный круг и направилась к Запретному лесу. Проникнув между влажными могучими деревьями, она остановилась и попыталась восстановить дыхание. Оглянулась: лес был так прекрасен. Ярко зеленый мох покрывал древние деревья. Тяжелые капли дождя разбивались о листья. Мутный, густой туман проникал в легкие, делая их тяжелыми. Она бродила какое-то время, вдыхая землистый запах влажного леса. Аромат дурманил рассудок и приносил покой. Выйдя обратно за границу леса, разум просветлел. Она пропустила Древние руны. Класс. А сейчас еще и Прорицание. Недовольная Гермиона направилась к замку. На деревянном мосту ее перехватил первокурсник. — Ты Гермиона Грейнджер? — захлебываясь вохдухом, спросил он. — Да, — она свела брови. — Это тебе, срочное сообщение от профессора Макгонагал, — передал он, а затем удалился. Гермиона поспешно открыла записку и принялась читать, почерк был явно не профессора Макгонагалл. Завтра. Десять вечера. Восьмой этаж. В комнате, где я когда то поймал тебя. И не забудь прихватить для меня немного удачи. Гермиона смяла листок, засунула его в мантию и отправилась на ненавистное Прорицание.***
Раньше Рон мог бы позавидовать такой популярности у девушек, но теперь, находясь в составе сборной, он только покатывался со смеху, глядя на обходные маневры Гарри. Вообще-то новый Рон, смеющийся и подшучивающий, нравился ему куда больше, чем тот мрачный, агрессивный тип, которого ему приходилось терпеть в течение нескольких недель, хотя это улучшение досталось ему дорогой ценой. Во-первых, Гарри теперь приходилось мириться с постоянным присутствием Лаванды Браун, а она, по всей видимости, считала, что каждая минута, когда она не целуется с Роном, прожита зря; и во-вторых, Поттер снова оказался в ситуации, когда двое его лучших друзей не разговаривают между собой и вряд ли когда-нибудь будут разговаривать. Уизли занял оборонительную позицию и упорно продолжал считать себя обиженной стороной. — Ей не на что жаловаться, — говорил он. — Она целовалась с Крамом. Ну а теперь пусть видит, что и со мной кому-то хочется целоваться. Мы живем в свободной стране. Я ничего плохого не сделал. Гарри не отвечал, притворяясь, будто целиком захвачен книгой, которую им было велено прочитать к завтрашнему уроку заклинаний («В поисках квинтэссенции»). Твердо решив остаться другом и Рону, и Гермионе, Гарри вынужден был большую часть времени не раскрывать рта. — Я никогда ничего не обещал Гермионе, — нудил Рон. — То есть я, конечно, собирался пойти с ней на рождественский вечер к Слизнорту, но она же не говорила… так просто, по-дружески… я свободный человек… Гарри перевернул страницу, чувствуя на себе взгляд Рона. Голос Уизли перешел в невнятное бормотание, едва слышное за треском огня в камине, но ему показалось, что он различает знакомые слова «Крам» и «не на что жаловаться».***
У Гермионы было очень плотное расписание, и нормально поговорить с ней Гарри мог только вечером, когда Рон все равно так тесно переплетался с Лавандой, что не замечал, чем в это время занят друг. Гермиона отказывалась находиться в гостиной, когда там был Рон, поэтому Поттер обычно приходил к ней в библиотеку, а следовательно, разговаривать приходилось шепотом. — Он имеет полное право целоваться с кем пожелает, — говорила Гермиона, пока библиотекарша мадам Пинс прохаживалась вдоль книжных полок у них за спиной. — Меня это совершенно не волнует, не знаю почему так много разговор про это, — Гриффиндорка из за всех сил пыталась делать вид что все нормально. — Между прочим, — сказала после короткой паузы Гермиона, — тебе нужно быть поосторожнее. — Я тут зашла в женский туалет, как раз перед тем, как идти в библиотеку, и там было человек десять девочек, в том числе эта Ромильда Вейн, и они обсуждали, как бы подсунуть тебе любовный напиток. Все они мечтают пойти с тобой к Слизнорту, и, похоже, все закупили у Фреда и Джорджа приворотное зелье, а оно, к сожалению, скорее всего, действует… — Что ж ты его не конфисковала? — возмутился Гарри. Казалось невероятным, что мания к неукоснительному соблюдению правил вдруг покинула Гермиону именно в этот критический момент. — Я не обязана вечно соблюдать правила, в общем, будь осторожен и не пей что попало, а то Ромильда Вейн, по-моему, настроена серьезно, — мрачно закончила Гермиона. Она придвинула к себе длинный свиток пергамента с домашним заданием по нумерологии и снова принялась строчить. Гарри смотрел на нее, но думал совсем о другом. — Стоп, а как же эти девчонки протащили в школу любовные напитки? — Фред и Джордж маскируют их под флаконы с Духами и зелье от кашля, — ответила Гермиона. — Это у них входит в стандартный набор услуг при выполнении заказов по совиной почте. Гарри и Гермионе послышалось какое-то движение между темных стеллажей с книгами. Они замерли, и мгновением позднее из-за стеллажа показалось хищное лицо мадам Пинс, сильно смахивающей на стервятника. Свет лампы, которую она держала в руках, невыгодно подчеркивал ввалившиеся щеки, пергаментную кожу и длинный крючковатый нос. — Библиотека закрыта, — сказала она. — Не забудьте поставить книги на место. Они возвращались по пустым, освещенным светильниками коридорам в гриффиндорскую гостиную, оживленно обсуждая, возможен ли тайный роман между Филчем и мадам Пинс. — Привет, Гарри! — сказала Ромильда Вейн, как только Гарри выбрался из проема в стене. — Хочешь «горной воды»? Гермиона взглянула на него через плечо, словно хотела сказать: «Что я тебе говорила?» — Нет, спасибо, — быстро ответил Гарри. — Я ее не очень люблю. — Ну, тогда возьми вот это. — Ромильда сунула ему в руки коробку конфет. — «Шоколадные котелки», они наполнены огненным виски. Мне бабушка прислала, а я их не люблю. — Ладно, большое спасибо, — сказал Гарри, не придумав ничего другого. — Э-э… я тут сейчас… Он не закончил фразу и побежал за Гермионой. — Я тебе говорила, — с удовольствием сказала Гермиона. — Пригласи кого-нибудь наконец, тогда они от тебя отцепятся. — Мне это порядком надоело, я просто приглашу Рона. Тут ее лицо застыло: она увидела Рона и Лаванду, которые сплелись в тесном объятии, сидя вдвоем в одном кресле. — Туше. Спокойной ночи, Гарри, — пробормотала Гермиона, хотя было всего семь часов вечера, и ушла в спальню девочек, не сказав больше ни слова. Гарри улегся спать, утешая себя мыслью, что завтра Хэллоуин и может поэтому, хотя никакого логического объяснения этому не было, завтра все должно быть получше.***
Гермиона проснулась от тревожного сна, ее разбудил приятный запах запеченной тыквы — непременного атрибута Хэллоуина. Она проигрывала сценарий этого дня снова и снова, и на секунду ей показалось, что день должен пролететь очень быстро. Гриффиндорка направилась на завтрак, на урок, в туалет, снова на урок, в библиотеку, на праздничный ужин, в гостиную, снова в библиотеку. Но день в ожидании пролетел ужасно и мучительно долго. Она взглянула на циферблат, на часах было без семи минут десять. Гермиона решительно отправилась на восьмой этаж, тихо считая каменные плиты под ногами. Она оказалась около стены, закрыв глаза, перед ней появилась дверь, и гриффиндорка незамедлительно зашла в нее. Малфой стоял спиной, но повернулся на шум входящей Гермионы. — И вот ты здесь, — серьезно отрезал Малфой. — Я хочу этого, это необходимо, — не сомневаясь, ответила Грейнджер. Он протянул руку, намекая. Гермиона вложила в его ладонь пузырек Феликс Фелицис. — Хорошо, снимай мантию, — ледяным голосом отрезал он. — Что сделать? — Снимай мантию, я должен убедиться, что твое тело полностью оправилось после Изумрудного зелья, иначе последствия будут необратимы, ты ведь не желаешь умереть от ран, которые не затянутся. Она повернулась спиной и оголила ее. На теле были видны желтые синяки. — Прежде чем мы начнем, ты должна кое-что знать. За все есть своя цена, твои основные чувства притупятся, возможно, некоторые совсем исчезнут, и ты не сможешь их испытывать как раньше. — Например боль? — Например боль. — Отдай свою палочку, надеюсь, мне не нужно обьяснять зачем. — И еще одно, если ты не сможешь выдерживать пытки, скажи стоп, и на этом наши уроки будут закончены навсегда. — Не скажу, — гордо ответила она. — Все говорят, и ты тоже скажешь, — ответил он. Гермиона сжала кулаки и грозно уставилась на Малфоя, готовя себя. — Круцио! Тело моментально охватила нестерпимая боль. Она мгновенно упала на пол, ударившись спиной так сильно, что заболели легкие. Её начало трясти. Казалось, что кости плавились внутри, она попыталась сдерживать крик. Но тут же звук разрезал всю комнату и эхом отбился в ушах Малфоя. Ее спина выгнулась, будто она сейчас поднимется в воздух. Слезы и пот заливали ей лицо и волосы. За криками мучений следовали звуки еще неистовее, пока действие заклятия не прекратилось. Гермиона лежала неподвижно. — Хм, это было выше ожидаемого, увидемся здесь же через неделю, — сказал Малфой, покидая Выручай комнату. Всё помещение охватило жалобное, отрывистое рыдание. — Прекрати это, тебе же больно, прекрати, что у тебя в голове, если бы Гарри узнал об этом, прекрати издеваться над собой, — захлебываясь слезами, шептала она себе. Ей не хотелось чувствовать себя так, слабой, беспомощной, найдя внутри себя первую эмоцию, которая принесла облегчение, она зацепилась за нее. Гнев. Она приподнялась, сидя на полу, она увидела свое отражение в зеркале комнаты. Истощенное, бессильное тело. — Долго еще будешь строить из себя слабодушную? — риторически спросила она себя.***
За окном, падающим пеплом, пошел первый снег. Малфой торжественно зашел в гостиную Слизерина, тогда почему он не ощущал себя победителем. Блейз сидел на диване, видимо ожидая его. — Добрый вечер, Драко. Ты снова прячешься по темным углам Хогвартса, я вижу, —расплылся в улыбке Забини. Посмотрите какой довольный. — Это не то, о чем твой воспаленный мозг мог подумать с первого раза, — отрезал Малфой. — Что же это? Драко медленно опустил руку в карман мантии и гордо поднял флакончик Феликс Фелицис вверх. — Не может быть, ты что украл его у Поттера? — Не я, его принесла мне сама Грейджер, добровольно, — растянул он. — Что?? Тебе даже не пришлось применять Империо? — Я не применял Империо, но без Непростительного не обошлось. Драко подробно объяснил всю сложившуюся ситуацию. Про случай на Астрономической башне, про Выручай комнату. Про Грейнджер. Забини не поверил своим ушам. — Она интереснее, чем могло показаться на первый взляд, только Пэнси не говори, что я это сказал, — смеясь, намекнул Блейз. — Так, а вы уже перешли к более непристойным урокам? — воспросительно подняв бровь, спросил Забини. — Во-первых "Фу", во-вторых "Фу", — с отвращением сказал Мафлой. Сознание начало показывать снимки ее окровавленного тела, ее крики, ее распухшие от крика вены, ее слезы стекающие по подбородку. Это не вызывало отвращение, это вызывало ослабление внутреннего удушья Малфоя. Опьяняющее наслаждение разливалось по телу, тьма текла по его артериям, под тонкой бледной кожей пробудились демоны. Малфой перевел тему. — Что там с этой идиотской рождественкой вечеринкой у Слизнорта? — понтересовался он. — Да ничего особенного, скучные посиделки с наряженными идиотами, но думаю, Пэнси это понравится, я просто чертов романтик в ее глазах. — Паркинсон так странно себя ведет, постоянно о тебе спрашивает, я думал она уже запала на тебя, она говорила у нее сюрприз для меня, надеюсь это тот сюрприз, на который я расчитываю, — ухмыляясь, произнес Забини. Малфой улыбнулся, ослабляя галстук. — А потом я вернусь, и мы устроим свою вечеринку, идет? Ты идешь спать или как? — встал Забини. — Я еще немного посижу тут, — отрезал Малфой. Блейз одобрительно кивнул и отправился в спальню. Малфой крутил флакончик Феликса в руке, он смотрел на него больше часа, размышляя, после, устало запрокинув голову, впервые за долгое время уснул просто на диване, посреди гостиной.***
Осень окончательно покинула Хогвартс, на сухих прогнивших листьях лежал снег. Холод замедлял кровообращение днем, а по вечерам кожу обжигали яркие языки пламени, исходящие из камина гостиной. Недели в Хогвартсе длились невероятно быстро и мучительно неторопливо. Уже трижды она приходила на восьмой этаж в поисках спасения. Ей становилось легче, или она просто очень хотела верить в это. Приближалось Рождество, в воздухе парил дух праздника. Гермиона чувствовала себя как никогда лишней. Она устраивала себе долгие прогулки вдоль озера, вдыхала холодный, режущий горло воздух, чувствовала одиночество, и это не было плохо. Сегодня они должны были пойти в Хогсмид. Между Гермионой и Роном все еще были очень натянутые отношения. Но так как Уизли не отлипал от Лаванды Браун, это делало ситуацию более упрощенной. К тому времени как они оделись, натянув на себя по несколько вязаных свитеров миссис Уизли, обмотавшись шарфами и прихватив плащи и перчатки, Рон немного пришел в себя и решил, что Гарри раскопал очень даже смешное заклинание; настолько смешное, что он рассказал всю историю Гермионе. — И тут опять как полыхнет, и я снова шлепнулся на кровать! — радостно скалился Рон. Грейнджер, слушая его рассказ, ни разу не улыбнулась и теперь взглянула на Гарри с ледяным безразличием. У дубовых входных дверей, как всегда, стоял Филч и проверял по списку, кому разрешено пойти в Хогсмид. Сегодня этот процесс растянулся даже больше обычного, потому что Филч проверял и перепроверял каждого выходящего Детектором лжи. Прогулка до Хогсмида оказалась малоприятной. Гарри обмотал лицо шарфом до самых глаз; та часть лица, которая осталась не прикрыта, быстро намокла и онемела от холода. По всей дороге в деревню виднелись ученики, сгибавшиеся под напором безжалостного ветра. Поттеру несколько раз приходило в голову, не лучше ли было бы им сидеть сейчас в уютной теплой гостиной, а когда они наконец добрели до Хогсмида и обнаружили, что вход в магазин волшебных шуток «Зонко» заколочен досками, Гарри воспринял это как знак судьбы: веселья в Хогсмиде на сей раз не предвидится. Рон махнул рукой в толстой вязаной перчатке в сторону «Сладкого королевства»; к счастью, там было открыто. Гарри и Гермиона, спотыкаясь, ввалились вслед за Уизли в переполненную кондитерскую. — Слава богу, — передернулся Рон, когда они окунулись в душистое тепло, пропитанное ароматом карамели. — Гарри, мой мальчик! — громко произнес знакомый голос у них за спиной. — Караул, — пробормотал Гарри. Все трое обернулись и увидели перед собой профессора Слизнорта в громадной меховой шапке и таком же воротнике, с большим пакетом засахаренных ананасов в руках. Он занимал собой по крайней мере четверть магазина, никак не меньше. — Гарри, вы уже три раза пропускали мои дружеские ужины! — сказал Слизнорт, добродушно тыча его пальцем в грудь. — Так не годится, мальчик мой! Я непременно хочу заполучить вас к себе. Вот мисс Грейнджер нравятся мои вечеринки, не правда ли? — Да, — промямлила Гермиона, — они, они очень… — Так что же вы не приходите, Гарри? — требовательно спросил Слизнорт. — Ну, у меня были тренировки по квиддичу, профессор, — сказал Гарри. Он и в самом деле каждый раз назначал тренировки именно тогда, когда получал от Горация приглашение, перевязанное фиолетовой ленточкой. Благодаря этому, Рон не оставался в одиночестве, и они втроем с Джинни дружно веселились, представляя себе, как Гермиона томится на очередной вечеринке у Слизнорта в обществе Маклаггена и Забини. — Что ж, теперь вы уж точно должны выиграть ближайший матч после такой упорной подготовки! — сказал Слизнорт. — Но иногда нужно и отдыхать. Как насчет вечера понедельника, не будете же вы тренироваться в такую погоду… — Не могу, профессор. Я… у меня… назначена на этот вечер встреча с профессором Дамблдором. — Опять не повезло! — трагически воскликнул Слизнорт. — Ну, что ж… Однако уклоняться до бесконечности невозможно, Гарри! И, с царственным видом помахав на прощание рукой, он вышел вперевалочку из магазина, уделив Рону не больше внимания, чем выставленным на витрине «Тараканьим усам». — Невероятно, ты опять выкрутился! — сказала Гермиона, качая головой. — На самом деле там не так уж противно… Иногда даже бывает интересно… — тут она заметила, с каким лицом на нее уставился Рон. — Ой, смотрите, здесь есть сахарные перья де-люкс — их хватает на несколько часов! Радуясь, что Гермиона заговорила о другом, Гарри проявил неумеренный интерес к кондитерской новинке — сахарным перьям богатырского размера, но Рон по-прежнему смотрел на них волком и только пожал плечами, когда Гермиона спросила, куда он теперь хочет пойти. — Пошли в «Три метлы», — предложил Гарри. — Там хоть тепло. Они снова обмотались шарфами и вышли из кондитерской. После сахарного тепла в «Сладком королевстве» ветер резал как ножом. Народу на улице было немного. Никто не останавливался поболтать, все бегом бежали по своим делам. Исключение составляли двое мужчин у входа в «Три метлы». Один был очень высокий и худой. Прищурившись сквозь очки, Гарри узнал бармена из второго хогсмидского кабачка «Кабанья голова». Они зашли в шумное теплое помещение и заняли столик у стены. В дальнем углу был столик Слизерина, за ним сидели Блейз Забини, Пэнси Паркинсон, Крэбб и Гойл и, конечно же, Драко Малфой. И судя по смеху и веселью, сидели они уже не первый час. Троице принесли сливочное пиво, и они взялись пробовать сладкий напиток, пытаясь согреться. Гермиона аккуратно глянула на Малфоя. Это было необычно. Мы казались знакомыми и такими чужими. Он тоже иногда думает об этих встречах или не думает об этом вообще. Малфой заметил ее взгляд. Гермиона не разрешила себе отвести глаза. Малфой взглянул на ее кружку, и она тут же перевернулась на Грейнджер. — Черт! — выкрикнула она. Рон начал хохотать, а Гарри злостно смотрел на Рона и подавал салфетки. — Очень смешно Рональд, я вижу, ты с годами не умнеешь! Гермиона судорожно начала вытирать стол и себя. Сделав глубокий вдох, она вышла из-за стола и направилась в туалет. — Чертов Малфой, какой идиот! — выругалась она. Зайдя в туалет, Гермиона направилась к раковине, открыла кран и попыталась привести себя в порядок. Послышался шепот, она прислушалась. Звук доносился из кабинки. Грейнджер выключила воду, чтобы услышать все четче, вплотную подошла к кабине, та была не заперта, и Гермиона очень медленно отодвинула дверь. Это была Кэтти, Кэтти Белл. — Он вернулся, вернулся, нам всем конец... — Кэтти? Что с тобой? — Нет спасибо, я не хочу еще сливочного пива. Нам срочно нужно достать билеты на Кубок мира по квиддичу, пока все билеты не разобрали. — Конечно, я играю в квиддич, я между прочим охотник! И играю за Гриффиндор! —заорала она на Гермиону. Грейнджер ужаснуло состояние Кэтти. И она приняла решение отвести ее к мадам Помфри. Гарри и Рон увидели выходящую Гермиону и Кэтти вместе из туалета. Подойдя к столику, она грубо сказала Гарри, что Кэтти очень плохо, и ее нужно отвести в больничное крыло, при этом игнорируя Рона. Они в спешке вышли и направились в замок. Спустя время, Белл снова начала нести чепуху, и мальчики оглянулись. Достигнув замка, они сразу направились к мадам Помфри. — Ложитесь мисс Белл, вот так. — Что произошло? — Я не знаю, она уже была в таком состоянии, когда я ее нашла, — ответила Гермиона. — О, Минерва! — протараторила Помфри. Макгонагалл посмотрела на троицу грозным взглядом. — Об этом никто не должен знать, пока я не разберусь в чем дело. — Это ясно? — Да, профессор, — синхронно сказали они. — С вами тремя я поговорю позже, — монотонно проговорила она. — Что с ней могло произойти? — Я не знаю, Гарри, мне нужно в библиотеку, мне еще эссе писать, — испугано соврала она и удалилась.***
На следующий день Гермиона сидела в одиночестве на дальнем конце стола, ковыряя вилкой в тарелке. Тело болело. Никаких новостей про состояние Кэтти не было. Она решила навестить её позже. Гарри заметил, что Рон исподтишка посматривает на Грейнджер. — Ты мог бы извиниться, — сказал Гарри напрямую. — Ага, щас же, тогда будет будто ее нравоучения вполне оправданы, а это меня порядком достало! — пробормотал Рон. Послышался голос. — Ой, привет, Гермиона! — Парвати принялась усиленно улыбаться, делая вид, что даже если она подруга Лаванды, это ничего не меняет. Гарри оглянулся и увидел, что Гермиона улыбается ей еще лучезарнее, если только это было возможно. Какие все-таки девчонки иногда бывают странные… — Привет, Парвати! — сказала Гермиона, полностью игнорируя Рона и Лаванду. — Ты пойдешь сегодня на вечер к Слизнорту? — Никто меня не пригласил, — печально ответила Парвати. — А мне так хотелось пойти. Там, наверное, будет просто замечательно… Ты ведь идешь, да? — Да, мы с моим спутником договорились встретится в восемь, и мы с ним… Раздался такой звук, какой бывает, когда из засорившейся раковины выдергивают затычку, Уизли вынырнул из объятий Лаванды. Гермиона как будто ничего не видела и не слышала. Рон прислушался. — Кто твой таинственный спутник? — С какого он факультета? — Это сюрприз, — сладким голосом пропела Гермиона. — Ну, пока! Мне нужно наряжаться к празднику… — соврала она и направилась в библиотеку. Она ушла, а Лаванда и Парвати немедленно принялись шептаться, обсуждая потрясающую новость. Рон сидел со странным пустым взглядом и ничего не говорил. Гарри, предоставленный самому себе, размышлял о том, до каких глубин способны опускаться девчонки ради мести. Гермиона задыхалась от того, что только что устроила. А главное зачем, она ведь хотела помириться с Роном. Боже, где она найдет теперь спутника, ведь Кормаку соврала, что у нее уже есть партнер. Глупости, причинять Рону боль, нужно это немедленно прекратить. — Я пойду на вечеринку одна! И плевать я хотела, что думают об этом другие, — говорила она сама себе. Гермиона удалилась в безопасное для нее место, в библиотеку и уже целый час не знала чем еще себя занять, она прочитала уже все что можно было. Внезапно вспомнив, что собиралась навестить Кэтти, она с грохотом закрыла книгу и поставила ее на место, так громко, что все сидящие в библиотеке обернулись на нее. Но когда она попала в больничное крыло, отчаянным голосом мадам Помфри объяснила, что Кэтти увезли в Мунго. — Простите мисс Грейнджер, но это все, что я могу сейчас сказать. Гермиона направилась в гостиную Гриффиндора с тяжелым сердцем и не покидала ее до самого вечера.***
Тем временем в темноте восьмого этажа Драко Малфой второй час пытался починить Исчезательный шкаф. Сегодня, впервые за долгое время, его усердный труд дал результат. В одностороннем порядке конечно. Шкаф работал только на выход. Ему нужно еще немного времени. Драко чувствовал смертельную усталость, он пытается спасти других, а себя спасти не сможет.***
Вечером, придя к восьми часам в вестибюль, Гермиона твердо решила помириться с Роном и весело провести время втроем. На ней было легкое, защищающее каждый миллиметр ее кожи тёмно-багровое платье в пол. Взгляд упал на Блейза Забини и Пэнси Паркинсон, приближающихся к двери кабинета Слизнорта. Забини холодно задержал взгляд на ней. Он вместе с его спутницей проникли на вечеринку. Гермиона последовала за ними. То ли кабинет был так построен, то ли Слизнорт применил какой-то хитрый магический трюк, во всяком случае помещение изнутри было намного больше обычного преподавательского кабинета. Стены и потолок были затянуты изумрудной, алой и золотой тканью; создавалось впечатление, будто находишься в огромном шатре. В комнате толпился народ, было душно, и все заливал красный свет вычурной золотой лампы, свисавшей с потолка, в которой кружили настоящие живые феи, каждая — словно искорка яркого света. Из дальнего угла неслось громкое пение под аккомпанемент каких-то музыкальных инструментов, вроде мандолины. Облачко дыма висело над головами нескольких престарелых волшебников, занятых оживленной беседой. Эльфы-домовики с писком пробирались через чащу ног, почти незаметные под тяжелыми серебряными подносами с угощением так, что можно было подумать, будто по комнате передвигаются маленькие шустрые столики. — Не видел Гермиону? — спросил Маклагген, проталкнувшись сквозь толпу, у Гарри. — Нет, к сожалению, не видел, — ответил Гарри и быстро повернулся к Полумне, забыв на мгновение, с кем она разговаривает. — Гарри Поттер! — воскликнула профессор Трелони низким вибрирующим голосом. Она только сейчас его заметила. — Здрасьте, — сказал Гарри без большого энтузиазма. — Мой дорогой мальчик! — громко зашептала профессор Трелони. — Сколько слухов! Сколько сплетен! Избранный! Конечно, я давно уже знала… Знамения предвещали беду, Гарри… Но почему вы не продолжили курс прорицаний? Уж для вас-то этот предмет имеет первостепенное значение! — Ах, Сивилла, каждый из нас считает свой предмет самым важным! — послышался громкий голос, и по другую сторону от профессора Трелони появился сильно раскрасневшийся Слизнорт, в бархатной шляпе набекрень, с бокалом медовухи в одной руке и громадным пирогом с мясом в другой. — Но я еще не встречал другого такого прирожденного таланта по части зельеварения! — сказал Слизнорт, взирая на Гарри благожелательными, хотя и несколько воспаленными глазами. — Просто какой-то инстинкт — совсем как у его матушки! На моей памяти учеников с такими способностями раз-два и обчелся. Я вам говорю, Сивилла, даже Северус… И тут, к ужасу Гарри, Слизнорт протянул руку и невесть откуда подтащил к себе Снейпа. — Бросьте дуться, идите к нам, Северус! — Слизнорт жизнерадостно икнул. — Я тут рассказываю об исключительных способностях Гарри к зельеварению! Разумеется, нужно и вам отдать должное, ведь вы учили Гарри целых пять лет! Попавшись в захват Слизнорта, который обнимал его за плечи, Снейп посмотрел на Гарри сверху вниз прищуренными черными глазами. — Забавно, у меня как-то не было впечатления, что я хоть чему-нибудь сумел научить Поттера. — В таком случае это у него от природы! — воскликнул Слизнорт. — Видели бы вы, что он сотворил у меня на самом первом уроке! Изумрудное зелье. Еще никто из учеников не добивался такого великолепного результата с первой же попытки. Я думаю, даже вы, Северус… — Да неужели? — тихо сказал Северус, ввинчиваясь взглядом в глаза Гарри, которому стало сильно не по себе. Вот уж чего ему совсем не было нужно, так это чтобы Снейп начал выискивать, откуда у него взялись блестящие способности к зельеварению. — Напомните-ка мне, по каким еще предметам вы продолжаете занятия, Гарри? — спросил Слизнорт. — Защита от Темных искусств, заклинания, трансфигурация, травология… — Короче говоря, все предметы, необходимые для того, чтобы сделаться мракоборцем, — сказал Снейп, чуть заметно скривив губы. — Ну да, я этого хочу, — ответил Гарри с вызовом. — Из вас получится выдающийся мракоборец! — прогудел Слизнорт. Гарри попытался побыстрее смыться и притворился, что увидел знакомого. — Привет, Гермиона! — с порога крикнул ей Кормак Маклаген. — Привет, — неловко произнесла она. — Где твой спутник? — А, он, он он немного опаздывает, — нервно обьяснила Грейнджер. — Негоже так поступать с дамой, ну ладно, тогда еще увидимся, а то невежливо оставлять свою спутницу надолго, ты же понимаешь, — намекая на свою благовоспитанность, прокоментировал он. Рон увидев картину, где Гермиона разговаривает с Кормаком, подумал, что это ее пара. И стал такого же цвета, как и платье Гермионы. Сбивая всех со своего пути, направился к ней. — Рон нет! — прокричал Гарри ему в след. — А что, Кормак уже уходит? Ты и его замучила своими нотациями? — кричал он. — Что? Я вообще-то не с ним пришла, — сердито прошипела Гермиона. — А что так? Мы возвращаемся на первый курс, у тебя нет друзей и тебе даже позвать некого? — яростно говорил Рон. Гарри не имел понятия как остановить этот ужас, что сейчас происходил. Неожиданно Аргус Филч за ухо тащил к ним Драко Малфоя. И Поттер никогда не был так счастлив видеть Малфоя. — Профессор Слизнорт, — засипел Филч, тряся брылями, с маниакальным дисциплинарным огнем в выпученных глазах, — я поймал этого ученика, когда он шнырял по коридору на одном из верхних этажей. Он утверждает, что приглашен на вашу вечеринку и только немного опоздал. Вы его приглашали? Грейнджер медленно вышла из толпы и подошла к Малфою. — Он со мной, — холодно произнесла Гермиона. Воздух застыл, как песок в песочных часах Слизнорта. Все стояли неподвижно, казалось, что музыка перестала играть, и все разошлись по гостиным. Пэнси посмотрела на Забини и, не произнося ни слова, спросила: "Что за ...?" Малфой не сразу понял к чему цирк, но сопротивляться не стал. Это того стоило, выражение лица Уизли навсегда увековечится в его сознании. Избегая всеобщего внимания, Гермиона направилась с Малфоем к выходу. Они шли в совершенно мертвой тишине, Гриффиндорка боялась даже выдохнуть. Она яростно шла впереди него, Драко не убирал взгляд с ее спины. Сознание снова показывало ее окровавленную спину на Астрономической башне, когда он размазывал кровь по ее спине, чувствуя как под кожей двигались мыщцы... — Понравилось? Ладно, не отвечай, главное мне очень понравилось, — с ухмылкой произнес Малфой. — Теперь мы квиты, — отрезала Гермиона. — Квиты? Не припоминаю, чтобы я что-то сделал для тебя, — с интересом произнес он. — Малфой, это за твой совет по поводу зелья на Астрономической башне. Она стремительно быстро скрылась за колоннами, оставляя его в гордом одиночестве. Малфой запустил руку в свои волосы и, тяжело дыша, направился к подземельям. Драко увидел Снейпа, хотел было улизнуть, но бежать было некуда. — Я хотел бы с вами поговорить, Драко, — внезапно сказал Снейп. — Сейчас? Может как-нибудь потом? — Сейчас же, — отрезал Снейп. — Следуйте за мной, Малфой. Снейп шагал впереди, Драко за ним с недовольным видом. Гарри бродил по полупустым коридорам, пытаясь найти Гермиону, услышав очень напряженные голоса, он спрятался за стеной и прислушался. — Не имеете права допускать ошибки, Драко, потому что, если вас исключат из школы... — Не надо на меня так смотреть! Я знаю, что вы делаете, я не такой тупой, я почти готов. Наступила пауза, потом Снейп тихо сказал: — Ага… вижу, тетя Беллатриса учила вас окклюменции. Какие же мысли вы стараетесь скрыть от своего хозяина, Драко? — От него я ничего не скрываю, я только не хочу, чтобы вы лезли не в свое дело! — Так вот почему вы избегаете меня с начала учебного года? А понимаете ли вы, что если бы кто-нибудь другой посмел не явиться ко мне в кабинет после того, как я несколько раз вызывал его… — Ну, оставьте меня после уроков! Наябедничайте на меня Дамблдору! — с издевкой предложил Малфой. Снова наступила тишина. Наконец Снейп сказал: — Вы прекрасно знаете, что я не намерен делать ни того, ни другого. — Ну, так и прекратите вызывать меня к себе в кабинет! — Послушайте меня, я стараюсь помочь вам. — Я не нуждаюсь в вашей помощи! Это мое задание, он поручил это мне, и я это сделаю. У меня есть план, и он сработает, просто получается немного дольше, чем я рассчитывал! — Что за план? Кэтти Белл входит в этот план? — Не ваше дело! Причем тут Белл? — Если вы расскажете мне, что вы собираетесь делать, я смогу помочь вам… — Спасибо, мне уже помогают! Не думайте, я не один! — Во всяком случае, я уже осведомлен, что вы явились на вечеринку сегодня вечером, и это в высшей степени глупо — бродить по коридорам без провожатых и без дозорных, которые могли бы поднять тревогу. Элементарные ошибки… А про ваши выходки с мисс Грейнджер я вообще молчу. — Не знаю о какой Грейнджер идет речь, я взял бы с собой Крэбба и Гойла, если бы вы не оставили их после уроков! — Говорите тише! — словно выплюнул Снейп, поскольку Малфой, войдя в раж, повысил голос. — Если ваши приятели, Крэбб и Гойл, хотят в этом году все-таки сдать СОВ по защите от Темных искусств, они должны заниматься чуточку старательнее, чем в настоящее… — Да кому это нужно? — процедил Малфой. — Защита от Темных искусств — это же все не на самом деле, сплошное притворство, правда? Как будто кому-то из нас нужно защищаться от Темных искусств! — Это притворство, Драко, необходимо для нашего успеха! — возразил Снейп. — Где бы, по-вашему, я был все эти годы, если бы не умел притворяться? А теперь послушайте меня! Вы ведете себя неосмотрительно, бродите по коридорам ночью, позволяете себя поймать, а если вы полагаетесь на таких помощничков, как Крэбб и Гойл… — Не только на них! На моей стороне есть еще другие люди, получше! — Так расскажите же мне о них, и я смогу… — Помочь? Так же как Дамблдор помог Поттерам? Спустя секунду, Драко увидел лишь развевающуюся черную мантию взбешенного Снейпа, покидающего коридор.***
Почти не дыша, Гарри замер и не смел пошевелиться. Он сидел на полу, пытаясь что-то понять, но после слов Малфоя, Поттер не мог думать. Ему срочно нужно было рассказать все Рону. Тот видимо, тоже его искал, потому что мгновенно появился на горизонте. — Где тебя носит? Не важно! Я хочу убраться отсюда как можно скорее. И где это носит Лаванду, она так и не явилась на вечеринку, а мне срочно нужно отомст... ну не важно... Увидев Рона, Гарри понял, что сейчас ему что-то рассказывать просто бессмысленно, у него затуманен разум, и он принял решение сказать немного позже. Вернувшись в гостиную Гриффиндора, Рон все еще яростно обсуждал Гермиону, ее новых Слизеринских друзей и, возможно, даже Темную метку на руке. Гарри же был истощен, и единственное, что сейчас хотелось — увалиться спать. Произнеся пароль, они оказались в гостиной. Гарри и Рон осмотрелись и увидели Лаванду Браун, сидящую на коленях около камина. — Лаванда! Я везде тебя ищу, — с фальшиво приподнятым настроением сказал Рон. Браун не удостоила их взглядом. Она, как ни в чем не бывало, вдруг попыталась голыми руками переложить дрова в камине. — НЕТ! — закричал Гарри. Ошеломленный Поттер рванул к ней и откинул на диван. Рон стоял неподвижно, не понимая, что происходит. — Лаванда? — шепотом спросил Гарри. Ее руки все были в черной саже, она взялась размазывать ее по лицу и повторять слова. — Они уже здесь! Она в замке! Пожиратели смерти! — О чем ты говоришь? — шокировано спросил Поттер. — Рон, ее нужно отвести к мадам Помфри! Тот все еще стоял неподвижно. — РОН! Сейчас же! Гарри взял ее под плечи и направился на второй этаж. — Срочно найди профессора Макгонагалл и приведи ее в больничное крыло! Растерянный Рон кивнул.***
Тем временем вечеринка у Слизнорта была в самом разгаре. Блейз и Пэнси переглядывались, высмеивали других приглашенных и весело проводили время. — Нет, серьезно, что за дела у Малфоя с Грейнжер? — Мне нечего тебе сказать, Пэнси, я не имею понятия, — холодно ответил Забини. — Ты же его лучший друг! — Лучший друг, а не ассистент. — Ты так часто спрашиваешь о нем, я начинаю думать, что ты записалась к нему в фанклуб, — улыбнулся Блейз. — Не в этом суть, обрати внимание, вечеринка в самом разраге, но тут нет ни Поттера, ни Уизли, ни Грейнджер, ни Малфоя, он тоже странным образом отсутсвует. — Может он струсил и побежал прятаться под подол мантии Дамблдора, — дерзко произнесла она. — Какое тебе дело до дел Малфоя? — Мне есть дело, — слишком громко ответила Пэнси. — И тебе должно быть, если не справится, Темный Лорд ведь действительно убьет его. — Думаешь нас ждет та же участь, что и Малфоя? Думаешь, нас тоже заставят носить метки? — шепотом произнес мулат. — Не знаю, но тебе лучше держаться подальше от неприятностей, как и мне, если ты не желаешь постичь его гнев. Пробила полночь. Блейз обратил внимание на часы. — Пришло время посетить настоящию вечеринку, — с нетерпением произнес он.***
Замок поглотила гробовая тишина, даже дышать было слишком громко. Подземелье освещалось факелами, которые при любом, самом незначительном сквозняке, начинали разрисовывать стены древними чудовищами. Эти мрачные, глухие, многовековые камни, пропитанные запахом сырого кладбища, приносили умиротворение и покой. В этой темноте можно было отыскать столько же прекрасного, сколько и ужасов, которые можно обнаружить днем. Малфой сидел на большом диване в компании Грегори Гойла, Крэбба, Теодора Нотта и привлекательной слизеринки, которая весь вечер облизывала его взлядом, имя которой он даже не помнил. Ему просто нужно было, просто нужно сделать вид, что все в порядке, не для того чтобы обмануть других, нет, для того чтобы обмануть себя. Он хотел избавиться от этих измучивающих мыслей, которые внедрялись в его сознание без разрешения. Девушка, алкоголь и ты — нормальный среднестатистический слизеринец. В гостиную зашел Блейз. — Драко, ты меня не представишь? — убийственно язвительно спросил Забини. Малфой многозначительно и не очень трезво посмотрел на него. Блейз знал, что Драко понятия не имеет, как ее зовут. Но не спросить об этом он просто не мог себе позволить. — Извини, мы на секунду, — перекладывая ее ноги со своего тела, произнес он. Они зашли в спальню мальчиков, обратили внимание на парочку, облизывающуюся на кровати Забини. Они даже не заметили, что кто-то вошел. — Свалили отсюда, — грозно произнес он. Те попыталась поправить свой внешний вид. — СЕЙЧАС ЖЕ! — заорал мулат. Они вылетели оттуда со скоростью света, Блейз громко захлопнул дверь. — Ты нахуя это представление внизу устроил? — расслабленно упав на кровать спросил Малфой. — Я думал, ты теперь по Гриффиндорским ножкам, — улыбался мулат. — Молчишь? Спрашиваю еще раз: что у тебя с Грейнджер? Спустя минуту молчания он произнес: — Я тренирую ее, — ответил на вопрос Малфой. — Боже, скажи, что в сексе, умоляю, скажи, что в сексе, потому что если ты сейчас скажешь то, о чем я думаю... — Мы заключили сделку, она мне Феликс, я ей... ну ты и сам догадался что. — Боже, ты хоть представляешь как это опасно? Эти тренировки непредсказуемы, она ведь может сойти с ума. Я уже молчу, что если кто-то об этом узнает, тебя сразу же убьют, не задавая вопросов. — О чем ты только думал? А твои выходки с ней на вечеринке? Пэнси понадобилось три секунды, чтобы понять, что золотая троица отсутствует в самый разгар веселья, включая тебя, Малфой. — Пэнси? Пэнси говорила обо мне? — задумчиво спросил он. — Конечно, она говорила о тебе, Грейнджер на весь кабинет сказала, что с тобой пришла! — махая руками, на повышеном тоне говорил мулат. — Забини, сбавь звук. Блейз грохнулся на кровать и закрыл ладонями глаза. — Я просто не хочу, чтобы тебя убили, чувак, а ты делаешь для этого все. Но именно мне тебя хоронить потом, я не хочу этого, не смей так поступать со мной. Не смей. — Прости, я не хочу этого, — виновато сказал Малфой. — Ладно, я спать, — ответил Блейз. — Надеюсь эти малолетки ничего не успели тут сделать. — Ха-ха-ха, — искренне и пьяно засмеялся Драко. Малфой лег на подушку и закрыл глаза, ему казалось, он тонет, он отчаянно пытался выбраться, но сил не хватало, да и особого желания не было. Он погрузился в темные коридоры своего сознания, где тени шептали ему ужасные вещи, навевали страх, безысходность, панику и смерть.***
На следующее утро Лаванду Браун забрали в Святого Мунго, и скрывать новости о том, что недавно туда отвезли и Кэтти Белл было уже невозможно. Школу охватил ужас, все шушукались и говорили разные догадки о том, кто виновник этих варварских преступлений. — Доброе утро, дети. Мне прискорбно сообщать такие ужасные новости в канун Рождества. — Сегодня утром Лаванду Браун забрали в больницу Св. Мунго, так же в больнице лежит еще одна ученица Гриффиндора — Кэтти Белл. — Они обе были подвергнуты пытке заклятием «Круциатус», что лишило их рассудка, мы не знаем кто и зачем это сделал. Вы все, первым же поездом, немедленно отправляетесь домой, все, кто не может по каким-то причинам уехать, запрещено покидать гостинные, так же к вам приставят охрану для большей безопасности. Гермиону охватил озноб, сердце пропустило удар, мурашки, будто насекомые, покрыли ее тело, ощущение холода сопровождалось мышечной дрожью. Она медленно, напуганная до ужаса, очень аккуратно, чтобы никто не заметил, перевела взгляд на Малфоя. Он уже смотрел на нее, понимая, что она думает. Блейз, увидев ужас в глазах Гриффиндорки, убийственным взглядом уставился на Малфоя. Голова кружилась, не хватало воздуха. Все стали покидать Большой зал, Гермиона выбежала из зала и молниеносно понеслась в гостиную, пробегая четвертый этаж, она решила дать себе пару минут, чтобы переварить эту информацию в одиночестве. Вбежала в Зал трофеев. От напряжения ей показалось, что из носа пошла кровь. Она вытерла лицо и посмотрела на ладонь, но признаков крови не было. Ее тело судорожно трясло. Ей нужно было прийти в себя. Нужно было прийти в себя. Нужно отвлечься. Она со всей злости нанесла удар о бетонную стену. Еще раз, еще раз. — Еще раз! — яростно прокричала она. Красная от ударов рука мгновенно начала распухать, костяшки покрыла мгновенная гематома. Боли не было. Ее дыхание нормализовалось. — Полегчало? — заинтересованным голосом спросил Малфой. Гермиона резко обернулась, она неуклюже достала левой рукой палочку, наставляя на Малфоя. — Как недружелюбно с твоей стороны, — спокойным тоном сказал он. — Если не собираешься свести с ума меня прямо здесь, дай пройти! — подошла она к нему впритык. Ее палочка почти впилась в горло Малфоя, а глаза выражали необузданную ярость и страх. Он легким взмахом руки выбил палочку Гермионы, и та упала на пол. Гриффиндорка вздрогнула и застыла. — Я тут ни при чем, Грейнджер. Гермиона нервно рассмеялась. — Ну конечно, ты невиновен, и все это просто совпадение! Ты что, реально думаешь, что я тебе поверю? — Что ж, если ты ни при чем, покажи свою левую руку, — с вызовом сказала Гермиона. Она знает. Откуда она знает. Малфой расстегнул пуговицы на манжете и двумя пальцами оголил свое предплечье. Гермиона до последнего хотела верить, что ее догадки – ложь. На его бледной идеальной коже черными чернилами была вбита Темная метка. Разочарование и страх блестели в ее глазах. — Это ничего не меняет, я тут ни при чем. — Боже, скажи, что ты шутишь. О, знаю, Темная метка тебе для красоты! — Я сейчас же пойду к Дамлбору и все ему расскажу! Ты немедленно отправишься делить камеру со своим папашей! Драко хотел по-хорошему, хотел ведь. Он вцепился пальцами в ее шею и поднял вверх. Воздух перехватило. Гермиона еле доставала ногами пола. Ей стало больно, не хватало воздуха, она начала царапать его руки, плотно прилегающие к ее шее. Пытаясь выплюнуть слова. — Послушай сюда, тупая грязнокровка, дай мне повод, умоляю, тогда я убью тебя без капли сомнения. Тебе, чертовой заучке, не нужна правда, тебе нужен злодей, на которого можно повесить все дерьмо. Ты – лицимерная дрянь, ты добровольно придаешься пыткам и прибегаешь к темной магии ради спасения своих слабоумных друзей, всерьез смеешь считать себя лучше меня? Он безжалостно отбросил ее на пол, глядя с презрением. Гермиона глухо упала на пол, раздирая колени и ладони. От эмоций переполнявших ее тело, хотелось разрыдаться. — Назови мне хотя бы одну причину верить тебе, — хрипло, держась за свое горло, спросила она. — Если бы я хотел тебе навредить, ты бы уже была мертва. — Но глядя на тебя, ты и сама неплохо справляешься с саморазрушением, — ответил он, опустив взгляд на ее опухшие костяшки. — Что скажет Поттер, если узнает, чем по ночам ты со мной занимаешься? — Думаешь, они будут так же, как и раньше, на тебя смотреть? — Думаешь, они все еще будут видеть добрую, отзывчивую Гриффиндорку? — Я скажу тебе как это будет, они будут смотреть на тебя так же, как ты смотришь на меня сейчас и поверь мне, это гораздо хуже, чем просто носить клеймо грязнокровки. — Даже я здесь лишь потому, что мы заключили сделку, и, если ты вдруг хочешь отказаться от нее, только скажи. Гермиона отрицательно махнула головой. — Что? Я не расслышал тебя. — Я не хочу, — шепотом ответила она. — Я все еще не слышу, — издевался Малфой. — Я не хочу разрывать сделку! — прокричала она. Он громко молчал. — Увидимся через неделю, грязнокровка, — удаляясь, произнес он.***
Вагон Хогвартс-экспресса был переполнен. В купе было по 8 человек, поэтому поездка выдалась тихой и молчаливой. — Так, значит, Снейп предлагал ему помощь? Он точно предлагал ему помощь? — Спросишь еще раз, — ответил Гарри, — я тебя тресну… — Я просто хочу проверить! — сказал Рон. Они стояли вдвоем на кухне «Норы» у раковины и чистили, по поручению миссис Уизли, гору брюссельской капусты. За окном медленно плыли снежинки. — Ах да, — сказал Рон. Он очистил еще несколько кочешков, затем добавил: — Ты собираешься рассказать Дамблдору о разговоре Снейпа с Малфоем? — Конечно, — ответил Гарри. — Я собираюсь рассказать о нем всем, кто может их остановить, а Дамблдор стоит у меня в этом списке первым. Я, пожалуй, и с твоим отцом еще раз поговорю. — Жаль только, ты не слышал, что на самом деле задумал Малфой. — А как я мог услышать? В том-то вся и штука, он отказался сообщить это Снейпу. Секунду-другую оба молчали, потом Рон спросил: — Ты, конечно, знаешь, что все они тебе скажут? Папа, Дамблдор и прочие? Они скажут, что Снейп вовсе не собирается помогать Малфою, а просто пытается выяснить, на что тот нацелился. — Они его не слышали, — категоричным тоном ответил Гарри. — Так хорошо притворяться не может никто, даже Снейп. — Ну да, это я просто так, к слову, — отозвался Рон. Гарри, нахмурясь, повернулся к нему. — Но ты-то считаешь, что я прав? Или ты не думаешь, что это он свел с ума Лаванду и Кэтти? — Конечно! Я на твоей стороне, — торопливо ответил Рон. — Нет, серьезно! Вот только они же все уверены, что Снейп помогает Ордену, ведь так? И прямых доказательств, что это Малфой тоже нет. Гарри промолчал. Он уже понял, что такие возражения, скорее всего, и выдвинут против его новых доказательств; он прямо-таки слышал слова Гермионы: «Ну ясно же, Гарри, он всего лишь притворялся, чтобы заставить Малфоя рассказать, что тот затеял… против Малфоя, как бы тебе не хотелось, так же, ноль улик» Впрочем, эти слова были всего лишь плодом его воображения, поскольку возможности поведать Гермионе о подслушанном разговоре ему не представилось. Вечеринку у Слизнорта она покинула стремительно быстро, добившись припадка у Рона, когда же он добрался до общей гостиной, Гермиона уже легла спать. А на следующее утро перед отъездом в «Нору» он только успел пожелать ей счастливого Рождества да сказать, что после каникул сообщит очень важные новости. Полной уверенности в том, что Гермиона его услышала, она выглядела очень уставшей и рассеянной. И все-таки одного не сможет отрицать даже Гермиона: есть ли доказательства виновности Малфоя или нет, он явно задумал какую-то пакость, и Снейпу это известно, отчего Гарри считал, что имеет полное право повторять: «А что я вам говорил?», и уже сделал это несколько раз в разговоре с Роном. Поттер так и не смог побеседовать с мистером Уизли — тот теперь задерживался в Министерстве совсем допоздна. Этой ночью семейство Уизли и его гости расположились в гостиной, которую Джинни разукрасила до того, что каждому, кто здесь сидел, казалось, будто его самого опутали с ног до головы гирляндами из цветной бумаги. Только Фреду, Джорджу, Гарри и Рону было известно, что ангел на верхушке рождественской елки, на самом деле, — садовый гном, цапнувший Фреда за лодыжку, когда тот дергал в огороде морковку для рождественского обеда. Обездвиженный заклинанием, выкрашенный в золотую краску, втиснутый в маленькую балетную пачку и украшенный приклеенными к спине крылышками, гном гневно взирал на всех, кто собрался в гостиной. Это был самый уродливый ангел, какого Гарри видел в своей жизни, с лысой, точно картофелина, головой и волосатыми ножками. — Извини, что мы так и не смогли поговорить, — сказал мистер Уизли. — Ничего, не страшно, — улыбнувшись, ответил Гарри. — Много сейчас в Министерстве работы? — Очень, — сказал мистер Уизли. — И ладно бы еще толк от нее был, а то ведь арестовали мы за последние месяцы троих, но я не уверен, что хотя бы один из них настоящий Пожиратель смерти. Только не передавай никому моих слов, Гарри, — торопливо добавил он, приобретая внезапно вид гораздо менее сонный. — Что-нибудь известно про нападения? Какие то зацепки? — допрашивал он мистера Уизли. — Ничего, чем бы я смог тебя утешить, Гарри. — А что на счет школы? Мы сможем вернуться? — Тут немного сложнее, хотя Дамлбор уже призвал на помощь Мракоборцев для усиленной охраны. — Мистер Уизли, вы помните наш разговор на вокзале, перед тем как мы отправились в школу? — Я все проверил, Гарри, — тут же ответил мистер Уизли. — Обыскал дом Малфоев. И не нашел ничего, ни сломанного, ни целого, чему там находиться не следовало. — Да, я знаю, читал про этот обыск в «Пророке»… Но я о другом… о чем-то более… И он рассказал мистеру Уизли все, что услышал из разговора Снейпа с Малфоем. Рассказывая, Гарри заметил, что Люпин слегка повернул голову в их сторону и вслушивался в каждое слово. — Тебе не приходило в голову, — сказал мистер Уизли, — что Снейп просто изображал… — Изображал готовность помочь, чтобы выведать планы Малфоя? — быстро откликнулся Гарри. — Да, этих слов я от вас и ждал. Но как мы можем знать наверняка? — Знать — это не наше дело, — неожиданно произнес Люпин. Он повернулся к огню спиной, и теперь взгляд его был устремлен, минуя мистера Уизли, на Гарри. — Это дело Дамблдора. Он доверяет Северусу, и этого всем нам должно хватать. — Но, — возразил Гарри, — допустим, всего лишь допустим, что Дамблдор ошибся в Снейпе… — Это уже говорилось и много раз. Все сводится к тому, доверяешь ты суждению Дамблдора или не доверяешь. Я доверяю, а потому доверяю и Снейпу. — Но ведь и Дамблдор может ошибаться, — настаивал Гарри. — Он сам так говорит. А вы… — он взглянул Люпину в глаза. — Если честно, вам нравится Снейп? — Я не могу сказать, что он нравится мне или не нравится, — ответил Люпин. — Нет-нет, Гарри, я правду говорю, — добавил он, увидев появившееся на лице Гарри скептическое выражение. — Мы с ним никогда не были закадычными друзьями — все, что произошло между Джеймсом, Сириусом и Северусом, оставило слишком много горьких чувств. Но я не забываю, что в тот год, когда я преподавал в Хогвартсе, Северус каждый месяц готовил для меня волчье противоядие и готовил замечательно — я не испытывал в полнолуние обычных страданий. — Тем не менее он «случайно» проговорился, что вы оборотень, и вам пришлось покинуть школу! — гневно воскликнул Гарри. Люпин пожал плечами: — Да оно так или иначе выплыло бы наружу. Мы оба знали, что он метит на мое место, и все же Северус мог бы причинить мне куда больший вред, просто подмешав что-нибудь в противоядие. А он сохранил мне здоровье. И я ему благодарен. — А может, он просто не решался подмешать что-нибудь в противоядие, зная, что Дамблдор не спускает с него глаз! — возразил Гарри. — Тебе хочется ненавидеть его, Гарри, — со слабой улыбкой сказал Люпин. — И я тебя понимаю: Джеймс — твой отец, Сириус — крестный, ты унаследовал от них давнее предубеждение. Разумеется, ты должен рассказать Дамблдору то, что рассказал мне и Артуру, но только не жди, что он с тобой согласится. Не жди даже, что твой рассказ его удивит. Вполне возможно, что Северус расспрашивал Драко по приказу Дамблдора. — Ну что же, по стаканчику эгг-нога на ночь? — еще громче спросил мистер Уизли, вставая. — Кто желает яичного коктейля? — Вам не случалось слышать, чтобы кого-нибудь называли «Принцем-полукровкой»? — Полукровкой… как там? — Принцем-полукровкой, — Гарри внимательно вглядывался в лицо Люпина, ища в нем признаки внезапно оживших воспоминаний. — Среди волшебников нет принцев, — улыбаясь, сказал Люпин. — Это что же, титул, который ты намерен принять? Мне казалось, довольно будет и Избранного. — Ко мне это никакого отношения не имеет! — гневно произнес Гарри. — Принц-полукровка — волшебник, когда-то учившийся в Хогвартсе, просто мне в руки попал его старый учебник по зельям. И вся эта книга исписана заклинаниями, которые изобрел он сам. Одно из них — Левикорпус… — А, да, во время моей учебы в Хогвартсе оно было в большом ходу, — припомнил Люпин. — Когда я был на пятом курсе, никто несколько месяцев и шагу ступить не мог без того, чтобы не взлететь в воздух и не оказаться подвешенным за лодыжку. — Отец им тоже пользовался, — сказал Гарри. — Я видел в Омуте памяти, как он подвесил Снегга. Гарри постарался произнести это небрежным тоном, как брошенное вскользь замечание, не имеющее настоящей важности, но не был уверен, что ему это удалось, — улыбка Люпина стала уж слишком сочувственной. — Да, — сказал Люпин, — впрочем, не он один. Я же говорю, это заклинание было очень популярным… Ты и сам знаешь, как они вдруг распространяются, а потом о них забывают. — Но мне казалось, что его изобрели, когда вы учились в школе, — настаивал Гарри. — Вовсе не обязательно, — сказал Люпин. — Заклинания входят в моду и выходят из нее подобно всему остальному. Он вгляделся в лицо Гарри, потом сказал негромко: — Джеймс был чистокровным волшебником, Гарри, и могу тебя уверить, он никогда не просил, чтобы мы называли его «принцем». Гарри, махнув рукой на притворство, спросил: — Может быть, это был Сириус? Или вы? — Ни в коем случае. — Просто я думал… — Гарри уставился в огонь. — В общем, он очень помог мне на уроках зельеварения, Принц то есть. — Насколько стара эта книга, Гарри? — Не знаю, не проверял. — Что ж, проверь, может быть, это поможет тебе выяснить, давно ли Принц учился в Хогвартсе, — сказал Люпин. Рон заснул почти сразу, а Гарри, прежде чем лечь, порылся в чемодане и вытащил из него свой экземпляр «Расширенного курса зельеварения». Он полистал книгу в поисках года издания и наконец нашел его на одной из самых первых страниц. Книге было без малого пятьдесят лет. Ни его отец, ни друзья отца по Хогвартсу пятьдесят лет назад там еще не учились. Разочарованный, Гарри забросил книгу обратно в чемодан, выключил лампу, повертелся немного в постели, думая о плане Малфоя, Снейпе, о словах Дамблдора, Принце-полукровке, и, наконец, погрузился в тревожный сон, полный ползучих теней и орущих жертв подверженных Непростительным заклинаниям...***
Гарри, вздрогнув, проснулся и обнаружил в изножье своей постели туго набитый чулок. Он надел очки, огляделся: крошечное окно почти целиком залепило снегом, перед окошком, вытянувшись в струнку, сидел Рон и разглядывал что-то очень похожее на толстую золотую цепочку. — Что это? — полюбопытствовал Гарри. — Подарок Гермионы, — с отвращением ответил Рон. — Она наверное забыла отменить сову... — Рон, меня это уже достало, я тебе миллион раз говорил, что она пришла к Слизнорту одна, ну какой Малфой, она сделала это тебе на зло, но ты сам виноват был, а теперь, прими подарок и напиши ей письмо с извинениями, и я даже слушать ничего не хочу, — сказал Гарри. — В общем, да, ты прав, я тогда был очень зол, не нужно было всего того говорить, — признал Рон. И, немного поколебавшись , произнес: — Сегодня же отправлю ей письмо. Уизли, немного повеселев, снова сунул руку в свой чулок с подарками.***
Это были хорошие, уютные каникулы в кругу семьи, несмотря на всю ситуацию в Хогвартсе и все ранние перепалки между Роном и Гермионой. Они помирились, и это радовало Гарри больше всего. Через несколько дней после Нового года, под вечер, Гарри, Рон и Джинни выстроились у кухонного очага, все же собираясь вернуться в Хогвартс. Министерство организовало по Сети летучего пороха одностороннюю связь, позволявшую ученикам быстро и безопасно возвращаться в школу, так же допольнительная охрана в в виде Мракоборцев. Прощаться с ними, кроме миссис Уизли, было некому: мистер Уизли, Фред, Джордж, Билл и Флер ушли на работу. В миг расставания миссис Уизли залилась слезами. Все уже заметили, что в последнее время расплакаться ей почти ничего не стоило — с самых нападений, она сама не своя. — Не плачь, мам, — сказала Джинни, поглаживая по спине орошавшую ей слезами плечо миссис Уизли. — Все хорошо… — Да, за нас не волнуйся, — прибавил Рон. Миссис Уизли, заключив в объятия Гарри, зарыдала еще сильнее. — Обещай мне, что будешь осторожен… что не станешь лезть на рожон… — Так я всегда осторожен, миссис Уизли, — сказал Гарри. — Вы же знаете, я люблю жизнь тихую, спокойную. Миссис Уизли, усмехнувшись сквозь слезы, на шаг отступила от них. — Ну ладно, будьте умницами. Вы все… Гарри вошел в изумрудное пламя и крикнул: — Хогвартс! Перед тем как пламя поглотило его, он успел еще в последний раз увидеть кухню и залитое слезами лицо миссис Уизли, потом его закружило все быстрее, быстрее, перед глазами замелькали жилища других волшебников, пропадавшие из виду прежде, чем он успевал приглядеться к ним, наконец вращение замедлилось, и вот он уже твердо стоит на ногах в камине кабинета, принадлежавшего профессору Макгонагалл. Когда Гарри выбрался из камина, она на миг оторвала взгляд от лежавших перед ней бумаг. — Добрый вечер, мистер Поттер. Постарайтесь не слишком засыпать пеплом ковер. — Хорошо, профессор. Пока Гарри поправлял на носу очки и приглаживал волосы, в камине возник, вращаясь, Рон. А после того как появилась и Джинни, все трое покинули кабинет и направились к башне Гриффиндора. Шагая по коридору, Гарри поглядывал в окна; солнце уже опускалось к земле. Поттер различил вдали Хагрида, кормившего перед своей хижиной Клювокрыла. — Яичный ликер, — уверенно сказал Рон, когда они добрались до Полной Дамы. Та была немного бледнее обычного и поморщилась от его громкого голоса. — Нет, — сказала она. — Что еще за «нет»? — Никагого ликера больше, пароль сменился, — ответила Полная Дама. — И не кричи, пожалуйста. — Но нас здесь не было, откуда же нам… — Гарри! Джинни! К ним торопливо приближалась раскрасневшаяся Гермиона, в плаще, шляпе и перчатках. — Я уже часа два как вернулась, выходила навестить Хагрида и Клю… то есть Махаона, — переводя дыхание, сказала она. — Рождество хорошо провели? — Да, — тут же ответил Рон, — столько всего случилось. — У меня для тебя кое-что есть, Гарри, — сказала Гермиона, не взглянув на Рона и словно даже не услышав его. — Да, постой-ка, пароль. Трезвенность. — Вот именно, — отозвалась слабым голосом Полная Дама и, повернувшись, открыла проход в портрете. — Что это с ней? — спросил Гарри. — Судя по виду, перебрала на Рождество, — округлив глаза, ответила Гермиона и первой вошла в уже заполненную учениками общую гостиную. — Выхлебала со своей приятельницей Виолеттой все вино, какое смогла найти на картине с пьянствующими монахами, той, что в коридоре Заклинаний. Как бы там ни было… Она порылась в кармане и вытащила пергаментный свиток, написанный рукой Дамблдора. — Отлично, — сказал Гарри, быстро развернув его и обнаружив, что очередной урок Дамблдора назначен на следующий вечер. — У меня найдется, что ему рассказать… и тебе тоже. Давай сядем… Услышав всю историю до конца, Гермиона сжалась, ладони вспотели, все те секреты съедали ее изнутри. Она не хотела обманывать Гарри, но другого выбора не было. — Ты не думаешь… — Что, предлагая помощь, он притворялся, хотел обмануть Малфоя и выведать, чем тот занят? — Ну в общем, да, — сказала Гермиона. — Отец Рона и Люпин тоже так считают, — нехотя признал Гарри. — Но ведь из их разговора явно следует: Малфой что-то задумал, ты не можешь этого отрицать. — Нет, не могу, — медленно отозвалась она. — И действует он по приказу Волан-де-Морта, как я и говорил! — М-м-м… а имя Волан-де-Морта кто-нибудь из них упоминал? Гарри нахмурился, стараясь как следует все припомнить. — Не уверен… Но Снейп точно произнес слова «твой хозяин», а кем еще может быть этот «хозяин»? — Не знаю, — покусывая губу, сказала Гермиона. Гарри, разинув рот, уставился на нее: — Совсем забыл! Все эти нападения, это точно Малфой и это доказывает, что этот слизеринец — Пожиратель смерти, иначе зачем бы ему это, он исполняет приказы Темного Лорда, говорю тебе. — Да, очень подозрительно, — почти прошептала Гермиона. — Если только… — Да брось ты, — раздраженно сказал Гарри, — уж этого-то ты никак объяснить не сможешь! — Ну… не исключено, что это кто-то другой, ведь так. — Знаешь, ты просто невероятна, — покачивая головой, сказал Гарри. — Ладно, потом увидим, кто из нас прав… Тебе еще придется извиниться за свои слова, Гермиона.