***
В коридоре восьмого этажа одиноко маячил Грегори Гойл. Никаких признаков Выручай-комнаты на карте заметно не было, но Гарри это не заботило: если Гойл торчит рядом с ней на страже — комната открыта, ведомо это карте или нет. И Гарри помчался вверх по лестницам, притормозив лишь на углу нужного ему коридора, а уж оттуда начал медленно-медленно подкрадываться к той же девчушке с тяжелыми бронзовыми весами в руках, которой добрая Гермиона помогла две недели назад. Подобравшись к ней сзади вплотную, он наклонился пониже и прошептал: — Здравствуй… У-у, какая ты у нас хорошенькая! Гойл, тоненько взвизгнув от ужаса, подбросил весы в воздух и понесся по коридору, пропав из виду задолго до того, как замерло эхо от грохнувшихся об пол весов. Гарри, расхохотавшись, повернулся, чтобы взглянуть на голую стену, за которой стоял, в чем он не сомневался, Драко Малфой. Догадавшись, что в коридоре толчется посторонний, Малфой наверняка затаился и не смеет выйти наружу. Пока Гарри пытался сообразить, с какими словами он еще не обращался к стене, Малфоя переполняло крайне приятное ощущение собственной власти. Однако его надежды протянули недолго. Через полчаса он уже перепробовал все варианты просьбы показать ему, что поделывает Малфой, но дверь в стене так и не появилась. Гарри испытывал страшное разочарование: Малфой мог находиться всего в нескольких футах от него, а получить хоть малейший намек на то, чем он там занят, не было никакой возможности. Окончательно выйдя из себя, Гарри подскочил к стене и пнул ее ногой. В конце концов урчание в желудке и мысль о том, что Рон с Гермионой скоро вернутся в замок обедать, заставили его отступиться и оставить коридор в распоряжении Малфоя, который, как хотелось верить Гарри, перетрусил и еще несколько часов не высунет из комнаты носа. Рона и Гермиону он нашел в Большом зале, они уже наполовину управились обедом. — Опять провел все это время у Выручай-комнаты? — Угу, — ответил Гарри. Гарри оглянулся на стол Слизерина. — Малфой уже был здесь, когда вы пришли? — Да мы как-то не следим за ним с таким пристальным вниманием, как ты, — отрезала Гермиона. Гермиона взглянула на Малфоя, зная, что он не посмотрит в ответ. Он не удостоил ее взглядом ни разу за неделю. Тело сжалось от воспоминаний в библиотеке... или может, всего этого не было. Может, это всего лишь галлюцинация, и она все еще там, на Астрономической башне, выгибается от неистовой боли. Гермиона перевела взгляд на Гарри. Его преследовали неудачи и в попытках выяснить, чем занят Малфой, и в стараниях завести со Слизнортом разговор, чтобы побудить его поделиться воспоминаниями, которые он держал под спудом вот уж десятки лет. Больше всего она не хотела слышать разговоры про Малфоя снова. — В последний раз тебе говорю, забудь о Малфое, — твердо сказала Гермиона. Из-за угла показалась какая-то девочка. — Гарри Поттер? Меня просили передать вам вот это. — Спасибо… Гарри с упавшим сердцем принял от нее маленький пергаментный свиток. И едва девочка удалилась за пределы слышимости, сказал: — Дамблдор говорил, что никаких уроков, пока я не разживусь воспоминаниями, не будет! — Может быть, его интересуют твои успехи? — предположила Гермиона, пока Гарри разворачивал свиток. Но, развернув его, Гарри увидел не узкий косой почерк Дамблдора, а неопрятные каракули, разбирать которые было трудно еще и потому, что пергамент покрывали большие пятна расплывшихся чернил. Дорогие Гарри, Рон и Гермиона! Прошлой ночью помер Арагог. Гарри и Рон, вы были с ним знакомы и знаете, какой он был замечательный. Гермиона, я знаю, тебе он не нравился. Для меня было бы очень важно, если бы вы смогли сегодня попозже вечером улизнуть из школы и поприсутствовать на погребении. Я собираюсь похоронить его, когда станет темнеть, это время он любил больше всего. Я знаю, так поздно вам выходить не разрешают, но вы можете воспользоваться мантией. Не стал бы просить, да в одиночку мне этого не вынести. Хагрид — Взгляни, — сказал Гарри, протягивая послание Гермионе. — Черт, — Гермиона вздохнула и быстро просмотрев, отдала его Рону, лицо которого, пока он читал, становилось все более недоуменным. — Он спятил! — возмутился Рон, закончив чтение. — Эта тварь предложила своим дружкам-приятелям сожрать меня и Гарри! Угощайтесь, дескать! А теперь Хагрид ждет, что мы придем поплакать над ее кошмарной волосатой тушей! Мало того, он просит нас покинуть замок ночью, зная, что школа охраняется в миллион раз строже и если нас застукают, мы схлопочем большие неприятности. — Раньше-то мы к нему ходили, — сказал Гарри. — Но не по такому же поводу. Мы рисковали, и сильно, чтобы выручить Хагрида, но, в конце-то концов, Арагог же умер. Если бы речь шла о его спасении… То я пошел бы туда с еще меньшей охотой, мертвый он намного приятней живого, — решительно заявил Рон. Гарри снова взял записку вгляделся в покрывающие ее чернильные пятна. На пергамент явно градом сыпались слезы… — Гарри, даже и не думай идти к нему, — сказал Рон. — Рисковать ради этого — полная бессмыслица. Гарри вздохнул. — Да знаю я, — сказал он. — Похоже, Хагриду придется хоронить Арагога без нас. — С каких пор вы такие правильные? Предлагаю не возвращаться в замок, пересидим вечер в Запретном лесу, сходим к Хагриду и вернемся под утро, — самым обычным тоном произнесла Гермиона. — И еще, ты бы попробовал еще разок уломать Слизнорта. — Думаешь, в пятьдесят седьмой раз мне улыбнется удача? — с горечью спросил Гарри. — Удача! — вдруг выпалил Рон. — Вот оно, Гарри, — запасись удачей! — О чем ты? — Да ведь у тебя есть зелье удачи! Гермиона побледнела, поняв к чему клонит Рон. Эмоции разлились по телу, внезапно почувствовав жжение в венах, Гриффиндорка сильно сжала челюсть. — Ну конечно! — ошеломленно-наиграно произнесла Гермиона. Гарри уставился на друзей. — «Феликс Фелицис»? — сказал он. — Ну, не знаю… Я приберегал его для… — Это для чего же? Что может быть важнее этих воспоминаний, Гарри?— скептически поинтересовался Рон. Гарри не ответил. В последнее время мысли о золотом флакончике раз за разом возникали на самом краешке его воображения. Неопределенные, смутные планы, в которых Джинни порывает с Дином, а Рон счастлив, что у сестры появился новый сердечный друг. Все это вызревало в глубинах его сознания, являясь Гарри лишь в сновидениях или в сумеречной зоне, лежащей между сном и пробуждением… — Ты еще здесь? — спросил Рон. — Что? Да, конечно, — встряхнувшись, ответил он. — Ладно, если я не смогу разговорить сегодня Слизнорта, придется принять «Феликс Фелицис» и сделать еще одну попытку. — Гарри, ты должен добыть это воспоминание, — сказала она. — С его помощью можно остановить Волан-де-Морта, так? А все эти ужасы творятся по его милости… Над замком прозвенел звонок, испуганные Рон с Гермионой вскочили на ноги. — Ну, значит, решено, — незаметно сжав вены на левой руке, отрывисто произнесла Гермиона. — Она ведь пошутила про вечер в Запретном лесу, да? — шепча проговорил Рон, Гарри. В ответ Гарри лишь слегка приподнял плечи.***
Поймав Драко в полупустом коридоре школы, Забини объяснил, что видел в лесу. — У нее что? — не веря, спросил Малфой. — Драко, оно уже внутри ее. Нам нельзя медлить, нужно что-то предпринять. Немедленно. — С чего ты взял, что мне есть дело? — агрессивно спросил Малфой. — С чего ты взял, что я думаю, что тебе есть дело? — спокойно произнес Забини. Малфой ухмыльнулся. — Никто из нас не захочет себе такого сильного соперника, даже если ей удастся выжить, особенно, если магия не отвергнет ее тело, и ей удастся выжить. — Я не знал, что такая магия может подселяться к гряз...нокровкам, — растянув слово, задумался Малфой. — Я тоже не знал этого, но наверное эта магия не ищет чистоту крови, а силу которое излучает тело, а силы в ней на нас двоих хватит. Ты ведь знаешь, как нужно действовать? Не вздумай ей что-то сказать, иначе мы ничем не сможем помочь. — Нужно все обдумать, — твердо сказал Драко. — Ты идешь? — кивнув в сторону, спросил Блейз. — Иди, я догоню, — замумчиво ответил Малфой.***
Ускорив шаг, Драко направился на Астрономическую башню, он знал, что она там, он просто знал. Глаза остановились на спине Гриффиндорки, она неподвижно стояла, рассматривая что-то вдали, холодная весна слишком затянулась, казалось будто природа заражена, будто она неисцелимо больна. Последовал оглушающий, отдалённый звук грома, предвещающий сильную грозу, внутренности сжались. — Зачем ты приходишь сюда? — Я... — так не закончив предложение, пробормотала Гермиона. — Ты не отыщешь ее. Гермиона удивленно обернулась, глаза ее налились соленой водой. — Встречу с собой, которую ты так истошно ищешь, приходя сюда, но так и не находишь. — Все казалось таким простым, но это как угодно, но не просто, — шепотом сказала Гермиона. — Ты хочешь убежать, я понимаю. Но как, черт возьми, ты можешь убежать от того, что внутри тебя? Я не должен был делать то, что сделал на озере, — почти виновато произнес Слизеринец. Малфой подошел ближе, скользнув пальцами вверх, обволакивая ее шею, сдавливая и всматриваясь в ее вены, его горячее дыхание коснулось искусанных губ Гермионы. — Нет, не нужно, — пыталась сдержать слезы, которые заполнили ее глаза. — Думала, я хочу поцеловать тебя? Тебе нужно сильнее сопротивляться, чтобы я поверил. Гермиона смотрела ему в глаза не прерывая зрительного контакта. Почувствовав давление на губах, тело парализовало. Поцелуй принес физическую боль им обоим. Слезы спускались вниз, стекая по ее бледной коже, принося облегчение. Послышались громкие удары капель дождя, разбивающиеся о крышу замка. Жжение в венах снова вернулось, оно выедало кожу, путало мысли, истощало тело. Малфой отстранился, глядя на ее мокрое, безэмоциональное лицо. Эти манипуляции были лишними, но он все равно делал это. — Я хочу тебе кое-что показать, это важно. Сегодня вечером, во время патрулирования я встречу тебя на пятом этаже, приходи к десяти. — Патрулирование? Какое еще патрулирование? Ты ведь даже не в старостате. — Блейз в старостате, Грейнджер, и тебе нужно хоть иногда появляться там, чтобы избежать вот таких ситуаций, как сейчас. — С чего ты взял, что я приду на пятый этаж к тебе? — уходя, заинтересованно спросила Гермиона. — Ты придешь, — уверенно произнес Малфой, сжимая в кармане брюк флакончик «Феликс Фелицис».***
Минуя коридор, навстречу Гермионе шла профессор Макгонагалл. Это было самое неподходящее время. — Мисс Грейджер, вас я и ищу, следуйте за мной, — самым серьезным голосом сказала она. Гермиона покорно последовала за профессором, уткнувши взгляд в подол ее развевающейся мантии. Достигнув кабинета, профессор, положив папки и книги на свой стол, села в кресло и уставилась на Гермиону. — Как ваши дела, мисс Грейджер? — Все хорошо, профессор. — Я не смогла не обратить внимание на ваше поведение последние месяцы. Вы исхудали, не говоря уже о пропусках уроков и собраний старостата. — Не о чем беспокоиться профессор, просто я поняла, что оценки в такое-то время это еще не все. — Не хотелось бы читать вам лекции, но я все же ваш декан и конечно ваш друг. — Я знаю это, профессор, спасибо. — По поводу сегодняшнего патрулирования, как вы знаете, мы усилили охрану, ученики старших курсов помогают охранять замок по ночам. — Да, меня уже оповестили. — Что ж, сегодня к восьми жду вас у входа в Большой Зал, вы дежурите три часа, после вас сменит другой ученик. Не задерживаясь в кабинете, Гермиона быстрым шагом последовала в подземелья на урок Зельеварения.***
— Говорю тебе, Рон, я уже везде обыскал, он исчез или его украли, я не знаю, — яростно кричал Гарри. — Гарри, никто из Гриффиндора не стал бы красть его. — Что теперь делать? Мне никогда не узнать его секрет без Феликса. В кабинет зашла Гермиона, за ней медленно последовал Малфой. — Потом поговорим, — шепотом сказал Гарри. — О, мисс Грейнджер, проходите, проходите, мы уже как раз приступаем к работе. — Ну-те-с, — бодро продолжал Слизнорт, — раз уж нас так мало, давайте повеселимся. Состряпайте мне что-нибудь забавное. — Замечательная мысль, сэр, — потирая ладони, льстиво отозвался Эрни. — Что значит «забавное»? — сварливо осведомился Драко. — Ну, удивите меня, — беззаботно ответил Слизнорт. Малфой недовольно раскрыл «Расширенный курс зельеварения». Всем своим видом он давал понять, что считает эти уроки пустой тратой времени. Наблюдая за ним поверх своего учебника, Гарри думал, что Малфой наверняка жалеет о том, что не сидит сейчас в Выручай-комнате. На секунду Гарри показалось, что Малфой и Гермиона стали чем-то похожи. Обман ли это воображения или Малфой похудел? Гермиона тоже? Не может быть, их не может ничего связывать. Побледнел-то уж точно, и кожа его приобрела сероватый оттенок, скорее всего, потому, что ей в последнее время редко случалось видеть дневной свет. Но никакого самодовольства, возбуждения, высокомерия в Малфое больше не наблюдалось — ни следа былой самоуверенности, с которой он открыто бахвалился в «Хогвартс-экспрессе» заданием, полученным от Волан-де-Морта. И вывод отсюда, по мнению Гарри, следовал только один: выполнение этого задания, в чем бы оно ни состояло, дается ему плохо. Приободренный этими мыслями, Гарри полистал свой «Расширенный курс» и обнаружил основательно переделанный Принцем вариант Эйфорийного эликсира, не только отвечавший требованиям Слизнорта, но и способный (от этой мысли у Гарри подпрыгнуло сердце) привести его в такое приятное расположение духа, что он, глядишь, и поделится с Гарри воспоминаниями. Если, конечно, удастся уговорить его снять с эликсира пробу. — Ну что ж, выглядит просто чудесно, — по прошествии полутора часов, хлопнув в ладоши, изрек Слизнорт и вгляделся в отливавшее солнечным светом содержимое котла Гарри. — Эйфория, насколько я понимаю? А что это за запах? М-м-м… вы добавили сюда побег перечной мяты, не так ли? Прием нешаблонный, но отмеченный проблеском вдохновения, Гарри. Он сможет уравновесить побочные эффекты вроде пения во все горло и потребности дергать каждого встречного за нос… Право же, мой мальчик, я никак не возьму в толк, где вы черпаете эти блестящие идеи… разве что… Гарри ногой затолкал книгу Принца-полукровки поглубже в сумку. — …разве что в вас говорят материнские гены! — Может быть, — с облегчением подтвердил Гарри. Эрни сидел с недовольной физиономией. Решив хоть раз превзойти Гарри, он с чрезмерной поспешностью состряпал снадобье собственного изобретения, а оно свернулось и теперь лежало на дне его котла наподобие лиловой клецки. Малфой уже с кислым видом укладывал сумку — Слизнорт объявил его Икотную микстуру всего только «сносной». Зазвенел звонок, Эрни с Малфоем сразу ушли. — Сэр, — начал Гарри, но Слизнорт тут же стал озираться и, увидев, что, кроме него и Гарри, в классе никого не осталось, быстро-быстро потопал к двери. — Профессор… Профессор, вы не хотите попробовать мое зе… — в отчаянии закричал ему вслед Гарри. Но Слизнорт уже исчез. Гарри уныло опорожнил свой котел, собрал сумку и, покинув подземелье, медленно поднялся в гриффиндорскую гостиную вместе с Роном и Гермионой, рассказав по дороге Гермионе, о пропаже флакона, она же в свою очередь, рассказала им о патрулировании. — Патрулирование? Как мы тогда попадем к Хагриду? — недовольно закричал Рон. — Я все обдумала, я не смогу с вами пойти, но я дежурю во дворе Часовой Башни, приходите ко входу в Большой зал к часам восьми, я пропущу вас, а после возвращения впущу, и никаких проблем не будет. — Может, мы все же не пойдем? — Он наш друг Рон, — стоя на своем, сказал Гарри. Рон неодобрительно кивнул, проходя сквозь портрет.***
В гостиной Слизерина воздух был пропитан нарастающим беспокойством. Блейз наблюдал, как Драко уже тридцать минут смотрит на стакан с водой. — Ты хочешь мне что-то сказать? Мне нужно что-то знать? — Я не смогу этого сделать, так как я спал с ней. — Ясно. — Это все, что ты можешь сказать мне? Ясно? — Ну, а что еще ты хотел от меня услышать? Той заносчивой и невыносимой заучки больше нет, ведь так? Малфой кивнул. — Она не поверит, что ты пришел убить ее, меня тоже не испугается, вариантов не так много. Видимо мы оба думаем об одном человеке. С чего ты взял, что он согласится нам помочь? — О, он согласится, но нам нельзя говорить ему ничего. — Когда? И как ты ее затащишь? Или ты думаешь она придет добровольно? — взволновано просил Забини. — Сегодня вечером, я уже позаботился об этом. — Значит, сегодня вечером, — тяжело сказал Забини. — Не хотел бы поднимать эту тему, но мне придется, ты же знаешь, что вероятность ее спасения один из десяти? — То, что я раз перепехнулся с ней, не значит, что мне есть дело до ее спасения, Забини. Мулат кивнул, задержав взгляд на Малфое.***
На часах пробил восьмой час. Солнце коснулось верхушек деревьев в Запретном лесу, они решили, что нужный миг настал, и, убедившись, что Невилл, Дин и Симус увлечены поеданием конфет и не собираются покидать гостиную, проскользнули в спальню мальчиков, набросили Мантию Невидимости и последовали к выходу из замка, направляясь к хижине Хагрида. По дороге они встретили Гермиону, охраняющую дверь около Большого зала, она молча пропустила их. Гарри с Роном миновали Каменный круг и, достигнув хижины, постучали в дверь. — Входите, — прохрипел Хагрид, открыв дверь и увидев, как прямо перед ним появляется сбрасывающий мантию-невидимку Гарри. — Гарри, Рон! — Извини Хагрид, Гермиона прийти не смогла, — сказал Гарри, — но она тебе очень сочувствует. — Не… не важно… он был бы так тронут вашим приходом… Хагрид громко зарыдал. Он сделал себе траурную повязку, сильно походившую на пропитанную сапожной ваксой тряпицу, покрасневшие глаза его отекли и припухли. Гарри в знак утешения погладил Хагрида по локтю — достать выше ему все равно не удалось бы. — Где мы его похороним? — спросил он. — В Лесу? — Ну уж нет, — ответил Хагрид, утирая слезы полой рубашки. — После его смерти другие пауки меня к своим паутинам близко не подпустят. Оказывается, они меня только потому и не слопали, что он не велел! Представляешь, Гарри? Честным ответом на этот вопрос было бы «да». Гарри с содроганием вспомнил, как он вместе с Роном столкнулся с Акромантулами лицом к лицу, — оба отчетливо поняли тогда, что один только Арагог и мешает паукам сожрать Хагрида. — Отродясь не знал в Лесу мест, куда мне дорога заказана! — покачивая головой, продолжал Хагрид. — Да, скажу я тебе, не легкая была работка — вытащить оттуда тело Арагога, они ж обычно покойников своих, того, съедают. Но только я хотел, чтоб у него были хорошие похороны, поминки чин по чину. Он опять зарыдал. — Значит, мы его здесь похороним, Хагрид, в твоем огороде? — Прям за тыквенными грядками, так я надумал, — сдавленным голосом ответил Хагрид. — Я уж и эту выкопал, как ее, могилку. Думал, скажем над ней несколько слов… счастливые воспоминания, ну, сам понимаешь… Все трое вышли в разбитый за хижиной огород. Бледная луна поблескивала в ветвях деревьев, ее свет, смешиваясь со светом из окошка хижины, озарял тело Арагога, лежавшее на краю огромной ямы рядом с холмом сырой земли высотой футов десять. Восемь пустых молочно-белых глаз таращились в небо, два огромных неподвижных жвала тускло блестели в лунном свете. Хагрид, в который раз промочил глаза салфеткой. — Ну что ж, приступим к погребению? Хагрид кивнул, шагнул вперед. Он поднял гигантского паука на руки и, оглушительно крякнув, перекатил его с них в темную яму. Паук с жутким хрустом ударился о ее дно. Хагрид снова расплакался. — Хагрид, я могу сказать несколько слов? — Конечно, — шмыгая произнес Хагрид. — Прощай, Арагог, спасибо что был верным другом Харгиду все эти годы... — И спасибо что не слопал нас на втором курсе, — с ужасном глядя погребенное тело, произнес Рон. — Это… это было прекрасно! — взвыл Хагрид и, зарыдав пуще прежнего, повалился на кучу компоста. — Все будет хорошо, — сказал Гарри и взмахнул волшебной палочкой — огромная груда земли поднялась в воздух и с глухим стуком упала на мертвого паука, образовав гладкий холмик. — Войдем в дом, выпьем чаю. Поддержи его с другого бока, Рон… вот так. Пойдем, Хагрид… Они сгрузили Хагрида в кресло у стола. Клык, угрюмо просидевший все похороны в своей корзине, теперь подошел к ним, мягко ступая, и, как обычно, положил тяжелую голову на ноги Хагргида. — Ладно, чая будет недостачно, — сказал Гарри, глядя на бутылку вина стоящюю на полке. Разложив большие чашки на стол, Гарри наполнил их, подавая одну из них Хагриду. — За Арагога, — произнес Хагрид, основательно приложившись к кружке. Кто то постучал в дверь. — Кого это нелегкая принесла? — произнес Хагрид. — Хагрид, простите за столь поздний визит, но.... Гарри? — Добрый вечер, профессор. — Гарри, но что вы делаете в такое время вне школы? — Не выдавайте нас профессор, мы хоронили нешего друга, Арагога. — Арагога? — вопросительно посмотрел Слизнорт на Хагрида. — Знаете, он ведь у меня из яйца вылупился, — сумрачно начал Хагрид. — Такой махонький был. С собачку примерно, с пекинеса. Паучок мой. — Акромантул? Не хочу быть бестактным но, вы уже его похоронили? — обращая на этот раз взгляд на Гарри. — Да, сэр. — Ох, что ж... — с глубочайшим разочарованием произнес Гораций. — Присоеденяйтесь к нам профессор, — усаживая Слизнорта на кресло, сказал Хагрид. Слизнорт еще раз глотнул из кружки, теперь взгляд его обшаривал хижину с куда большим вниманием, отыскивая, насколько понимал Гарри, новые сокровища, которые можно было бы превратить в обильные запасы выдержанной в дубовых бочках медовухи, засахаренных ананасов и бархатных домашних курток. Затем он пополнил кружку Хагрида и свою собственную и принялся расспрашивать лесничего о существах, обитающих в Лесу, о том, как ему удается за всеми присматривать. Хагрид, на которого подействовало и вино, и лестное любопытство Слизнорта, перестал вытирать глаза и разговорился, с удовольствием описав особенности разведения лукотрусов. Через час с небольшим Хагрид со Слизнортом затеяли произносить пышные тосты — за Хогвартс, за Дамблдора, за эльфийское вино и за… — За Гарри Поттера! — взревел Хагрид и осушил едва ли не четырнадцатую по счету кружку, залив вином и бороду. — Правильно! — воскликнул Слизнорт, у которого уже начинал заплетаться язык — За Парри Гроттера, Избранного Юношу, Который… короче, что-то в этом роде. — И тоже осушил свою кружку. Хагрид вновь прослезился и заставил Слизнорта принять от него целый единорожий хвост. Слизнорт, упрятав хвост в карман, воскликнул: — За дружбу! За щедрость! За волосы по десять галеонов штука! А вскоре Хагрид со Слизнортом уже сидели бок о бок, обнявшись и распевая тягучую, грустную песню о кончине волшебника по имени Одо. — Эх-х-х, до чего ж оно хорошо — молодым помереть, — пробормотал вдруг Хагрид, припадая к столу. Глаза его немного косили. Слизнорт между тем продолжал выводить припев. — И папа мой до срока, того… да и твои мама с папой, Гарри. В уголках прищуренных глаз Хагрида снова накапливались крупные слезы, он вцепился в руку Гарри, потряс ее. — Самые что ни на есть лучшие молодые волшебник с волшебницей, каких я знал… ужасное дело… ужасное… Слизнорт жалобно пел: И Одо-героя домой отнесли, Туда, где резвился он в малые лета, С ним шляпа навыворот рядом лежит, И сломана палочка, грустно все это. — Ужасное, — проворчал Хагрид; его косматая голова опустилась на сложенные поверх стола руки, перекатилась на сторону, и Хагрид, мгновенно уснув, громко захрапел. — Виноват, — икнув, произнес Слизнорт. — Ну не могу я мелодию выдержать, хоть ты меня режь. — Хагрид говорил не о вашем пении, — негромко сказал Гарри. — Он говорил о смерти моих родителей. — О... О, да. Это и вправду было ужасно. Ужасно… ужасно… Походило на то, что ему никак не удается найти хоть какие-то слова, и потому он снова наполнил кружки, свою и Гарри. — Вы, наверное, не помните этого, Гарри? — неуклюже поинтересовался он. — Нет. Когда они погибли, мне был всего год, — ответил Гарри, глядя на пламя свечи, подрагивавшее от тяжелого храпа Хагрида. — Правда, с тех пор я немало об этом узнал. Папа умер первым. Волан-де-Морт убил его, а потом переступил через труп, подступая к маме, — сказал Гарри. Слизнорт задрожал всем телом, но оторвать полный ужаса взгляд от лица Гарри был не в силах. — Он велел маме убраться с дороги, — безжалостно продолжал Гарри. — Он сам говорил мне, что ей не было нужды умирать. Ему нужен был только я. Она могла бы спастись, убежать. — О боже, — выдохнул Слизнорт. — Так она могла… она не должна была… какой кошмар… — Да, кошмар, — произнес Гарри голосом, почти неотличимым от шепота. — И все же мама не сдвинулась с места. Папа был мертв, но она не хотела, чтобы погиб и я. Она умоляла Волан-де-Морта, но тот лишь расхохотался… — Довольно! — воскликнул вдруг Слизнорт, поднимая перед собой трясущуюся ладонь. — Право же, дорогой мой мальчик, довольно. Я старый человек… я не хочу слышать… не хочу слышать… — Я и забыл, — солгал Гарри. — Вы ведь учили ее. — Лили — сказал Слизнорт, и глаза его до краев наполнились слезами. Такая храбрая, такая веселая… Ничего ужаснее… — И тем не менее сыну ее вы не помогли, — сказал Гарри. — Она отдала мне свою жизнь, а вы не хотите отдать даже воспоминание. Хижину наполнял раскатистый храп Хагрида. Гарри неотрывно смотрел в полные слез глаза Слизнорта. И казалось, что преподаватель зельеварения уже не способен был отвести взгляд в сторону. — Не говорите так, — прошептал он. — Дело не в том… Если бы это вам помогло, то конечно же… Но ведь они никакой службы сослужить не могут. — Могут, — громко и отчетливо произнес Гарри. — Дамблдору нужна информация. Мне нужна информация. Гарри чуть наклонился вперед, глядя Слизнорту прямо в глаза. — Знаете почему я избранный? Потому что только я могу убить его и для этого мне нужна ваша память. Слизнорт побледнел сильнее, покрытый потом лоб его блестел. — Вы — Избранный? — Разумеется, — спокойно ответил Гарри. — Но тогда, мой дорогой мальчик, вы просите очень о многом… Вы просите, по сути дела, чтобы я помог вам уничтожить… — Разве вы не хотите избавиться от волшебника, убившего Лили Эванс? — Гарри, Гарри, конечно, хочу, однако… — Вы боитесь, что он узнает о том, как вы мне помогли? Слизнорт не ответил, он выглядел перепуганным до смерти. — Будьте таким же храбрым, как моя мама, профессор… Слизнорт поднял пухлую ладонь, прижал дрожащие пальцы к губам. — Мне нечем гордиться, — прошептал он сквозь пальцы. — Я стыжусь того… того, что показывает это воспоминание. Я думаю, что, может быть, причинил в тот день великий вред. — Отдав мне воспоминание, вы перечеркнете все, что сделали, — сказал Гарри. — Это будет отважным и благородным поступком. Хагрид подергался во сне и захрапел снова. Слизнорт и Гарри смотрели друг на друга поверх оплывающей свечи. Молчание длилось долго, но «Феликс Фелицис» говорил Гарри, что прерывать его не следует, следует ждать. Затем Слизнорт очень медленно погрузил руку в карман и извлек оттуда волшебную палочку. Он сунул другую руку под мантию, вытащил маленький пустой пузырек. Все еще глядя Гарри в глаза, Слизнорт коснулся кончиком палочки своего виска и отдернул ее, вытянув наружу длинную, прилипшую к палочке серебристую нить воспоминаний. Нить тянулась и тянулась, пока не оборвалась и не повисла, поблескивая серебром, на кончике палочки. Слизнорт опустил ее в пузырек, где нить сначала улеглась витками, а потом расширилась, взвихрившись, точно газ. Дрожащей рукой Слизнорт вставил в горлышко пузырька пробку и через стол протянул его Гарри. — Большое спасибо, профессор. — Вы достойный юноша, — отозвался профессор Слизнорт; слезы стекали по его толстым щекам. — И у вас ее глаза… Я только прошу, не подумайте обо мне слишком плохо, когда увидите это. И профессор тоже опустил голову на руки, и, глубоко вздохнув, заснул.***
С момента как Гарри с Рон покинули замок, прошло уже два часа, солнце зашло, погружая территорию Хогвартса в темную бездну ночи, в замке стояла мертвая тишина, Гермиона слышала, как бьется сердце в грудной клетке. И что Малфой собрался ей показывать? Пятый этаж. Это же ванна старост. Может, хочет искупаться. Все же недолго обдумывая, интерес взял верх над здравым смыслом. Она огляделась и направилась на пятый этаж. Малфой уже достиг места встречи, и, выпив за углом весь флакончик Феликса, оттолкнулся плечом от стены и подошел ближе к прибывшей только что Грейнджер. В него медленно, но верно начинало прокрадываться ощущение бесконечных возможностей, ему казалось, что он может справиться со всем на свете… и что сегодня все получится... — Идем, — кивнул Малфой ей в направлении лестниц. Гермиона послушно последовала за ним, оглядываясь. Поднимаясь все выше по ступенькам, она поняла, что они поднялись на восьмой этаж, почувствовав что-то неладное, последовало жжение в венах, паника охватила ее тело, она остановилась. Драко услышал, что ее шаги прекратились, но он так и не остановился, он был слишком уверен в себе. Гермиона развернулась, чтобы успокоить себя, заверить себя, что ей кажется и опасности нет. Позади она увидела стоящих, как две охраняющие замок горгульи, Крэбба и Гойла. Она снова обернулась на Малфоя и мгновенно почувствовала, как с обоих сторон ее схватили крепкие руки. Гермиона поняла: они тащат ее в Выручай комнату. — Нет! — отчаяно крикнула она Малфою. Грубым и резким толчком она попыталась вырваться, но хватка была железная. Не последовало ни намеков, ни пошлых шуточек, от этого было еще хуже. — Тебе не следовало приходить сюда. Заберите ее палочку и привяжите к стулу, — убийственным голосом произнес Драко. Медленно и беспрекословно они привязали ее к стулу и стали позади Гермионы. Ее глаза были полны ненависти, гнева. Как он мог, после всего что тут произошло, после всей пережитой нечеловеческой боли, привести меня сюда, заставить чувствовать это снова? — К чему все это? — спросила Гермиона, пытаясь скрыть ярость. Малфой молчал. Это приносило невыносимые мучения. В комнату зашел Забини. — Все в сборе я вижу, — прокомментировал ситуацию Блейз. — Ну и что вы клоуны, собрались делать? — с насмешкой спросила Гермиона. — Собрались убить тебя, — сказал мулат. Последовал тихий, издевательский смех, Гермиона облизала пересохшие губы. — Убить? А? И кто из вас гениев убьет меня? Ты Забини? Или может быть ты, Ма-л-фой? — намешливо растягивая слова, произнесла Гриффиндорка. Из темного угла душной Выручай комнаты послышался голос, от которого улыбка Гермионы сползла моментально. — Представь мое удивление, когда меня позвали учавствовать в таком мероприятии, — спокойным голосом сказал Теодор Нотт. — Я никак не мог понять почему, но потом я понял... ты не рассказала ему, не хотела, чтобы он знал. Забини заметил, как Малфой удивился и как напряглись скулы на его лице. — Придерживайся плана,— шепнул он Малфою. — Мы уходим, оставляем это на тебе Нотт. Нотт вальяжно махнул рукой, не глядя на них. Послышался звук тяжелых, закрывающихся дверей. Глядя на покидающее комнату тело, Гермионе захотелось закричать, но она сама пришла сюда, сама последовала за Малфоем, сама. Он манипулировал ею, а она позволила ему это. — Мне запретили калечить твое тело, но то, о чем они не узнают, будет еще одним секретом между нами, — поглаживая тыльной стороной руки ее щеку, сообщил он Гермионе. — Думаю, такая заучка, как ты, знакома с заклятьем иллюзии. Помнишь, как ты шутила про мою мертвую мать? Она всю жизнь ее изучала и оставила мне кучу работ для тренировок. Сейчас мы дружно посмотрим, прилежно ли я учился. Иммунитет к Круцио не поможет тебе, ведь боль, которую ты будешь испытывать, не настоящая. — Что я вижу? Это страх? Где вся твоя увереность? — издевательски говорил он ей. — Между нами девочками, что заставило тебя поверить Малфою? Это был верх безрассудства. Ты думала, он друг тебе? Или может нечто большее? Он что, трахал тебя? Так же, как я трахал тебя? — смеясь говорил он. — Ха-ха-ха, тебе страшно, и это не зря. Ты понимаешь, что я убью тебя. Но перед этим я хочу, чтобы ты помучалась. Давай начнем с чего-то попроще. — Нет! — с ужасом крикнула Гермиона. Тело многовенно погрузилось во тьму. Она оказалась на зеленом холме, стояло лето, все вокруг заливало яркое, пекущее солнце. Время было обеденное, так как солнце обжигало кожу, не было даже самого маленького ветра, все будто замерло, как это обычно бывает в такую жару. Гермиона увидела Нору и, поспешив, направилась прямиком к дому. Подойдя ближе, она увидела купающихся уток в луже, увидела бабочек, летающих вокруг клумбы дома Уизли. Прикрыв глаза, Гермиона прислушалась к жужжанию шмелей, летающих рядом. Горячий воздух на улице прижигал горло. Пройдя сквозь двери, она почувствовала запах, сначала ей показалось, что кто-то готовит. Зловоние пронзило нос, Гермиона четко почувствовала тошнотворный и гнилой запах. Солнце зашло, стало очень темно. Продвинувшись по столовой к арке ведущей в гостиную, она увидела тела, укутанные белой простынью. Сознание отключилось. Запах. Этот запах. — Нет, нет, нет, — спотыкаясь, тараторила она себе. Гриффиндорка перешла на бег, картинка мгновенно поменялась. Она бежала со всех сил. В следующий миг в глазах у нее потемнело, ее сдавило со всех сторон сразу, она не могла вздохнуть — грудь как будто стиснули железные обручи, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогибались, и вдруг... Она жадно глотнула холодный ночной воздух и открыла слезящиеся глаза. Вокруг не было ни души, она стояла посередине поля для Квиддича, ее окружали башни с развевающимися прапорами всех четырех факультетов. — Как я могла трансгрессировать в Хогвартс? Это невозможно, — сказала она себе. — Ну ладно, ты можешь ясно мыслить, но это ненадолго. Я мучаю тебя уже два часа, — с вызовом произнес Нотт. — А-А-А-А! Это все нереально! Всего лишь видение! — корчась от боли, убеждала Гермиона себя. — Боль есть боль. Она не станет слабее от того, что ты думаешь, что она нереальна. Я мучаю тебя уже три часа. Комнату снова пронзил надрывный, болезненный крик, рассекающий перепонки. — Один день. Ты уже неделю не выходишь из Выручай комнаты, где я еще мучаю тебя. — А-А-А-А-А-А! Хватит! Хватит! Темный Лорд у власти. За что тебе сражаться? Они вырезали твою семью, все твои друзья мертвы, ты сама видела их тела. Никто не спасет тебя на этот раз, никто не придет на помощь. — Стоп! — твердым голосом произнесла Гермиона. Слизеринец наблюдал, как ее зрачки полностью затягивает темнота. Как вены начинают проявляться на ее теле, окрашивая их, будто в них течет вязкая, черная смола. Лицо Тео обрело каменный, шокированный вид. — Что с тобой происходит? Что ты...? — расстеряно сказал Нотт. Ее тело подняло в воздух прямо со стулом. За спиной появились Забини и Малфой. Все трое наблюдали левитирующую Гермиону, тело которой покрывалось разрастающимися черными потеками. Черное пламя охватило Гриффиндорку и начало расползаться по комнате. — Что это, черт возьми, такое? — обращался он будто сам к себе. — Это Тео, Черное пламя. Беги! — крикнул мулат. Шокированный Забини схватил Малфоя и потащил его из комнаты. Прислонившись спинами к двери, они начали переглядываться, послышался подавленный яростный крик. Что они наделали? Если Гермиона не выживет... Наступила оглушающая тишина. — Блейз, срочно найди Снейпа, он дежурит на первом этаже, я принесу ее в класс Защиты от Тёмных искусств, — Малфой достал палочку и направил ее на Нотта. — Обливиэйт! — произнес Драко, вырубая его сильным ударом в голову. Проникнув в комнату снова, он увидел лежащую на полу Грейнджер, стекло хрустело под ногами, все зеркала были разбиты. Она была без сознания, тело полностью захватили черные потеки и не похоже, что они собирались уходить. Малфой дрожащей рукой хотел почувствовать стук сердца, но, увидев пульсирующую вену на шее, медленно убрал руку. Подняв ее на руки, он последовал вниз на третий этаж. — Ты можешь убить меня после. Слышишь? — прошептал Малфой. Очутившись в классе, Снейп обнаружил лежащее тело на столе около окна, полностью покрытое черными венами, изучая ситуацию, он не мог поверить своим глазам. — Но это невозможно, — убеждая себя, проговорил Снейп. — Мы думали, что если сильно напугать ее, магия покинет тело и нам удастся помочь ей, — обьяснил Малфой. — Вы говорили, что хотите помочь, сейчас самое время сдержать обещание. — Кто об это знает? — Только мы втроем, — ответил Драко. — Нельзя, чтобы кто-либо узнал об этом, я наложу защитное заклинание, оно запечатает ее силу и будет сдерживать эту темную магию, она не будет помнить ничего, как и вы двое. Этой ситуации никогда не было, вам ясно? — Да, проффесор, — синхронно кивнули Малфой с Забини. — И еще, любое сильное потрясение может сломать мою защиту, тогда я уже не смогу помочь, теперь это ваша проблема, мистер Малфой. — А как быть с ее состоянием? — поинтересовался Блейз. — Мисс Грейнджер стало плохо, я увидел это и отнес ее в больничное крыло, где она отлежиться день-два. Это все лишь переутомление. Отправляйтесь в гостиную, сейчас же. Они немедленно покинули кабинет Защиты от Темных Искусств. — Выходит, мы теперь в роли няньки? — Похоже на то. — Что это? Я слышу вину? — Не выпрыгивай из трусов, Забини. Я уже говорил, мне нет дела до нее. — Ну конечно. Просто ему не может быть дела, ведь если ему есть дело, он будет бояться за еще одного человека. Будет еще больше боли, а это непозволительно. Непозволительно.***
— Мы это сделали, Рон, — сжимая восспоминания Слизнорта, сказал Гарри. Возвратившись, Гарри и Рон так и не обнаружили Гермиону на месте, посчитав, что они сильно задержались у Хагрида, и что скорее всего она покинула пост и уже давно спит. Рон хотел что-то сказать Гарри, но он уже летел по коридорам и через несколько минут сказал горгулье Дамблдора: «Шоколадные эклеры», и та отскочила, открыв Гарри путь к винтовой лестнице. — Войдите, — ответил на стук Дамблдор. Голос его звучал устало. Гарри толкнул дверь. Перед ним был кабинет Дамблдора, такой же, как и всегда, только черное небо за окнами было усыпано звездами. — Силы благие, Гарри! — изумился Дамблдор. — Чему обязан столь поздним сюрпризом? — Сэр, я добыл его! Получил от Слизнорта воспоминание! Гарри вытащил стеклянный пузырек и показал его Дамблдору. Миг-другой директор школы казался ошеломленным. Потом лицо его расплылось в широкой улыбке. — Какая потрясающая новость, Гарри! Ах, молодец! Я знал, что ты с этим справишься! По-видимому, напрочь забыв о позднем часе, Дамблдор торопливо обогнул стол, взял покалеченной рукой пузырек с воспоминаниями Слизнорта и отошел к шкафчику, в котором стоял Омут памяти. — Вот теперь, — сказал он, перенеся каменную чашу на стол и вылив в нее содержимое пузырька, — теперь мы наконец-то все увидим. Скорее, Гарри! Гарри послушно склонился над Омутом, почувствовал, как ступни его отрываются от пола… Он снова пролетел сквозь тьму и приземлился в кабинете Горация Слизнорта, каким тот был многие годы назад. Спустя минут десять, вернувшись из воспоминания, Гарри опустился на пол его кабинета, Дамблдор уже сидел за столом. Гарри тоже сел, ожидая слов Дамблдора. — Я уже очень давно питал надежду заполучить это свидетельство, — начал Дамблдор. — Оно подтверждает мою теорию, говорит о том, что я прав, и о том, какой длинный путь нам еще предстоит пройти. Гарри вдруг обнаружил, что портреты прежних директоров и директрис школы, висящие по стенам кабинета, не спят и внимательно слушают их разговор. А дородный и красноносый волшебник даже приставил к уху слуховую трубку. — Я уверен, Гарри, — продолжал Дамблдор, — ты понимаешь значение того, что мы с тобой услышали. Уже в твоем возрасте, плюс-минус несколько месяцев, Том Реддл изо всех сил искал дорогу к бессмертию. — Так вы думаете, что это ему удалось, сэр? — спросил Гарри. — Что он создал крестраж? Что потому и не погиб, когда напал на меня? Потому, что у него где-то надежно спрятан крестраж, кусочек его души? — И он не один, — ответил Дамблдор. — Не один, сэр? Ведь ты слышал его, Гарри: «Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Разве семь — это не самое могучее магическое число?..» Разве семь это не самое могучее магическое число. Думаю, идея разделить душу на семь частей обладает для лорда Волан-де-Морта огромной притягательной силой. — Так он создал семь крестражей? — в ужасе спросил Гарри, и несколько портретов на стенах также издали восклицания, полные гнева и страха. — Но он же мог разбросать их по всему свету — спрятать, зарыть, сделать невидимыми. — Я рад, что ты понимаешь размеры стоящей перед нами задачи, — спокойно сказал Дамблдор. — Но только не семь, а шесть. Седьмая часть его души, какой бы изуродованной она ни была, обитает в воссозданном теле Волан-де-Морта. Та часть, что вела призрачное существование долгие годы его изгнания — без нее Волан-де-Морта и вовсе бы не было. Тому, кто пожелает его убить, этим седьмым обломком души придется заняться в последнюю очередь — обломком, который живет в его теле. — Ладно, пусть шесть, — сказал Гарри с несколько меньшим, но все же отчаянием. — Как же мы сможем их найти? — Ты забываешь — один из них ты уже уничтожил. А я уничтожил другой. — Уничтожили? — воскликнул Гарри. — Да, уничтожил, — ответил Дамблдор, поднимая почерневшую, словно обугленную руку. — Кольцо, Гарри. Кольцо Марволо. Оно было ограждено ужасным заклятием. Если бы не мое, прости за нескромность, профессиональное мастерство и несвоевременные меры, принятые профессором Снейпом, когда я возвратился сюда, жутко израненный, я, может быть, и не рассказывал бы тебе сейчас все это. Но обугленная рука не кажется мне слишком высокой ценой за одну седьмую души Волан-де-Морта. Кольцо больше не крестраж. — Хорошо, так что же насчет других крестражей? — спросил Гарри. — Вам известно, сэр, что они из себя представляют? — Я могу лишь догадываться, — ответил Дамблдор. — По причинам, которые я уже назвал, лорд Волан-де-Морт наверняка избирает вещи, не лишенные некоторого величия. Потому я и рылся в его прошлом, пытался найти свидетельства того, что вблизи от него исчезали произведения магического искусства. — Медальон! — вскричал Гарри. — Чаша Пуффендуев! — Да, — улыбнулся Дамблдор. — Готов поспорить — может быть, и не на вторую мою руку, но уж на пару пальцев точно, — что они-то и стали третьим и четвертым крестражами. — Значит, вы по-прежнему ищете их, сэр? На эти поиски вы и отправляетесь, покидая школу? — Верно, — сказал Дамблдор. — Я ищу их уже очень давно. Я думаю, близок к тому, чтобы найти еще один. Появились кое-какие обнадеживающие знаки. — Если вы найдете крестраж, — быстро сказал Гарри, — можно, я отправлюсь с вами и помогу вам его уничтожить? С секунду Дамблдор внимательно вглядывался в Гарри, потом ответил: — Да, полагаю, можно. — Правда? — переспросил пораженный до глубины души Гарри. — О да, — слабо улыбнувшись, сказал Дамблдор. — По-моему, ты это право заслужил. Гарри воспрянул духом. До чего же приятно хоть раз не выслушивать слов об осторожности и защите. На висевших по стенам директоров и директрис решение Дамблдора произвело не столь радостное впечатление — Гарри увидел, что кое-кто из них покачивает головами, а Финеас Найджелус так и вовсе расфыркался. — А скажите, сэр, когда крестраж гибнет, Волан-де-Морт узнает об этом? Он может это почувствовать? — не обращая внимания на портреты, спросил Гарри. — Очень интересный вопрос. Я полагаю, что нет. Я полагаю, что Волан-де-Морт уже до того погряз во зле, а эти важнейшие его составляющие так давно отделены от него, что он не чувствует их так, как чувствуем мы. Но возможно, на пороге смерти он и осознает их утрату… — Значит, если уничтожить все крестражи, Волан-де-Морта все-таки можно будет убить? — Думаю, это так, — ответил Дамблдор. Но он по-прежнему будет охотиться за тобой, а отсюда с определенностью следует, что… — Что одному из нас придется, в конце концов, убить другого... — подхватил Гарри.***
Тревога нарастала, сердце колотилось как бешеное, ноги не слушались, ступни проваливались в мокрую землю, засасывая, не позволяя убежать, не позволяя спастись. Гермиону подкинуло с кровати, ее трясло от холодного пота, покрывавшего все тело. Это всего лишь ночной кошмар. Она смочила пересохшее горло, выпив стакан воды до дна и огляделась. Было слишком рано, все еще спали, она слышала, как в отделенном углу Больничного крыла только встала мадам Помфри. Она опустила босые ноги на ледяной кафель и посмотрела в огромное окно. Воздух был тяжёлый и плотный. Снова пасмурно. — Мисс, Грейнжер, зачем вы встали? — Мадам Помфри, что со мной? — Милочка, переутомление, не нужно было брать столько обязаностей на себя. Когда профессор Снейп принес вас, на вас не было лица. — Профессор Снейп? — Да-да. Он дежурил неподалеку, поэтому и принес вас. — Ясно. Ну мне нужно идти. — Даже речи быть не может, сегодня вы весь день будете тут, ваших друзей мы оповестили, они прибудут к вам после уроков. А теперь живо в кровать. Голова еще кружилась и тревога не спадала, упав на кровать, Гермиона снова мгновенно погрузилась в сон.***
С самого утра Рона и Гарри оповестили что Гермиона в Больничном крыле с переутомлением и что после уроков они смогут ее навестить. День длился невероятно медленно, и Гарри, возвращаясь в гостиную, начал просматривать на ходу Карту Мародеров. В первые мгновения найти Малфоя ему не удалось, и Гарри решил, что он наверняка снова засел в Выручай-комнате, но тут же обнаружил крошечную точку, помеченную «Малфой», в мужском туалете на седьмом этаже, причем в компании не Крэбба или Гойла, а Плаксы Миртл. Гарри на миг остановился, вглядываясь в эту немыслимую парочку, а двинувшись дальше, тут же врезался в стоявшие у стены рыцарские доспехи. Громовой лязг вырвал его из забытья, он поспешил убраться подальше, пока не явился Филч, торопливо спустился по мраморной лестнице на один этаж и понесся по коридору. Добежав до туалета, он прижался ухом к двери. Ничего не было слышно. Гарри тихо-тихо открыл дверь. Спиной к нему стоял, вцепившись руками в раковину и склонив над ней светловолосую голову, Драко Малфой. — Расскажи мне, что тебя мучает… Я тебе помогу…… — раздался из кабинки проникновенный голосок Миртл. — Я не должен был этого делать, я чуть не убил ее, — ответил, содрогаясь всем телом, Малфой. Гарри замер на месте от потрясения. Малфой задыхался, его тело лихорадило, но затем, после нового содрогания, поднял взгляд к растрескавшемуся зеркалу и увидел за своей спиной вытаращившего глаза Гарри. Резко повернувшись, Малфой выхватил волшебную палочку. Гарри инстинктивно вытащил свою. Заклятие Малфоя промазало мимо Гарри на несколько дюймов, разбив лампу на стене. Гарри метнулся в сторону и, подумав: «Левикорпус!» — взмахнул палочкой, но Малфой блокировал заклинание и поднял палочку, собираясь выпалить собственное. — Нет! Нет! Погодите! — взвизгнула Плакса Миртл, и по туалету разнеслось громкое эхо. — Стойте! СТОЙТЕ! За спиной Гарри с громким «ба-бах!» взорвалась мусорная урна; Гарри выкрикнул заклятие Обезноживания, оно ударилось в стену прямо за ухом Малфоя, отлетело и разбило туалетный бачок, на котором сидела Плакса Миртл. Миртл громко взвизгнула, все вокруг мгновенно залила вода, Гарри поскользнулся и упал, а Малфой с искаженным до неузнаваемости лицом закричал: — Круци… — СЕКТУМСЕМПРА! — бешено взмахнув палочкой, взревел с пола Гарри. Кровь выплеснулась из лица и груди Малфоя, словно их рассекли удары невидимого меча. Малфоя качнуло назад, и он с громким плеском рухнул на покрытый водой пол, выронив палочку из обмякшей правой руки. — Нет… — задохнулся Гарри. Поскальзываясь и шатаясь, он поднялся на ноги и бросился к Малфою, лицо которого уже покраснело, а белые ладони скребли залитую кровью грудь. — Нет… я же не… Гарри и сам не знал, что говорит; он упал на колени рядом с Малфоем, неудержимо сотрясавшимся в луже собственной крови. Плакса Миртл истошно завопила: — УБИЙСТВО! УБИЙСТВО В ТУАЛЕТЕ! УБИЙСТВО! Сзади хлопнула дверь, Гарри в ужасе оглянулся: в туалет ворвался смертельно бледный Снейп. Грубо отпихнув Гарри, он тоже опустился на колени, вытащил волшебную палочку и прошелся ею по глубоким ранам, нанесенным заклятием Гарри, бормоча при этом похожие на какие-то песнопения магические формулы. Кровь начала униматься, Снейп стер остатки ее с лица Малфоя и повторил заклинание. Раны стали затягиваться прямо на глазах. Гарри, пораженный ужасом от того, что он натворил, наблюдал за Снейпом, едва сознавая, что и сам он весь пропитан кровью и водой. Где-то вверху рыдала с подвываниями Плакса Миртл. Снейпу, произнеся заклятие в третий раз, поднял Малфоя на ноги. — Вам нужно в больницу. Кое-какие шрамы, вероятно, останутся, но если немедленно воспользоваться бадьяном, возможно, удастся избежать даже этого. Пойдемте. Он довел Малфоя до двери, но, подойдя к ней, остановился и сказал через плечо полным холодной ярости голосом: — А вы, Поттер… вы ждите меня здесь. Гарри и на миг не пришло в голову, что Снегга можно бы и ослушаться. Он медленно, подрагивая, поднялся на ноги, окинул взглядом пол. По его поверхности, точно багровые цветы, плавали пятна крови. У Гарри не было сил даже на то, чтобы угомонить Плаксу Миртл, которая продолжала завывать и рыдать, причем с удовольствием, становившимся все более очевидным. Снейп вернулся через десять минут. Вошел в туалет, прикрыл за собой дверь. — Уйди, — велел он Миртл, и она мгновенно скрылась в унитазе, оставив после себя звенящую тишину. — Я не нарочно, — сразу сказал Гарри. Голос его эхом отозвался в холодном, залитом водой пространстве туалета. — Я не знал, как действует это заклинание. Но Снейп оставил его слова без внимания. — Похоже, я вас недооценивал, Поттер, — негромко сказал он. — Кто бы мог подумать, что вам известна столь Темная магия? Кто научил вас этому заклинанию? — Я… прочитал о нем где-то. — Где? — Это была… библиотечная книга, — наобум выпалил Гарри. — Не помню, как она называлась. — Лжец! — сказал Снейп. У Гарри тут же пересохло в горле. Он понимал, что собирается проделать Снегг, и помнил, что ему никогда не удавалось этому помешать. Туалет словно замерцал; Гарри постарался выбросить из головы все мысли, но, несмотря на отчаянные усилия, перед глазами у него неторопливо поплыл «Расширенный курс зельеварения», принадлежавший Принцу-полукровке. А потом он снова смотрел на Снейпа, стоя посреди разгромленного, залитого водой туалета. Смотрел в черные глаза Снейпа, надеясь, вопреки всему, что тот не проник в его страхи, однако… — Принесите мне вашу школьную сумку, — спокойно потребовал Снейп. — И все ваши учебники. Все. Принесите сюда. Немедленно! Спорить было бессмысленно. Гарри мгновенно повернулся к двери и, расплескивая воду, выскочил из туалета. Оказавшись в коридоре, он бегом понесся в башню Гриффиндора. Большая часть тех, кто попадался ему по пути, двигалась в противоположном направлении; все изумленно таращились на залитого водой и кровью шестикурсника, но Гарри пролетал мимо, не отвечая на вопросы. Он был оглушен. О чем только думал Принц, переписывая в свою книгу подобное заклинание? И что произойдет, когда Снейп увидит ее? Расскажет ли он Слизнорту — мысль эта обожгла Гарри желудок, — каким образом Гарри добивался весь год таких успехов в зельеварении? Отберет ли, а то и уничтожит книгу, которая столькому научила Гарри? Книгу, заменившую ему наставника и друга? Этого Гарри допустить не мог… он не мог… — Где ты был? Почему такой мокрый? Это что, кровь?.. Рон стоял наверху лестницы, недоуменно вглядываясь в Гарри. — Мне нужна твоя книга, — задыхаясь, ответил тот. — Учебник по зельеварению. Скорее… давай его сюда… — А как же Принц-полу… — Потом объясню! Рон вытащил из сумки свой экземпляр «Расширенного курса», протянул его Гарри, и тот промчался мимо него в гостиную. Здесь он схватил свою сумку и, не обращая внимания на изумленные взгляды нескольких уже вернувшихся с ужина учеников, снова бросился к проему в портрете и побежал по коридору восьмого этажа. У гобелена с танцующими троллями он затормозил, закрыл глаза и начал прохаживаться взад-вперед. «Мне нужно место, чтобы спрятать мою книгу… Мне нужно место, чтобы спрятать мою книгу… Мне нужно место, чтобы спрятать мою книгу…» Три раза он прошелся вдоль голой стены. А когда открыл глаза, то наконец увидел дверь в Выручай-комнату. Гарри рывком растворил ее, влетел в комнату и закрыл за собой дверь. И замер в изумлении. При всей его спешке, всей панике, всех опасениях, связанных с тем, что ожидало его в туалете, увиденное внушило ему благоговейный страх. Он находился в комнате величиною с большой собор, свет из высоких окон падал на город, окруженный высокими стенами, — сложены они были, как догадался Гарри, из вещей, которые прятали в Выручай-комнате многие поколения обитателей Хогвартса. Здесь были проулки и широкие улицы, уставленные шаткими грудами развалившейся мебели, которую убрали сюда для того, чтобы скрыть свидетельства неудавшихся попыток волшебства, или принесли жившие в замке эльфы-домовики. Здесь были тысячи и тысячи книг — вне всякого сомнения, запрещенных, либо исчерканных, либо украденных. Здесь были крылатые рогатки и кусачие тарелки, в некоторых еще теплилась жизнь, и они робко парили над грудами другого запретного хлама. Здесь были треснувшие пузырьки с загустевшими зельями, шляпы, драгоценные украшения, мантии, нечто смахивающее на драконьи панцири, закупоренные бутылки, чье содержимое еще продолжало зловеще поблескивать, несколько ржавых мечей и тяжелый, заляпанный кровью топор. Гарри торопливо зашагал по одному из проходов этой тайной сокровищницы. Он открыл одну из его скрипучих дверец; буфет уже использовали однажды как укрытие для какого-то давно скончавшегося существа — у скелета его было пять ног. Гарри сунул книгу Принца-полукровки за скелет и захлопнул дверцу. Мгновение он постоял, оглядывая кучи мусора; сердце гулко колотилось. Удастся ли ему снова найти буфет среди всего этого хлама? Затем со всей скоростью, на какую был способен, помчался по проходам между гор сокровенного сора — назад, к двери и в коридор, выскочив в который, захлопнул за собой дверь, и та мгновенно вновь обратилась в ровный камень. Через минуту уже стоял перед Снейпом, молча протянувшим руку за его сумкой. Гарри отдал ее, задыхаясь, ощущая в груди жгучую боль, и замер в ожидании. Снейп вынимал книги одну за одной и просматривал их. Наконец в сумке осталась самая последняя — учебник по зельеварению, его Снейп изучил очень внимательно. — Это ваш «Расширенный курс», Поттер? — Да, — сказал все еще не отдышавшийся Гарри. — И вы совершенно в этом уверены, не так ли? — Да, — немного вызывающим тоном подтвердил Гарри. — Знаете, что я думаю, Поттер? — совсем тихо произнес Снейп. — Я думаю, что вы лжец, проходимец и заслуживаете как максимум исключение, как минимум чтобы до конца семестра проводить каждую субботу в школе, со мной. — Суббота, десять утра, Поттер. У меня в кабинете. — Но, сэр… — Гарри в отчаянии уставился на него. — Квиддич… финальная игра сезона… — Бедный Гриффиндор! Боюсь, в этом году его ждет четвертое место. И без дальнейших слов он вышел из туалета. Гарри уставился в треснувшее зеркало, его тошнило, тошнило так сильно, как Рону с его слизнями на втором курсе даже не снилось.***
К вечеру как и планировалось, Гарри и Рон направились навестить Гермиону. Гарри знал, что увидит Малфоя там. Тошнота снова подступила. Страх с чувством вины ударили прямиком в солнечное сплетение. Достигнув Больничного крыла, он увидел Гермиону и кого-то очень похожего на Малфоя, спящего в дальнем углу. Гермиона тоже спала, они сели на соседнюю койку. — Ну, долго ты еще собираешься спать? И так весь день проспала, — тыкая пальцем в плечо, произнес Рон. Гермиона приоткрыла глаза, зрачки разрезал яркий свет лампы. — Давно вы тут меня сторожите? — с улыбкой сказала Гермиона. — Только пришли, Рон уже начал есть пироженные, которые тебе принес. — Всего одно попробовал! — Мадам Помфри сказала, что тебя уже завтра выпишут, но тебе не стоит сильно переутомляться снова. Но нам нужно рассказать тебе кое-что. Они рассказали Гермионе обо всем, что случилось (предварительно наложив заклятие Оглохни). Ловкость, с которой он вытянул воспоминания из Слизнорта, произвела на Гермиону сильное впечатление, как собственно и история про Малфоя. — Они же не исключат тебя? — испуганно спросила Гермиона. — Похоже Снейп заступился за меня, и я отделался ежесубботней отсидкой в школе вплоть до окончания семестра. — Снейп заступился за тебя? Хм... — она задумалась, вспомнив, что именно Снейп принес ее сюда. — Других обяснений у меня нет. — "Я чуть не убил ее"... Есть идеи о ком он говорил? — Одна хуже другой, — сказал Гарри. — Всем покинуть Больничное крыло. Немедленно! Отправляйтесь в гостиные, иначе будете ночевать в коридоре, — командным тоном произнесла Мадам Помфри. Гермиона попрощалась с друзьями и задумалась, что теперь ей всю ночь делать, ведь спать совсем не хотелось. Прошло уже два с половиной часа мучительного разглядывания потолка. Все тело ломило от долгого лежания. Послышался скрип кровати. Гермиона увидела, как Малфой приподнялся и начал потирать глаза. — Ах да, ты тоже здесь, — хриплым голосом произнес Драко. — Что с тобой? Кто это тебя так? — зная ответ заранее, спросила Гермиона. — Пэнси любит пожестче. — А Забини об этом знает? — с улыбкой произнесла Гермиона. Гермиона остановила взгляд на шахматной доске, около кровати Драко. — Хочешь сыграть? — Ам... я.. не... — Так ты хочешь сыграть? — повторил Малфой. Гермиона всем видом показала, что она не совсем в них играет. — А ну раз так, раз тебе не подходит, можешь и дальше сверлить взлядом потолок хоть до самого утра. — Нет-нет, шахматы супер, я обожаю их. Давай сыграем. — Ну не знаю, я оскорблен до глубины души. — Давай сыграем, если я побеждаю - ты рассказываешь, что случилось со мной вчера. Я совсем ничего не помню. Помню только, что шла к тебе на пятый этаж и все, дальше все как в тумане. — А если ты проиграешь? — Если проиграю... — Когда ты проиграешь, ты научишь меня производить Патронус. — Договорились, — преждевременно согласилась Гермиона. Драко встал с кровати, держась за грудную клетку, поморщившись от боли он подошел к Гермионе и, положив шахматную доску на белые простыни, начал расскладывать фигуры. — Белые ходят первыми, — намекая ходить, Гермионе. — Почему я не удивлена, что ты ходишь черными? — Шутка ожидаемая и совсем не смешная, — прокомментировал Малфой. — Ладно. Спустя сорок минут, почти все черные и белые фигуры были уничтожены. — Не в моих правилах так бесцеремонно бить беспомощную девушку, но по тебе явно не скажешь, что ты беспомощная, по крайней мере сейчас, — уверенно произнес Малфой. Фигура ферзя пересекла поле. — Шах и мат, — победным тоном произнес Драко. — Объяснить тебе, где ты ошиблась? Ты слишком отчаянно пыталась спасти все свои фигуры, твоя тактика была обречена, как только ты села играть со мной. Сражаясь друг против друга, я могу позволить тебе победить или уничтожить тебя. Другого выхода у меня нет. — А как же ПАТ? — шептала ему вслед Гермиона. — ПАТ, Грейнджер, бывает только в шахматах, — возвращаясь в свою кровать, говорил Малфой. Гермионе показалось, что он не такой, как обычно. Он выглядел... выглядел виновато. — Он что-то скрывает, — бесстрастным и рассудительным тоном произнес голос в ее голове. На секунду ей показалось, что это сказал кто-то посторонний. Гермиона была почти уверена, что это она сама сказала. — Кто ты? — проверяя свои догадки спросила Гермиона у голоса в своей голове. — Я — это ты, — прошептал придушенный голос.