Моя чужая новая жизнь: На старых руинах

Раньше я часто слышала: «Не обращай внимания на этот пиздец, в старости будешь вспоминать и улыбаться». По ходу в старости я буду все время смеяться и внуки сдадут меня в дурдом — Думаю он придет, — Антон нетерпеливо поглядел на часы. Было бы славно. Мы уже битый час торчали возле кафешки и я успела замерзнуть в своем гламурном платьице. По такой холодине нужно кутаться не в пальто, а в шубу. Желательно до пяток. — Действуй по отработанной схеме — напросись сделать пару фотографий в рабочей обстановке. В голову фейерверками ударили сразу несколько крайне хуевых мыслей. — А если этому Бергману на хрен не сдались эти фотографии и он потащит меня в «номера»? — Я слышал он весьма тщеславен, — спокойно ответил Антон, — думаю с интервью проблем не будет. Главное — сделай все чисто и не попадись. — Разберусь, — буркнула я. — Давайте, что ли, прогуляемся, а то торчим как неприкаянные. Антон кивнул и мы медленно пошли по парку. Скупое ноябрьское солнце пробивалось сквозь тучи. Последнюю неделю непрерывно шли дожди, превращая все вокруг в огромную лужу. Настроение было под стать окружающей мерзослякоти. — Генерал со дня на день отдаст приказ отступать и они попытаются подорвать плотину. Тебе нужно как можно быстрее выяснить задержан ли наш агент. — Я поняла. Вай, какие люди. А где друга потерял? — Добрый день, лейтенант. — Рад видеть вас, фрау Зейманн, — расплылся в улыбке Шмидт и кивнул Антону. — Полагаю это ваш супруг. Пришлось представить их друг другу. Мне не понравилось что Гюнтер смотрел на него с насмешливой снисходительностью. — Хочу упрекнуть вас, Анна, — притворно нахмурился он. — Вы так и не пришли в нашу казарму. А я уже пообещал парням, что их фотографии будут целовать самые красивые девчонки Германии. — Что поделать, Гюнтер, — покаянно улыбнулась я. — Не вы один хотите фотографии, а кроме того я не должна забывать и о своем муже. Я нежно взяла Антона под руку. Самоуверенная улыбка Шмидта несколько померкла и он кисло кивнул. — Буду с нетерпением ждать вашего визита. — Также было бы неплохо выяснить их планы, — Антон проводил его расчетливым взглядом. — Вы уж определитесь кого мне соблазнять, товарищ майор, — ехидно усмехнулась я. Этот Шмидт похоже всерьез наметил сделать меня очередной зарубкой в своей коллекции побед. Терпеть не могу таких самоуверенных хмырей. — Что ты делаешь? — покосился Антон, когда я остановилась чтобы поправить его шарф. — Я ему сказала, что очень люблю своего мужа, — невинно ответила я. Шмидт наблюдал за этой милой сценой насмешливым взглядом. Кого-то он мне здорово напоминает. Кого-то, кто Шнайдер. — Постарайся сделать все сегодня, — Антон, изображая заботливого мужа, склонился и поцеловал меня. Без фанатизма, конечно же. — Кофе пожалуйста, — улыбнулась я официантке. Прикурив сигарету, я непринужденно огляделась. Ни одной знакомой рожи, но это и к лучшему. А вот и моя «жертва». Я сдержанно кивнула Бергману, тут же сосредоточив внимание на своем кофе. Впрочем это ничуть его не смутило — что-то сказав своему спутнику, он неторопливо направился к моему столику. — Присаживайтесь, — вежливо улыбнулась я. — Скучаете? — Что поделать, Альберт опять уехал в штаб, — притворно вздохнула я. — Что-то вы не очень похожи на расстроенную супругу, — с легкой иронией протянул он. — Последние вечера я постоянно вижу вас в веселой компании. — Вы же знаете, я здесь нахожусь по работе, — ответила я. — И сделала более чем достаточно фотографий для репортажа о культурном отдыхе солдат. Хотелось бы написать статью о настоящем герое своего времени, который ведет нашу страну к победе. Что скажете? — У меня мало времени, но вы можете попробовать меня уговорить. Пфф, тебя еще надо уговаривать! — Я уверена что каждый из наших мужчин доблестно сражается, но слава приходит к тем, кого знают в лицо. Как там было в «Адвокате дьявола» — тщеславие мой любимый грех? — Женщины будут мечтать о свидании с вами. — Я думаю их больше привлекают такие надутые индюки, как лейтенант Шмидт, — ухмыльнулся Бергман. — Лейтенант Шмидт — мальчишка, к тому же слишком болтлив, — капризно поморщилась я. — Например меня больше привлекают мужчины, способные хранить секреты. Бергман окинул меня оценивающим взглядом. — Вы сделали правильный выбор, Анна. Я сохраню ваши секреты. — Могу я сделать ваши фотографии прямо сегодня? — я вкрадчиво коснулась его ладони. — Дело в том что командировка моего мужа подходит к концу, и мне бы тоже хотелось успеть закончить свою работу. — А вы умеете уговаривать, — цинично усмехнулся он и поднялся. Подавая пальто, он интимно коснулся моего бедра. — Интересно, как относится к вашей работе супруг? — Ну да, дети, церковь, кухня, — насмешливо процитировала я. — К счастью Альберт вполне понимает, что у меня могут быть и другие интересы. — Тогда полагаю он не будет против, если вы сегодня вернетесь очень поздно? — усмехнулся он, подавая мне руку чтобы помочь сесть в машину. — Нет, — пробормотала я. Внутренний голос скандировал во все горло, что он-то как раз против, и я попыталась успокоиться, вспомнив про заветный пузырек в своей сумочке. Несмотря на то что обстоятельства были другие, меня пробрал озноб, когда я снова переступила порог гестапо. Но ничего не поделаешь — работа у меня такая. Так что собрала волю в кулак — и пошла дальше. — У вас уютный кабинет, — медленно осмотрелась я. Польстила, конечно — обстановочка, я бы так сказала, гротескная. Баннер с Темнейшим всея Германии, набившая оскомину свастика, огромный дубовый стол, вопреки воспетой немецкой аккуратности, завален бумагами. — Вы мне льстите, Анна, — словно прочитав мои мысли, усмехнулся Бергман. Каждый раз когда он улыбался, в его глазах мелькало жесткое выражение. — Это пристанище сухаря, сутками живущего на своей работе. — Как вам удается ориентироваться в этих бумажных завалах? — поинтересовалась я, прикидывая что найти в этом бедламе что-либо будет пипец как сложно. Особенно, когда толком не знаешь что искать. — У меня есть своя система, — чуть прищурился он. — Впрочем, не хочу утомлять этими скучными подробностями вашу милую головку. Как же бесят такие шовинисты! Во мне вдруг проснулся азарт переиграть этого самодовольного павлина. — Я думала враги — те кто сражается с нашими мальчиками на передовой, а оказывается их так много и в тылу. — Русские смелые, отрицать не буду, но при этом до невозможности глупы, — Бергман высокомерно задрал подбородок. — Пытаются что-то делать исподтишка, но стоит моим парням поработать с такими смельчаками на допросе — выкладывают все как миленькие. Вот только не надо пиздеть. Было бы все как ты говоришь, вам бы не пришлось сейчас готовиться к отступлению. — Мне хотелось бы посмотреть на лесную ведьму, — я медленно достала сигарету из пачки. — Разве что только на мертвую, — усмехнулся Бергман, поднося зажигалку. — Наши снайперы скоро перебьют их всех до единой. — Не сомневаюсь, они ведь лучшие стрелки. — Вы замерзли? — он чуть задержал мою ладонь. — Немного. Бергман развил бурную деятельность — вызвал солдата, приказав принести горячий кофе, а сам полез в буфет за бутылкой. — Моя тетя сама готовит смородиновую настойку, лучшее средство от простуды, — он плеснул немного в стакан. — Никогда не пробовала такого, — я осторожно пригубила темно-красную бодягу. Которая неожиданно оказалась вкусной. — Еще немного? — коварно улыбнулся Бергман. Нет уж, спасибо, мне необходимо сохранить трезвую голову. — Вам не понравилось? — Просто я никогда раньше не пила таких крепких напитков, — «призналась» я. — Альберт всегда говорил, что девушка может позволить себе разве что пару бокалов шампанского. — Да он у вас тиран, — шутливо прокомментировал Бергман. — Вовсе нет, просто он относится ко мне как к ребенку. — Мне бы и в голову не пришло относиться к вам так, — тихо засмеялся он, поглаживая мое запястье. Холера! Какой же я была дурой, понадеявшись на снотворное! Во-первых, что ему мешает завалить меня на этом диване прямо сейчас? А во-вторых, ну даже если бы я подсыпала его — опять же, действует оно не моментально, а проблем потом не оберешься. Это же не деревенский дурачок, а все-таки начальник тайной полиции. Как говорится, «живем один раз» или все-таки головой еще подумаем? — Позвольте я все-таки сделаю несколько кадров, — улыбнулась я. С фотосессией мы покончили довольно быстро, но этот гад видимо так хотел мне угодить, что придумал кое-что еще. — А что вы скажете, если я предложу вам более интересную съемку, Анна? — я моментально напряглась. — Например, кадры расстрела заключенных. Спасибо хоть не пыток. — Но разве это возможно? — растерялась я. — Многих все равно прикончат не сегодня-завтра. К тому же партизан слишком много, — хищно осклабился он. — Они как тараканы лезут из всех щелей. Крысы, тараканы, дикари… С кем нас немцы только не сравнивали. Что ж мы им так не нравимся? Отказываться было бы глупо и я медленно побрела за ним во внутренний двор. А если сейчас вальнут и того, кого мы ищем? Хотя вряд ли. С него не слезут, пока не расколят кто, да для чего оказался здесь. Я невольно вспомнила блевотную Ирму. Вот кто получил бы психологический оргазм от этой фотосессии. А я уже пожалела что согласилась. Как всегда — немцы творят несусветную дичь, а я чувствую как намотала к своей карме еще хер знает сколько грехов. Вроде и понимаю, что этих людей казнили бы и без моего участия, а все равно… А тут еще это «продолжение». Нет, конечно отмазаться и уйти в любой момент я могла, а уйти, не выполнив задание — нет. Все, перекур. Мне надо настроить себя морально. Невольно вспомнился тупой анекдот: «Закрой глаза и думай об Англии». Бергман направился ко мне, но его перехватил солдат, что-то тихо сказав на ухо. — Анна, мне жаль, но я вынужден вас покинуть, — быстро сказал он. Видимо его отвлекли серьезные дела, раз он забил на горячий секас. Нет, я только за, вот только мое задание… — Я постараюсь увидеться с вами до вашего отъезда, — мимолетно улыбнулся Бергман, чуть сжав мою руку, и кивнул сопровождавшему солдату. — Проводите фрау. — Мне нужно забрать сумочку, — вспомнила я, стараясь идти как можно медленнее. Ну заберу я сумку и — что? Кто мне позволит чилить в его кабинете? Солдат распахнул дверь кабинета, пропуская меня. Времени на составление продуманного плана не было, так что в ход пошла, как всегда, импровизация. Быстро, пока он не видел, я ударила себя в нос. Черт, как бы не сломала. Зато цель достигнута — вон сколько кровищи сразу потекло. Сделав пару шагов, я эффектно грохнулась на ковер. — Фрау? — встревоженно склонился надо мной парень. — Что с вами? Фрау? Он легонько похлопал меня по щеке, но я ушла в несознанку, изображая глубокий обморок. — Что ж ты будешь делать? — проворчал он, подхватывая меня на руки. Сгрузив мою тушку на диван, он вздохнул. — И где я сейчас возьму доктора? Ищи где хочешь и желательно подольше. Едва он вышел, я быстро вскочила и метнулась к шкафчику, который приметила еще когда фоткала Бергмана. Времени у меня в обрез и это еще мягко говоря. Тоже мне загадочная система — несмотря на кажущийся хаос, полочки были разбиты по датам. Мне нужны те, что за ноябрь. Отбросив в сторону папки, которые были явно бесполезны — там были женщины, я сосредоточилась на трех. Один поступил как раз три недели назад, имени нет. Другой — чуть раньше и вместо имени что-то неразборчиво начеркано карандашом. И, пожалуй, вот этот тоже подойдет. Мои пальцы дрожали когда я доставала фотик. Готово. Я торопливо затолкала папки обратно на полку. Едва я успела живописно распластаться на диванчике, дверь открылась. — Что, ни с того ни с сего упала? — Да. Я почувствовала как мою руку взяли, осторожно считая пульс, затем послышалась какая-то возня и меня чуть не вывернуло от резкого запаха нашатыря. Я поморщилась и очень медленно открыла глаза, постепенно приходя в себя. — Что произошло? — растерянно пролепетала я. — Вы упали в обморок, — сказал солдат. — Ох и перепугался же я. — У вас есть хронические заболевания? — внимательно посмотрел на меня пожилой доктор. Тут я решила особо не врать. — Серьезных — нет, но иногда я страдаю перепадами давления. — Тогда понятно, — кивнул он. — Сегодня рекомендую вам оставаться в постели и примите это, — он протянул бумажный сверток, в котором был какой-то порошок. — Благодарю вас, — смущенно улыбнулась я. — Мне право очень неловко. — Пустяки, — улыбнулся паренек, — позвольте я провожу вас к машине. Штурмбаннфюрер велел чтобы я отвез вас домой. На улице снова накрапывал противный дождь, так что его предложение было очень кстати. — Что с лицом? — коротко спросил Антон, когда я протянула ему фотик. — Рабочий момент, — отмахнулась я. — Приложи что-нибудь холодное, а то завтра поползут слухи что тебя избил ревнивый муж, — усмехнулся он. Я прошла в ванную, намочила в холодной воде полотенце и приложила к многострадальному носу. Блин, до сих пор болит. Мой желудок жалобно заурчал и я вспомнила что ничего толком сегодня не ела. Надо пошуршать что там у нас на кухне. Я согласна даже на пайковые хлеб и тушенку. — Тоже решили поужинать? Тоня при моем появлении суетливо стала нарезать хлеб, Антон же смерил тяжелым нечитаемым взглядом. Что опять не так? — Что это? — он положил передо мной стеклянный пузырек. Я сразу же узнала свое секретное оружие, вот только как оно попало из моей сумочки на кухонный стол? — Таблетки, которые мне врач прописал, — спокойно ответила я. — Рылись в моих вещах? — Это выпало из твоей сумочки, — быстро ответила Тоня. — Да что ты говоришь? — прищурилась я. — Лучше скажи что ты с этим собиралась делать? — перебил Антон. — Принимать, чтобы не мучиться от бессонницы, — внаглую соврала я. — Прекрати морочить мне голову! — неожиданно рявкнул он. — Ты собиралась подсыпать это Бергману? — Но не подсыпала же, — неохотно ответила я. Не хотелось публично признаваться, что чуть не лоханулась. — Напомни что написано в уставе? — Выполнять прямые приказы непосредственного командира, — раздраженно ответила я. — Так я его и выполнила. Но в таких ситуациях волей-неволей приходится импровизировать. — Да, но нужно при этом думать головой, — уже спокойнее ответил Антон. — Если бы он понял что заснул не без чьей-то помощи, а он бы это понял, ты бы сорвала мне всю операцию. Не слишком ли велика цена для того, чтобы сохранить «невинность»? А не слишком ли много вы требуете, товарищ майор? Ложиться под каждого ублюдка ради какого-то мужика, которого я даже не знаю? Не помню, чтобы это было прописано в моем трудовом договоре. — Этого больше не повторится, — пробормотала я и вышла. Есть резко перехотелось. Переодевшись в ночнуху, я занырнула под одеяло. Блин, нехорошо как-то с таблетками получилось. Тем более это действительно не выход. Рано или поздно от меня снова потребуют, чтобы я соблазнила кого-то. Да, противно, да, бесит, но тут надо понять что для меня это единственный способ сейчас выжить. Когда-нибудь, когда закончится война — осталось-то потерпеть всего лишь полтора года — я буду сидеть на летней веранде кафешки в Париже, потягивать вино и вспоминать все это как страшный сон. Услышав скрип двери, я отвернулась, сделав вид что сплю. Антон сел за стол и стал разглядывать просушенные фотографии. — Рассказывай что было в кабинете Бергмана, — не оборачиваясь, сказал он. — Вот прямо с интимными подробностями? — фыркнула я. — Меня больше интересует твой разбитый нос. Хочет выяснить не наломала ли я дров, ну а я что? Мне скрывать нечего. — Я сделала все что от меня зависело. Надеюсь, этот цирк был не зря. — Не зря, — пробормотал Антон, пристально разглядывая фотографию.

***

На следующее утро Антон собрал нас на планерку. — Я рекомендовал заложить взрывчатку здесь, — он осторожно коснулся хрупкой конструкции. Вот не лень же было заморачиваться, выстраивая макет плотины из спичек.— Если все-таки рванет, это не принесет значительных разрушений. Через два дня начнется основная операция, но для этого нам нужно знать что задумали немцы. Они не дураки, скорее всего заминировали основные подходы к плотине и поставят снайперов. Моя работа в штабе закончена, но нам нужно узнать схему их позиций. Задача ясна? Я кивнула. Тут и к бабке ходить не надо — Гюнтер позавчера открытым тестом спрашивал когда я приду в гости. Лучшего повода ненавязчиво порыться в его документах не будет. — Вы бы позавтракали, товарищ майор, — заискивающе улыбнулась Тоня. — Я кашу сварила. Ну прямо вся такая старательная умница. Посмотрела бы я на нее, окажись она на моем месте. — Нужно сходить на рынок, — Антон поболтал пустой бутылкой. — Керосин закончился. — Давайте я пойду, — поднялась Тоня. — Как раз Арину проводишь. Я неприязненно посмотрела на Антона — ничего лучше придумать не мог? Мы по-прежнему с ней друг друга не переваривали. Благо идти недолго — казарма Шмидта находилась недалеко от рынка. — А ну стой, дрянь! — двери дома распахнулись и оттуда выбежала девушка. Следом вывалился в разволочь пьяный немец и ломанулся за ней. — Я тебя спрашиваю, где еще шнапс? — Вы же выпили все, — пропищала девушка. Он схватил ее за воротник, разрывая платье и влепил пощечину. — Я знаю куда он делся! Ты украла его! — Нет! — вскрикнула она. — Я убью тебя, воровка! — заорал он и снова замахнулся. — Мы что, будем стоять и смотреть на это? — прошептала Тоня, расширенными от ужаса глазами наблюдая за этой сценой. Мне только сейчас пришло в голову, что девчонка знала о ужасах войны лишь понаслышке. Ну что ж, вэлкам в суровую реальность. И да, мы ничего не можем сделать в данной ситуации, если конечно не хотим навлечь на себя подозрения. Я быстро учусь на своих ошибках. — А что ты предлагаешь? Лезть с ним драться? — прошипела я. — Ее может и спасем, а вот свое задание скорее всего провалим. — Но так же нельзя, — она растерянно посмотрела на меня. — Забыла чему нас учили? Задача разведчицы — не убивать каждого встречного врага, а качественно выполнить задание. — Да ты просто струсила, так и скажи, — пробормотала она. — Делай что хочешь, — окрысилась я. Вот делать мне больше нечего, кроме как возиться с ее истериками, учитывая что она постоянно копает под меня! — А для начала вспомни вчерашний разговор, что там говорил наш майор про устав, неподчинение приказам и проваленные задания. Оставлять эту дурынду было немного стремно, но я понадеялась на ее исполнительность — приказы она, в отличие от меня, понимала четко и без всяких интерпретаций. — Какой приятный сюрприз, Анна, — улыбнулся Шмидт. — Я уже думал вы забыли обо мне. В последнее время вас видят в компании зануды Бергмана. Хмм, что я вижу, ревность? Обожаю, особенно когда никто никому ничего не обещал. — Вас сложно забыть, Гюнтер, — кокетливо улыбнулась я. — У меня действительно было много дел. Если это удобно, то я могу пофотографировать ваших ребят прямо сейчас. — Да, — подумав, кивнул он. — Вы пришли очень вовремя, в следующие дни нам будет не до этого. Намечается какая-то заваруха? Мое появление в казарме вызвало у немчиков нездоровый ажиотаж. Пялятся так, словно годами баб не видели. — Будьте добры встать вот сюда. Меня забавляла реакция этих мальчишек. Грозные соколы, блин. А слюни пускают как озабоченные подростки. — А теперь вы, доблестные командиры, — улыбнулась я Вильгельму. — Станьте как-то непринужденнее, вы же друзья, — прищурилась я, незаметно отходя к столу. Таак, небрежно открытый планшет, и в нем, естественно, бумаги. Цель вижу, теперь мне нужен предлог чтобы задержаться. — Как жаль, что Элиза не смогла прийти, — вздохнул Вильгельм. — Она бы с радостью пришла, но эта погода ее угнетает, — ответила я, пытаясь придумать как бы спровадить его. — Но думаю она будет рада, если вы ее навестите. Она в отличие от меня девушка «свободная». — Вы думаете это удобно? — Конечно, — улыбнулась я. — Дерзай, мой друг, — поддержал меня Гюнтер. — Девушки любят внимание. Ну вот, «подарочек» сестренке отправила, пора и о деле подумать. — Фотографии будут готовы через пару дней. — А вы помните еще одно свое обещание, Анна? — хитро прищурился Гюнтер. — Помню, — усмехнулась я. — Могу сегодня поужинать с вами. — Что ж, тогда не будем терять время, — он натянул улыбку самца-искусителя. В ресторане я сидела как на иголках — а ну как сюда заявится Бергман? Я, конечно, ему в любви и верности не клялась, вот только его изворотливый ум начнет ненужную работу, пытаясь сопоставить мои слова что я отшила Гюнтера и очевидной картиной. А оно мне надо? — Я заметила у вас на столе книгу Ницше. Увлекаетесь философией? — Я восхищен его идеей о сверхчеловеке, — вполне искренне загорелся Гюнтер. — А как же его фраза, что самое жестокое животное — это человек? — иронично спросила я. — Анна, вы невнимательно читали, — Гюнтер лениво поднял бокал с вином и немного отпил, — сверхчеловек должен обладать определенной жесткостью, чтобы идти к своей цели. — Его идея о сверхчеловеке — это утопия, — я потянулась к серебряному портсигару, которым снабдила меня Эльза. — Если каждый будет творить все что хочет, в мире воцарится анархия. — Для кого-то — возможно, — цинично усмехнулся Гюнтер, — но а кто-то добьется своих целей. — В людях все же преобладают вбитые родителями или религией догмы. — Я вас умоляю, Анна. Кто сейчас вспоминает заповеди? — меня покоробило что он рассуждает о таких вещах с циничной улыбкой. — Не укради? Ну да, тут, как говорится, без комментариев. — Не убий? Думаю вам не нужно пояснять как легко преодолим и этот барьер. — Не возжелай жены ближнего? — шутливо напомнила я. — Вы действительно полагаете что здоровый мужчина настолько себя контролирует, чтобы даже не возжелать? — Гюнтер иронично вздернул бровь. — То есть теоретически сверхчеловек может просто взять и овладеть приглянувшейся женщиной? — Мужчины по своей сути завоеватели. — Это да, но мораль при этом никто не отменял. — Анна, это все чушь. — Вы хотите сказать, что запросто сможете изнасиловать симпатичную немку прямо на улице? — Разумеется нет, — он явно не мог понять куда ведет наш спор. — Почему же? Теоретически вы сильнее ее, — иронично прищурилась я. — Или может все-таки дело в пресловутой морали? — Сдаюсь, — шутливо поднял руки он. — А вы оказывается ярая противница великого философа. — Трудно верить словам человека, страдающего психическим расстройством. — Почему же тогда многие считают его гениальным? — Все гении немного психи, — пожала плечами я. — К тому же я не ярая противница, просто не со всем согласна. Необязательно идти по головам чтобы получить то, что хочешь. — Спорный вопрос, — Шмидт задумчиво посмотрел мне в глаза. — У меня есть понятия о чести, и я не считаю себя жестоким. Но поймите, Анна, жестокость и жесткость — это разные вещи. Я не сделаю специально подлости товарищу, но не упущу свой шанс идти наверх, если увижу что он оступился. — Как интересно, — пробормотала я. — У меня был друг детства, сын барона фон Фоса. Мы были, можно сказать, неразлучны. Эдакая юношеская романтика, когда вы ухаживаете вместе за девушками и строите планы на жизнь. Его отец не поддерживал фюрера и, как я позже выяснил, он тоже. Я предупреждал Александра, чтобы он оставил свои заблуждения, ведь за фюрером — будущее сильной и великой страны. Я мечтал что мы вместе разделим триумф и славу, но он оказался… слабаком. Не буду вдаваться в подробности, но рано или поздно его мятежные взгляды стали известны и его арестовали. — А вы пошли наверх, — полувопросительно сказала я. — Именно так. Зуб даю, он подставил своего дружка, небось и лейтенанта за это получил. Фуу, прямо вот аж противно стало. Ужин был съеден, шампанское выпито. Теперь можно напроситься к нему на чашку кофе. Я цинично подумала, что в таком расслабленном состоянии он не заметит, даже если я заберу его любимую винтовку. — Надо же как поздно, — я посмотрела на часы. — Позвольте вас проводить, — он легко принял мои правила игры. По крайней мере я на это надеюсь — несмотря на наш спор, я весь вечер посылала правильные невербальные намеки. — Спешите оставить меня, Анна? — спросил он, когда мы подошли к машине. — Умоляю, не будьте так жестоки. — Я вовсе не хочу быть жестокой с вами, — я пристально посмотрела ему в глаза. — Просто я… впервые не знаю как мне поступить… Гюнтер смотрел за моими метаниями внимательным тягучим взглядом, и прежде чем я успела понять что происходит, сильные ладони обвили мою талию, заключив в тиски. Гюнтер медленно наклонился, и я мысленно заставила себя не дергаться, когда его губы коснулись моих. Целует неторопливо, растягивая удовольствие и поддразнивая, а когда понимает что я не оттолкнула, языком раздвигает мои губы. Это, наверное, странно, но я ощущаю смутный внутренний трепет. Всегда говорила, что гормоны — это зло. Его ладонь зарывается в волосы, пальцы неторопливо перебирают пряди, чуть оттягивают каждый раз, когда языки соприкасаются. — Мы сошли с ума, — прошептала я., — Это всего лишь поцелуй, Анна, — немного отстранился Гюнтер, заглядывая в мои глаза. Мне был прекрасно знаком этот взгляд, словно пьяный от страсти, голодный. — Поцелуй меня, — едва слышно потребовал он. — Поцелуй меня, и потом если захочешь я отвезу тебя домой. Я сдалась, аккуратно касаясь его губ, чувствуя, как он облегченно выдыхает. Кончиком языка задеваю его нижнюю губу, наблюдая, как он прикрыл глаза и чувствую, как он мне отвечает. Его язык, переплетается с моим нежно, осторожно. Почти невинно. Он дает мне иллюзию того, что я веду, но затем поцелуй становится более глубоким, развязным, таким напористым, что я едва стою на ногах, а в легких практически не остается воздуха. Кажется нам пора тормозить — секс на капоте машины точно в мои планы не входил. — Поехали к тебе, — без предисловий прошептала я, чувствуя что голова идет кругом. В конце концов я молодая женщина и мое тело вполне правильно реагирует. Что с того что этот Гюнтер прохвост и мерзавец? Зато целуется зачетно, тем более это нужно для дела. — Я не могу ждать так долго, — пробормотал он, — к тому же нам нужно быть осторожнее — твоя репутация… Надо же как заговорил. Сомневаюсь что его так уж сильно волнует моя репутация. Мужики такого типа обычно оповещают всех о своей победе уже на следующее утро. — Здесь наверху есть где уединится… Это вмиг меня отрезвило. Нет, так я не согласная. Я, в отличие от мужиков, всегда думаю головой, а не причинным местом. Лучше помариновать его и попытаться завтра сделать второй заход. — Гюнтер, прости, — пришлось разыграть театральное представление в духе: «и хочется, и колется, и мама не велит», — я не знаю что на меня нашло. Со мной такое впервые…эта страсть, — я смущенно отвернулась. — Но я не уверена что хочу обманывать своего мужа, он хороший человек и не заслуживает этого. — Анна, успокойся, — вкрадчиво мурлыкнул Гюнтер, — я не буду ни на чем настаивать, и готов ждать твоего решения сколько угодно. Ну это ты загнул, сколько угодно не получится. Не сегодня-завтра я уеду, да и вас могут забросить куда угодно. Видимо привык вешать лапшу на уши девчонкам, вот и действует по стандарту. По крайней мере вида, что разочарован не показывает, лишь хищно прищурился. — В следующий раз я не буду таким нерешительным, Анна. Я усмехнулась — до Шехеризады, которая динамила мужика тысячу и одну ночь, рассказывая ему сказки, мне конечно далеко, но я стараюсь. Я нервно посмотрела на часы — ну где носит Шепелева? Мог бы и не опаздывать, а то я тут околею от холода. — Говорят американцы хотят высадиться в Нормандии. — Не хватало еще и с ними воевать. — А что, боишься? Знакомая интонация, профиль… Меня словно бросили в ледяную прорубь. Ноги сами понесли меня следом, но в то же время я не решалась окликнуть его, отчаянно боясь что я ошиблась. — Анна? — услышала я за спиной голос фальшивого муженька. Подождет. Я должна убедиться, что это не призрак из прошлого. — Фридхельм?! — Фройляйн? — обернулся парень. Мое сердце тяжело ухнуло вниз. Ну да, все правильно, чудес не бывает. Теперь я видела что он лишь немного похож на него. Разве что голос… — Извините, я обозналась, — промямлила я, — Вы очень похожи на моего знакомого. — Ничего страшного, — улыбнулся он и покосился на Антона, который наконец догнал меня. — Пойдем дорогая, ты совсем замерзла пока меня ждала, — он почти нежно улыбнулся и взял меня под руку. Впрочем хватка на моем локте была железной, обещая нехилые разборки. — Иди в машину и без фокусов, — прошипел он. Да я собственно и не думала сопротивляться — силы словно покинули мое тело и я двигалась на автомате. Впрочем разборки откладывались — в машине сидел какой-то тип, которого мы подвели в штаб, но едва только мы поднялись в квартиру, Антона словно прорвало. — И как понимать твою выходку? — прошипел он. — Мне показалось это Фридхельм, — глупо пробормотала я, потому что поди подбери умные слова в такой ситуации. — А если бы даже и он, то — что? Обниматься бы полезла? Я промолчала. — Ты чуть не выдала нас всех, — он схватил меня за плечи, с силой толкнув к стене. — Ты это понимаешь? Я почувствовала как слезы непроизвольно бегут по щекам. Возразить было нечего, но хуже всего что я и сама понимала что даже случись чудо и встреть я Фридхельма — он теперь для меня потерян. Тоня, в афиге наблюдавшая эту сцену, растерянно пробормотала. — Так значит это все-таки правда… Ну, что Зоя про нее болтала… — Тихо! — оборвал ее Антон и резко вытряхнул из портсигара сигарету. «Поздравляю, голубушка, умудрилась разбесить даже такого флегму. Вот вальнет сейчас тебя без суда и следствия, будешь знать», — устало прокомментировал внутренний голос. — Операция должна начаться послезавтра, — нервно пробормотал Антон. — Значит сегодня нужно раздобыть этот чертов план. Орлова, делай что хочешь, но принеси мне его. А ты, — обернулся он ко мне, — до отъезда не смей никуда выходить без моего ведома. На мордахе Тоньки слишком явно было написано злорадство. А с хера ты такая довольная, детка? Теперь вся грязная работа ложится на тебя. Видимо осознав это, пусть и с опозданием, она скисла и без особого энтузиазма ушла собираться на свиданку. Я в отличие от нее особого злорадства не испытывала. Чисто по-женски понимаю — нервы в такой ситуации могут сдать на раз-два, тем более девчонка скорее всего неопытна в амурных делах. Как бы не провалила задание. Только сейчас до меня дошло что все симпатии и антипатии на общем задании абсолютно не имеют значения — все в одной связке и от каждого зависят жизнь и свобода остальных. Осознание что моя судьба сейчас в руках взбалмошной девицы, которая может если что и слиться, тяжелым набатом било по нервам. Я вышла на кухню и сварила кофе. Все равно не смогу спать, пока она не вернется. И вообще — что теперь со мной будет? Антон обязан доложить полковнику как прошло задание и тогда… Похоже моя карьера разведчицы закончится, не успев толком начаться. Как пить дать сольют за профнепригодность. Услышав шаги в коридоре, я вздрогнула и поморщилась от яркого света. — Чего сидишь в темноте? — Не спится, — пожала плечами я. — И Тони что-то долго нет. Антон ничего не ответил и подошел к плите. Тоже пытаешься взбодриться? — И что теперь? — тихо спросила я. — Подадите рапорт? — А ты разве можешь гарантировать, что подобное не повторится? — хмыкнул он. — Я же сказала что ни при каком раскладе не вернусь к немцам, — ответила я. — Но я не могу приказать своему сердцу не любить. — Скажешь тоже …любовь, — раздраженно пробормотал он. — Я была одна, не помня о себе ничего, а Фридхельм… — я потянулась к пачке сигарет и нервно выдернула одну. — Он стал для меня всем. Да и как могло быть иначе? Он — единственный кто верил мне…любил… — Интересно, он бы так же любил тебя, если бы знал кто ты? — резко спросил Антон. От неожиданности я поперхнулась дымом. — Конечно! — Что же ты тогда ничего ему не сказала? Резкий ответ крутился на языке, но я сдержалась. Антон озвучил мои тайные страхи. Да я и сама понимала как это дебильно выглядит со стороны — с пеной у рта доказывать что между нами было полное доверие и годами притворяться совершенно другим человеком. Боль, стыд, чувство вины снова разрывали меня изнутри. — Я не знаю… Я действительно не знаю почему я так и не смогла полностью довериться ему… — А я знаю, — твердая рука аккуратно коснулась моей щеки, заставляя поднять голову, — потому что ты не была уверена, что твой немец будет по-прежнему любить тебя, если узнает кто ты. Потому что он — враг, так же, как и ты для него. Не было у вас будущего ни здесь, ни в Германии, пойми. Неправда. Мы могли уехать, скрыться от всех, послать к черту войну и фюрера и все мои тайны… — Так что не могу понять твои чувства, — с иезуитским спокойствием продолжал добивать меня Антон. — Ведь твой немец любил не тебя, а Эрин Майер. И ты должна понять, что какой бы ни был для тебя хороший — он прежде всего враг. Враг, пришедший на нашу землю. А враг — он и есть враг, с какой стороны ни крути и навсегда остается врагом. Хочется закричать прямо ему в лицо. Хочется замахнуться и вмазать просто нечеловечески. Хочется разбить нос или сломать что-нибудь посерьезнее. Плевать что по факту я виновата, никто не смеет грязными руками лезть мне в душу, марая воспоминания о Фридхельме. Но вместо этого я просто молчу, наблюдая за тем, как тлеет подожженная сигарета, и лишь только, когда она догорает до фильтра и обжигает мне пальцы, проговариваю то, о чем думала весь день. — Зачем вы мне это говорите? Антон скупо улыбнулся. — Потому что здесь тебе больше не простят ошибок. А мне бы очень этого не хотелось, ведь потенциал стать неплохой разведчицей у тебя есть. Услышав стук входной двери, я вскочила. Тоня, непривычно бледная, прошла мимо нас, не раздеваясь, в комнату. — Ну что там? — спросил Антон. — Мне нужна карта, — она взяла карандаш и стала медленно делать пометки. — И еще — завтра вашего друга будут перевозить в соседний город. — Откуда знаешь? — насторожился Антон. — В смысле почему так уверена что именно его? — Случайно подслушала что снайперы будут прикрывать машину, в которой его повезут по этой дороге, — ответила девушка. — Я уверена что речь шла именно о нем. Бергман ничего не смог из него выбить, а там им займутся типы из Абвера.

***

Ну что я могу сказать — не жили хорошо и привыкать нечего. Вместо стильных одежек снова натянули носки по пупка, свитер до пяток, штаны с начесом и, куда ж без него, маст-хэв ватник — и потопали в лес. На вопрос какое у нас будет задание, майор уклончиво ответил. — Там и узнаете. Прикольно. — А если вы погибнете? Что делать остальным? Пожать плечами и идти назад? Антон сердито обернулся, но я спокойно выдержала его взгляд. Почему-то я больше не боялась его. Хотя, конечно, стоило бы. — Если не доверяете, то это глупо. Мы сейчас все в одной лодке. — Если бы не доверял, вас бы не отправили на задание, — сухо ответил он. — А сказать пока ничего не могу, потому что сначала нужно все обсудить с остальными. Остаток пути мы шли молча. Тонька с утра какая-то пришибленная, Антон как всегда хмурной. Ну и ладно, мне же легче, а то от фальшивых улыбок иной раз челюсть сводит. — А немцы не прознают, что здесь наш лагерь? — спросила Тоня. Согласна, несколько бревенчатых избушек посреди леса выглядят ненадежными. Здесь туева куча ценного народа — дивизионная разведка, снайперы — и при желании немцы запросто могут накрыть это все минометным огнем. Антон проигнорировал ее вопрос и зашел в избу где размешался штаб. Я присела на поваленное бревно и полезла в карман за сигаретами. Надеюсь Шепелев сейчас звонит в Москву и договаривается о нашей эвакуации. Ну а что? Задание мы выполнили на сто процентов — пропавшего агента нашли, лапши немцам на уши навешали, секретный план раздобыли. Что еще надо-то? — Тоня, Арина, зайдите. Ох, не нравится мне это. В крошечной комнатушке было как-то слишком много народа. Хотя, наверное, чтобы предотвратить этот взрыв, потребуется много сил. — Снайперов возьмут на себя наши девочки, — полковник склонился над картой. — Также я отправлю саперов разминировать вот этот подход. Ребята из отряда Калинина пойдут как отвлекающий маневр, а вы тем временем с воды заберетесь вот к этим точкам и обезвредите взрывчатку. — Поддержка с воздуха будет? — спросил молоденький капитан. — Да какая поддержка? — сердито ответил полковник. — Они не смогут точечно сбросить бомбы, не повредив плотину. Майор, — он повернулся к Шепелеву, — я смогу дать вам отряд Никитиной только на время. — Мы справимся, — кивнул Антон. Мы? Он сказал «мы»? Мы должны возиться с этим неудачливым агентом, отбивая его у немцев посреди военной операции? — Старший сержант Никитина по вашему распоряжению прибыла. — А вот и наши знаменитые лесные ведьмы. Две девушки, укутанные в камуфляж, невозмутимо оглядели нашу группу. — Значит так, — сказала одна из них, — работаем четко и быстро. Мы убираем фрицев и прикрываем вас, пока вы забираете вашего человека, дальше — сами ведете его сюда. А мы должны вернуться на позиции к нашим ребятам. — Действуем по этому плану, — кивнул Антон. Он оглядел нас. — Ну что приуныли, девчонки? Заберем Павла и будем ждать эвакуацию, остальная операция уже не наша забота. Твои слова да Богу бы в уши. Звучит все проще некуда. Вот только я давно уже не верю, что в этой жизни что-то может пройти проще некуда. И очень надеюсь, что во мне сейчас говорит не интуиция, а обычный страх.