Моя чужая новая жизнь: На старых руинах

— И запомните — возвращение иногда бывает опаснее, чем самые сложные рейды по вражеским тылам, — закончил лекцию Антон. Интересно, что он имел в виду? Как по мне — вернулся с задания, уже, считай, повезло. — Ты обедать идешь? — окликнула Оля. Попробуй тут не пойди — следующий раз получишь еду нескоро. Долбаная жизнь «по звонку»! Устала, капец. Хоть бросай все. Я пыталась убедить себя, что это моя работа на ближайшие два года, ну, как там мужики уезжают на вахту в Воркуту, но не знаю насколько меня еще так хватит. — Чего приуныла? — добродушно спросила буфетчица. — Красивая вон, молодая, будет еще и на твоей улице праздник. Блин, каждый раз когда это слышу, мне всегда хочется уточнить — какой? Хеллоин? День дурака? День психически больных? Да что там праздник, я даже нормальный выходной получить не могу. Нормальный — это когда просыпаешься часов в двенадцать утра и понимаешь, что хочется чего-то такого самого обычного, женского, хренпоймичего. Потом неспешно варишь ароматный кофе, соображаешь завтрак. Какое-нибудь полезное баловство, вроде тоста из семечкового хлеба с творожным сыром, авокадо и соленой форелькой. Или идешь в кофейню и берешь чайник облепихового чая, а к нему самый-какой-есть шоколадный эклер или тающий во рту «Наполеон». Потом можно пойти в салон — хаммам, массаж, всякие там масочки-пилинги, маникюр-педикюр. И, наконец, с новой укладкой отправляешься пошопиться. А вечером разумеется выгуливаешь где-нибудь всю эту красоту невообразимую. Или, как вариант, валяешься, завернувшись в плед, лопаешь вкусняшки и залипаешь в какой-нибудь сериальчик «Нетфликса». Ну что, помечтала и хорош. Лопай положенный борщ и котлету с гречкой, а далее в субботней программе — истязалово у Калугина. Этому извергу плевать, что на улице мороз и сугробы по пояс — выпнет на пробежку, не поморщившись. — Не хочешь сегодня прогуляться в город? — спросила Эльза. Кто ж не хочет? — Ну тогда пойдем, — она направилась в костюмерную. Вот что меня тоже бесило — наряжают по случаю как принцесс, а при себе из личных вещей положено иметь только казенное обмундирование. Интересно, что она скажет если я заявлю, что не буду переодеваться? А что, мне не слабо заявиться в кабак в гимнастерке и керзачах. — А что скажет Алексей Владимирович, когда увидит что я пропустила занятие? — Ничего, — пожала плечами Эльза. — Ты ведь помогаешь мне подготовить материал для занятий по стилю. Примыкающая к комнате кладовка действительно была уставлена ящиками. — Развесь эти платья, заодно и себе что-нибудь подберешь, — улыбнулась Эльза и вскрыла коробку с косметикой. Я с головой ушла в работу, разбирая ворох платьев и блузок. Хочу их все! Изумрудное платье из атласа сидело бы на мне идеально. А вот эта шифоновая блузка отлично бы смотрелась с юбкой-карандашом и шпильками. Вечная классика — маленькое черное платье. Нитка жемчуга, стрелки, алая помада — звезды Голливуда нервно курят в сторонке. Голливуд… До меня только сейчас дошло откуда к нам приехали «Хелена Рубинштейн» и «Шанель». Чертовы американцы! За эту помощь нам предстоит расплачиваться еще долгие десятилетия. — Союзнички, блин, — в сердцах пробормотала я. В своем времени к немцам я как-раз таки относилась нейтрально, а этих вот любителей «причинять добро» органически не перевариваю. — Ты что-то имеешь против? — поинтересовалась Эльза. Все время забываю, что у нее талант подкрадываться незаметно. — Нет, конечно, просто я считаю мы вполне обошлись бы без их помощи, — осторожно ответила я. — Порой без союзников не обойтись, — она прожгла меня внимательным взглядом. В жопу таких союзников! Что ж они подписали составленную в сорок втором году договоренность, аж в сорок четвертом? Выжидали чем дело кончится, чтоб не прогадать? — Союзники никогда не помогают бескорыстно, — хмыкнула я. — Советский Союз в состоянии оплатить эту цену, — холодно сказала женщина. — Я говорю сейчас не о деньгах. Ты бы обалдела, милая моя, прочитав через семьдесят лет, что оказывается это ваши «союзники» выиграли войну и победили фашизм. — А о чем же? Отвечать мне резко расхотелось. За такие скользкие разговорчики запросто можно отправиться на Колыму. К тому же, теоретически я ничего не могу знать о грязных политических играх. — Государства редко помогают другим государствам из милосердия или благородства, — нехотя сказала я. — Как правило, это вложение чтобы получить свою выгоду, либо спонсируется какая-нибудь дичь, ведущая к перевороту. — Интересные рассуждения, — загадочно протянула Эльза. — Ни для кого ни секрет, как пришел к власти… — я чуть было не ляпнула «усатый шиз», но вовремя сообразила что это двусмысленно звучит. — Гитлер. А кроме того, разве октябрьская революция была устроена за счет средств царской семьи? Эльза едва заметно прищурилась и сказала. — Через полчаса жду тебя внизу. Я сердито стала распихивать вешалки с платьями в шкаф. Вот кто меня за язык тянул? Расслабилась со «своими»? Эти свои могут так подгадить, как немцам и не снилось. Забыла принцип: «Хочешь выжить — никому не доверяй»? Без особого желания я влезла в первое попавшееся платье и накрасилась. Надо отдать должное — в машине Эльза вела себя как ни в чем ни бывало. В искусстве вести легкий треп ни о чем ей не было равных. Постепенно я немного успокоилась. В принципе ничего такого уж криминального я не сказала, а о том что я «нестандарт», они и так знают. — Рекомендую телятину по-грузински, — она закрыла меню и кивком подозвала официантку. Моего любимого вина скорее всего у них нет, так что придется, как всегда, глушить с Эльзой коньяк. — Ты не передумала насчет инструктора? — спросила она, прикуривая сигарету. Девушки продолжали прибывать пачками, и, чтобы процесс обучения шел быстрее, некоторые «ветераны» подрабатывали инструкторами. Тоня вон обзавелась сразу тремя ученицами. — Нет. Я сделала вид что поглощена дегустацией сыра. — Почему? Чем больше вы сумеете рассказать девушкам, тем больше у них шансов выжить. — Из меня хреновая учительница, — я не буду выворачивать ни перед кем душу, объясняя что придется ломать себя. Хотят послужить Родине — пусть идут на передовую санитарками или радистками. — Я так не думаю, — Эльза чуть склонила голову, продолжая гипнотизировать меня взглядом, и вдруг спросила. — Ты так ничего и не вспомнила? — Нет, — медленно ответила я. Она насмешливо улыбнулась. — Разрешите вас пригласить? Обычно я отказываюсь, но сейчас мне нужно слинять от Эльзы и ее каверзных вопросиков. Я лучезарно улыбнулась майору. — Конечно. — Красивые девушки не должны скучать в одиночестве. — А никто и не скучает, — я уже пожалела что согласилась. Мужик явно навеселе. Да еще похоже из тех, кому под шофе море по колено. — Я полгода не вылезал из окопов. Грязь, кровь, немец прет и прет, а мы его строчим из пулеметов, — вот давай только ты не будешь так ко мне прижиматься, чувак? — А я все думал — вот бы еще хоть раз меня поцеловала красивая девушка. Да-да, именно об этом, сидя по пояс в грязи, каждый солдат и думает. Кому ты втираешь очки, дядя? Майор склонился ближе и пьяно мурлыкнул. — Поехали ко мне? Я не жадный, отблагодарю… Вот же придурок, принял меня за проститутку! А хотя, наверное, есть за что — порядочные советские девушки в военное время не ходят по кабакам, разряженные в шикарные шмотки. — Ну так что, едем? — он уверенно сжал мою руку. — Говоришь полгода из окопов не вылезал? — я перехватила его ладонь и провела пальцем по мягкой коже. — А где же тогда мозоли? — Откуда ты такая умная взялась? — рыкнул он. — Откуда надо, — в тон ответила я. Крысеныш штабной! Будет он мне про окопы заливать! — Не понравился? — усмехнулась Эльза. — С хера ли он должен был мне понравиться? — разозлилась я. Мало того что норовят под немцев подложить, еще и здесь будут в личную жизнь лезть? — Я просто хотела, чтобы ты немного развеялась. А можно, я сама буду решать, как и когда мне развеиваться? Вот правда, чего она не выгуляла Катю или Олю? — Боитесь что сорвусь? — догадалась я. — Мне бы этого не хотелось, — уклончиво ответила Эльза, подтверждая мои догадки. Ну да, если мне сорвет крышу — им придется меня ликвидировать. Не дождетесь, я выдержу ваши «голодные игры». Потому что хочу выбраться из этой паутины, и выберусь! Пусть через несколько лет, но смогу жить как хочу, не прячась и не дрожа за каждое неосторожно сказанное слово. В машине Эльза рассеянно смотрела в окно. — Полковник рекомендовал тебя на новое задание. Поедешь в Берлин. Мое сердце пропустило удар. Это же чистой воды самоубийство! По закону подлости обязательно встречу знакомого, который меня раскроет. Есть, конечно, вариантик пропасть с радаров и затеряться. Заманчиво, ох как замааанчиво… Моя мечта может осуществиться намного раньше. Бонусом пойдет, что при таком раскладе у меня больше шансов выжить, ведь задания попадаются такие, что сама удивляюсь как осталась жива. Но… Но нет. Во-первых, скорее всего за такие выкрутасы меня потом из-под земли достанут, где уж мне тягаться с матерыми разведчиками. Во-вторых, этим побегом я подставлю Антона. Он хоть и говнюк, но вытащил меня из куда большего дерьма, а я все же не распоследняя сволочь. И потом, как бы я ни хаила советскую власть и грязные шпионские игры, в глубине души я чувствовала что каждое успешно выполненное задание, чьи-то спасенные жизни — это мое искупление. Мне не отмыть темные пятна на совести, но так я могу хотя бы немного с ней примириться. — Я говорила майору Шепелеву, что такие задания для меня нежелательны. Вы же понимаете что меня могут узнать. — Это как раз не проблема, — улыбнулась Эльза. — Внешность можно легко изменить.

***

Господи, помоги мне и моей голове. И не пила же почти вчера, и даже более-менее выспалась. За что она теперь так болит? — Я смотрю вы с Эльзой прямо подружки, — прошептала Катя. — Я помогла ей выбрать новые платья, — тихо ответила я под неодобрительным взглядом Антона. Ну чего ты морщишься, занятие почти закончено. — Севостьянова, Коновалова, задержитесь, — ну не будь хоть ты душнилой. — Вас ждет товарищ полковник. Дело похоже серьезное, раз он тоже идет с нами. Скорее всего нас оправляют на новое задание. — Я же просила вас не отправлять меня в Германию, — тихо сказала я. — При чем тут Германия? — вполне искренне удивился Антон. — Эльза Генриховна сказала что Филатов хочет поручить мне задание в Берлине. Я не готова туда ехать, сами подумайте почему. — Я не знаю ничего об этом, — пожал плечами Антон. — И уж если на то пошло, ни одна из вас еще не готова к сложным заданиям на территории врага. Что за хрень у нас творится? — Очередная проверочка? — прошипела я, догадавшись. — Вполне возможно, — кивнул Шепелев. Да сколько можно? В кабинете полковника как всегда собрался саммит. За столом сидел Калугин и какой-то молодой парень. Интересно, сколько ему лет? Восемнадцать? Я так понимаю этот детеныш — наш новый напарник. — Девушки, познакомьтесь — младший сержант диверсионной разведки Сергей Синицын, — жизнерадостно сообщил Филатов. — А это наши красавицы Катерина и Арина. Ну давай, выкладывай, куда на этот раз занесет нас нелегкая? — Значит смотрите, ребятки, — он развернул карту. — Станция Белокаменная — крупный перевалочный узел немцев. Через станцию поступают вооружение, боеприпасы, горючее. При эвакуации документов областных учреждений на станции застрял вагон с архивом обкома партии. Вагон стоит в тупике станции, вот он, — Филатов ткнул пальцем. — Виновные понесли наказание, но от этого не легче. Пока немцы не оценили важности этих документов, но это вопрос времени. Думаю последствия перечислять не надо — достаточно того, что это означает провал всего местного подполья. Вагон должен быть уничтожен, чтобы ни одной бумажки не уцелело. Задача ясна? А чего неясного? Расчехляй мантию супергероя и лети спасать мир. — Так точно, — ответил Синицын. — Для того чтобы уничтожить все наверняка, да еще в условиях ограниченного времени, одной взрывчатки будет мало, — сказала я. — Нужен бензин. — Горючего на станции полно, — подхватил идею Синицын, — можно воспользоваться им. Присоединим несколько пожарных шлангов к цистерне. Он подвинул к себе карту. — О, творческая мысль заработала, — одобрительно улыбнулся Филатов. — Это хорошо. — Смотрите, цистерны с горючим стоят здесь, длины пожарных шлангов должно хватить. — Надеюсь вы понимаете политическое значение этой операции? — мрачно спросил до этого молчавший Калугин. Понимаю, что кто-то из ваших партийных «шишек» неслабо накосячил, а нам теперь разгребать. Нет, серьезно, как можно было забыть целый вагон? — Старшим в группе назначаю Синицына. В самолете меня бесило все и вся. Даже Катя. Ну чего она вертится, как ужаленная в одно место? Тоже боится? — Ох, чую не ладно пойдет, — еще и распричиталась, как будто первый раз. — Хорош нагнетать, — вяло огрызнулась я. — Мы Ваську не погладили, — котяра был негласным талисманом в нашем коллективе. Отправляясь на задания, девушки считали счастливой приметой почесать его за ухом, иначе, мол, не будет удачи. — Дурацкие суеверия, — фыркнула я. — Зря ты так, —нахмурилась девушка. — Наташа однажды тоже забыла его почесать, так они еле ноги унесли. — Ну что, девчонки, готовы? — бодро улыбнулся Синицын. К этому невозможно привыкнуть. На моем счету уже не один прыжок с парашютом, а каждый раз — вся жизнь, как говорится, перед глазами. — Что с тобой, плохо? — спросил он, глядя как я страдальчески залипаю в иллюминатор. — Клаустрофобия у меня. — Клаурст..... Что? — Боязнь закрытых пространств, — пояснила я. — Так здесь же наоборот, открыто все небо, — простодушно ответил парень и распахнул дверь. Меня едва не сшибло потоком ледяного воздуха. — В гробу, — огрызнулась я, — очень замкнутое, тесное пространство! Так и знала, что когда-нибудь эффектно повисну на дереве! Еще и лицо ободрала об ветки. — Сейчас помогу, — Синицын, которому повезло более удачно приземлиться, подошел ко мне. Хоть не стал ржать, и на том спасибо. — Цела? — спросил он, помогая отцепить парашют. — Вроде, — я оглянулась, высматривая Катю. Она по ходу тоже малость запуталась в стропах. — Помочь? — Помоги, — улыбнулась она. Не знаю, вроде как с мужиком на опасном задании сподручнее, но это с мужиком. А тут же без слез не взглянешь. Уши торчат как у эльфенка, светлоликий такой, наивный. Нет, мальчик хороший, идейный, надежный. С таким хорошо хоть в разведку, хоть под венец. Одно плохо — неопытный совсем. — Повторим план еще раз. Он поправил каску — для маскировки нас переодели немцами. — Некогда повторять, машина вон едет. Смешной такой, верит будто все может четко пройти по плану. Синицын, «прихрамывая» потопал к дороге. Машина остановилась и я напряженно всмотрелась в бинокль — вроде бы водитель один. — Как бы не выдал себя, — пробормотала Катя. — Шпрехает он с акцентом. Ну пару дежурных слов уж как-нибудь выдаст. А какие еще тут могли быть варианты? Немцы, конечно, бывают туповаты, но даже они бы заподозрили неладное, увидев девушек-солдат. Все же я была скорее исключением, не принято у них баб на передовую тащить. — Эй, — тихо свистнул Синицын и кивнул на кузов. — Забирайтесь. — Ты смотри, завалил, — Катя покосилась на тело немца. Видимо не одна я думала, что парень не прошел еще боевого крещения. — Не нравится мне этот план, — сказала я. Светлая мысль пришла в голову нашему напарнику — раздобыть машину и припереться на станцию. Далее, пока ее будут грузить, мы с Катюхой должны отыскать вагон с компроматами и спалить его. — Ну а как тут по-другому? — вздохнула девушка. — Ничего, справимся. Хотя бы оружием на этот раз снабдили. А с другой стороны — немцев там немеряно, а нас всего трое. Значит надо действовать максимально быстро и тихо, чтобы нас не обнаружили. — Приехали, — прошептала Катя и осторожно отодвинула брезент. — Идем. Темнота играла нам на руку. В стиле «затаившийся тигр, крадущийся дракон» мы двинулись к цели. Благо вагон стоит в тупике — значит народу меньше шарится. — Ты видишь где-нибудь шланги? — Цистерну вижу, — кивнула Катя. — Пожарный пункт чуть левее. Она остановилась. — Я притащу шланги, а ты пока убедись что это тот вагон. Мелкими перебежками я добралась до вагона и, подтянувшись, заглянула внутрь. Ничего себе! Я едва не выронила фонарик. Вряд ли это ошибка — вон портреты Ленина, Сталина, кучи папок и коробок. Вот бы там как следует пошуровать. Мне бы раздобыть хоть парочку компроматов — и все, считай, досрочно свободна. — Прикинь сколько там всего? — прищурилась вернувшаяся Катя. — Небось особисты бы душу продали, чтобы получить эти бумаги. Мы думаем об одном и том же? Хотя, почему нет? Насколько я знаю, ее тоже засунули в разведшколу добровольно-принудительно. — Времени нет, — нехотя ответила я, понимая что это задание нельзя провалить. — Это да, — кивнула девушка. — Помоги мне присобачить шланг. Хорошо Сереге. Стоит, покуривает себе, пока немчики грузят патроны и тушенку, а мы тут отдувайся. Как вообще нужно цеплять этот дурацкий шланг? Услышав немецкую речь, мы, не сговариваясь, нырнули под цистерну. Лежать на рельсах было, мягко говоря, не комфортно. Все время преследовала дурацкая мысль — а если поедет? Или, что еще хуже, нас обнаружат? Но солдаты, лениво переговариваясь, прошли дальше. — Кажись пронесло, — выдохнула Катя. — Пойдем. Шланг мы присобачили, осталось найти вентиль. — Вроде оно, — Катя повозилась немного и спрыгнула на землю. — Готово. Мы бросились назад к вагону и я на бегу стянула ранец, чтобы достать взрывчатку. — Бросай скорее. Блин, чувствую себя героиней дурацкого экшена, когда на счету каждая секунда. Жаль только, я не Вин Дизель. Я забросила динамит в окошко и помогла Кате подпихнуть тяжелый шланг. — Уходим, сейчас рванет. Где эта чертова машина? Если сейчас рванет, а оно вот-вот рванет, немцы объявят тревогу и хренушки мы без боя вырвемся. — Вот он, — Катя дернула меня за рукав. Серега сдал немного назад к складу, так, чтобы мы могли незаметно пробраться в кузов. — Поехали, родной, быстрее, — причитала Катя. Машина резко двинулась и в тот же момент прогремел взрыв.

***

Юхууу, мы сделали это! На станции завывала тревожная сирена, но мы уже успели избавиться от машины и теперь бодро шагали по лесу в сторону заветной поляны. — Когда прилетит самолет? — В семь утра, — ответил Синицын. — Когда?! — в один голос завопили мы с Катькой. — Да мы здесь к тому времени околеем от холода. — Предлагаю пойти к ближайшей деревне, — он развернул карту. — На постой предлагаешь проситься? — ехидно уточнила я. — Можем хотя бы пару часов пересидеть в каком-нибудь сарае, — ответил он. Что ж, мысль дельная. — Ладно, Сусанин, веди. — Почему Сусанин? — обиделся он. — У меня, между прочим, по ориентировке на местности — отлично. Надеюсь что это так и он знает куда идет. И мы никому не попадемся — очень уж колоритно выглядим. — Кажись пришли, — остановилась Катя. Увидев уютные дома с вьющимся дымом из труб, я облегченно вздохнула. Может и правда получится пересидеть в тепле. — Странно, мы не должны были так быстро прийти, — нахмурился Сергей и еще раз сверился с картой. — До ближайшего села еще пять километров. — Может ты что-то напутал? — спросила я. — Ой, да какая разница, — Катя приметила ближайший дом. — Спрячемся у них в сарае. Поколебавшись, я побежала за ней. Ну в самом деле, не бояться же нам мирных жителей. К тому же они же по идее должны нам помогать. Так ведь? — Ну что, задание выполнено, имеем полное право отдохнуть, — порывшись в ранце, Катя вытащила галеты и банку тушенки. Это точно, ужин мы заслужили. — Хорошооо, — Катя беззаботно растянулась на сене. — Ну вот видишь, а ты говорила примета плохая, — подколола я. — Что за примета? — спросил Синицын. — Мы обязательно перед заданием кота нашего за ухом чешем, — пояснила Катя. — А я в школе перед контрольными всегда клал в носок медный пятак, — улыбнулся парень. — Меня приятель научил. — Детский сад, штаны на лямках, — я картинно завела глаза. — Учить надо, а не раскладывать в носки пятаки и звать халяву. — Кого? — Нерадивые студенты так делают — перед экзаменом открываешь окно, суешь туда зачетку и орешь: «Халява, приди!» Хотя кому я это говорю — в институте они не учились. — А как же примета, что если черная кошка перебежит дорогу быть беде? — не унималась Катя. — Этому есть простое объяснение — если кошка резко выскакивает из кустов, ее кто-то напугал. Вполне возможно там притаились гопники, чтобы отжать твой кошелек. Вот тебе и беда, — снисходительно пояснила я. — Вы же комсомольцы, в бога и в черта не верите. Откуда эти суеверия? — Скажите, какие мы серьезные, — поддразнила меня подруга. — Неужели прям вот совсем ни во что не веришь? — Почему же? — пожала я плечами. — Верю. Интуиции своей. Чуйка называется, слышала? — В это я тоже верю, — неожиданно серьезно сказал Сергей. — Помню на первом задании все вроде шло гладко, а я как чувствовал что расслабляться нельзя. И вот значит собираемся мы с напарником выбираться из укрытия, а меня как что дернуло задержаться и проверить все еще раз — вдруг след за собой оставили. Парень вдруг замолчал. — И что там было? — нетерпеливо спросила Катя. — Снайпер его подстрелил, — он отвел глаза. — Это не интуиция, а случайность, — поправила я. Про себя я добавила «везение», но не стала озвучивать. Уж очень цинично выходит — везение за счет чужой жизни. А вообще хорошо сидим — прямо как в клубе анонимных алкоголиков, делимся историями. — Ой, мамочки! А вот и хозяйка нарисовалась. — Тише ты, не ори, — прошипела я. — Не бойся, — приветливо улыбнулся Сергей. — Мы свои. Девчуля хитро прищурилась. — Я и не боюсь. — Как называется деревня? — Так это… Сосновка, — охотно ответила она. Сосновка? А ничего, что тут нет ни одной сосны? — Немцы часто бывают здесь? — спросила Катя. — А что им здесь делать? — усмехнулась девица. — Мужиков у нас, считай, нет. — А партизаны? — Про тех, слава Богу, давно не слыхивали. — Не любишь ты партизан, — полувопросительно сказала Катя. Словно спохватившись, девица зачастила. — Так ведь время такое, пойди разбери кто бандит, кто партизан. Говорю же вам, нету тут никаких немцев. Правда! Ну раз правда, как тут не поверить. — Ты не бойся, мы скоро уйдем, — сказал Сергей. — Так что ж вам здесь мерзнуть? — затараторила девчуля. — Пойдемте в дом, я на стол чего соображу. — Да нет, мы и тут посидим, — медленно ответила Катя. Девушка шустро ускакала из сарая. — Ну и зачем отказалась? — Да мутная она какая-то, — в сердцах ответила она. — Тем более пусть на виду будет. — Ладно, — Катя открыла дверь и тут же торопливо захлопнула ее. — Там немцы… Я почувствовала как в голове бьют тревогу колокола и орут чайки. Впрочем, чего-то такого и следовало ожидать. Немцы явно расстроились и теперь ищут тех, кто устроил им такую диверсию. Сейчас начнут шмонать по домам. — Что они делают? — тихо спросил Сергей. — Из машины вылезли… — Катя чуть приоткрыла дверь. — Вроде бы трое их…в соседний дом пошли… — Вот тебе и номер, — присвистнул Сергей. — А говорила немцы сюда не ходят. — Говорю же, мутная она какая-то, — вздохнула Катя. — Что делать будем? — По-моему самое очевидное — валить и побыстрее, — хмыкнула я. — Обожди, — Синицын задумчиво потупил и выдал. — Я хочу выяснить почему она соврала. — Да какая, на хер, разница? — вызверилась я. — Хочешь дождаться пока нас обнаружат? — Мы выясним что тут творится, — твердо сказал он. — Идите в дом, а я быстро разведаю что к чему. — Во дает, — восхищенно сказала Катя, глядя как он мелкими перебежками направился к соседней избе. Я не разделяла ее восторга. Мне хотелось орать в голосину: «Остановись, долбоеб, или быть беде!» — А где ваш товарищ? — удивленно спросила девица. — Где надо, — сухо ответила Катя. Я молча вытащила сигареты и яростно чиркнула спичкой об коробок. Мальчик решил поиграть в героя! Вот только на сегодня мы уже сполна нагеройствовались. Что, вот что он может сейчас сделать? Перебить этих солдат? Так они тут могут быть не одни. На нас объявят охоту и эвакуировать будет некого. — Ну что узнал? — спросила Катя. — Девчонки, тут такое дело, — возбужденно заговорил Сергей, — у них есть какие-то важные документы. Я сам видел как один ходит с пристегнутой борсеткой. — И что ты предлагаешь? — прищурилась я. — Нужно как-то забрать эти документы. Эээ, ну скажем прямо, такая себе идея. — Я понимаю что это сложно, но вдруг там что-то важное. — Задание свое мы выполнили, а на остальное приказа не было, — процедила я. — Нас наградят как героев, — выпалил Синицын. — А ты, я смотрю романтик, — насмешливо протянула я. — Не подумал что этим своим геройством можешь поставить под угрозу всех нас? Повторяю — задание мы выполнили, уймись. Синицын упрямо посмотрел на меня. — Вы как хотите, а я попытаюсь взять эти документы. — Ну и дурак, — не выдержала даже Катя. — Может и дурак, только старший в группе я и вы обязаны подчиняться, — с неожиданной твердостью сказал парень. Вот тебе и светлоликий детеныш. — Ладно, командир, выкладывай план, — сдалась я. — У тебя же есть план? Парень растерянно моргнул. — Все ясно, — вздохнула я. — Называется «на месте разберемся». — Можно попробовать подпоить немцев, — Катя покосилась на бутыль самогона стоявшую на подоконнике. — Их там трое, как думаешь, смогут они напиться в хлам? Черт его знает. Если такие слабаки, как Файгль, то упьются в розволочь, но если нет, то придется придумывать что-то другое. Тут меня осенило, что во внутреннем кармане все еще лежит склянка со снотворным. Последнее время я предпочитала таскать ее с собой — мало ли как карты лягут. Если попадусь, так хотя бы никого не выдам. — Это то, что я думаю? — спросила Катя, глядя как я размешиваю в бутылке порошок. — Что вы творите, ироды? — завопила девчуля. — Вы их потравите, а каратели потом на нас отыграются. — Не потравим, — отмахнулась я. — Они просто крепко заснут. Мы посмотрим что там за документы и сразу же свалим, — я выразительно посмотрела на Синицына. — Так? Он промолчал. — Или я сейчас же ухожу. И ты мне ничего не сделаешь, потому что задание мы выполнили. — Так, — выдавил парень. — Тихо, — прислушалась девушка и, выглянув в окно, прошипела. — Прячьтесь в подпол. Черт, вот только немцев нам здесь и не хватало. Я поколебалась — не хотелось бы мне оказаться запертой в ловушке. Вдруг девица выдаст нас? Очень уж она переживает за этих товарищей. — Пойдем, — дернула меня за рукав Катя и я нехотя полезла вниз. В подвале было темно, хоть глаз выколи. Зато прекрасно слышно что происходит наверху. Я услышала щелчок предохранителя и тоже достала пистолет. Если что, легко мы не сдадимся. — Ты здесь быть одна? — на корявом русском спросил солдат. — Одна, одна. — Приготовить нам шнапс? Ну сейчас и проверим как отыграет эта скользкая барышня. — Да…вот держите. Блядь, да что там происходит? Почему он не ушел? Какая-то подозрительная тишина, царапающая по нервам, сдавленное хихиканье… Как там говорил Филатов? Тихо и быстро уничтожить вагон и уходить в лес. Ага. Хера с два. Расскажите это трем придуркам, застрявшим в погребе, в то время как наверху какой-то нацист собирается выебать «толерантную» девчулю. Сергей прошептал: — Она собирается нас выдать… — Вряд ли, — хихикнула Катя. Вот уж точно — девчуле сейчас явно не до того. До нас теперь уже отчетливо доносились характерные охи-ахи. — Что они делают? — Догадайся с трех раз, — фыркнула я. Хотя в погребе было темно, но я была уверена что мальчишка покраснел как помидор. Да что там, даже меня малость бросило в жар — немец пялил барышню, судя по стонам, зачетно. — У тебя девушка-то есть? — насмешливо прошептала Катя. — При чем тут это… — смешался он. — Ну, есть. — Сомневаюсь. — Ну знаешь ли, — возмущенно зашипел он. — Не ори, не в лесу, — шикнула я. Может он и девственник, но девушка у него точно есть. — Это для нее ты мечтаешь заработать звезду? — Да я ж не только из-за этого… — Тихо, — шикнула Катя. Они что, так быстро закончили? Нда, завидовать тут нечему — немчик оказался скорострелом. — Приходить к нам и я отдать тебе, как вы назвать… подаруньки… — Приду, — кокетливо хихикнула девица. — Выходите, — она открыла погреб. Увидев наставленные на нее пистолеты, девица испуганно заморгала. — Вы чего? Я ничего не сказала ему. — Ну да, тебе не до этого было, — цинично усмехнулась Катя. — Я ж как лучше хотела… чтоб он ничего не заподозрил, — пролепетала она. — Если ты нас сдала — мы успеем тебя пристрелить, — небрежно сказала я. — Сколько надо ждать чтобы снотворное подействовало? — спросил Сергей. — Да по-разному бывает. В любом случае еще рано — они только-только уселись пить. От нечего делать я прошлась по комнатке и заметила на полке несколько банок консервов. — Что там? — прищурилась Катя. — Видимо «подаруньки», — похоже девице не впервой принимать «дорогих гостей» — А как иначе прикажете выживать? — с неожиданной злобой спросила она. — Эти хоть не забирают последнее, как партизаны. — Если бы не наше задание, показал бы я вам всем «подаруньки», — презрительно выплюнул Синицын. Я вздохнула — не мне ее судить. И то, что соврала тоже понятно. Вот только я прекрасно знала, чем это может грозить нам. — Нужно посмотреть, может заснули. — Я могу сходить, — вскинулась девчуля. — И принесу ихние бумажки. — Сиди! — оборвала я. — Просто если они еще не спят и увидят меня, — стала оправдываться она, — то ничего не заподозрят. — Пусть идет, — кивнул Синицын, — я проконтролирую. — Что скажешь? — напряженно спросила Катя. Мы обе поняли, что она имела в виду. — Третий год оккупации, в победу верится слабо, а жить хочется всем, — равнодушно пожала плечами я. — Если ничего не учудит, пусть живет. Она медленно кивнула. — Почему ты такая добрая? — неожиданно спросила девушка. — Я хочу сказать, ты и ко мне, и к Вере отнеслась без осуждения. Может потому, что сама недалеко ушла от этой жалкой девицы. — Долгая история, — вздохнула я. — Быстрее, девчонки, — в комнату метеором влетел Синицын и бухнул на стол несколько карт. Мне они не говорили ни о чем. — Это же засекреченные объекты фрицев по всему фронту. Теперь понятно почему этой деревни не было на карте. Ну — и? Что дальше, гений? — Предлагаю разделить их на квадраты и тщательно изучить, — сказал Сергей. — Я возьму на себя центральную часть, здесь больше всего, а вы соответственно правый и левый квадраты. Боооже, только не это. Карты — мое слабое место. Но деваться некуда — я старательно пыталась отсканировать в мозг ближайшие к частям названия поселений. Ну, думаю на сутки меня хватит, а там быстренько сольем все в рапорт. — Верни их на место, — Сергей протянул девушке документы. — Предлагаю валить, пока она не вернулась, — я задумчиво посмотрела вслед бросившейся чуть ли не вприприыжку девчонке. — Поддерживаю, — кивнула Катя. — Но а как быть с ней? — немного растерянно спросил Синицын. — Она же явно вступила в преступную связь с врагами. — А что ты предлагаешь — в расход ее? — не выдержала я. — Или таскать за собой по лесу, чтобы сдать особистам? — Ну… — замялся он. — Сразу скажу, плохая идея — тут самим бы уйти, а за перепихон с немцами у нас не убивают. — Ребята, — вмешалась Катя, — времени мало, надо идти. По дороге к лесу я мысленно кляла Синицына на все лады. Дернул же его черт разглядывать, что там у немцев и куда пристегнуто! Сидели бы сейчас, спокойно ждали самолет и горя не знали. И потом — стоит ли это таких усилий? Начальство очень не любит инициативу, а тем более если мы опоздаем и самолет улетит без нас… В общем, скверная получается история, как ни крути… — Стоять! — я вздрогнула от резкого окрика. Час от часу не легче — от немцев ушли, зато нарвались на партизан. — Кто такие? — в темноте блеснул направленный на нас автомат и я разглядела еще двоих недружественных товарищей в кустах. — Так свои мы, — радостно сообщил Серега. Меньше всего мы сейчас похожи на «своих» в немецкой-то форме, да еще с трофейным оружием. — Кому вы свои? — насмешливо спросил оборванный с виду парень, не опуская автомата. — Вам — свои, — с нажимом повторил Сергей. — Видали мы всяких своих, — нехорошо ухмыльнулся бородатый мужик. — Сдается мне, вы немецкие диверсанты. — Слушайте, мужики, — занервничал Сергей, — ну какие диверсанты. Говорю же, мы служим Советскому Союзу. У вас свои дела, у нас свои… — Бросайте оружие! — резко перебил мужик. — Или мы будем стрелять! — Не вздумайте, — прошипела я. Ничего мы им не докажем — придется прорываться с боем. Была бы еще действующая часть, а так подпольщики. Недоверчивые, обозленные. Перестреляют, не разбираясь, тем более документов при нас нет. — Ну, считаю до трех! — мужик щелкнул затвором. — Рааз… — Бегите! — заорала я и прицелилась. Дядька, выматерившись, выронил автомат, прижимая раненую руку, зато остальные открыли огонь. Я уже не таясь стреляла наугад, чтобы дать ребятам фору, а затем бросилась следом. Бежать в буквальном смысле под градом пуль — непередаваемые ощущения. Нас наверное спасло только то, что стояла непроглядная тьма. Ну, и скорее всего партизанский отряд был небольшим, иначе как объяснить что они нас не стали преследовать? — Мы хоть туда идем? — отдышавшись, спросила я. — Туда, — кивнул Сергей. — Черт… больно как… — простонала Катя. — Куда ранило? — остановилась я. — Руку…зацепило, — рукав ее куртки потемнел от крови. — Нам нельзя задерживаться, — я посмотрела на небо — кажется уже начинает светать. — Я потерплю, — выдохнула девушка. — Доберемся до места, там перевяжешь. — А с тобой что? — я оглянулась. Сергей шел слишком медленно. — Все в порядке, — тихо ответил он, — проверяю правильно ли мы идем. — Валяй, — кивнула я. — Нехорошо получилось, — вздохнула Катя, — все-таки они свои. — Нехорошо? — возмущенно переспросила я. — Да они бы нас пристрелили, не успели бы ни пикнуть, ни завещания оставить. — Нужно было толково все объяснить, — поддержал ее Сергей. — Да что бы ты им объяснил? — разозлилась я. — Форма на нас — немецкая, оружие — тоже, документов — нет. Или выболтал бы все, как на духу? А потом, если у них в отряде есть предатель, он шустро оповестит немцев что их нычки раскрыты, и, все — задание, считай, похерил. — Ты права, — нехотя согласилась Катя. — Я знаю. И кстати, не советую упоминать об этом в рапорте. Надо объяснять почему? — Нет, — буркнул Синицын. Что-то он совсем не нравится мне. — Слушай, хорош строить из себя героя, — не выдержала я. — Ты что — ранен? — Зацепило немного, — выдавил он. Я бегло осмотрела его — вроде на вид целый. — Все в порядке, мы почти при… — Твою ж дивизию! — я едва успела подхватить его и только сейчас увидела, что на шинели чуть выше лопатки темнеет пятно. — Ох, бедный, — запричитала Катя. — Еще и молчал столько. — Хорошо что идти недалеко, — вздохнула я и нагнулась, прикидывая как поудобнее перехватить его тушку. Ну да, придется тащить, чай не впервой. — Я помогу тебе, — засуетилась Катя. — Брысь отсюда, помогальщица, — шикнула я. — Хочешь истечь кровью и упасть рядом? Двоих я точно не дотащу. — Тяжелый… — Катя все же пристроилась, помогая тащить Синицына. — Давай передохнем… Я покосилась на нее — бледная, вот-вот в обморок грохнется. — Дальше я сама, — от напряжения у меня дрожали руки, но тут осталось совсем ничего. — Видел бы нас сейчас Алексей Владимирович, — хрипло рассмеялась Катя. — А то вечно придирается: «Коновалова, ты можешь отжаться больше!» — Это все адреналин. Как там было в каком-то фильме: «Жить захочешь — и не так раскорячишься». — Адреналин? Ну как бы ей доступнее объяснить? — В общем, когда случается дерьмо вроде такого, куда мы угодили можно запаниковать или сложить лапки. А можно собрать себя в кучу. Человеческий организм — штука непредсказуемая, бывает выдает прямо чудеса. Ну вот, вроде добрались. Я бросила взгляд на часы — шесть утра. Как раз есть время подчистить косяки. — Дай посмотрю. Я стянула с нее куртку и направила фонарик, чтобы рассмотреть рану. — Навылет прошла, — пробормотала я, наскоро забинтовывая руку. — А у него, скорее всего, нет. — Будут вопросы, — озабоченно кивнула Катя. — Если только нам не повезет. У них могло быть трофейное оружие. Но это маловероятно. Я задумалась — про партизан придется сказать. Лучше не рисковать и договориться заранее. — Так и скажем — возвращались с задания и нарвались на партизанский отряд, — спокойно предложила Катя. — Они нас за немцев приняли и обстреляли. Нехотя я признала что это единственный расклад. Катя устало привалилась к стволу дерева и прикрыла глаза. Я попыталась устроить поудобнее Сергея. Их нужно срочно в госпиталь. Двое подранков и трескучий мороз — плохое сочетание. К тому же, как назло повалил густой снег. Я поежилась. Гребная русская зима, как ни оденься, жопа все равно стынет. Потому что оптимальная форма одежды в такую погоду — автомобиль. Желательно, с попогрейкой. Что самое обидное — как ни кутайся, через три минуты после выхода на улицу я уже превращаюсь в мем покрытого инеем Джека Николсона из «Сияния». А когда-то же носила на свиданки колготки десять «дэн», мини-платье, курточку из меха «чебурашки» и ботильоны на шпильке. Вкатывалась на них элегантно в маршрутку. Пару раз правда валялась в них же на заледеневшей дорожке. И почему-то было нормально. Нигде ничего не остывало и не покрывалось инеем. — По такой погоде самолет может не прилететь, — рассеянно заметила Катя, вырвав меня из омута ностальгии. — Прилетит, — уверенно ответила я. Не хочу даже думать, что может быть по-другому. — Достань лучше сигнальные ракеты.