Моя чужая новая жизнь: На старых руинах

А что мне надо? Да просто свет в оконце А что мне снится? Что кончилась война Куда иду я? Туда, где светит солнце Вот только, братцы, добраться б дотемна Скажи мне кто-нибудь раньше во что превратится моя жизнь, я бы покрутила пальцем у виска. Слишком уж крипово выглядели вечный страх и паника, разъедающая душу вина и тотальное одиночество. И при этом абсолютно непонятно куда ты выплывешь и выплывешь ли вообще. Вот только жизнь иногда нас проводит через бурные реки не для того, чтобы утопить, а для того чтобы отмыть. По крайней мере я больше не чувствую себя махровой предательницей и у меня появилась хоть какая-то цель. Правда было бы славно, если бы Боженька или кто там вместо него, организовывая такие приключения, озаботился выдать в комплекте к ним каменное сердце, резиновое терпение, бронебойную нервную систему и валерьянку вместо крови. Это же никаких нервов не хватит, мандражировать каждый раз накануне грандиозного замеса. Особенно когда в окружении сплошные кретины. Единственный плюс — сегодня, наконец, мы развяжемся с этим цирком. Совместными усилиями продумали каждый шаг, просчитали все возможные варианты событий. А там уж как получится. Мне ли не знать, как вечно что-то «идет не так»? — Ну что, вырубили водителя? — спросила Катя. Котов снисходительно ухмыльнулся, обтирая нож. — А с девчонками что будем делать? — Синицын покосился на грузовик. Немцы отнеслись к идее утешить страдальцев-коллег, так сказать, с душой — набрали по деревне целый цветник. — Да пусть едут, — отмахнулся Котов. — Помогут вам отвлечь немцев. — Так их же случайно может зацепить, — нерешительно возразила Катя. — Может хотя бы предупредить? — Не вздумай, — жестко отрезал он. — Где гарантия, что никто из них не мечтает жить припеваючи и лопать шоколад? Скрепя сердцем, пришлось согласиться с ним. Слишком важное задание стоит на кону. — Еще раз повторяю — вы отвлекаете немцев и не предпринимаете ничего, пока не услышите взрыв, — Котов окинул нас тяжелым взглядом. — Никакой дурной инициативы. — Постарайтесь за это время присмотреть где у них рация, — добавил Серега. Я мрачно усмехнулась. Легко сказать «отвлечь немцев», когда ты выглядишь как чучело. Убогие шмотки, отсутствие прически и косметики — те еще соблазнительницы. Боевые гетеры, блин. Впрочем немцам выбирать особо не придется — остальные девушки выглядели примерно также. И похоже они тоже не в восторге от перспективы поработать аниматорами на этой вечернике. Одна из них посмотрела на нас с неприкрытой злобой. — А вы смотрю не только портки немцам стирать готовы, — презрительно усмехнулась она. — Люба, замолчи, — тихо оборвала ее подруга. — Да пусть хоть убивают, не буду я с ними шуры-муры разводить, — отчаянно прошипела девушка. Я вздохнула. С таким настроем они нам все дело погубят. Устроят скандал и немцы вместо того, чтобы пить шнапс и веселиться, устроят другое «веселье». Придется немного прессануть девчонок, как бы мерзко это ни звучало. — Ну да, сначала они убьют тебя, — нарочисто спокойно процедила я. — Причем перед этим поизмываются по полной программе. А потом сожгут всю деревню. — Ну и пусть, — уже не так уверенно пробормотала Люба. — Конечно, тебе же терять нечего, одна живешь, — сердито ответила ее соседка. — А у меня дите. — Девчата, успокойтесь, — миролюбиво улыбнулась Катя. — Мы вам дело говорим, не стоит злить фрицев. Не такая уж это великая цена за жизнь. Я поморщилась. Так-то я с этим согласна, но чисто по-человечески девчонок тоже понимаю. Сама не в восторге что меня будет лапать какая-нибудь мразь. Надеюсь что все пойдет по плану и до разгульной оргии дело не дойдет. — Больно нужна такая жизнь, — хмуро буркнула третья девушка. — На нас же все в деревне до конца дней пальцами тыкать будут. Блин, я конечно все понимаю, но нам сейчас что делать? Только дружно играть роли милых и безобидных барышень-крестьянок. — Тише, — прошептала Катя. Машина остановилась и я услышала веселые голоса солдат. — Наконец-то вспомнили и о нас. — Девчонки хоть хорошенькие? — Как всегда все веселье проходит, когда я на посту. — Успокойтесь, девчонок много, на всех хватит, — великодушно пообещал Котов. — Девушки, выходим, — Серега откинул брезент. Девчонки, настороженно озираясь двинулись к казарме. — Можешь уезжать, — усмехнулся часовой. — Утром заберете их. Машина, издав чихающий звук, заглохла. — Сейчас посмотрю что с мотором, — услышала я спокойный голос Сереги и мысленно выдохнула. Пока что все идет по плану. — Фройляйн, прошу вас. Ооо, смотрю они тут уже все навеселе. С одной стороны это для нас хорошо. Нацепив застенчиво-идиотскую улыбочку, я осмотрелась. Таак, их четверо. Еще двое на посту. Где остальные? Охраняют миномет или проштрафились и их лишили «сладкого»? — Смазливые, но одеты как пугала, — прокомментировал кто-то. Ты смотри, еще и перебирают. А кого ты здесь ожидал встретить — Марлен Дитрих? — Еще наверное и по-нашему ни черта не понимают. — А о чем ты собрался с ними разговаривать? — рассмеялся его товарищ и на ломаном русском сказал. — Девочки, садиться. Вы пробовать настоящий французский вино? Катя смущенно покачала головой. Хоть убей, не понимаю что такого они все находят в этом вине? Как по мне — кислятина несусветная. Нам шустро всучили бокалы. — Пьем за победу! — За фюрера! Хорошо что девчонки не знают немецкого. Мне-то на такие тосты уже давно по хер. Я осторожно пригубила вино. Впрочем на таком нервяке вряд ли меня развезет. Мысленно я отсчитывала минуты. Сколько времени потребуется, чтобы проникнуть в ангар и заложить взрывчатку? — Фройляйн, — смазливый блондинчик протянул мне квадратик шоколадки. — Вы очень серьезны. Обожди, милый, скоро я так развеселюсь, что мало не покажется. — Да они все с постными рожами сидят, — проворчал его товарищ. — Налей им еще, что ли, может поможет. — Данке, — улыбнулась я. — А ты говоришь неулыбчивые, — осмелев, парень приобнял меня за плечи. — Надо лишь правильно взяться. Нет-нет пьем на брудершафт, — он перехватил мою руку и я «смущенно» позволила себя поцеловать. Послышался одобрительный гогот. — Я же говорил, передо мной никто не устоит, — самодовольно ухмыльнулся блондинчик. — Я бы на твоем месте не обольщался, Мориц, — лениво протянул кто-то. — Девчонка смазлива и сговорчива. Спорим Шульц ее первым оприходует? А Шульц у нас хто? Местный Ален Делон? — Да я что, против? — рассмеялся Мориц. — Мне потом тоже достанется. Ха-ха. Да, очень смешно, засранец. Ничего, как говорила моя бабушка: «Когда над тобой смеются — это не страшно, страшно, когда над тобой плачут». Веселье смотрю набирает обороты. Катюху развлекал туповатыми анекдотами здоровенный, похожий на дровосека детина. Любу немного развезло от пары бокалов и она с обреченным видом позволила обнимать себя веснушчатому задохлику. «Мать» вроде как благосклонно улыбалась своему кавалеру, который уже вовсю поглаживал ее коленки. — Ведут расстреливать двух партизан и вдруг им сообщают, что расстрел заменен виселицей. Видишь, говорит один другому, у них кончаются патроны. Нда уж… И я еще когда-то считала, что подъебы за триста (которые про тракториста), невозможно переплюнуть по уровню тупости. — Парни, мы принесли подкрепление! Они что, собираются кутить всю ночь? Высокий худощавый мужик окинул кислым взглядом этот вертеп и заявил менторским тоном. — Попрошу не забывать, что завтра я вас жду на испытательном полигоне, — ну надо же, такой самоконтроль и умение думать о деле, а не вот это все. — Так что не сильно увлекайтесь. Посыпались горячие заверения. — Ну что вы, герр Шульц, мы вас не подведем. Герр Шульц? Хммм, знакомое лицо. А вот и один из недостающих элементов. Кажется я уже видела эту рожу. Уж не инженер ли это? Мне пришла в голову неожиданная идея. Как там говорил Котов, никакой дурной инициативы? Ну да. С этим точно не ко мне. Чертежи нам нужны? Нужны. А значит пора и мне включиться в работу. Состроить глазки, нацепить обольстительную улыбку — что может быть проще? Ну а что, рабочая же схема. Блин, а если он законченный зануда или сноб, которому убеждения не позволяют мутить со «славянскими крысами»? Я ненавязчиво оглянулась, натолкнувшись на пристальный взгляд Шульца. Кажется клюнул. Кто-то завел патефон. Ага, танцы сейчас будут очень кстати. — Ты умеешь танцевать? — спросил Мориц, игриво ущипнув меня за талию. — Немного. Я продолжала играть в гляделки с инженером. Тот отреагировал правильно — неспешно двинулся к нам. — Позволишь пригласить свою даму? — немного высокомерно улыбнулся он. — Конечно, герр Шульц, — пробормотал Мориц. Я едва заметно усмехнулась. Похоже удача не совсем отвернулась от меня. Раз он инженер, у него должен быть отдельный кабинет, а там сто пудово имеется рация. — Ты говоришь по-немецки? — тихо спросил он. — Моя мама была учительницей в местной школе, — поясняла я. — И ты была старательной ученицей? — усмехнулся он. Его взгляд оценивающе скользнул ниже и мне стало неуютно. Пока я тусила в образе Эрин Майер, я попадала в разные ситуевины, но при этом меня все же защищала чужая личина, а сейчас я чувствовала себя совсем беззащитной. Как и тысячи советских девушек, у которых так же не было выбора в этом вопросе. Сплошная безнадега. Как же это все мерзко и страшно. Ничего, придет время когда эти хейтеры будут искать пятый угол, попутно обсираясь от страха. — Ты боишься меня? — нахмурился Шульц, должно быть что-то прочитав в моих глазах. — Нет, — поспешно улыбнулась я. — Я не причиню тебе вреда, — снисходительно улыбнулся он. Ну да, как же. Может конечно и не кинешься насиловать с особой жесткостью, играешь тут в благородного рыцаря, но за человека при этом не считаешь. Я тоже, если что, неплохо умею читать по лицам. — Пойдем, — он ненавязчиво подхватил меня под локоток. — Здесь слишком шумно. Как я и предполагала, он привел меня в «вип-кабинет». Мне снова стало страшно. Если я облажаюсь, то пожалею что не умерла сразу и окончательно еще тогда, в своем времени. Но еще более страшно было знать, что история возможно повернется по-другому, если они заполучат новое мощное оружие. К тому же лучше всего мне всегда удавались именно импровизации. — Присаживайся, — Шульц кивнул на диван и вкрадчиво предложил. — Еще вина? — Благодарю, — улыбнулась я. Он отвернулся, чтобы наполнить бокалы и я напряженно подобралась. У меня припрятаны пара «лимонок», но еще слишком рано пускать их в ход. Есть еще армейский нож, но не уверена что у меня получится запросто прирезать его. Ничего не подозревая, Шульц присел рядом и неожиданно мягким движением провел ладонью по моей щеке. — Тебе бы пошла другая прическа. И без тебя знаю, что несуразные косички меня не красят, делая похоже на заучку-школьницу. — Распусти волосы. Я послушно пробежалась пальцами, расплетая косы. Стараюсь улыбаться, выходит явно криво, но на него действует. Еще один недалекий озабоченный кретин, что с него взять? — Так намного лучше, — удовлетворенно улыбнулся Шульц. — Ты ведь очень красивая девушка. Продолжая до конца играть свою роль, я позволила обнять себя и вздрогнула от отвращения почувствовав аккуратные касания, когда он начал расстегивать мою кофту. Кажется сейчас самый подходящий момент сбросить маски. — Что за.....? Ощутив холодную сталь на своем горле, он уставился на меня как домашнее животное на новые ворота. — Не дергайтесь, герр Щульц, — игриво проворковала я, — и возможно останетесь живы. Он растерянно заморгал, явно не ожидая такой подставы. — Это я у вас конфискую, — я вытащила его пистолет. Все-таки он понадежнее будет. — А вот теперь поговорим. Думаю излишне напоминать, что не стоит звать сюда своих товарищей. Они может меня и пристрелят, вот только вам это не поможет. Я успею нажать на курок. — Я не понимаю что тебе даст мое убийство, — Шульц безропотно поднял руки. — Я простой солдат, связист. Я всего лишь отвечаю за исправность кабеля. — Все вы чуть что повара да связисты, — цинично усмехнулась я. — Вот прямо интересно, а кто же тогда сжигает наши деревни и убивает женщин и детей? — Я не желаю никому зла, — продолжал бубнить Шульц, — я всего лишь отвечаю за техническую сторону. — Хорош ломать комедию, герр Шульц, — жестко отрезала я. — Мне прекрасно известно кто вы и для чего вы здесь. И советую не увиливать, потому что если я не получу правильных ответов, то прострелю вам какую-нибудь жизненно важную часть тела. Терять мне нечего, а вот вы на всю жизнь останетесь калекой. Он недоверчиво уставился на меня, видимо пытаясь оценить не блефую ли я. — Ну так что, мы договорились? — Что ты хочешь знать? — нехотя спросил он. — Последние недели вы работали с минометной установкой захваченной у русских, — его глаза недобро блеснули. — Я хочу чтобы вы отдали мне чертежи. — Не понимаю о каких чертежах ты говоришь, — он высокомерно задрал подбородок. — Мы нашли ваш миномет, это так, но он был сильно поврежден, так что ни о каких чертежах не может быть и речи. А глаза же такие честные-честные. Может я бы и повелась, если бы своими ушами не слышала как он обещал разобрать «катюшу». — Последний раз повторяю — либо вы отдаете мне чертежи, либо остаток жизни проживете евнухом, — я сместила прицел. — Всегда считал что вы, русские — дикие варвары, — пробормотал он, медленно шагнув к столу. Порывшись в кармане, он вытащил ключ и завозился, открывая ящик. — Так у вас же, высокородных арийцев, и учимся, — отпарировала я. Что-то он медлит. Сортирует бумаги? На всякий случай я приготовилась и к худшему. Таак, шум нам здесь ни к чему, возьму-ка я пожалуй диванную подушку. Вот же сукин сын! Прежде чем Шульц успел выстрелить, я выставила вперед подушку и нажала курок. Вот честно, не хотела я вешать на свою совесть лишнее убийство, но этот упертый осел сам не захотел договариваться. Черт, на вид вроде бы хлипкий, а тяжелый, зараза. Надо бы оттащить его за диван. Нет. У меня слишком мало времени. Я быстро шагнула к столу. Ну и как понять где нужные мне бумаги? К счастью, помогла немецкая педантичность — одна из папок была помечена загадочным «секретно». Отлично. Это то, что мы ищем. Я прикурила сигарету и зависла, пытаясь сориентироваться как быть дальше. Бегло пробежавшись взглядом, я заметила что здесь не было ничего даже отдаленно напоминающего рацию. Плохо. Очень плохо. Значит нам все же придется наугад прорываться через линию фронта к своим, что меня категорически не устраивает. Ну как так? Быть не может, чтобы у них здесь не было рации — этот Шульц же должен был как-то держать связь в Берлином.

***

Я нервно поежилась. Что-то мужики наши затянули. Может там проблемы и нужна помощь? Но ослушаться приказа Котова я тоже не рискну. Наша задача — ликвидировать этих долбоящеров, когда в ангаре начнется заваруха. Так что остается только ждать и молиться, чтобы какой-нибудь Мориц не заглянул с предложением подержать свечку. Вот как бы сейчас пригодилась мобила. Коротенькое сообщение — и уже легче, хотя бы знаешь к чему готовиться. Но в том-то и прикол, что с современными гаджетами это была бы уже другая война. Позаморачиваться бесполезной фигней, когда мир вокруг вот-вот рухнет? Люблю, умею, практикую. Может это и помогает мне окончательно не поехать куку… Твою ж дивизию! От мощного взрыва задрожали стекла и я машинально пригнулась. Молодцы ребята, взрывчатки не пожалели. Следующий ход за нами. Так что собрала себя в кучу и вперед — с этой установкой я распахнула дверь. Пока эти придурки не успели опомниться, швыряю им под ноги «лимонку». Попутно успеваю прихватить за шкирку ближайшую девицу. Та, правда, шустро сообразила что от нее требуется и полезла под стол. Едва успеваю пригнуться, отстранено отмечая как шальная пуля взметает ворох щепок рядом с моей щекой. Дожидаюсь, пока Катерина употребит вторую гранату, высовываюсь из импровизированного укрытия и стреляю в ближайшего солдата. Благо промахнуься в маленькой комнатушке сложно. Так, минус один, еще двое лежат в отключке. Должен быть еще один. — Ушел, гад, — пробормотала Катя. Перепуганные девчонки сбились в кучку. — Что происходит? — пискнула одна из них. — Операция советской разведки, — ответила Катя. — Советую вам куда-нибудь сховаться от греха подальше. — А что потом? — воинственно спросила Люба. — Вы уйдете, а они на нас отыграются. — Что-нибудь придумаем, успокойся, — я повернулась к Кате. — Что дальше будем делать? Сейчас подтянутся часовые и неизвестно сколько еще солдат было в ангаре. — Котов сказал уходить к машине и ждать там. — Нужно вернуться в ангар. Рация скорее всего там. На улице слышались редкие выстрелы — значит мужики наши держат оборону. — Сколько у тебя патронов? — Почти вся обойма. Отлично, кроме того у меня остается еще «лимонка». Ну хоть не черенки от лопаты, и то хлеб. Так что активируем режим «Чип и Дейл спешат на помощь». На улице вовсю разрывалась сирена. Что-то мне подсказывает, что не получат немчики в этом месяце премию. Еще бы, такой артефакт просрали. Неожиданно совсем близко от нас раздается выстрел, затем еще один и кто-то открывает встречную пальбу. Замечаю серую форму и стреляю, успевая отпрянуть и спрятаться за какие-то бочки. Краем глаза успеваю выхватить чью-то фигуру и успеваю отреагировать, оттолкнув Катьку. Чей-то меткий выстрел попадает в цель и немец ничком падает на землю. — Вы чего здесь забыли? — рявкнул Котов. — Я приказывал ждать в машине. — Так мы подумали вам помощь нужна, — залепетала Катюха. — Нужно вернуться за рацией, — твердо сказала я. — В штабе ее точно нет. — Рация у меня, — из темноты вынырнул Серега, сжимая в руке какой-то мешок. — Нужно вернуться за девчонками, — спохватилась Катя. — Отставить! — отрезал Котов. — Нам самим бы уйти. — Не по-людски это, — нахмурился Сергей. — Они теперь их пытать будут, кто мы и откуда. Я мысленно выругалась. Инстинкт самосохранения подсказывал, что Котов дело говорит, надо запрыгивать в машину и валить отсюда на первой космической скорости. Но… Получается мы использовали этих девчонок, а теперь еще и подставим? Да к черту! Развернувшись, я побежала к казарме. — Быстрее, девчонки, уходим! — распахнула дверь. По моим подсчетам, не должно было остаться уже никого, но видимо кто-то из часовых уцелел, потому что едва мы сунулись к машине, оказались под обстрелом. А у меня как назло закончились патроны. — Ну все, пропали мы, — запричитала «мать». — Это мы еще посмотрим, — надо разжиться новым оружием. А что, в казарме как минимум двое «двухсотых». Ну вот, теперь можно снова в бой. Знать бы еще где прячется эта сволочь… — Арина! Сюда, быстрее, — Сергей оказывается подогнал машину поближе. — Бегите, я прикрою. Мой же ты герой. Вот не зря говорят: «Русские своих не бросают». — Ну же, быстрее! — рявкнул Котов. До машины всего-то пара метров, но попробуй их пробеги, когда за тобой охотится снайпер. — Что с тобой? — я заметила что «мать» подозрительно сникла. — Будто кольнуло что-то, — пробормотала она. — Девчонки, помогите, — я едва успела подхватить обмякшее тело. Катя шустро затянула ее в машину. Фух, кажись ушли, и даже тем же составом. Теперь можно посмотреть что там с раненой. Надо бы достать ранец, там точно были бинты. — Как ты? — я склонилась над девушкой. — Я фрица убила… — пробормотала она. — Увидела что он очухался… — Вот и правильно, — кивнула Люба. Стараюсь не думать о том, что я тоже убила как минимум двоих. Да, они враги, и я защищала свою жизнь. Только что это меняет? Я никогда уже не буду такой как раньше, и принять внутри себя, что ты убийца нелегко. А точнее — невозможно. Это я сейчас стараюсь не думать об этом, и так проблем хватает, а вот когда кончится война… Рано или поздно кладбище, что теперь за моей спиной, даст о себе знать. — Помогите же ей, — кто-то настойчиво дернул меня за рукав. — Она ранена, надо перевязать! Она разве не видит, что тут уже не поможешь? — Маруся… как же это, — Люба горестно зарыдала. Я отвела глаза. Еще одна безвинная жертва. — Ну и чего мы стали? — настороженно прошептала Катя. — Девчонки, там немцы, — Серега откинул брезент. — Далеко? — напряглась я. — Нужно бросать машину и уходить в лес. — А с нами что будет? — запаниковали девчонки. — Ребята, миленькие, заберите и нас с собой. — Куда мы вас заберем? — прошипел Котов. — К тому же вы им не нужны, они будут искать нас. Это все так, но девчонок реально жалко. Отыграются на них немцы, тут и к бабке ходить не надо. — Постарайтесь незаметно вернуться в деревню, — они же местные, им это раз плюнуть. — А потом пересидите в подполе или в сарае. Ну а какой еще у них выход? Если «добрые» соседи не сдадут, может и обойдется. — Это сколько ж нам сидеть придется? — охнула Люба. — Сколько нужно, — вяло огрызнулась Катя. — Или вы совсем в наших красноармейцев не верите? — Они вот-вот погонят отсюда этих гадов, — уверенно подтвердил Серега. — Тише..... Мне показалось, или за деревьями мелькнул свет фар? Котов прислушался и резко отдал приказ. — Уходим. Мои нервы ожидаемо не выдержали. Даже при столь богатом опыте я оказалась не готова к новой встрече с вражинами. Так что Котову не пришлось повторять дважды. Привычно проорав мысленно что-то на матерном, я со всей дури побежала. Сознание включилось уже на порядочном расстоянии от дороги. Как я не навернулась, не наступила в невидные ямки и не разодрала к чертям лицо — загадка. Видимо, адреналин творит чудеса и улучшает не только координацию, но и ориентирование в пространстве. Жаль, с физ подготовкой так же не помогает. Я готова была выплюнуть легкие, а мышцы ног просто горели огнем. Блин, если выживу, обещаю прописаться в тренировочном зале и даже попрошу Калугина гонять меня в усиленном режиме. Ну а как иначе? Раз уж влезла в эти шпионские игры — нужно быть в форме. Ну что, кони остановлены, избы потушены. Щас перекур и новую развлекуху себе найду. А вообще сколько можно? Нужно отучаться останавливать коня на скаку и учиться говорить: «Ой, лошадка побежала». — Нужно передать нашим координаты, — бодро сказал Серега, — только сначала определимся куда идти. Черт… — пробормотал он. — Компас разбился. Меня сразу охватила паника — будем блукать по лесу до китайской пасхи. — Можно определить направление по солнцу, — подсказала Катя. — Одна загвоздка — солнца-то нет, — буркнула я. — Что ты делаешь? Серега сорвал шишку с ближайшей елки и деловито поскреб ножом по стволу. — Сейчас все устроим. Из шишки наполненной смолой получился неплохой светильник, на котором мы попутно еще и разогрели тушенку. Ничего себе он умелец. Страна не знает своих героев. Срезав кусочек пробки от бутылька со спиртом, он воткнул в него иголку, предварительно потерев ее о Катин платок. Наполнив крышечку от компаса водой, он опустил в нее эту конструкцию. — И что, сработает? — недоверчиво хмыкнула я. — Уже работает, — он указал на медленно разворачивающуюся на север иголку. Ну слава Богу, прям от сердца отлегло. Нас все-таки заберут отсюда. — Где ты всему этому научился? — спросила я. Что-то не припомню чтобы у нас преподавали такие хитрости. — Так у меня ж дед охотник был. Чему-то он научил, а чему-то и война. — Для меня оказаться в лесу наверное самое страшное, — вздохнула я. — Завидую тем, кто ориенируется как рыба в воде. — На самом деле это не так уж и сложно, — улыбнулся Серега. — Нужны лишь находчивость и внимательность. — Ага, расскажи это тому, кто всю жизнь прожил в степи. Я лес до этого только на картинках видела. — А я маленькая была, боялась в лес ходить, — улыбнулась Катя. — Мамка пугала, что волки съедят. — Правильно пугала, — хмыкнула я. — Не хотелось бы мне сейчас еще для полного счастья натолкнуться на стаю волков. — Дед говорил, зверь никогда не нападет без причины, — Серега достал рацию, и не спеша стал подкручивать передатчик. — Они в отличие от людей умеют ценить и свою и чужую жизнь. Я уже открыла рот, чтобы съязвить, мол расскажи это голодному волку, но промолчала. Волк никогда не будет измываться над добычей, потому что зверек какого-то «особого» вида. — Не зря говорят, что самый страшный и жестокий зверь — человек, — словно прочитав мои мысли, усмехнулся Котов. — Ничего, вот разобьем этих сволочей и потом будет мир, — воодушевленно заявил Сергей. — Будем поднимать из руин страну. — Сначала возможно так и будет, — вздохнула я. — Мир во всем мире это утопия. — Нужно сделать все, чтобы следующие поколения не забывали чего может стоить война и этот ужас никогда больше не повторился. Наверное я законченный циник, или мне просто не дано понять как можно верить в светлые идеалы добра. А может быть это сказывается разница в семьдесят с гаком лет. Но почему-то сейчас, глядя в глаза Сереге, стало нестерпимо стыдно. — Люди никогда не перестанут искать причин для войн — чужие территории, ресурсы, власть. Это я еще молчу про то, как в моем времени переписываются учебники истории, а школьники поздравляют девятого мая «с холокостом». Ну а че такого, «еврейский праздник» же. Неонацисты, выращенные в соседней республике, готовые живьем сжигать нас русских; Германия, которая через семьдесят лет пытается отмыться, типа «не было такого»; скинхэды… И вот ради этих потомков эти ребята сейчас погибают? — Я передал координаты в штаб, — Сергей взял у Кати банку с тушенкой. — Наверное рацию придется бросить здесь. — Не вздумай, — хмуро покосился на него Котов. — Мало ли, вдруг еще пригодится. Тут я с ним согласна. Спокойно выдохнуть я смогу только в самолете, и то когда он благополучно приземлится на нашей базе. Еловые шишки прогорели быстро, оставляя шлейф фантомного тепла. Представив что нам еще хрен знает сколько топать, я поежилась. Шевелиться не хотелось от слова совсем, накатил какой-то блаженный тупняк. В глаза хоть спички вставляй…

***

Я почувствовала на своем плече осторожное прикосновение и машинально схватилась за пистолет. Черт! Мне казалось я всего лишь на минуту закрыла глаза… — Не ори, это я, — шепотом обозначил свое присутствие Котов. — Буди подругу, уходить нам надо. Вот это я красотка, нашла время поспать. Мало того что немцы на хвосте болтаются, еще и от холода околеть можно. Впрочем облажалась не я одна — Катюха дрыхла, примостив голову на моем плече. — Уходим. — Ох, как же это я так… — виновато вскинулась девушка. — Ничего, бывает, — улыбнулся Серега, — намаялись мы с этим делом, да и побегать пришлось от немцев. — Жаль, что мы не так и не достали чертежи, — вздохнула Катя. Тооочно! В суматохе я совершенно забыла о них. — Кто сказал, что не достали? — я вытащила сложенные второпях листки и усмехнулась, глядя на их обалдевшие мордахи. Ну что, кто тут молодец? — Дай сюда, — нахмурился Котов. — По-хорошему их нужно уничтожить прямо сейчас, — я протянула бумаги. Котов бегло просмотрел их и покачал головой. — Ты оказывается прихватила не только их. Отвезем полковнику, пусть изучает. Я лишь пожала плечами — ему виднее что с ними делать. — Мы еще не выбрались, — задумчиво прищурился Серега. — Будет надежнее их поделить. Если немцы схватят кого-то из нас, хотя бы часть информации попадет в штаб. Котов метнул в него неприязненный взгляд. Чего это он? Бесится что не ему первому в голову приходят дельные мысли? Он же у нас пипец какой крутой, а тут оказывается его переплюнул мальчишка, вчерашний выпускник. Ничего, думаю наш детеныш далеко пойдет, через несколько лет любого Бонда за пояс заткнет. Я сунула во внутренний карман ватника листки, от души надеясь что этот маневр нам не пригодится. — Я рассчитал, что мы будем на месте в пять вечера, — Серега еще раз сверился с картой. — Нужно постараться идти без задержек. — Интересно, а форс-мажоры ты учитывал? — буркнула я. Не хотелось бы по-тупому проебать шанс на эвакуацию. — Конечно, — парень посмотрел на меня с легкой укоризной. Оглядываясь назад и вспоминая свою прошлую жизнь, я понимаю что больше всего мне не хватает не любимых гаджетов и благ цивилизации, а родных людей. Одиночество — это не когда не с кем словом перемолвиться, а когда нет никого, кто о тебе вспомнит если ты завтра сдохнешь. Мама, сестра, подруги — все кто знали меня как облупленную и которым я доверяла, потеряны уже навсегда. Люди которые меня окружают здесь, знают лишь маску которую я ношу, но именно им мне приходится зачастую доверять свою жизнь. Вот только довериться по-настоящему никому из них я не смогу. Немцы если бы просекли что я русская, тут же бы переобулись. Тот же Файгль живо бы отправил меня в гестапо, в этом я почему-то даже не сомневаюсь. Да и наши тоже хороши. Узнай Калугин что я из будущего, мигом сдаст «на опыты». Сердце кольнуло уже привычной болью. Был тот, кто принял бы меня любую и защищал что бы я ни сделала. Сейчас, когда прошло столько времени, я понимаю, что любовь Фридхельма ко мне была абсолютной и безусловной. Такая же, как и моя… — Осторожнее, — Котов придержал меня за локоть, не давая споткнуться об бревно, которое я не заметила. Я поморщилась — не знаю на сколько меня еще хватит. Если полупустой желудок я еще могу игнорить, то другие потребности организма — увы, нет. Я потерла занемевшие от холода пальцы. Замерзла, капец. Уже почти сутки мы болтаемся по этому чертовому лесу, а на улице как бы не май месяц. Последнюю воду мы выпили еще утром, разделив по-братски по паре глотков на всех. А нужно же еще думать о Родине и доставить себя и чертежи, мать их так, Филатову. Как же я задолбалась! Скорее бы уже закончилась эта война. Теперь я понимаю что пришлось пережить этому поколению — долгие, бесконечные дни, перетекающие в месяцы. Матери в блокадном Ленинграде, которые хоронили своих умерших от голода детей; угнанные в Германию подростки, которые больше никогда не увидят родной дом; жены так и не дождавшиеся своих мужей с фронта… сколько боли, потерь и отчаяния пережили эти люди. И при этом не сломались. Они понятия не имели чем и когда это все закончится, у них была только безграничная вера в свои силы и в победу. — Товарищ капитан, — Катя состроила умилительную мордашку. — Нам бы привал сделать. Ну хоть на пять минуточек. Привал не привал, но ближайшие кустики посетить не помешает. Да и воды набрать нужно, я же слышу тут где-то речка шумит. — Хорошо, — остановился Котов. — На все про все у вас десять минут. Дожились, я собираюсь испить воды из хрен пойми какого источника. А куда деваться? Придавит — и из лужи будешь пить. Не сдохла, и ладно. — Что там? — я испуганно дернулась, услышав Катин вскрик. Девушка судорожно сжала фляжку, кивнув на темную заводь реки. Под тонкой коркой льда явственно виднелось чье-то лицо. — Пойдем отсюда, — я сжала ее ладонь. Попили водички называется. — Когда она кончится, эта война проклятая? — в сердцах пробормотала девушка. — Через год, — не задумываясь, ответила я. — Ну или около того. Сейчас наши откроют второй фронт, погоним немцев обратно, а там и трусливые союзнички из Штатов подтянутся. — Откуда ты это знаешь? — недоверчиво улыбнулась девушка. — Элементарная логика, — хмыкнула я. — Сама подумай — тогда, под Сталинградом мы знатно наваляли им, теперь еще и под Курском разгромили. Нас по-любому больше чем немцев, им деваться просто некуда, придется отступать. — Хорошо если так, — вздохнула Катя. — Вот увидишь, следующей весной будем с тобой праздновать победу, — уверенно ответила я. — Я себе слово дала — если выживу, за ум возьмусь, — мечтательно улыбнулась подруга. — Выучусь на кого-нибудь, работать пойду. Я не стала развеивать ее мечты. В конце концов, Антон же четко дал понять, что пенсия для нас предусмотрена. — Замуж еще может выйду. А что? Только на этот раз буду в оба смотреть, чтоб порядочный был, работящий, надежный. — Как Серега? — подколола я. — Да хотя бы… — улыбка на ее губах застыла. Мое сердце тяжело ухнуло вниз — выстрел прозвучал совсем близко. Неужели немцев проморгали? Я вытащила пистолет и кивнула Кате. Слова были сейчас не нужны, мы слаженно двинулись обратно. Знать бы еще к чему готовиться. Если стреляли немцы, почему тогда был один выстрел? Может это мужики нас хотели предупредить о засаде и все еще не так плохо? Катя вдруг резко метнулась в сторону, прячась за ближайшее дерево. Я почувствовала как внутри разливается ледяная пустота, увидев безжизненно распростертое тело Сергея. Блядь, и с чего я решила что все обойдется? Все еще хуже, чем я думала. — Что же он творит? — сдавленным шепотом прошептала Катя, глядя как Котов хладнокровно роется в Серегином вещьмешке. — Он… он же… — Предатель, — хладнокровно закончила я. Вот не зря он мне никогда не нравился. Одного понять не могу — почему он не раскрылся раньше, помешав нам выполнить задание? — Нужно уходить, пока он нас не заметил. — Он же знает куда мы побежим, — прошептала Катя. Ну так и что, ждать пока он и нас пристрелит? Хотя бежать врассыпную куда глаза глядят — тоже херовая затея. Долго мы так бегать не сможем, тем более учитывая что немцы скорее всего идут по горячим следам. — Значит надо его валить. — Не вариант, — помотала головой Катя. — Его должны допросить наши, ты представь сколько дел он наворотил под этой личиной. Тоже верно. Ну и что делать? Черт, черт, черт! Ну почему я так туплю? Пока мы торговали утюгами, Котов нас засек. Он развернулся и как ни в чем ни бывало жизнерадостно ухмыльнулся. — Девчонки, надеюсь мы с вами договоримся. — С полковником будешь договариваться, — я щелкнула предохранителем. — Брось пистолет. Котов снисходительно рассмеялся. — Боюсь вы меня не поняли, дамы. Я предлагаю вам выгодную сделку — отдайте бумаги и разойдемся с миром. Вот оно, оказывается, в чем дело. Хочет немцам притащить хотя бы чертежи, раз не удалось спасти миномет. Вот почему он их сразу не уничтожил. Ай, псина коварная! — Брось пистолет! — выкрикнула Катюха. — Как же с вами сложно, — вздохнул Котов и с наигранным сожалением покачал головой. Он вдруг резко поднялся, направив пистолет на Катю. — Говорю же, отдайте бумаги и можете валить на все четыре стороны. Пиздит как дышит. Он не позволит нам уйти живыми, чтобы о его предательстве узнали остальные. — Вы что, разве жить не хотите? — Котов медленно двинулся в нашу сторону. Возникает встречный вопрос — а ты? Совсем дурной, что ли? Он же не может не понимать, что мы будем вынуждены его вальнуть? — Повторяю, мне нужны только бумаги. Я зависла, чувствуя себя словно мышь перед удавом. Положение было слишком отчаянным, а времени слишком мало, чтобы я могла придумать, как из него выйти. Но, как ни странно, особых позывов к панике не было. А смысл паниковать, когда можешь как минимум этому удаву зарядить ногой в челюсть? Да-да, продавать свою жизнь я буду задорого. — Не подходи! — взвизгнула Катя. Ну все, достаточно разговоров. Должно же его остановить, например, раненое плечо? Главное не убить, черт его знает может и получится допросить. Хотя не представляю как мы его допрем в штаб. Что за хрень? Послышался сухой щелчок, словно… — Он вытащил обойму, пока мы спали, — догадалась Катя при попытке выстрелить с тем же нулевым результатом. Обдало гадким чувством злой беспомощности. — Вот это мы подруга, поспали, — пробормотала я. — Как говорится, на все деньги. — Ну так что — договоримся по хорошему? — продолжал глумиться этот гад. «Вариантов у нас нет», — обреченно подытожил ситуевину внутренний голос.