Уединение

      Прогуливаться в обществе мисс Даулинг и Сильвы среди тренирующихся учеников, считывая их состояние — довольно унизительно. Порой Музе становилось неловко от чьей-то откровенной эмоции, случайно зацепившейся за её сознание, что уж говорить о нынешнем поручении директрисы, когда все вокруг понимали, что она проникает в их разумы.       Внутренний двор Алфеи полнился различными чувствами, в воздухе витали страх и волнение перед неизвестностью, ведь представления большинства о сожжённых весьма и весьма расплывчаты. Несколько месяцев назад многие и вовсе сомневались в их существовании. Все были на взводе, сильно утомились и нервничали от резких перемен, от неожиданных экзаменов посреди учебного года. Студентов разбили на пары: давали время привыкнуть к командной работе, полагаясь на напарника и не забывая прикрывать его спину. Их, кажется, готовили к чему-то серьёзному.       Слово «война» Муза не хотела произносить даже в мыслях.       Они останавливаются возле лабиринта из живой изгороди, когда приходит черёд Терры проходить симуляцию с сожжёнными. Ей в напарницы попалась специалистка-третьекурсница с короткой стрижкой и проколотой губой. Стиль боя и молниеносные, почти звериные инстинкты поражали: она действовала уверенно, безошибочно оценивала ситуацию и просчитывала на несколько шагов вперёд. Стоит отдать должное, Терра почти не отставала. Она сражалась решительно и плодотворно. Директриса удивлялась результатам, а Муза гадала, когда же люди перестанут недооценивать Терру.       Аиша была одной из лучших. Ежедневные занятия плаванием давали о себе знать. Тело Аиши — крепкое и выносливое — могло позволить ей победить в спаррингах даже без применения магии, будь техника более проработанной. Мисс Даулинг упоминала, что ещё пару побед и Аиша вполне сможет перейти в поддержку, возвращаясь к обязанностям ассистентки Фары. Муза вздохнула с облегчением — ей не помешает компания.       Блум сгорала от гнева и нетерпения. Муза не понимала: это она ещё не отошла от поездки с Беатрикс в Астер Делл или на столь сильные эмоции её выводило решение Сильвы поставить её в пару со Скаем. Раз за разом они проигрывали, не способные довериться друг другу. Безуспешные попытки Ская наладить отношения вдребезги разбивались о каменную стену неприступности Блум.       В целом, все справлялись неплохо. Гораздо лучше, чем в первый день.       Муза всеми силами пыталась подавить острую зависть. Но, видимо, выходило из рук вон плохо, потому что директриса время от времени бросала на неё напряжённые взгляды, очевидно, понимая в чём кроются причины её недовольства.       Насколько безрассудно и нерационально решение не обучать фей разума боевым навыкам? Даже не попытаться!       Раздражению Музы не было предела. Что, по их мнению, ей делать, если нападёт сожжённый? Стоять истуканом, ожидания спасения? Муза не хотела умирать, а именно так подобная встреча бы и закончилась. Она поняла это в тот самый момент, когда впервые увидела сокрытого мраком сожжённого на поляне за барьером. В одиночку у неё нет шансов.       — Муза, не всякая магия полезна в бою. Поддержка так же важна, если не больше, — в очередной раз Фара пыталась усмирить её, окидывая усталым пренебрежительным взглядом — подобным смотрят на капризного ребёнка, требующего новую игрушку и сердито топающего, не получая желаемого.       Так завуалированно Музу ещё не оскорбляли.       Сэм не понимал возмущений Музы. Он поддерживал директрису, считая фей разума едва ли не самыми могущественными и способными. Недаром ведь и над самой мисс Даулинг покровительствовала стихия разума. Муза же считала всё это дерьмом собачьим. Фара сильна лишь потому, что оказалась достаточно умна, чтобы в своё время практиковать магию воздуха, света и земли, не тратя время на развитие бесполезного врождённого дара.       Последние дни Муза отличалась особенной раздражительностью и агрессивностью. Причин хватало. Несправедливая дискриминация на тренировках. Взбалмошная Блум, не способная усидеть на месте и подозревающая всех в заговоре — совесть не позволяла оставить подругу самой разбираться с проблемами. Участившиеся жуткие кошмары длиной во всю ночь.       Уже ставшие привычными за годы истязания тягостные сны атаковали с новой силой. С приезда в Алфею еженощно Муза просыпалась в холодном поту, задыхаясь от паники. Муза помнила каждый кошмар — они мало чем отличались друг от друга. Удивительно, ведь раньше сновидения забывались с восходом солнца, на прощание одаривая ощущением безудержного страха и беспомощности. Отголоски кошмаров кровавым шлейфом стали преследовать и наяву, воплями боли стуча по перепонкам.       Муза знала не так уж и много фей разума — в Алфее их по пальцам пересчитать. И всё же за ними подобного не замечалось, по крайней мере, по словам Фары.       Ближе к обеду к ним присоединился профессор Харви. Только завидев Музу, он растянул губы в широкой приветливой улыбке.       — Здравствуй, Муза, — поздоровался с хитрым прищуром, заставив её стушеваться и, кажется, покраснеть.       Какой стыд.       Конечно же, стоило догадаться, что узнавшая о девушке Сэма Терра не станет молчать. До Бена новость дошла на следующее же утро. Муза почти жалела, что не выдержала лжи и рассказала всё соседке, ведь теперь, пересекаясь с профессором Харви, Муза чувствовала себя ужасно глупо. Происходящее могло бы быть менее неловким, если бы он не представил её вошедшему на гербологии профессору Уизгису как будущую невесту своего сына. К слову, Муза с профессором уже была знакома, а её имени он у Бена и вовсе не спрашивал.       Хуже и не придумать.       К счастью, пока Муза искала веский повод ретироваться куда-нибудь подальше, всё разрешилось само собой. Вероятно, профессор Харви подошёл к коллегам ради разговора, не предназначенного для ушей Музы, и сразу понявшая это Фара отправила её «прогуляться».       Воспользовавшись случаем, Муза держала путь вдоль пруда, выискивая занимающегося где-то поблизости Сэма — они виделись с полчаса назад, но так и не смогли поговорить. Как она и думала, вскоре он нашёлся на тренировочной площадке для спаррингов со специалистом Роем и двумя второкурсниками, чьих имён Муза не знала.       Очевидно, они сражались далеко не в первый раз. Муза легко считывала их усталость.       Сэм хорошо сработался с Роем — они с лёгкостью подстраивались друг под друга, понимая без слов. Выступив вперёд, специалист прикрывал Сэма, давай ему возможность увить ноги противников гибкой лозой и вывести тех из строя. У него почти получается, как вдруг сражающаяся против них фея окутывает площадку паром, и её напарник, прорвавшись через дезориентированного Роя, выверенным движением под колени валит Сэма на лопатки.       Всё-таки в бою Сэм был совершенным профаном.       Рой протянул ему руку, помогая подняться. Сэм схватился за неё, встал на ноги и лишь потом заметил стоящую неподалёку Музу. Он что-то сказал Рою, тот кивнул, уходя в сторону скамеек, пока сам Сэм направился к Музе.       — Ещё пару дней, и в Алфее с тобой никто не сравнится, — улыбкой Муза встречает подходящего к ней Сэма.       — В Алфее? Муза, ты меня недооцениваешь, — Сэм наигранно хмурится, останавливаясь совсем рядом с девушкой. — Как минимум, в Солярии, — от смеха на его щеках появляются очаровательные ямочки.       Стоило Сэму заключить Музу в крепкие объятия, как сразу стало легче и теплее. Реакция её сознания и тела на парня порой даже пугала Музу — она растворялась в нём, в его тихом спокойствии и упорядоченной гармонии. Он определённо звучал куда лучше Энии. Муза послушала все её альбомы.       Она жмётся ближе, кладя голову на мужскую грудь и обхватывая руками спину.       — Всё нормально? — удивляется Сэм, привыкший к эмоциональной скупости скрытной Музы, не переносящей нежностей на людях.       — Я хотела попросить Терру никому не говорить о нас, но, думаю, уже слишком поздно. Твой отец прекрасно справился вместо неё, — она отстраняется, но по-прежнему остаётся в объятиях.       Сэм вновь смеётся:       — Не осуждай его. Он просто слишком рад — на первом курсе у меня никого было.       — Даже так, — Муза кокетливо ведёт бровями, расплываясь в улыбке.       Где-то позади раздаётся подзывающий оклик Роя, разрушающий весь момент. Сэм коротко чмокает Музу в губы и разочарованно отходит в сторону.       — Мне пора, извини. Рой до сих пор не простил мне предыдущие три проигрыша. Боюсь, если я заставлю его ждать ещё хотя бы минуту, то буду вынужден искать нового напарника.       Сэм отдаляется, но Муза продолжает смотреть ему вслед, провожая ласковым взглядом, пока не замечает идущего к ней Сильву. Видимо, пора снова приступать за работу.

***

      Ночью кошмары вновь настигли её.       Муза стояла в маленькой, хорошо освещённой, комнате, походившей на больничную палату. В воздухе витал тошнотворный запах крови и горьких снадобий. Она видела предназначенный для операций стол, видела привязанного к нему кожаными ремнями человека.       Женщина была молода, но в её каштановых волосах легко проглядывалась седина. Муза чувствовала опустошённость женщины — беспомощной и жалкой, отказывающейся бороться за свою жизнь. Стеклянным взглядом она прожигала Музу. В нём не было прежних злости или ненависти, только безграничная пустота. Никакой осознанности.       — Пожалуйста, — шёпотом молила она.       Не о спасении. О смерти.       — Пожалуйста...       Муза — или то, чем предстала она в своём сне — оставалась глуха к её мольбам, безразлично взирала на истлевающий в глазах женщины огонь.       Её сухие губы едва заметно шевелились, но слов разобрать не получалось. Она ускользала вместе со сновидением, чтобы к завтрашней ночи опять возвратиться.       Реальность обрушивается на Музу вереницей холода и темноты. На душе тревожно и страшно, в голове — сумбурная каша, не дающая оформиться словам в предложения. Только нарастающий ужас.       Муза старается дышать под счёт. Вдохи на раз и выдохи на два. Всё просто. Раз. И два.       Цепляется взглядом за каждый предмет в комнате, про себя перечисляя всё, что видит. Заставленный цветами широкий подоконник. Колонка, которую Терра стащила у Сэма. Разноцветные плетёные браслеты на комоде. Наушники на прикроватной тумбочке. Всё оставалось на своих местах — привычное и осязаемое.       Муза закрывает глаза, концентрируясь на окружающих её звучаниях. Только звуки, никаких эмоций. Размеренное посапывание Терры. Завывающий за приоткрытым окном ветер. Тихие перешёптывания Аиши и Блум за стеной.       Постепенно приходит осознание, что комната — не очередная ловушка её разума, что сон отступил. Сердце прекращает попытки вырваться из грудной клетки, звон в ушах утихает и дыхание выравнивается.       Заебалась. Муза заебалась жить эту жизнь.       Просыпаться, задыхаясь от паники — полбеды. В конце концов, за десять лет Муза привыкла. Но помнить причины выше её сил.       Из ночи в ночь разум подкидывал ей картинки — нездоровые больные сюжеты воспалённого сознания. Неизменная палата и трагичный конец. Менялись лишь люди. Тихие и обречённые. Стонущие от боли. Слабые.       Муза чувствовала себя одной из них. Растерянной и беспомощной, связанной по рукам и ногам на хирургическом столе.       Усталость накрыла её с головой, слезами вылилась на подушку. Насколько надо пасть духом, чтобы просто сдаться? Просто смиренно ожидать смерти.       Муза не хотела подобного.       Не могла позволить.       Вмиг внутри зародился гнев за жалость к себе, за попусту пролитые слёзы. Разве исправят они что-то? Починят?       Нет, никогда Муза не ощутит подобного на своей шкуре. Никогда.       Злость на себя, подкреплённая негодованием от бездействия, не давала уснуть. Муза не собиралась сидеть сложа руки. Если она не может ослепить противника, поджечь его или утопить, то ей необходимо научиться по-другому справляться с ним. Хотя бы одну проблему Муза обязана решить.       Утром следующего же дня с длинным шестом в руках она двигалась к одной из свободных площадок, полная решимости вернуться в форму и овладеть базовыми приёмами защиты, которые точно ей когда-нибудь да пригодятся.       Рядом тренирующегося с канатами специалиста Муза узнала сразу. Тот, кто без зазрения совести растрепал всем, что Блум подкидыш, и мерзко обсмеял Терру в историях в инстаграме.       Ривен вполне мог пособничать Беатрикс, не зря ведь они постоянно ошивались вместе. Его репутация допускала подобные опасения.       Прежде Музе не доводилось говорить с ним, если, конечно, не считать того полустёртого временем случая с похорон её отца. Та осень выдалась на редкость холодной — Муза помнит липшую к подошве кладбищенскую грязь и намокшие не то от дождя, не то от слёз щёки. После церемонии Ривен подошёл с матерью, чтобы выразить соболезнования. По прошествии восьми лет из памяти уже стёрлись подробности, да и не до них тогда было. Сказал ли он что-то или просто молча сочувствующе кивнул? Муза забыла.       — Нравится держать большие палки? — каким же невыносимым придурком вырос тот хмурый мальчик.       Намеренно прокрутив деревянным шестом над головой, Муза направляет его в сторону парня, почти задевая.       — Будем считать, что да, — не переставая лукаво ухмыляться, небрежным движением отодвигает шест подальше от себя, вынуждая Музу перехватить его.       Для удобства она опирается шестом о землю.       — Кажется, меня только что вырвало, — Муза корчит лицо в гримасе отвращения, наблюдая за неспешно приближающимся Ривеном.       Интересно, а помнит ли он тот день?       — Я видел тебя в поддержке на тренировках мисс Даулинг. Не ожидал, что фея разума так хорошо двигается, — пошлым взглядом Ривен оценивающе осматривает её фигуру.       Гадость. Муза морщится — каждая его фраза звучала двусмысленно и непристойно.       — Я раньше танцевала, — зачем-то объясняется Муза. — Даже скучаю по физическим нагрузкам. Нравится держать тело в тонусе.       Но в Алфее у фей и впрямь не так уж много возможностей заниматься спортом. Плавать в холодном пруду, следуя примеру Аиши, Муза не собиралась. Если у неё и были какие-то проблемы с головой, то точно не до такой степени.       — Что ж, очень жаль, — совершенно безучастно кивает Ривен, наклоняясь чуть ближе. — Но ты фея. Им плевать, кем ты хочешь быть, они уже всё решили за тебя.       Что-то в резком тоне парня, в его переполненных чувствами глазах выдавало, что говорит он вовсе не о Музе. Порыв воспользоваться магией и пробраться в голову Ривена, считывая истинные эмоции, Муза и не пыталась сдержать.       Он задыхался от усталости и ненависти, барахтался в собственном отчаянии, кажется, даже и не пытаясь выплыть. Ривен отчаянно сильно хотел находиться в совершенно ином месте.       — Тебе совсем здесь не нравится, да?       Ривен отшатывается, словно обжигаясь, и стремительно меняется в лице, до скрежета сжимая челюсть от злости.       — Держись, блять, подальше от моей головы, — гневно тычет пальцем, поражённо мотая головой от переходящей все границы наглости.       Разворачивается и уходит прочь, бросая напоследок:       — Феечка разума, — передразнивающим тоном. — Ходячая катастрофа.       Муза хочет что-то сказать ему вслед, оставив последнее слово за собой, но видит приближающегося Сэма. Его замечает и Ривен.       — Удачи с ней, приятель, — усмехаясь, он хлопает Сэма по плечу и скрывается среди тренирующихся учеников.       Мерзавец. Испортил всё настроение.       Муза не знала, что злило её больше: хамское поведение Ривена, вкладывающего в свои слова двойной смысл, или их беспощадная правдивость. Всем в Алфее плевать, чем она хочет заниматься. Фее разума оружие не положено, только периодические нервные срывы от переизбытка даже не её чувств и умение понимать всех, кроме себя. Ей дозволено сидеть в стороне, проникая в чужие головы и выворачивая эмоции наизнанку на обозрение мисс Даулинг.       Сэм обнимает её за плечи, озадаченно кивая в сторону ушедшего Ривена.       — Что это было? Всё в порядке?       Нет, чёрт возьми. В жизни Музы уже давно нет порядка. Неким его подобием выступал Сэм, поэтому Муза жмётся теснее к парню, решая подумать обо всём позже, пусть делать этого совсем не хотелось.

***

      Вызволять Беатрикс из клетки было паршивым решением. Просто откровенно глупым. Муза это понимала, сама Блум это понимала — все понимали.       Они позволили Блум действовать по-своему, доверились её желанию разузнать скрываемую правду, положившись на придуманный Стеллой план по «обхитрению» Беатрикс. Он казался слишком хорошим. Должно быть, поэтому он и провалился. Беатрикс — наверняка, разозлившаяся и теперь действительно «точащая для них ножи» — сбегает до того, как они успевают вернуться из тайного коридора, притаившегося в книжном шкафу директрисы.       Вместо Беатрикс в кабинете их встречают разъярённая мисс Даулинг и разочарованный профессор Харви. Правильная Аиша сдаёт их, ставя собственные моральные ценности и угрызения совести выше доверия подруг и их мнения о ней. Винить её Муза не могла, в отличие от страшно негодующей Стеллы, то и дело колко задевающей Аишу, пытаясь пристыдить ту за «стукачество».       В наказание мистер Харви отчитывает их — Музе хотелось просто провалиться под землю — и запирает в комнате, магией запечатывая вход, грозя серьёзным разговором после того, как они разберутся с освобождённой Розалиндой и поисками пропавшей вместе с ней Блум. То есть, как только они решат созданные винкс проблемы.       Обстановка накаляется до невозможного: все ругаются и кричат, отстаивая свою правоту и разбрасываясь обвинениями. У Музы голова кругом идёт от их споров.       Под предлогом надеть наушники она сбегает в свою комнату и, наконец, переводит дыхание. Муза ненавидела эмоциональных людей, а в апартаментах винкс их было слишком много.       Неожиданно Муза чувствует, как магия увлекает её за собой, словно что-то уловив. Знакомые ощущения на сей раз вызывают улыбку. Видимо, профессор Харви наложил чары только на дверь, не подумав, что существуют и другие способы войти в помещение.       — Какого чёрта у вас там случилось?       Сэм сжимает её в надёжных объятиях, и по телу разливается спокойствие. За стеной продолжают раздаваться недовольные голоса Аиши и Стеллы, периодически в разговор встревала Терра, безоговорочно поддерживающая последнюю.       Музе всё равно на хаос окружающего мира, пока Сэм обволакивает её гармонией и безмолвием.       Её оплот надежды. Её убежище.       Вдруг настенные светильники замерцали. Стали включаться и выключаться. Свет то загорался с новой силой, то снова гас.       — Что происходит?       Обеспокоившись, Муза вернулась в гостиную, краем глаза заметив, что Сэм вышел следом, но не воспользовавшись дверью.       — Серьёзно? Тут что, электричество сбоит? — усмехнувшись, скептически спрашивает Стелла.       — Разве такое вообще возможно здесь? — хмурится Аиша, старательно размышляя.       Терра задумчиво осматривается и тут же выдаёт ответ:       — По идее, нет. Алфея — опорный пункт. Тут не электричество, а магия, — поясняет Терра. — Под школой находятся энергетические скважины, спроектированные... — она почти бросается в очередную долгую и нудную лекцию, но Сэм слабо хлопает её по плечу, отстранённо прерывая.       — Я, пожалуй, пропущу урок истории и проверю сам, что там происходит.       Сэм исчезает в стене, и какое-то время они молча смотрят на то место, где мгновение назад стоял парень.       — Вот же показушник, — раздражённо бросает Терра. — Он никогда меня не слушает. И что ты нашла в этом болване? — она тычет Музу локтем в бок и совсем не даёт времени на ответ, очевидно, и не ожидая его. — Так вот. Энергетические скважины, — Стелла закатывает глаза, — они были спроектированы при совместном участии фей воды и воздуха. Когда в них накапливается достаточно магии, они становятся чем-то, вроде батареек...       Терра не успевает договорить. С душераздирающим криком Сэм вваливается в комнату и обрушивается на пол, зажимая живот руками.       Муза падает на колени рядом с ним, тянется к его ладоням, пытаясь понять, что случилось. Она натыкается на что-то тёплое и мокрое, что-то красное. Кровь. Вся футболка Сэма была залита кровью.       — Сожжённые... В школе сожжённый, — хрипит Сэм.        Свет перестаёт мигать, погаснув окончательно. Всё вокруг погрузилось во тьму.       Сэм тянется к Музе, на ощупь пытаясь найти её. Она приподнимает его голову, помогая Терре подложить подушку, и после стискивает липкую от крови ладонь. Магия сама начинает действовать, вслушиваясь в эмоции Сэма.       Муза чувствовала нарастающую боль — опоясывающую и нестерпимую. Зараза проникала всё глубже в организм Сэма, подбиралась к трепыхающемуся сердцу, истязая кошмарными пытками. Она убивала его.       Муза не видела ничего, кроме хаоса.       — Сделайте что-нибудь, — она дёргается от ужаса и отпускает руку Сэма.       Его тело начинает биться в конвульсиях. Чернота заволакивает глаза.       — Без Занбака ситуация непредсказуема, инфекция распространяется слишком быстро, — Терра зажимает рану, пытаясь остановить кровь.       Они что-то обсуждают, но Муза не слышит ни слова. Уши закладывает от бешеного стука сердца, страх нервным комом застревает в глотке, не давая дышать. Муза жмурится до цветных бликов на внутренней стороне век. Ей надо взять себя в руки. Надо...       Муза не сразу понимает, почему все встревоженно подрываются к двери и почему вся комната сотрясается от грохота. Она открывает глаза, когда на пороге уже стоят неожиданно появившиеся взволнованные Блум и Скай. Она плавает в прострации, и пока Скай на себе несёт теряющего сознание Сэма в главный зал. Сквозь туман до неё доносится крик профессора Харви:       — Принесите Занбак. Сейчас же! Он потерял так много крови! Почему вы сразу его не привели? — кто-то отвечает ему, Муза не понимает кто.       Сэм кричит, умоляя о помощи. Сдавленные стоны мощными ударами врезались в разум Музы, истязали его очертания, разрушали.       Музу мутит от залившей всё крови — она была повсюду. Под бледной кожей Сэма траурными цветами набухали чёрные вены. Он снова вопит.       — Ему больно, — не выдерживает Муза. — Помогите ему.       — Делаю всё, что могу! — рычание мистера Харви эхом отлетело от каменных стен — его голос прозвучал куда грубее и громче, чем когда-либо.       Он поднимает растерянный взгляд на Музу — тяжесть его раздумий иголками вспарывала кожу.       — Ты тоже можешь кое-что сделать. Ты — фея разума. Считывать эмоции — лишь малая часть того, на что способна твоя магия. Вы близки с Сэмом. Ты можешь возложить на себя часть его боли.       Муза не слышала о подобном. Её прерогативой были эмоции и чувства, а не физические ощущения.       — Не отталкивай её, а тяни к себе. Позволь проникнуть вглубь, — торопливо поясняет профессор. — Попробуй.       Муза взяла Сэма за руку, концентрируя на нём магию, пытаясь следовать совету и не пугаться агонии. Сэм закричал прежде, чем она успела попробовать. Прикосновение к его разуму было сродни прикосновению к ядовитому шипу, убивающему медленно и мучительно. Муза инстинктивно отдёрнула силы назад.       — Я не могу. Не могу, — её охватывает стыд за собственную слабость и нерешительность.       Она не могла это сделать. Не справится, не вынесет. Муза не находит внутри сил перебороть себя.       В этот момент Муза видит, что всё время стоящая неподалёку Блум смотрит на неё широко распахнутыми виноватыми глазами, будто это она сейчас потерпела неудачу. Муза осязает её жалость.       Она надевает наушники и спешно уносится в укромный тёмный угол, прячась ото всех и сбегая от предстоящего кровавого побоища.       Муза хотела домой. Хотела вернуться на десятилетие назад в безопасное и счастливое детство. Она хотела не ощущать заживо сгорающего от инфекции Сэма.       Порой Муза хотела вовсе не чувствовать ничего.       Вдруг кто-то грубо сдёргивает с неё наушники, возвращая в реальный мир.       — Какого чёрта, Муза? — Терра злится, не понимая, как помочь брату. — Ты не можешь просто сбежать. Ему больно. Папа старается, но... — слова Терры били хлёсткими пощёчинами.       Муза подвела их. И Сэма, и Терру.       — Пожалуйста, оставь меня в покое, — взмолилась Муза, желая лишь одного — раствориться.       Крупная дрожь сотрясала тело. Музе хотелось спрятаться. От эмоций, шума и людей.       Терра мягко сжимает её плечо.       — Я знаю, Сэм дорог тебе.       Музе хотелось, чтобы Терра исчезла. И отвратительный громкий мир вместе с ней.       Терра более настойчиво предпринимает попытку поставить Музу на ноги.       И Муза взрывается, как делала всегда, сменяя минуты слабости на часы гнева.       — В этом и проблема, Терра! Я не смогу чувствовать, как умирает дорогой мне человек. Не снова, — вырывается больше, чем следовало.       Воспоминания обрушиваются ледяной волной. Исхудалые руки матери, уже не способные ничего удержать. Детские пустые глазницы на взрослом измученном лице. Потрескавшиеся губы, смоченные водой. Предсмертные крики в агонии и разрушенный, перемолотый в кашу, разум.       — Моя мама умерла в начале лета. Я была с ней, я ощутила, когда это случилось, — Терра прикрывает рот рукой, и по щекам её бегут слёзы. — Поэтому я не говорю о семье. Не о ком говорить. Поэтому не могу помочь Сэму. Я не выдержу снова, — Муза задыхается. — Пожалуйста, не заставляй меня участвовать в этом.       Перед глазами всё плывёт, и Муза прикладывает все усилия, чтобы не разрыдаться. Дыхание под счёт не помогает. Муза встаёт, намереваясь сбежать от кошмара. Как сильно ей хотелось просто проснуться. Терра не даёт этого сделать, успевает крепко сжать в объятиях.       — Всё в порядке, — ласково гладит по волосам. — Я не дам ему умереть, — обещает Терра напоследок, возвращает наушники и уходит.       Муза не смотрит куда. Внутри всё трепещет от страха. Она надевает наушники, но даже через них слышит, как трясётся крыша под натиском сожжённых.       Всё будет нормально. Сожжённых убьют, и Сэм поправится. Его отец и Терра не дадут ему умереть — они позаботятся о нём. А Муза переждёт. Как и всегда, отсидится в стороне, пока другие решат проблемы и победят монстров. Надо просто подождать.        Руки сжимаются в кулаки, ногтями царапают кожу. Был ли смысл так долго и зло негодовать на отстранение от серьёзной работы, если при первой же трудности Муза сама убегает, трусливо поджав хвост? Жалкая слабачка, не способная помочь ни себе, ни другим.       Совсем рядом, на расстоянии пары метров, умирал Сэм. Её милый и любимый Сэм. Тот, что пах лимонным деревом и жасмином; часами говорил о музыке и искусстве, не понимая, что в такие моменты ведёт себя, словно Терра, готовая без устали рассказывать о видах почвы; улыбался миру открыто и доверчиво, смеялся громко и наплевав на всех. Он умирал. Её Сэм.       Муза попыталась вспомнить, что последнее он сказал ей. Какой была его интонация и как он смотрел на неё. Смотрел ли?       Мысли напугали Музу. Она не помнила.       Сэм умирал, а она сидела в темноте и жалела себя.       Идиотка.       Муза решительно встаёт. Даже в отдалении она ощущала пронзающую насквозь боль, усиливающуюся с каждым шагом. Сэм сильно жмурился от света и дрожал всем телом, отчаянно то сжимая, то разжимая ладонь. Муза скользнула в неё рукой и позволила агонии Сэма проникнуть в неё глубже.       По лицу заструились горячие слёзы, но Сэма — её Сэма — перестаёт трясти в конвульсиях. Он облегчённо открывает глаза, горящие фиолетовой магией.       — Муза... — слабо на выдохе произносит Сэм.       — Пора и мне хоть раз тебя успокоить, — шепчет в ответ, сильнее сжимая руку Сэма и задыхаясь от ощущений.       Они разделяли боль, и, разбитая между двумя людьми, она могла быть терпимой. По крайней мере, достаточной, чтобы позволить мистеру Харви сделать всё необходимое.       Внезапно страдания прекратились, тяжким камнем упали с плеч. Муза попыталась проморгаться и прояснить помутневшее от слёз зрение.       У них получилось. Они убили сожжённого.       Сэм не отпускает руки Музы, пристально глядит на переплетённые пальцы. Они встречаются уставшими и почти отчаявшимися взглядами. Его глаза переполнены благодарностью — глубокой и нежной.       У Музы наворачиваются слёзы.       Живой.       Муза часто заморгала, пытаясь скрыть их. Она никогда не отличалась сентиментальностью. Не в её стиле. У неё не выходит, когда Терра притягивает к себе, благодарно улыбается и снова гладит по голове, успокаивая.       Мистер Харви помогает Сэму подняться и уводит в больничное крыло для наблюдения. Перестраховка не помешает. Терра тянет Музу за собой к лестнице и коридорам, ведущим в апартаменты винкс. Они преодолевают весь путь в тишине, размышляя каждая о своём. Сейчас слова казались излишними.       Из-за двери доносятся громкие голоса и смех. Всё и правда закончилось хорошо.       В комнате Аиша со Стеллой носятся вокруг смущённой Блум: укутывают одеялом, приносят ароматный чай и прикрывают перед родителями. Терра отбирает напиток, называя его редкостной дрянью — Стелла возмущённо закатывает глаза — и заваривает новый. Они рассказывают удивительные вещи, вроде новообретённых огненных крыльев Блум и после уничтожения обратившихся людьми сожжённых. Терра страшно возмущается, что из-за Сэма пропустила всё самое интересное, но Муза никогда больше не поверит ни одному её слову о «гадком Сэме». Они едва не потеряли его сегодня — случись это, Терра бы не выдержала, сломалась.       Постепенно голоса девчонок звучали всё тише и дальше, доносясь словно из-под толщи вод. Облокотившись спиной о подушку, Муза стремительно проваливалась в пучину сна. Она дёрнулась всем телом, пытаясь прогнать дремоту. Невыносимо сильно хотелось отдохнуть и выспаться, вот только Муза заранее знала, что не выйдет. Кошмары придут за ней, а их на сегодня вполне хватило.       Возвращаясь в сознание, Муза садится на кровати, осматривая комнату. Блум уже спала, сжавшись под одеялом. Аиша полулежала на подоконнике, подогнув под себя ноги — Муза заняла её спальное место.       Муза старается тихо подняться, никого не разбудив, но половицы противно скрипят, и в комнату заглядывает Стелла.       — Ну, скорее-скорее.       В общей комнате на стеклянном столике заварник с чаем и наполненные чашки. Муза удивлённо оглядывается. Терра и Стелла действительно вдвоём болтают в пустой гостиной? Серьёзно? Терра и Стелла?       — Муза, ты моя спасительница. Терра уже полчаса без остановки треплется о соцветиях подсолнуха. Моя выдержка на исходе.       — О, только не делай вид, что тебе не было интересно, — наигранно оскорбляется Терра.       Надо же, они правда неплохо провели время.       Стелла тянется за пустой кружкой, намереваясь налить травяного чая и Музе, но она отрицательно машет головой.       — Я бы непременно осталась послушать, но мне надо отлучиться, — она направляется к выходу в коридор, почти открывает дверь, как слышит голос Терры:       — Он всё ещё в больничном крыле, — самым невинным тоном, заставляя Музу усмехнуться.       В коридорах темно и спокойно, студентов совсем не видно — все давно разбрелись по комнатам. Двери в больничное крыло оказываются не заперты: ни замком, ни магией. Чуть поодаль от входа на откидном кресле дремал профессор Харви. Последнее, чего Музе сейчас хотелось, это неловко беседовать с ним. Она старается пройти мимо как можно тише, аккуратно наступая на пятку и лишь потом перенося вес на всю ступню. Муза почти доходит до кровати, скрытой от посторонних глаз плотной ширмой, как слышит позади какое-то копошение. Она оборачивается, но Бен продолжает лежать неподвижно. Или Муза всё-таки смогла не разбудить его, или мужчина лишь сделал вид, что не смогла.       Муза отодвигает ширму, заходя в небольшое пространство и возвращая её на прежнее место.       Сэм спит, время от времени чуть заметно вздрагивая.       Муза стянула свитер через голову, оставшись в белом топе на тонких бретельках. Положила его на рядом стоящий стул и легла на край больничной койки, обнимая Сэма руками поперёк туловища.       Он зашевелился, хмурясь и просыпаясь.       — Всё в порядке. Это я, — Муза тянется к его щеке, оглаживает её и коротко целует.       Сэм расслабляется, перекидывает руку, плотнее за плечи прижимая к себе Музу. Она положила голову ему на грудь, вслушиваясь в стук мирно бьющегося сердца.       В другом конце комнаты хлопнула дверь.       Сэм вновь засыпает, и под его мерное дыхание Музу тоже начинает морить.       Если кошмары настигнут её, Сэм будет рядом. В этом Муза уверена.