в твоих венах – яд

Возвращение домой было нелёгким. Намджун не очень хорошо разбирался в искусстве телепортации, и даже несмотря на то, что они нашли книгу заклинаний мага-контрабандиста, та была в таком плачевном состоянии, что в этих мокрых страницах и смазанных чернилах никто ничего не смог разобрать. Болота Мадари находились недалеко от Изегаада, но им всё равно потребовалось полтора дня, чтобы добраться до их убежища. Все были слишком измотаны для пустой болтовни: битва тяжело сказалась на них (особенно на тех, кто пользуется магией), а путь предстоял не безопасный. Хосок и Чимин, самые наблюдательные в их маленькой команде, поочерёдно патрулировали лагерь, пока остальные пытались хотя бы немного поспать. К счастью, лесные дебри, кажется, пропускали их и больше не насылали плотоядных монстров. Единственное, что заставляло их идти вперёд, – кроме сильного желания завалиться в свои кровати и скупаться, смыв с себя вонь троллей и остатки бесов, – это мысль о щедром вознаграждении, которое ожидало их в захудалой таверне где-то в Порт-Рэлисе. И они его получили. Обычно это Хосок договаривался о работе и докладывал об их успехе. У него была хорошая деловая хватка, умение вести переговоры и заключать контракты ещё с тех пор, как он был подростком и выживал в одиночку в дебрях Орканди – клочке опасных лесов Королевства, который граничил с Шиллой, старой эльфийской Империей. Будучи отпрыском людской женщины и имперского эльфа, он никогда не чувствовал себя как дома на этих землях. Жители соседних человеческих городов смотрели на него с плохо скрываемым презрением каждый раз, когда он и его весёлая банда воров и подстрекателей появлялись в городе. Так что когда его мать умерла, он ушёл оттуда и нашёл себе другую семью, пускай и не в совсем законных кругах. Технически их банда наёмников принадлежала Хосоку, потому что всё это дело начал именно он. Когда он переехал из своего родного города в Королевстве в Торговую Конгрегацию, где людей гораздо меньше заботило твоё происхождение или верование, Хосок решил отказаться от воровства и контрабанды и попытаться зарабатывать на жизнь честным трудом, который всё равно бы включал в себя шпионаж и, возможно, пару перерезанных глоток. В конце концов, толика риска приносила больше золота. Сначала Хосок временно нанял пару головорезов, а потом уже встретил всех парней, одного за другим, и смог приобщить их к своему делу. По крайней мере, пока что. Первым, кого он завербовал, был Сокджин – странствующий жрец, служивший таинственной богине, о которой в этих землях не слышал никто. Когда они наткнулись на парня, который обставил их на их же вылазке и справился с около десятью стражниками, вооружённый лишь магической саблей и шаром из чёрного пламени, Хосок понял, что нашёл второго члена команды. Убедить Юнги было немного сложнее, но, к большой радости Хосока, он к ним всё-таки присоединился. Годом позже к ним присоединились и Чимин с Тэхёном, два имперских эльфа, которые были настолько разными, что единственное, что их объединяло – это их раса. И даже в этом они отличались: Чимин показал себя гордым имперским эльфом, некогда порабощённым своим самым заклятым врагом, Королевством. Надломленным, но не сломленным. Тэхён же был весёлым, добродушным, с добрым взглядом и ещё более добрым сердцем. Иногда он мог быть немного наивным, но у него была сильная воля, а его необычные способности – именно то, что больше всего привлекло Хосока при их первой встрече. Тэхён сказал, что он родом из некогда зелёных долин и роскошных лесов Империи, но никогда не проявлял никакого интереса или глубоких чувств к своей потерянной родине. Кажется, его не особо заботило, откуда он или куда направляется, покуда кроватью ему служила трава, а над головой возвышался зелёный полог. За такое короткое время они прошли долгий путь, подумал Хосок. И теперь, когда они получили своё заслуженное золото, в их книге жизни их ожидала очередная глава. Чимин отправился вместе с Хосоком за тем, что им причиталось. Городская пристань пустовала, корабли и лодки медленно покачивались на своих швартовках, а вода ритмично билась о деревянные помосты. На небе высоко стояла луна, воздух был свежим и солёным. Таверна, в которой должна была произойти встреча, была не чем иным, как подвалом в ветхой лачуге, дверь которой охранялась дородным человеком с густой бородой и глубоко посаженными глазами. Когда Чимин составлял компанию Хосоку в подобных поездках, обычно все переговоры он оставлял на друга. Чимин бы и сам мог заговорить кому угодно зубы, если бы захотел, но он предпочитал молча наблюдать. Более того, он всегда считал, что его сильная сторона – это устрашение, поэтому в основном он играл роль телохранителя Хосока. Большинство людей поначалу не воспринимали его всерьёз, но когда он оскаливал зубы, а острый кинжал тут же упирался им в спины, люди, как правило, начинали думать дважды, прежде чем недооценивать его методы запугивания. Встреча была короткой и по делу. Они зашли и обменялись предметами: достали отрубленную голову, а взамен получили тяжёлый мешок с золотом. Особые услуги Чимина не пригодились, но атмосфера в комнате ему не очень понравилась. Лидер банды контрабандистов, лысый мужчина с маленькими позолоченными очками на орлином носу, был Чимину не по душе. Он неплохо играл роль радостного и довольного заказчика, но эльф, стоявший в метре от Хосока, заметил, как тот кидал на него косые взгляды, пока его друг вёл беседу. Раньше он боялся, что кто-то узнает в нём Жаворонка, но за всё время пребывания в организации, он никогда не бывал в Конгрегации – они не рисковали выпускать его за пределы королевских земель. Да и мелкие иностранные контрабандисты никогда не пользовались услугами Жаворонков. В конечном счёте, он отбросил свои подозрения и забрался с Хосоком в повозку, направившись домой. В нос всё ещё забивался запах соли и рыбы. Они сидели за столом маленькой кухни, все взгляды были направлены на заполненный до краёв мешок с золотыми монетами и самоцветами, в которых отражался солнечный свет, проникавший из маленького окошка. Сегодня впервые за долгую и унылую осень был солнечный день, и, к большому счастью Чимина, стало немного теплее. Куда бы он ни пошёл, он всегда чувствовал ледяной холод. Может, на землях старой Империи был более тёплый климат, а за те пять лет, что он там рос, у него выработалась нетерпимость к более холодному климату? Хотелось бы ему знать, но, подумал Чимин, ему этого уже никогда не выяснить – теперь эльфийские земли представляли собой лишь ядовитые пустоши. — Здесь куча драгоценностей! Мы никогда столько не получали, — услышал он слова Тэхёна и вырвался из своих фантазий об Империи. — Я слышал, если измельчить их в мелкую пыль и произнести нужные слова, то её можно будет использовать для особых татуировок, которые обостряют все ваши органы восприятия! — В нашей группе уже достаточно татуировок, — сказал Юнги, пересчитывая монеты. — У нас и от них проблем хватает. — У меня вот ни одной нет! Хотя мне бы очень хотелось, — Тэхён почесал пальцем свою природную метку. При свете пушок на его щеке принял бархатистый тёмно-зелёный оттенок. — Я могу научить тебя, если хочешь, — предложил Чонгук, чуть улыбнувшись. — Я умею пользоваться стандартной иглой и чёрными чернилами, хотя художник из меня так себе. — Правда? — воспрянул Тэхён. — Татуировки у тебя на шее – твоя работа? — его глаза удивлённо округлились. — Что? Нет, как бы я… — Чонгук запнулся и рассмеялся, а потом заметил, что за ним наблюдает Чимин. Он прикрыл рукой свою шею. — Их сделал кое-кто более талантливый. — Не сомневаюсь, — сказал Чимин, не боясь быть услышанным, и повернулся к своему другу. — Тебе не нужны татуировки, Тэ. Они не естественны для Дикой матери, ты не знал? Они же искусственные, созданные руками человека и всё такое, — Чимин отодвинул самоцветы от Тэхёна к Юнги, который до сих пор записывал их выручку в журнал учёта. На этом этот разговор и закончился. Тэхён надулся, но Чимину правда не хотелось и дальше продолжать эту тему. — И всё-таки необычная магическая татуировка смотрелась бы круто, — добавил Хосок, вздыхая. — К слову о необычной магии… эй, Гук, что это вообще такое было с твоим мечом? — спросил Хосок, опираясь на локти. — Ты так и не объяснил. Думал, мы про это забудем? — у него было такое выражение лица, будто он всё выжидал подходящий момент, чтобы задать этот вопрос воину. — Ну, это… если честно, скучная история…— напрягся немного Намджун, сидевший рядом с Чонгуком. — Пусть он расскажет, — отозвался Чимин, не сводя глаз с брюнета. То, что он грубо перебил Намджуна, его не сильно заботило. — Да, Намджун, позволь ему всё объяснить. Мы должны знать, чего нам ожидать, когда отправимся в бой снова, — добавил мягче Хосок. — Пустяки. Вам не о чем волноваться. Это просто старый меч, — ответил Чонгук, облокотившись о спинку стула и скрестив руки. — Старый меч? Его предыдущий владелец, наверное, пылинки с него сдувал. Или никогда им не пользовался. Ни одной царапины, — Юнги поднял голову от золотых монет, выгнув брови. — И что? Это фамильная реликвия, старинное оружие. Я нашёл его в затерянной гробнице одного легендарного воина Королевства. Должно быть, на нём защитные чары, учитывая, кем был его владелец. Разве ты сам не пользуешься магическим мечом, чернокнижник? — Да. У меня демонический меч. Мой покровитель – Мээрим, демон из ада. Моя магия и не моя-то, по сути, — Юнги вывел в своём журнале ещё одну аккуратную цифру. — Это знают все. Я ничего не скрываю, — он снова повернулся к Чонгуку. — А ты? Чонгук молча смотрел на старшего. Чимин наблюдал, как два парня обмениваются взглядами, сидя по разные стороны стола. Его глаза перескакивали с чернокнижника на воина и обратно. Наконец, Чонгук сдался. — Ладно, хорошо. Я не знаю, что произошло. Этот меч… мощный. Магический, наверное? Он не царапается, не пачкается и, насколько я знаю, не ломается, — брюнет нахмурился. — У него самый прочный металл из всех, что я встречал. Я даже не знаю, из чего он сделан. Ни один кузнец не видел ничего подобного. Я спрашивал. — Хочу ещё добавить… — подался вперёд Намджун. — Я осматривал клеймор с помощью своей магии. Не похоже, что на него наложены тёмные чары, хотя и выглядит он зловеще. — Ну, это обнадёживает, — вздохнул Юнги. — Я доверяю твоему мнению, Намджун. Намджун откинулся на спинку стула, а его щёки заалели от комплимента. — Зрелище было то ещё, — задумчиво протянул Хосок. — От него исходили эти чёрные штуки. Выглядело жутко. У Юнги вроде бы такая же магия, но… она всегда служила нам во благо. — Рад стараться, — поклонился Юнги. — Я это к тому, что до тех пор, пока этот меч не проклят и, я не знаю, призрак его бывшего владельца не собирается убить нас ночью, или что-нибудь в этом роде, меня это всё не волнует. Тэхён начал хихикать, но резко остановился: — Вообще-то, это звучит немного жутко. Разговор перешёл на более лёгкие темы, а Чимин больше не сказал ни слова. Его мысли продолжали возвращаться к болоту и тому моменту, когда Чонгук держал его на острие меча. Он изо всех сил пытался отбросить эти мысли в сторону и подавить пробегающую по спине дрожь. Был один из тех ленивых дней – удачных, тёплых и без осадков, – когда светило солнце. Тэхён летал по лесу, пользуясь тёплым ветерком и проводя как можно больше времени в облике различных птиц. Хосок и Юнги отправились в Порт-Рэлис на поиски последнего заказа, прежде чем они все вместе навсегда покинут Изегаад. Намджуна хорошая погода не особо интересовала, и вместо этого он остался дома работать над своими заклинаниями, в то время как Сокджин рискнул выбраться на городской рынок в поисках свежих продуктов. Чимин не знал, где был Чонгук, и, честно говоря, ему было всё равно. Он мог бы провалиться в какую-нибудь канаву, а Чимин бы и глазом не моргнул. Ну, ему хотелось в это верить. К его ужасу, Тэхёну и остальным Чонгук очень понравился. Чимин не понимал, что в нём такого удивительного. Этот парень был наглым, упрямым, ещё и родом из расистской страны. Но Намджун тоже, а его ты не ненавидишь. Да, потому что он не принимал участие в истреблении моего народа. Честно говоря, Чимин не знал достаточно о жизни в Империи, чтобы скучать по тому, что он потерял. Он знал, что у него когда-то была семья; знал, что когда Королевство напало на них, а ядовитые облака вынудили его народ покинуть свои земли, он сбежал вместе с ними. Он мало что помнит о тех днях. Чимин очутился тогда в людской деревне, совсем один, будучи пятилетним мальчиком, и проживал свои дни, выпрашивая милостыню и подбирая остатки еды с помощью тех зачатков магии, которые у него тогда были. Он был всего лишь ребёнком, и обычно у имперских эльфов до десяти лет магия никак не проявлялась, но ему каким-то образом удавалось её использовать. Он полагает, это и была одна из причин, почему Жаворонки запечатали её. Чимин, и правда, был каким-то магическим выродком. Но то, что он ощутил на болоте, когда материализовал кинжал в своей ладони… ему не было больно. И никому другому он тоже боль не причинил. Чимин чувствовал, как сила его оков медленно угасала, будто снег, тающий от прикосновений первых сильных лучей солнца. Когда он попытался взять магию под контроль и ощутил, как она пузырится прямо на подкорке сознания, его тело не горело так сильно, как раньше. Он чувствовал, как свободнее та струится по его пальцам. Это напугало его. Чимин гулял по лесу за их домом, наслаждаясь окружавшим его теплом. Поблизости находился небольшой пруд с чистой родниковой водой, куда он обычно ходил, чтобы искупаться, или просто желая понежиться. Чимин шёл на шум воды, когда услышал, что кто-то уже облюбовал его место. Чонгук тренировался один в тени поляны, в руке у него был большой меч, а кожа покрылась испариной. На нём была та же чёрная рубашка без рукавов, как и когда они впервые переругивались. Кажется, будто это было сто лет назад. Чимин застыл на месте, не зная точно, что ему хотелось сделать. Он уже почти был готов развернуться и уйти, но что-то в Чонгуке привлекло его внимание и заставило задержаться. Чонгук был хорош. Немногие могли орудовать мечом такого размера, будто размахивали игрушечным оружием. Несмотря на размер клинка, он двигался с лёгкой грацией, которой зачастую не хватало большинству обычных бойцов. Чимин видел, что он владел военными приёмами, но он также заметил несколько типичных для Чонгука движений, которые, судя по всему, тот придумал сам. Чимин никогда не видел, чтобы солдат Королевства так двигался. — Не желаешь спарринг? Чимин услышал, как произносит эти слова, и тут же пожалел об этом. Он вообще себя не контролировал, когда речь заходила о доказывании своих способностей. Всё же ему хотелось знать, удастся ли ему взять верх над воином. Чонгук резко обернулся, совсем не ожидая, что здесь есть кто-то ещё, и увидел Чимина, стоявшего у кромки леса. — На чём? — спросил тот, вытирая лоб, на что Чимин дёрнул бровью. — Мои кинжалы всегда при мне. — Прошу, — ответил Чонгук, разведя руки в приглашающем жесте. Взгляд Чимина на секунду переместился на его лоснящиеся руки. У Чонгука не было неестественно громоздких мышц, как у многих солдат, размахивающих тяжёлым оружием. У него они были стройнее, хотя всё же крупнее, чем у Чимина. И тому стало интересно, не было ли это из-за его странного меча. — Он легче, чем кажется, — пояснил Чонгук, заметив оценивающий взгляд Чимина, и замялся: — Ты… уверен, что хочешь этого? Чимин сделал шаг навстречу брюнету. Нет, я бы хотел держаться как можно дальше от твоего меча. — За кого ты меня принимаешь? — возразил он. — Думаешь, я боюсь тебя только потому, что ты пытался проткнуть меня своим большим злым мечом? Да. Нет. Чимин сократил между ними расстояние широкими быстрыми шагами. Эльф внимательно осмотрел Чонгука, склонив голову набок: — Я сильнее, чем ты думаешь. Он заметил, как чуть расширились глаза Чонгука, который опешил от внезапной самоуверенности эльфа, а также от его желания подойти к нему и предложить что-то помимо драки. Даже если в каком-то смысле дракой это и было. — Не сомневаюсь, одуванчик, — издал тот короткий беззвучный смешок. Чимин вынул кинжал раньше, чем Чонгук успел закончить предложение. Они столкнулись лезвиями, будучи готовыми к малейшему движению соперника. — Снова это дурацкое прозвище? — рыкнул Чимин, встретившись с чёрными глазами. — Я думал, тебе нравятся одуванчики, — лезвия заскрежетали под давлением и разошлись. — Предупреждаю, победить меня не так-то просто, — Чимин крутанул в воздухе свой необычно длинный кинжал с бронзовой рукоятью и крепко сжал его. Он видел, как глаза Чонгука проследили за его движением. — Не бойся, на этот раз я воспользуюсь лишь одним, — и эльф атаковал. С самого начала стало понятно, что это не вежливый поединок. Они не проводили между собой дружеский спарринг, и не тренировались во дворе батальона. Оба парня сделали выпад и нанесли удар, будто на кон были поставлены их жизни. Было очевидно, что у них абсолютно разные стили. У ударов Чонгука была сила, с которой могла сравниться только чиминова ловкость. Они были совершенно непохожими и телом, и душой. Кинжалы Чимина действовали быстро, отражая и контратакуя резкими выпадами. Чонгук был силён, а точности его ударам было не занимать. Чимин обнаружил, что начинает сдавать позиции под его жёстким напором. — Так ты в состоянии полагаться не только на магию своего меча, но и на себя тоже, — сказал Чимин, уклоняясь в сторону. Он отстранился и обошёл Чонгука, так что теперь стоял спиной не к деревьям, а к обширной пустынной поляне. Чимину показалось, в чёрных глазах проскользнула тень вины. — Не думаю, что она мне понадобится в этот раз, — усмехнулся Чонгук и взмахнул мечом. Чимин отшатнулся вбок и отпрыгнул назад, едва избежав удара. Эльф сдул прядь волос с лица и нанёс встречный удар, обнаруживая брешь в защите Чонгука. Он тут же воспользовался этим, поднырнув под его блок и заехав ему в лицо. Длинные волосы Чимина кружились в такт поединку. Они продолжали наступать и отступать: танец был смертоносным и магнетическим, словно гремучая змея, двигающаяся под звуки флейты барда. Однако мощные выпады Чонгука начинали утомлять. Чимин выдерживал удары сквозь стиснутые зубы и юрко контратаковал клинком, стремясь отыскать бреши в отменной чонгуковой защите. Между тем, он был практически уверен, что его противнику тоже приходилось несладко – воин выглядел так, будто начал уставать от того, что не находил этих же брешей в защите Чимина. Его единственный кинжал становился всё менее и менее эффективным. Чонгук широко взмахнул клеймором, и Чимин блокировал его своим клинком со скрежетом металла о металл. Чимин почувствовал, как удар прошёлся дрожью от запястья к плечу. — Как твоя рука, одуванчик? — услышал он Чонгука и поднял глаза поверх их столкнувшихся лезвий. Чимин рыкнул, злобно оскалившись. Он переминулся с ноги на ногу и заехал Чонгуку в бок, не разрывая зрительного контакта. Чонгук отшатнулся. — А что? Хочешь её поцеловать? — и в мгновение ока Чимин вытащил второй кинжал, который прятал в своём ботинке, и бросился вперёд. Их оружие звенело от каждого нового удара. — Ты жульничаешь, — Чонгук не выглядел так, будто на самом деле упрекал, но если присмотреться ближе, его дыхание стало тяжелее. — Я не сражаюсь, чтобы следовать правилам. Я сражаюсь ради победы, — Чимин отстранился и улыбнулся, откидывая назад свои длинные светлые волосы. За его спиной заходило солнце, и в оранжевом отсвете заката его мягкие эльфийские черты лица окружил золотой ореол. Чимин поднял кинжалы и бросился атаковать с ещё большим запалом. Он нападал и подсекал, уклонялся и увиливал, отбиваясь от ударов воина, и встречал каждое их столкновение с танцующей на губах живой улыбкой. Чонгук видел, что тому весело. Он признавал его навыки: у эльфа был явный талант к парному оружию. До этого Чимину будто чего-то не хватало, теперь же образ был целостным, а кинжалы неустанно его поддразнивали. Чимин, в свою очередь, ощущал, как его тело гудело от энергии и эйфории. Ему было хорошо, как не было уже давно во время боя. Как бы он ни недолюбливал компанию этого человека, может быть в том, чтобы терпеть его присутствие, был теперь и другой смысл. Возможность тренироваться с Чонгуком казалась заманчивой. Оставив словесную перепалку, они сосредоточились на ударах своих клинков, но и те постепенно сходили на нет. По поляне эхом разносился звук звенящего металла. Внезапно нога Чимина запнулась о каменистый берег пруда. Чёрт. Увлёкшись поединком, Чимин не заметил, как они подобрались так близко к воде. Он тут же попытался исправить своё положение, но по победоносному блеску в чонгуковых глазах стало понятно, что уже слишком поздно. Чонгук пробился сквозь защиту и сделал выпад. Чимину едва удалось остановить его клинок своими двумя кинжалами, скрестив их вместе в напряжённой попытке отразить более мощную атаку. Чонгук ухмыльнулся и надавил ещё сильнее. Чиминовы ботинки заскользили по мокрой гальке, а спина упёрлась в кору гибкой ивы, растущей у края пруда. Её тонкие листья спадали вниз и касались чистой воды, создавая тёмно-зелёный навес. Он попал в ловушку. Чонгук приблизился к нему с улыбкой на лице. Теперь его дыхание было сбитым, и Чимин почувствовал сильный прилив гордости за то, что наконец-то утомил его. Он не видел иного выхода из этой ситуации, кроме как сменить тактику. Эльф ответил на взгляд Чонгука таким же взглядом, их лица разделял жалкий сантиметр, а клинки были сцеплены в стальной хватке, которую ни один из них не желал разрывать. — Вот я тебе и попался? — чуть улыбнулся Чимин, и его руки начали слегка дрожать. — Мы сейчас играем немного не в ту игру, — весело хмыкнул Чонгук и надавил на чиминовы запястья, заставляя того полностью лечь на ствол ивы. А ты бы хотел сыграть в ту? — По-твоему, это всё игра? — Чимин распахнул глаза в невинном удивлении и медленно поджал губы. — Я никогда не играю, Чонгук, — и Чимин сосредоточился на внутренних ощущениях, минуя ослабленные щиты своих оков, самовозведённые барьеры и мысли о том, что он может сгореть. Оба его кинжала вспыхнули электрическим разрядом, который молниеносно перекочевал на меч Чонгука. Тёмные глаза воина распахнулись, а с губ сорвался болезненный стон. Чимин не стал дожидаться последствий своей наглости. Он отпихнул Чонгука и нанёс удар двумя кинжалами. Тот с трудом уклонился от его клинков, а потом споткнулся о мокрый камень и соскользнул к краю пруда. Чимин усмехнулся. — Пора принимать ванну, — пропел он и пнул Чонгука в грудь ногой, сталкивая его в прозрачные воды. Чимин облегчённо выдохнул, когда Чонгук с плеском упал в пруд. Он чуть подождал, пока из-под воды не вынырнула чужая голова. Воин схватил ртом воздух, а его чёрные волосы облепили лоб и шею. Счастливым он не выглядел. — Какого хрена ты сделал? — потряс тот головой и уставился на Чимина, некрасиво сведя брови. — Эм, победил? — предположил Чимин, закатывая глаза, будто разговаривал с отсталым ребёнком. — Ты сжульничал! — сердито крикнул Чонгук. — Понятия не имею, о чём ты, — Чимин проследил за тем, как брюнет выбирается из холодной воды, получая от этого особое удовольствие. Чонгук начал стряхивать воду с волос, энергично мотая головой, будто большая мокрая собака. — Ты сказал, что никогда не пользуешься магией. Что ты не можешь, — Чонгук глянул на него из-под чёлки. Улыбка Чимина медленно исчезла, и он молча уставился на свои руки. — Может, всё меняется, — пробормотал он скорее себе, чем воину. — Что это было? — Чонгук теперь открыто смотрел на него, насквозь промокший. Чимину пришла в голову любопытная мысль. Он ничего не ощутил, когда призвал ту молнию, или когда материализовал кинжал. Ни жжения, ни боли. Он быстрыми шагами сократил между ними дистанцию и смерил взглядом озадаченного Чонгука. Чимин потянулся рукой к чужой голове и осторожно убрал тёмные влажные волосы со лба. — Ч-что ты… — изумлённо отшатнулся Чонгук. Затем его выражение лица сменилось смятением. Чимин проследил за тем, как волосы на голове Чонгука полностью высохли. Он улыбнулся, испытав большее облегчение, чем ему хотелось бы признавать. — Вот. Теперь ты меня прощаешь? — сказал он с улыбкой, всё ещё не совсем веря в то, что только что сделал. Чонгук несколько раз открыл и закрыл рот, а потом коснулся рукой волос. — Что? — он снова глянул на свою одежду, которая до сих пор была полностью мокрой. — Ты серьёзно?! — Эй, я тебе не ходячий дозатор магии. Она имеет свою цену. — Разве это было не опасно? — спросил брюнет, поднимая с земли свой чёрный меч. — Разве ты не говорил, что твоя магия… — Мне казалось, люди Королевства и до этого были не лучшего мнения об имперской магии, — перебил его Чимин и отвернулся. — Я не это хотел сказать, — подошёл к нему Чонгук. — Ты вроде говорил мне, что Жаворонки не позволяли тебе использовать её, потому что это слишком рискованно. — Ну, поживём – увидим? — ответил эльф, зашагав бодрой походкой. — Раньше я весь горел, стоило мне только воспользоваться магией. Всё меняется. — Хочешь сказать, теперь ты собираешься начать ею пользоваться? — хмыкнул брюнет. Кажется, эта идея ему не нравилась. — Боишься, я поджарю тебя своими маленькими имперскими ручками? — Чимин шутливо пошевелил пальцами в его сторону. — И не надейся, одуванчик, — сказал Чонгук, и складка между его бровями немного разгладилась. — Значит, ты признаёшь, что сжульничал с помощью магии. — Нет, я признаю, что с её помощью я высушил тебе волосы. — Думаю, это далеко не единственное, что ты сделал. — О, ты думаешь? — Чимин остановился посреди поля, подобрал ножны Чонгука и протянул их ему. Он предпочитал продолжать этот разговор со спрятанным мечом, так как уже достаточно насмотрелся на него за этот день. — Не могу поверить, что ты умеешь. — Так ты хочешь услышать, что я думаю? — При условии, что ты помнишь, что мой кинжал при мне. — Я думаю, что ты так отчаянно пытался победить, потому что не хотел передо мной опозориться, и даже прибегнул к помощи того, чего и сам до конца не понимаешь, потому что не мог смириться с мыслью, что можешь проиграть мне. Чимин внимательно наблюдал за ним: брюнет выглядел чересчур самодовольно для того, кто только что потерпел поражение, и с кого до сих пор обильно стекала вода. — Думаешь, ты настолько важен для меня, что я прибегнул ради тебя к таким уловкам? — Да. — И почему это? Чимин заметил, как тот поколебался. — Из-за этого, — сказал Чонгук, коснувшись своих татуировок на шее. Чимин проследил за его движением и, не моргая, уставился на татуировки. Он впервые не знал, что ответить. — Я никогда не смогу полностью понять, что ты чувствуешь, когда смотришь на них, — продолжил он, — но теперь я знаю правду, и я знаю, чего я больше не чувствую сам. — Какую правду? — у Чимина охрипло горло. — Что ваш народ был обманут. Что долгое время обманывали и меня, — чуть ли не шёпотом сказал тот. — И в чём же это тебя обманывали? — усмехнулся Чимин. Даже говоря о трагической гибели всего его народа, этот человек умудрился приплести свой жалкий довод в сторону того, что на самом деле жертвой был он. Чонгук вздохнул и тяжело опустился на траву. Он покрутил в пальцах полевой цветок, поигравшись со стеблем, пока тот не сломался. — Ты должен понять. Нас воспитывают на страшных историях о том, как опасна имперская магия, — сказал он, опустив глаза. — Это знает каждый ребёнок Королевства. Я… не знаю, правда ли это. Я никогда не сталкивался… Чимин выгнул бровь. — То есть, я никогда не сталкивался с ней до тебя. Тебя и Тэхёна. Так что я не могу сказать наверняка, говорят ли они правду, но… Не знаю. Мне кажется, это не так? У Тэхёна вроде не плохая магия, — он нерешительно поднял глаза на Чимина. — Магия Тэ – это отдельная тема. Она не совсем отражает имперскую, — ответил Чимин, на что Чонгук поник. — Оу. Тогда это всё ещё спорный вопрос. В любом случае… — продолжил он, — наша военная мощь тоже всегда вызывала страх. Ни одной стране никогда не удавалось свергнуть нас… — Ты хотел, чтобы я послушал, как ты тут распинаешься об успехах своей тупой диктаторской страны? Потому что, если да, то я ухожу, — начал разворачиваться Чимин. — Стой, нет. Я не это… — Чонгук потянулся, чтобы ухватиться за его руку, но вовремя остановил себя. — Извини. Я имел в виду, мы были так же сильны, как и вы, но развязали с вами эту десятилетнюю войну, потому что видели в вас реальную угрозу. И выиграли мы только потому, что предали ваше доверие, — протараторил он, боясь, что Чимин уйдёт, так и не дослушав. Чимин молча обернулся, впившись в него взглядом. — Доверие? С чего ты всё это взял? Империя никогда не доверяла Королевству, — отрезал он, на что Чонгук покачал головой. — Ты ошибаешься. К концу войны было слишком много потерь. Мы бессмысленно убивали друг друга. Я знаю… что наши власти пришли к общему согласию. Был период перемирия, после которого в силу должен был вступить договор, — Чонгук сглотнул. — Представители моей страны должны были встретиться с вашими в столице Империи, Шилле. Но… этого так и не произошло, — решительно произнёс он. — Что вы наделали? — ужаснулся Чимин. — Мы… они устроили переворот. Ввезли в Империю новое токсичное вещество, чтобы… отравить весь королевский двор, — Чонгук запнулся. — Что-то… пошло не так. Токсин оказался слишком мощным, он распространялся с невероятной скоростью, и всего за несколько месяцев охватил всю страну, — в его глазах виднелась грусть. — Что вы наделали, — повторил Чимин, побледнев в лице. Его руки подёргивались, и он чувствовал, как горит его кожа. — Чимин, мне жаль. В Королевстве об этом никто не знает. Все до сих пор считают, что война тогда продолжалась, а мы честно и справедливо в ней победили. Это тайна за семью печатями, — сказал он, но Чимин уже не слушал. Неужели он потерял свою семью, своё детство и своё будущее только из-за того, что люди их предали и неправильно рассчитали действие собственной же ядовитой смеси? Чимин опустился на колени, вцепившись руками в траву. Дыши, — подумал он. — Дыши, Чимин, дыши. Просто сделай вдох… Он жил под их крышей. Работал на одну из самых престижных военных организаций Королевства. Они манипулировали им и заставляли его им служить. Из лёгких вырвалось рваное дыхание, и Чимин ощутил, что не может дышать. Будто он всё ещё находился под водой в том болоте, и множество маленьких рук давили на его голову, прижимали и толкали, удерживая его под водой. Он боялся, что его лёгкие сморщатся, как бумага. Он услышал далёкий голос Чонгука, который звал его по имени. Чимин был не на болоте, он был здесь, на поляне рядом с его домом, с Чонгуком. Тот больше не наставлял на него тёмный меч. Чимин в последний раз сделал судорожный вдох, и тёплый воздух начал медленно поступать к нему большими глотками. Он вздохнул, вытирая слёзы на глазах, и опустился на землю. — У тебя была паническая атака, — услышал он Чонгука. Чимину нужно было несколько минут, чтобы что-то ответить. Некоторое время они так и сидели в траве, дышали и прислушивались к уханью сов, чего-то выжидая. — Я дезертировал сразу же, как всё узнал, — первым нарушил молчание Чонгук. — Расскажи мне, что означают эти татуировки, — взгляд у Чимина был грустным и твёрдым одновременно. — Что? — округлил глаза брюнет. — Ты слышал меня, — Чимин вытер скатившуюся слезу. — Ты знаешь, что они значат. Ты напал на меня, как только увидел их. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о них подробнее. Чонгук посмотрел на него странным взглядом и отодвинул рубашку, чуть больше оголяя кожу. — Эта означает, что я помог защитить форпост, который считался неприступным, от мятежников-дезертиров, — сказал он, указывая на татуировку в виде полосы, которая окольцовывала основание его шеи. Казалось, она полностью заполнена чернилами, но если присмотреться ближе, можно было различить мириады крошечных кирпичиков ромбовидной формы, как бы образующих длинную стену. — Этой награждают в честь победы над генералом, — вторая татуировка была геометрической формы и чем-то напоминала двенадцатигранник. — Эту я получил, когда отразил нападение на гарнизон в Ясеневом лесу, — стилизованное изображение щита. — А эта… — Хватит, — прервал его Чимин. С него было достаточно. Чимин сомневался, что в состоянии выслушать про всех них. Чонгук замолчал и опустил руку. — Я не горжусь ими. Я смог сбежать из Королевства, но не думаю, что смогу когда-нибудь избавиться от этих татуировок. Они нужны мне в напоминание о том, что я сделал. Чимин пристально посмотрел на него. — Похоже, ты ужасно сожалеешь о решении, которое принял твой Король. Он отдавал приказы, а ты был всего лишь ребёнком. Почему ты чувствуешь себя таким виноватым? — Чимин с подозрением оглядел парня перед собой. Какое-то время Чонгук молчал. — Кто-то же должен. — Это была война. Ты был солдатом. Умелым воином. Ты продвигался по служебной лестнице, возглавлял битвы и отмечал свои успехи на коже, — медленно проговорил Чимин, покосившись на брюнета. — Я так злился на тебя всё это время. И всё ещё злюсь. Ты убивал мой народ. Ты уничтожал те немногие укрепления, которые нам удавалось тогда восстановить. Но ты всего лишь солдат. И я делал всё то же самое. — Что значит «то же самое»? — нахмурился Чонгук, на что Чимин горько рассмеялся. — Этого маленького жаворонка использовали, чтобы выслеживать и убивать имперских мятежников, прямо на границе между королевскими землями и Империей, — Чимин буравил Чонгука, следя за реакцией. — Они заставили меня убивать своих же. Важных участников восстания, я так полагаю, — он проследил, как Чонгук опустил взгляд на траву. — Если бы у меня были такие же татуировки, как у тебя, интересно, как бы они выглядели… — Ты не предатель, если ты так думаешь. Люди, стоящие за Жаворонками, те ещё манипуляторы. Уверен, у них была куча способов держать тебя на поводке. Чимин слабо улыбнулся. Увидел бы сейчас прошлый он, как Чимин сидит тут рядом с тем, кого всегда считал своим заклятым врагом, и ведёт задушевные разговоры под пасмурным небом. Чимин хмыкнул и поднял голову, глянув на Чонгука. — Ты прав, и к сведению, татуировки у тебя отстойные, и я рад, что ты обречён ходить с ними до конца своих жалких дней, — эльф посмотрел на него с прищуром. — Чувствую внезапное облегчение, что мне досталось всего лишь это, — сказал он, указывая на свой глаз. Чонгук заметил, как изменилось настроение Чимина, и от перемены в его голосе у него расслабились плечи. — Твоя татуировка – смертный приговор. Не уверен, что кто-то был бы ей рад. — Ты не знаешь этого наверняка. Пока что никто не пытался убить меня. Чонгук посмотрел на него в упор. — Надеюсь, никто и не попытается, одуванчик, — произнёс тот, и Чимин отвернулся от странного блеска в его глазах. Ты и я, мы оба.