Признавшись в своей слабости, человек становится сильнее. Оноре де Бальзак
Просыпаться под милый храп ягодного и ощущать его большую ладонь на своей талии стало для Сары уже таким привычным занятием за эти пять дней, которые он провел у нее дома. Вишня стал ее другом. Не просто другом, с которым можно поговорить по душам, а другом, равным брату. Он стал ее поддержкой за это время, и в заботе к нему О’Нил увидела какое-то маленькое счастье. Какой-то прекрасный смысл жить дальше. Даже забыла о смерти брата, потому что вишневый чуточку вытеснил его образ своим присутствием, а вещи Эндрю на нем дали ещё больший эффект. Он стал для нее волшебным светом в этой тьме, что вокруг, и даже демон внутри успокоился. Рана его уже в отличном состоянии, цвет кожи тоже приобрел обычный румянец, да и ходит он уже нормально, а не как на первые сутки после прибытия к ней домой. Саре пришлось, мягко говоря, стать его опорой, чтобы помочь ему дойти до ванной или туалета. А поить его бульоном приходилось аж целых два дня. Он был такой беспомощный, такой милый, что Сара ненароком поймала себя на мысли о какой-то особой симпатии к нему. Нет, не о влюбленности. Это что-то очень родное. Он стал ей родным, и все его шутки, каждая улыбка, приятный голос — она больше не сможет без этого. Это как ее утренний ритуал, без которого невозможно настроиться на весь день. Как чашка кофе перед сном, чтобы не спать дальше. Как чистка зубов. — Интересно, а я когда-нибудь проснусь с тобой без одежды? — Вишня прижимает к себе девичье тело, очень осторожно и медленно опуская руку на ягодицы. — Или этот бонус доступен только Аарону? Ну и без пошлостей этот мужчина не умеет, и Сара уже даже не реагирует на его попытки ее поцеловать или уложить рядом с собой без всего. Разве лишь прилетело ему вчера, когда зашёл в комнату Эндрю во время ее переодевания и тайком любовался ей в нижнем белье. Когда же она заметила, то сразу швырнула в него книгу. Прилетело в бедро, даже синяк остался, но это того стоило. Ему понравился вид сзади. Он уверен: спереди ещё лучше. А без всего — будет горячее кипятка. Только бы Хилл им малину постоянно не портил. Любит же он заявиться тогда, когда ему точно не надо приходить. Сколько раз Вишня подводил Сару к моменту с поцелуем, и ровно столько раз Аарон звонил во входную дверь, принося ей какие-то подарки. Не понял он разве ещё, что ей все это не надо? Ее нежностью брать надо, а не грубостью и презентами. Вишня уже все понял, поэтому и нежен с таким бриллиантом. Ей любви не хватает и ласки, а Аарон только лишь ведёт себя, как последнее мудло, отгоняя ее от себя своей тупой и совсем ненужной ревностью и своим слишком явным напором. Ее беречь надо, а он в яму вгоняет. — Бонус недоступен никому, ягодка, — убирает его руку, приподнимаясь и ласково оглаживая ладонью его щеку. Чуть задирает его футболку, начиная разматывать бинты, но резко оказывается перевернутой на спину, а мужчина — нависшим над ней. Хищно улыбается, скользя своими голубыми огоньками по открытой зоне декольте. Она в рубашке своего брата, и эта ткань так изящно открывает все ее прелести, что ему очень сложно сдержаться. — Ви, что ты творишь? Я…я не хочу ничего такого… Однако, учащенное дыхание и похотливый взгляд шатенки выдают ее с потрохами. Хочет она все, хочет. Видел он, как смотрела на него, когда он переодевался вчера вечером, изучала, любовалась. А ведь есть на что смотреть и чем любоваться. Вишня ласково целует Сару в губы, перенося весь вес на одну руку, а второй медленно расстёгивает ещё одну пуговицу на рубашке. Отводит ткань в сторону не спеша, играючи, пока Сара крепко обхватывает руками его спину, поглаживая сквозь ткань футболки. Теплый такой. Очень теплый… А целует как ласково и нежно, проникая языком в рот, но не терзая и наказывая, а благодаря и любя. Проделывает дорожку из поцелуев от губ по щеке, к шее и до открытых ключиц, заставляя мурашкам пуститься в пляс. Но это так неправильно… Так глупо! Она ничего не обещала Аарону, но чувствует, как ее гложет какое-то чувство внутри. Почему ей стыдно? Надо бы удовольствие получать, а она не может, потому что в голове возникает образ Аарона и его поцелуи с ней. Черт! Такой мужчина рядом… А она о другом думает. — Тебе нравится, принцесса? Я могу продолжить, — расстёгивает ещё одну пуговицу, практически полностью оголяя грудь шатенки. Сара приподнимается на локтях, чтобы всё-таки поцеловать его и отдаться этой идиотской страсти, позволить себе насытиться его такой неправильной нежностью и лаской, с которой он к ней относится, но замирает в ужасе. — Ты чего? Что случилось? Слишком больно прикусил тебе кожу? Ох, прости, принцесса. Я буду нежнее. Да нет же, совсем ей было не больно. Она просто увидела живого Хилла, а не в своей голове, и теперь ее накрыло чувством стыда. Глупо как вышло… И что он там себе сейчас придумает? Сара не собиралась спать с Вишней. Разве лишь поцеловать его немного, да и пойти себе спокойно в душ. И почему ее вообще волнует, что он подумает? Почему? Она не могла в него влюбиться… Аарон же такой…черствый. Совершенно не умеет любить. Вот прям совсем никак, только лишь калечит, грубо хватая за руки, когда ему что-то не нравится. Да он даже Майкла сюда не впускает, потому что Тёрнер, видите ли, слишком ласков с ней. А ей ведь и нужна ласка… Любовь нужна, а не его «ты моя». А дальше-то что? Сказать — сказал, а делать — ничего не делает! Но такой красивый, засранец! — А-Аарон… Что… Что ты тут делаешь? — с произнесением имени друга Вишня отстраняется, а Сара быстро застегивает все пуговицы, вскакивая с кровати. Она подбегает к недовольному мужчине, но он ее отталкивает, присаживаясь на край постели. Только бы не взорваться ему. — Как ты вошёл? Его кулаки крепко сжимаются, а губы оказываются поджаты с такой силой, что О’Нил сейчас больше боится за Вишню, чем за себя. Он ведь его убьет! Господи, да что он себе придумал? Она не его собственность! Не его! Может целоваться хоть со всеми, да и спать тоже может со всеми. Ей, что, после его слов о ее принадлежности ему теперь считать себя девушкой главаря драконов? Нет! Он совсем ничего не делает, кроме как постоянно талдычит о том, что она принадлежит ему. Нет, совсем нет. Во-первых, она не вещь, а во-вторых, ей не нужны отношения. И ревность его не нужна! — Я смотрю, ты уже отлично себя чувствуешь, Ви, — Хилл пытается быть сдержанным, но внутри все так и рвется наружу. — Так отлично, что уже даже на трах способен… За эти пять дней они с Сарой так ни к чему и не пришли. Она его отталкивает, а все его милые презенты пылятся в ее гостиной. Он и цветы ей дарил, и конфеты какие-то, и, увидев плюшевых зверей в ее комнате, решил принести ей нового, но она все равно отстраняет его и все. Пригласил в кино… Он пригласил девушку в кино! Тридцатилетний мужик позвал студентку в кино, чтобы провести с ней время, а она ему отказала. Не из-за ягодного случайно? Повелся на ее заботу о нем… Дурак. Разве так сложно понять, что она ему нравится? Неужели она не может дать ему шанса? Только и строит из себя недотрогу… Не подпускает его ни в какую. И что он видит теперь? Сара целуется с Вишней, практически отдаваясь ему. Щеголяет перед ним в одной лишь рубашке… А они точно до этого не спали? И почему она с утра пораньше в его постели? Или это у них такой ритуал теперь? И почему ему так больно? Хочется размазать лицо друга по стене, а ее хорошенько выебать, чтобы больше не захотела ни с кем другим целоваться. Его. Она его. Что в этом непонятного? Что она не понимает? Не дура ведь, не тупая. Зачем строит из себя идиотку? Она нужна ему… Очень сильно. Просто он проявляет любовь так… Необычно, но если бы она хоть раз согласилась с ним провести чуть больше времени, то увидела бы его другим. А она с Вишней… — Прекрасно, у меня просто волшебный доктор… Очень хороший, — Вишня зевает, получая от Аарона убийственный взгляд, и все его веселье в миг улетучивается. — Ты чего завелся так? Помнится мне, вы не состоите ни в каких отношениях, и мы с принцессой можем делать все, что нам хочется. Зря ягодный так… Очень зря. Аарон так не считает. И вот ударил бы, да не может. Видит эти чёртовы бинты и не хочет больше калечить. Хватает друга за грудки и оттаскивает из спальни О’Нил, выводя на улицу. Отпускает, тяжело вздыхая. Кажется, сейчас даже разъяренный бык нервно курит в сторонке, смотря на гневный вид главаря драконов. Пар точно из ушей уже валит столбами, а костяшки давно побелели от напряжения. Лицо покраснело, и морщинки на лбу приняли строгий вид. Бомба замедленного действия. — Ви, по-хорошему, отвали от нее! Просто отвали! Сара моя! Понимаешь? Моя, Ви. Моя! — кричит, что есть силы, брызжет слюной и выглядит очень устрашающе, только Вишня его совсем не боится. Знает, как облупленного, но таким и правда не видел. Реально влюбился, что ли? Странный такой. Завелся слишком сильно. Ругается, выглядит болезненно. — Все, Хилл, прекрати орать. Ты понять не можешь одного: даже если я отступлю, то ты такими методами никогда ее не добьешься. Она нежность любит, ласку, тепло, а ты… Ты грубый, Ар… Да, для хорошего секса это очень даже ничего. Перчинка, но не для отношений, — ягодный закатывает глаза, тяжело вздыхая. Его встречает заинтересованность взгляда Аарона, и он собирается продолжить, но потом видит очередную порцию гнева. Какой он смешной, когда ревнует. Снова злится. И ведь знает Вишня, что сейчас ему его друг скажет. До единого слова. Что-то грубое и очень нелицеприятное. Обольет грязью либо его, либо Сару, что станет равным разлитому на голову ведру с ледяной водой. — Это ты понял, пока с ней в одной постели ночевал? Сколько раз у вас было? Сколько раз она раздвинула перед тобой ноги? Два? Десять? Больше? — Аарон входит в кураж, совсем не замечая знаков друга, что просит его остановиться, пока не поздно. Сара стоит за его спиной и все прекрасно слышит, и все ее расстройство на лицо: порыв обнять исчезает, зато появляется грустная мина. — Черт, ну вот сложно было разве понять, что она моя? Или это план такой был? Несите мне его домой, а я, когда он очнётся, хорошенько с ним развлекусь? Хилл ведь идиот, не поймет ничего. Да и зачем мне этот старый хрыч? Есть ведь ты! Так она рассуждала? Я думал, она особенная… Такая же шлюха, как и остальные, готовая раздвинуть ноги перед каждым, кто только пальцем поманит. Да и о чем я вообще? Она ведь хотела мне отсосать ещё в первый день нашего знакомства… Пиздец, и как я только… Резкий звук удара рассекает воздух, когда ладонь Сары соприкасается с щекой Аарона, оставляя на его лице красноватый след. Удивление, гнев и восхищение — эмоции Аарона, что тут же хватается рукой за место удара. — Больше не прикасайся ко мне, Хилл! Ключи от моего дома отдай! — мужчина колеблется, но всё-таки отдает ключи, — оба уходите. Видит, как Вишня порывается к ней, но выставляет руку вперёд. Слезы сейчас зальют лицо, однако, она не даст им ни единого шанса. Останется сильной до конца. Не покажет своей слабости. Нет, не перед Аароном! Ещё унижаться перед ним? Слишком много чести! Пошел он в свою задницу, раз считает ее такой! — Я сказала…— медленно проговаривает каждый слог, а последующие слова буквально кричит, — оба! Пошли оба вон! Поднимается в дом, запираясь на все замки. Собирает в кучу все вещи Вишни, открывает окно и вышвыривает их, а к ним и цветы, и подарки, и конфеты Аарона, закрывая окно. Включает телевизор на полную громкость и садится на кровать, утыкаясь носом в свои колени. Теперь можно и поплакать. С Вишней некрасиво, правда, вышло, но ничего. Тоже виноват. Чего полез целоваться? Что они вообще оба к ней пристали? То один целует, то другой. Вишня хоть вещью своей не считает. Ладно, перед ним извинится потом. Не сегодня. Сегодня, пожалуй, может спокойно отдохнуть от драконов, от этих интриг и тайн, от всего. Побыть наедине с собой. Без ревности Аарона, что перешла уже всевозможные края. Просто плакать и есть мороженое, потому что это и правда больно. Он ведь…она ведь думала, что нравится ему, а он столько говна на нее. Как снег в апреле или как кипятком облить. Ещё и так грубо… Шлюха? У нее всего два мужчины было! Два! Многие девочки уже в ее возрасте огромным списком хвастаются, а она даже и десятка не перешагнула. И какая шлюха? Да, целовалась. Да, хотела попробовать и Вишню, как своего партнёра, но свободная ведь… Ничего и никому не обещала. За что он так? Режет без ножа. — И зачем ты все это наговорил? — Вишня начинает собирать свои вещи с земли, отряхивая их от пыли. Аарон помогает ему, виновато смотря вниз. Ревность. Во всем виновато это поганое чувство, да ещё и его собственнические нотки помешали. Он уверен на все сто, даже на двести процентов, что Сара бы не стала спать с Вишней, потому что она не такая, но он слишком поздно осознал эту уверенность. И принял ее тоже поздно. Просто идиот, и этим все сказано. — Я не знаю, Ви… Я, вообще-то, приходил, чтобы пригласить ее на свидание. Я хотел покатать ее по городу и отвезти к водопаду. Помнится, ты говорил, что ей природа нравится. А увидел, как она с тобой… Перещелкнуло. Я, кажись, влюбился, Ви. По уши. Это так фигово… — садится на газон, подбирая ноги под себя, а потом закуривает, обращая свой взгляд на собравшего все свои футболки и джинсы друга, — И она ещё, вот чем я ее не устраиваю? Я ж не урод какой-то. Деньги есть. Нравится она мне. Что не так? Ягодный садится рядом, ободряюще похлопывая друга по плечу. Вот оно в чем дело было… Кто-то просто не умеет проявлять любовь и уничтожает тем самым того, кого любит. Мог ведь Аарон сдержаться и не говорить всего этого? Мог. Тем более Вишня абсолютно точно знает, что Хилл наговорил столько глупостей, половины и сам не поняв. Просто выплеснул весь свой гнев. Шлюхой он Сару точно не считает. Просто слишком агрессивный. Собственник. Привык получать все и сразу. Привык, что девушки готовы ему ноги целовать, лишь бы хоть пару минут побыть с ним в одной постели. А Сара противится, и Вишня понимает, что именно этот факт и цепляет Хилла, но и бесит одновременно. — Аарон, она девушка. Ей нравится, когда ее обнимают, когда интересуются, как у нее дела, когда смотрят на нее влюблёнными глазами. Целуют, не терзая и наказывая, а любя. Не трахают, как последнюю шлюху, а любят… Понимаешь? Ей нужна забота и ласка. Она ведь такая маленькая ещё, в ней столько много боли, и эту боль может унять только самое сильное чувство. И пока этим чувством является месть. Только это не лучший для нее вариант, — ловит на себе два карамельных огонька и только теперь видит в них понимание, заглушившее все остальные эмоции. — Ты вспыльчив, Хилл. Агрессивен, груб и жесток, но несмотря на все это, тебя можно любить и есть за что. Ты, конечно, этого не смог увидеть, ибо стоял спиной, но она выскочила из дома, чтобы разнять нас. Она хотела тебя обнять, Аарон. Хотела тебя успокоить тем самым, а ты просто втоптал ее в грязь, сравняв с землёй. Знаешь, я, кажется, даже слышал, как треснуло ее сердце. Ты ей симпатичен… Только вот не знаю, был или до сих пор. Она бы пропустила все мимо ушей, если бы ей было плевать, что ты о ней думаешь, потому что так и должно быть, когда человек безразличен. Но ты ей небезразличен, и ты ее сильно обидел. Чувство вины разрезает его плоть своим острым лезвием и заставляет мысленно проскулить. Обидеть человека, который тебе нравится… Стать злом в ее глазах. Худшее чувство. — Я извинюсь. Я исправлюсь. Я стану для нее другим. Она мне правда очень сильно нужна. Она такая…так… — Похожа на Эмилию, ты прав, друг, — Вишня криво улыбается. — Попробуй, вдруг получится. Вы бы могли сойтись. Не смотри на меня, как на идиота. Нет, я не сошел с ума, Хилл. Она мне тоже нравится. Но смотрит она на меня исключительно как на друга или брата. На тебя иначе. Боже, Аарон, кто из нас старше? Это ты мне такие вещи должен объяснять, а не я тебе! Они смеются, тепло улыбаясь друг другу. Вишня не представляет, что делал бы без Аарона, как и Аарон без него. У них обоюдная связь и любовь. Братская. Теплая. Они могут избить друг друга до потери памяти, а потом сидеть часами в казино и распивать виски, шутя, как ни в чем не бывало. А могут вместе найти девчонку и развлечься с ней по полной программе вдвоем, а иногда и с двумя, попеременно меняясь. Они как-то раз даже поспорили, где-то года три назад, кто за ночь доставит девушке больше раз оргазма. И с отрывом в один раз выиграл Вишня, но Аарон взял чуть позже реванш, что закончился ничьей. Идиоты, других слов нет, но им хорошо вместе. Они могут чувствовать себя самими собой. И дела им вместе проще делать. Они понимают друг друга, уже привыкли. За восемь лет общения и не к такому привыкнешь. Аарон принял Вишню в банду, когда ему было семнадцать. И это был единственный случай, когда он не проводил никаких испытаний, потому что ягодный излучал в тот момент такое сильное желание, что Хилл поверил ему на слово. Не ошибся. — Ладно, сегодня все равно уже не поговорим. Поехали, расскажешь мне, что ты там за бумаги у нее видел, и что там в комнате Эндрю такое, раз она никого не пускает туда. Ты хоть успел это выяснить или тупо пялился на нее все это время? — они садятся в машину Аарона, начиная движение в сторону казино. — Обижаешь, Хилл, — ягодный вытаскивает из кармана своих джинс сложенные в несколько раз листы, протягивая их другу, — я делами тоже заниматься умею. Там наши махинации с налогами и прочей ерундой. Короче, та фигня, пропажу которой ты тогда повесил на меня! Продуманность — это о Вишне, и Аарон знал, что ягодный не просто посмотрит документы, а ещё и выкрадет их. Главное, чтобы не забыл продолжить похожие, а то О’Нил догадается и начнет задавать слишком много вопросов. Никому не нужных вопросов. — Другие документы подложил? — строгий взгляд искоса, а на губах — улыбка. Вопрос задан ради приличия и для собственной удостоверенности. Аарон знает, что Вишня все делает хорошо и до конца. — Сейчас въебу тебе, Хилл! Конечно, я ж не идиот, — обиженно произносит ягодный, откидываясь на спинку сиденья. — В комнате я не был. Сара меня дальше своей спальни, кухни и гостиной никуда не выпускала. Знаешь, а она именно такая, как о ней рассказывала Эми… Эмоциональная и очень горячая. Довольная улыбка начинает играть на лице вишнёвого, когда он вспоминает, как вчера чуть ли не получил по шее за то, что от нечего делать решил немного поотжиматься. Форму ведь терять не хотелось. Сара как раз ушла на занятия в колледж, а он спокойно себе делал физические упражнения. И вот же надо было шатенке прийти раньше назначенного времени. Отчитала его, прочитала целую лекцию о том, что заниматься спортом с таким ранением категорически запрещено почти две недели. А потом заставила лечь и смирно лежать, чтобы она удостоверилась в нормальном состоянии раны. Забота и строгость в одном флаконе, а он чуть ли не сорвался и не трахнул её прямо тогда. Ему вообще каждое утро сложно было сдерживать свое желание. Слишком уж красивая и желанная. — Тебе Эми рассказывала о Саре? — это звучит как удивление и расстройство в одном флаконе. — Ты не говорил, что вы общались, когда она переехала к Эндрю… Как же глуп был Хилл, когда обижался на Эмилию и прекратил с ней какие-либо контакты, потому что она пошла против его воли. Теперь локти кусает, зная, что она умерла, так и не помирившись с ним. — Аарон, мы общались все время моего пребывания в банде. Мы быстро нашли общий язык. И Эми рекомендовала мне Сару, как девушку. Хотела нас даже познакомить… Оно вон как вышло… — Вишня поднимает глаза вверх, сдерживая порыв заплакать. Он любил Эмилию. Любил больше, чем это можно себе представить… И после ее смерти он почти три месяца не мог выйти из запоя. Даже Аарон так не переживал, как Вишня. Потому что Хилл перестал с ней общаться, когда русоволосая переехала к брату Сары… Главарь драконов отговаривал ее, просил, даже умолял не совершать этой ошибки, потому что знал, чем все может закончиться. Но она совершила, и Хилл перестал с ней общаться. А когда опомнился и решил извиниться, то было слишком поздно. И осознание ее смерти пришло только тогда, когда Эндрю позвонил из больницы и рассказал обо всем. Обо всем, чем они вдвоем занимались, и как сильно он виноват перед драконами, перед Вишней и перед Аароном. Только если Вишня позволил себе быть слабым и падким на эмоции, то Хилл в себе замкнулся и закрылся, стал ещё грубее и жёстче. Все понесли свой урон и до сих пор ощущают эту тягость на своем сердце. — Тебя парнем для Сары? Знаешь, а она ведь так просто никогда не говорила, значит видела в вас что-то общее, — грустная улыбка начинает проявляться на лице мужчины, устало обхватившего голову руками, — Но О’Нил все равно моя, я добьюсь ее, Ви. Не стоит вставать на моем пути. Иначе… — Иначе, что? — ягодный недовольно мотает головой. Нет, Аарона не изменить. Его оружие — сила, и оно разрушительно, — Сделаешь со мной то же, что и с… — Нет, просто покалечу, — выходит из машины, — но если ты общался с Эми, как ты не заметил, что она…просто как, Ви? Ты ведь опытный в этих вещах. Что это? Поиск виноватых? Очередная попытка списать все на других, не замечая и собственной вины в этом? Эмилия ведь не так просто начала заниматься тем, что ее погубило. Ссора с Аароном тому отлично поспособствовала, подтолкнула и поставила на путь кривой. А Эндрю отлично поддержал, снабдив всем необходимым и изредка и сам с ней развлекался. И в этом тоже виноват Хилл, потому что делал ему сто китайских предупреждений, и только после гибели Эмилии его выгнал. Потому что считал своим другом. Однако, стоило бы быть таким грубым и жестоким не по отношению к Саре, а к ее брату. Тогда, возможно, все имело бы более положительный исход. Возможно… — Я заметил, пытался ее переубедить, обещал, что расскажу тебе, и тогда ей точно будет плохо, но тогда она пообещала больше никогда со мной не общаться… А ты знаешь, как сильно я ее любил. Я не мог потерять нашего общения. Просто не мог… Ностальгия накрывает вишневого с головой, заставляя сердце пропустить несколько ударов. Безответная любовь — это что? Это когда рушат, топчутся по тебе, используют, держат во френдзоне? Это когда больно? Или когда ты смотришь на человека, видишь своего идеала, а он тебе не отвечает взаимностью… Потому что любит совершенно другого человека, потому что ты ему просто друг… Вишня любил, а его любили исключительно как друга, и эта любовь тоже сгубила ягодного. Разломала его сердце, разрушила все внутри, и теперь там такая же дыра, как и у Сары… Дыра, которую он пытается зашить беспорядочными связями с женщинами, однако, пока не выходит. И в голове этот тоненький голосок и эти серые глаза, что смотрят так весело. А улыбка… Он до сих пор не может забыть этих милых ямочек. Красивая она была, живая. Ей бы жить, да жить, но судьба распорядилась иначе. Совсем иначе, а ведь Эмилия хотела другое… Мягкая спинка дивана так приятно касается голой спины Вишни, а женская голова ложится на его колени. Его встречают два серых омута и милые ямочки. Эмилия нежно обводит пальцами по контуру татуировки, пока ягодный зарывается пальцами в ее русые волосы, распутывая узелки. Обнаженные, уставшие, но такие счастливые. У обоих горят глаза. Оба счастливы быть здесь и сейчас, невзирая на последствия. — Я сегодня понял одну очень важную вещь, — Вишня открывает бутылку с водой, что стоит на столе, встречая на себе заинтересованный взгляд девушки. Она переворачивается, уставляясь на него. Корчит смешную рожицу, перемещаясь и пересаживаясь на его колени. Ставит обе ладони на его плечи, ласково касаясь губами его носа. — М? Что же ты понял, ягодный мой? Дёргает его за уши, любуясь. Эмилия — это воплощение нежности с такой дикой сексуальностью, что Вишня готов отдавать ей всего себя, лишь бы наслаждаться этим чувством рядом с ней. Она его маленькая отдушина. Она его любовь. И пусть им всего по двадцать, пусть они встречаются тайно и делают это за спинами у всех, зато им так хорошо вместе. Они любят друг друга. — Что мне хорошо, когда рядом ты, — страстно целует ее, сильно сжимая ладонями бедра. — А знаешь, чего я бы хотела в будущем? — поднимает руки и запускает в кудрявые пряди, запутываясь там. — Удиви меня, малышка. За окном светит солнце, поют птицы, и голос Эмилии так отлично сочетается с этой интересной мелодией, что Вишня ловит себя на мысли: она его. Навсегда. Это никогда не разрушить. Им слишком хорошо вместе. Так хорошо, что плевать на гнев Хилла, недовольного тем, что его младшая сестричка пускает слюнки на его лучшего друга, подолгу задерживаясь с ним на улице. Или приходит к нему в его футболке, доказывая, что это Аарона. Плевать на все. Ощущение друг друга куда сильнее, чем все остальное. — Быть с тобой всегда. Стать твоей женой. Родить тебе близнецов. А потом состариться с тобой в один день, потому что я тебя люблю, — стыдливо улыбается, отводя взгляд в сторону. — Отличное желание, малышка. Я тоже тебя люблю. Кстати, — Вишня спускает с себя девушку, уходит и возвращается с коробочкой в руках. Открывает, протягивая Эмилии золотую цепочку с кулончиком в виде вишни, — это тебе. Хочу всегда быть рядом с твоим сердцем. Надевает ей на шею, оставляя сладкий поцелуй на сонной артерии. Сгребает ее в охапку и несёт в свою спальню, укладывая на подушки, чтобы насладиться сном вместе. Однако, ни желание не сбылось, ни отношений не сохранилось. Эмилия влюбилась бесповоротно в Эндрю, и это стало самым худшим событием в жизни ягодного, что так и продолжал ее любить ещё четыре года. Пока она не умерла… Пока ее не стало. Он правда пытался заглушить чувства, отдаваясь страсти и любви с другими, но ни одна не оказалась такой, как ему надо. Как Эмилия. После их отношений, которые девушка назвала ошибкой, она с ним просто дружила, так и не замечая того, что это было чем угодно для ягодного… Но не ошибкой. — Ты идиот, Вишня! Ты должен был сказать мне сразу же, когда заметил! Всего этого бы не было! Она бы не умерла! Не умерла бы… — Аарон захлопывает дверь машины, делая несколько глубоких вдохов, — да пошел ты к черту, Ви! Думал лишь о себе! Не хотел лишиться общения с ней, а по итогу лишил ее своим молчанием жизни! Может, это стоило… — Нет, Хилл, не стоило. Мы оба знаем, кто виноват и как это произошло. Он понес свое наказание. Мы бы не смогли ничего исправить, она была слишком упряма… вся в тебя. — Вишня подходит к другу, замечая его хмурое состояние, и крепко обнимает за плечи. — Я тоже очень сильно по ней скучаю. Знаешь, Эмилия была первой, кого я смог полюбить по-настоящему. Не надо винить ни меня, ни себя. Эндрю понес свое наказание. Просто не допусти того, чтобы старые друзья этого хрена добрались и до Сары. Мы ведь оба знаем, что на самом деле произошло с ее родителями. Защити ее от всего этого, от правды, что ее разрушит. От нашего темного мира. Защитить от темного мира? То есть Вишня сейчас просит его защитить Сару от самого себя? Потому что Аарон — это тьма, это боль и разрушение, и сегодня он это уже доказал, беспричинно наговорив О’Нил гадостей. Как иронично выходит. Влюбиться в девушку, что является сестрой человека, из-за которого погибла его сестра. — Я сделаю лучше, — мужчины проходят в казино, присаживаясь за барную стойку, — я спасу ее от тьмы любовью. Я даже стану нежнее и заботливее. Она никогда не узнает правды о своих родителях, о брате и его смерти. Ей будет не до этого. Только и ты обещай, что ничего не скажешь. Строгий взгляд кофейных глаз оказывается направлен на льдистые, и Вишня тяжело вздыхает. Господи, какой Хилл стал предупредительный. Да ягодный предаст кого угодно, но только не Аарона. Хилл и так слишком многое для него сделал. Ему и за всю жизнь не отплатить обратного. — Ты знаешь, я буду нем, как рыба, — ягодный заходит за барную стойку и проводит пальцами по этикеткам с алкоголем, останавливаясь на самом излюбленном напитке — виски. Разливает по бокалам, протягивая один другу. — За свершение наших планов, Хилл! — И за победу над Фредди. Мы вчера с Тёрнером надрали ему зад и немного пошалили с его очередным складом, потому что нефиг трогать моих людей. Особенно тебя. Друзья тепло улыбаются друг другу, чокаясь бокалами. Почему-то внутри каждого из них сейчас теплится что-то очень доброе и приятное. Вишня ощущает, что прошлое потихоньку отпускает его, и он наконец-то дышит свободной грудью, не заглядывая назад. У него появился ещё один прекрасный во всех смыслах друг, а точнее подруга, с которой можно говорить часами напролет. Прям как раньше. И к этому другу он хоть не чувствует любви, что ещё лучше. Аарон же, несмотря на такой комфуз с О’Нил, всё-таки ощущает, что у него все получится. Главарь драконов понял, где были его ошибки, услышал Вишню и постарается исправиться. Только бы Сара позволила ему с ней поговорить и все объяснить. Просто он вспыльчивый и иногда ведёт себя чересчур агрессивно, но зато он мужественный и сможет её защитить. Не даст в обиду никогда.***
Что может сделать девушка, которую обидели и назвали женщиной лёгкого поведения? Конечно же, показать тому, кто это сделал, как бы это выглядело, если бы было правдой. Доказать что-то своё, поиграть на нервах и заставить его ревновать, ведь сказал же Хилл все это из-за ревности. Сара уверена. Он так не считает. Поэтому она уже второй час сидит в казино, распивая виски. Мозг уже давно затуманился алкоголем, а бесчисленное количество попыток различных мужчин с ней познакомиться уже раздражает. Да, она специально так вырядилась! Да, хочет, чтобы Аарон увидел и был в таком шоке, в каком ещё не был. Хотел шлюху? Пусть получает! Белая рубашка, надетая на нагое тело, с несколькими расстегнутыми пуговицами, кажется, была лишь формальным прикрытием тела. А джинсовая мини-юбка больше походила на трусы, но и это не было пределом фантазии О’Нил. Куда же без сексуальных черных чулок, что практически не прикрываются юбкой? Яркий макияж и распущенные волосы. Если бы она сейчас шла по улице, то ее бы точно приняли за ночную бабочку, но она сидит в казино и пьет виски. Благо бармен узнал и налил ей, потому что она дракон, а драконам тут не принято отказывать. Хуже только себе. Только время близится уже к полуночи, а Аарон все не выходит из своего кабинета. Саре наскучивает эта идиотская атмосфера азарта и в особенности — лицо шерифа, сидящего за одним из столиков, и она решает самостоятельно навестить Хилла. Но демон внутри просит ее развернуться и зашагать в сторону стола для покера, где как раз и сидит мистер Никсон. Кое-как ловя равновесие и не снимая с лица гордого выражения, О’Нил доходит до стола. Окидывает знакомое с детства лицо презрительным взглядом, а потом, набирая в лёгкие воздуха, грубо произносит: — Вы продажная тварь, Никсон! А почему, собственно, вы? — язык заплетаетается, а ноги практически не держат. Шериф пропускает ее слова мимо ушей то ли соглашаясь, то ли видя ее состояние. Все посетители казино уставляются на пьяную до потери памяти девчонку, ожидая продолжения событий, что разворачиваются около покерного стола. Зрелище ведь какое! В Сентфоре ведь так падки на яркие зрелища и эмоции, так ведь нравится людям быть свидетелями какого-то события, а потом засовывать свои языки в жопу, покрывая преступников! Сара ненавидит всех людей! — Ты знаешь, кто убил моего брата! Ты знаешь, но покрываешь его, потому что ты продажная тварь, ты готов за деньги всем задницы лизать… Впрочем, твой сынок тоже! Я ненавижу тебя, Никсон! Ненавижу! — Сара разворачивается на оставшуюся часть зала, окидывая всех наблюдающих своим грозным взглядом. — Я всех вас ненавижу! Вы все продажные! Вы все… — Блять, О’Нил, какого хера?! — Аарон недовольно закатывает глаза, грубо хватает ее за руку и тянет за собой в сторону выхода из казино, но девушка упрямится, и тогда мужчине приходится перекинуть ее через плечо. — Отпусти меня, чёртов ты идиот! Поставь меня на землю! Немедленно! Я требую! Отпусти меня! Отпусти… Но Аарон и не собирается сдаваться. Он спокойно усаживает шатенку в свою машину, пристегивая ремнем безопасности так, чтобы она не могла двигаться. Садится за руль и везёт ее отсюда куда-нибудь подальше. Сейчас ведь всех посетителей распугает… Да и что на нее нашло? Ещё и вырядилась. Пришла бы в чем мать родила, разницы особой ведь нет. Снимает с себя куртку, прикрывая ее. Напилась в стельку и устроила скандал она, а стыдно ему. — Что за хуйня, Сара? Что ты там устроила? Я услышал тебя из своего кабинета, — не отрываясь от дороги, кричит мужчина, но в ответ получает лишь длительное молчание. Когда машина останавливается, Аарон отстёгивает Сару от кресла, помогает ей подняться и вновь перекидывает через плечо, подходя к ее дому. Роется в карманах ее юбки, находя ключи, и поднимется на второй этаж, швыряя девушку на кровать. Хватает и секунды, чтобы Сара снова завелась от такого обращения с собой. Она ему не малышка какая-то, чтобы он лишал ее развлечений. — Пошел нахуй, Хилл! Вали из моего дома! Уходи! — вскакивает с кровати, начиная выталкивать его из своей спальни, но мужчина стоит ровно и даже не шатается. — Зачем ты кричала на Никсона? Что за обвинения? Спрашивать о ее состоянии и внешнем виде Аарон не решается. Сейчас ведь напомнит ему о его же словах, и тогда ему придется перед ней извиниться прямо здесь. Упрямая такая, дерзкая…горячая! Черт, он снова думает не о том… Но как? Как возможно не отвлекаться на эти прелести? — Потому что он и правда такой! Он скрывает имя убийцы! Скрывает! А я знаю, что он знает! Знает, кто убил Эндрю… Эндрю больше нет… Его больше нет, Аарон. Нет… — эмоции гнева и крик резко сменяются на грусть и плач. — Я так больше не могу… Не могу тут, не могу! Он везде! Везде! Смотрит на меня… Я сошла с ума, да? Ещё и с тобой переспала… Переспала с человеком, который точно знает, кто его убил. Господи, я такая дура. Дура! Да я вырядилась так, чтобы к себе внимание привлечь. Я хотела заставить тебя ревновать, я думала… Да пошло все! Бурный поток эмоций накатывает на хрупкое тело девушки, и она плюхается задницей на пол, облокачиваясь спиной о кровать, и начинает сотрясаться в рыданиях. Сара запуталась. Слишком много всего навалилось за последний месяц, ещё и нет ни одной разгадки. Ей просто все надоело. Надоело жить в незнании и постоянно перечитывать послание брата, в котором нет ни одной явной зацепки, как будто бы он боялся, что она догадается обо всем. Надоело быть какой-то непонятной игрушкой в руках Аарона, что то нежный, то грубый, то милый, то дикий. Ей хочется избавиться от щемящего ощущения в груди, накормить внутреннего демона, но ничего не помогает… Она просто устала. Устала не спать ночами, каждый раз просыпаясь от кошмара, где на ее глазах убивают ее брата. И кошмары эти ведь тоже стали такими странными: убийца то принимает облик Вишни, то облик Аарона, и каждый грёбаный раз заставляет ее просыпаться в поту. Пожалуй, только за эти пять дней, проведенных в одной кровати с ягодным, она ни разу не увидела этого сна. Все осточертело. Хочется уехать и забыть обо всем, но демон внутри заставляет оставаться тут и искать, копать, выискивать правду и имя убийцы. — Так, ну и чего ты плачешь? — Аарон садится рядом, осторожно прикасаясь ладонью к ее плечу, — все пройдет, малышка. Все образумится. У тебя все наладится. — Нет, Хилл, ничего не пройдет! Ничего! Он всегда будет мертв, а я всегда буду видеть во сне то, как его безжалостно ударяют ножом в грудь, так мерзко обтирая лезвие о свои джинсы… У меня больше нет никого… Я одна. Совсем одна… Снимает с ног туфли, жмется крепче к телу главаря драконов и прикрывает глаза от безысходности. Ей плохо. Все горит адским пламенем, сжимается и крутится, а в голове раз за разом появляется картинка с убийством, заставляя содрогаться от боли и ужаса. Может, она и была сильной, когда вытаскивала пулю из Вишни, но сейчас она слабая. Сейчас Сара О’Нил не прячется за маской сильной женщины со стальными яйцами, она показывает себя настоящую. Маленького и беспомощного котенка, что попал под дождь, намок, а теперь скитается по улицам в поисках теплого и уютного местечка, но его все шпыняют. Рука мужчины ложится на талию девушки, а вторая обхватывает ладонь. Только сейчас Хилл по-настоящему понимает, какая она ещё совсем юная и очень беззащитная. Ему теперь и правда хочется её защитить. — Знаешь, я тоже совсем один, — начинает он, ловя на себе отголоски заинтересованности в двух потухших карамельных зрачках, — родители… Мама умерла, когда мне было семнадцать, а отец через год. Мать болела сильно. Рак лёгких. Отец ухаживал все за ней, любил ее, а как только она умерла… Поник и сам все силы растерял за год. Остались мы с сестрой моей младшей вдвоем. Я тогда плотно бандой заниматься начал, чтобы денег заработать и сестру на ноги поставить. Ей-то всего тринадцать было, когда отца не стало. Она была моей единственной…моим лучиком солнца, я даже называл ее так часто… Солнышком своим, и она улыбалась мне так смешно, так мило, с ямочками своими, а потом смущалась, — он переводит дыхание, начиная быстро моргать. Слишком больная тема. Он слишком хорошо ее понимает. — Поставил я ее на ноги. Образование дал, машину даже купил ей. В общем, сделал все, чтобы ей было хорошо. Но… Ее тоже не стало. Ее тоже, если так можно выразиться, убили. И я тоже остался совершенно один. Нет, у меня есть банда и друг есть лучший, но это все… — Это все не то, что получаешь, когда ты видишь улыбки родных тебе людей. Я тебя понимаю, Аарон. Не знала, что у нас так похожи истории… Ты молодец, что заботился о сестре. Интересно, а она была на тебя похожа? — Разве лишь характером немного, потому что росла со мной рядом… Внешность…нет, мы были разными по этому критерию, — Аарон слабо улыбается, поднимаясь с пола и протягивая Саре руку. Минута доверия прошла. Пожалуй, это была лучшая минута в его жизни. Ему даже как-то легче стало. Рассказал ей все, и она его поняла. Может, даже будет относиться к нему теперь иначе? — Я хотела извини… — Это ты меня прости, малышка, — притягивает шатенку к себе, крепко прижимая к груди. Маленькая, ее надо пожалеть, крепко обнять и поцеловать, чтобы она больше так не грустила. Чтобы больше не плакала. — Наговорил тебе всего. Я не считаю так… Просто...просто. Он и не думал, что сказать человеку слова о симпатии будет так сложно. Вот, вроде, ничего такого в этом нет, а сложно. И он ведь смелый, суровый, ему вообще плевать, что и когда говорить, но даже его смелость улетучивается в такие моменты. Любовь — это слабость, но это единственная слабость, которую можно себе допустить. — Я тебе нравлюсь, Аарон. Я поняла это уже. Все хорошо, спасибо, что открылся мне. — ставит руки ему на щеки, приподнимается на носочках и целует его. Впервые сама. Нежно, ласково и очень чувственно, вкладывая в этот жест теперь и свою уже немного возникшую симпатию. Когда они отстраняются друг от друга, то Аарон укладывает девушку на кровати, ложась рядом. Он переплетает их пальцы, оставляя нежный поцелуй на ее лбу. — Спи, малышка. Ты устала, тебе нужно набираться сил, а я… — задумывается, улыбаясь своим мыслям, — я обещаю впредь быть с тобой настоящим. Но Сара его уже не слышит. Выпитый алкоголь наконец-то берет верх над буйным нравом О’Нил, отправляя ее в царство сновидений. Аарон же решает воспользоваться таким отличным шансом и, тихо вставая с кровати, направляется в комнату Эндрю. Хилл был здесь много раз, и ему было не сложно найти нужную дверь. Начинает свои поиски, сам не зная чего, перерывая все вещи, но так, чтобы не было видно, что тут кто-то рылся. Натыкается на спрятанный в комоде блокнот, раскрывая его на первой странице, а потом и на последующих, пока не дочитывает до конца, сглатывая. Везде написано одно и тоже. Размашистым почерком и огромными буквами красного цвета на каждой линованной странице выведена всего одна фраза, которая заставляет Аарона испытать настоящую паническую атаку, а потом успокоиться. Он нашел его первым. Этого никто не узнает. Сара не узнает этого. Не узнает того, что Эндрю решил вдолбить в ее голову таким огромным количеством повторений: «Если ты когда-нибудь узнаешь, что меня не стало, а где-то рядом будет фигурировать банда «черных драконов», то знай, что меня убили. И сделал это А.Н.Х.» И так на каждой странице. Аарон убирает блокнот под футболку, спускается вниз и прячет его в бардачке своей машины, а потом возвращается в спальню О’Нил. Ложится рядом, ещё раз осматривая ее милое спящее личико, что радует своим спокойствием. Целует в лоб несколько раз, проявляя несказанную нежность, что ему в принципе не свойственно. Но он обещал ей, а значит выполнит свое обещание. Притягивает Сару к себе ещё ближе, утыкаясь носом в каштановые пряди и засыпает, вкушая аромат волос, что пахнут кофе и грецким орехом.