Vendetta

Люди всегда разрушают то, что любят больше всего. Оскар Уайльд

      — Ну нет же, Джон, это не может быть ключом от сейфа! Это что-то другое…       Перебирая пальцами ворс черного ковра, Сара делает серьезное лицо, пытаясь понять, какие двери или замки открывает ее находка. И главное — зачем Эндрю прятал это в стене? Рассказывать обо всем Аарону ей не хотелось, поэтому она пришла к своему старому и доброму другу, готовому помочь ей в абсолютно любой момент. И пусть они уже не виделись практически три месяца. Холл влюблен в шатенку, и каждая встреча делает его на грамм счастливее, поэтому он и открыл ей двери, приняв с распростёртыми объятиями.       — Окей, есть ещё варианты? Расскажи своему этому… Ну, кто он тебе там? — брюнет задумывается, чуть прикусывая язык, и во рту мгновенно разливается горькое чувство. Он лишь посредник… Средство, которое она использует для достижения своих целей. Как только поймет, в чем же, собственно, весь секрет, так сразу же бросит его на произвол судьбы и укатит обратно к своему дракону.       — Молодой человек, мы встречаемся, Джон, — недовольно произносит О’Нил, пытаясь сдержать порыв гнева. — И я не хочу посвящать его в эти подробности. Ему и без меня проблем хватает.       Естественно, посвящать своего друга в проблемы Аарона она не собирается. Достаточно того, что он уже знает об этом заветном ключике и о ещё трёх записках, найденных случайно в одной из упавших на пол книг. Если же записка под плакатом указывала на то же число, что и ключ, то три другие несли чушь несусветную. Как можно связать между собой слова «готика», «третий» и «хранить». Да, Эндрю обожал шарады и различного рода кроссворды, однако это же не значит, что и Сара должна их любить. Если это было подсказкой для нее, то как теперь разгадать этот странный ребус? Логическое мышление и О’Нил — две разные вещи, они не дружат.       — Каких? Выбирает, какую шлюшку трахнуть втайне от тебя? Или кого убить сегодня? Или чем там ещё главарь опасной группировки занимается? — горько произносит парень, слыша, как Сара тихо выругивается, прикрывая глаза.       — Если ты сейчас же не заткнешь свой рот, то я обещаю сделать так, что твои ровные зубки станут неровными! — крепко сжимая кулаки, О’Нил начинает тяжело дышать, фокусируя зрение на ковре, дабы случайно не разбить другу лицо.       — М-да, дело плохо… — огорчённо произносит Холл, поднимаясь с ковра и начиная ходить по гостиной, прокручивая в голове свои мысли, — ты изменилась, Сара. В худшую сторону.       И это не пустословие. Знакомый с Сарой с детства Джон видит, как она поменялась. Как маленькая, милая девочка, любящая исключительно ласку и нежность, стала этой слишком грубой, жёсткой девушкой, готовой разорвать в клочья всех и все, что будет мешать достижению ее цели. У нее больше нет авторитетов, нет и тех принципов, что были до. Когда-то малышка говорила ему, что не возьмёт в рот сигарет, а стрелять никогда не будет, потому что оружие — это смерть. И что теперь? Она хочет убить человека… Она погрязла в криминале, да ее лечили от наркозависимости. Что не так с этой девушкой? Зачем она и дальше тонет в этом болоте?       — Ясно, пока, — вскакивая с ковра, шатенка направляется в сторону прихожей. Не хочет больше его слышать и слушать.       Изменилась… А что он ожидал увидеть? Как она будет все также верить в розовых пони и сопливые книжки? После всего того, что ей пришлось пережить? Будет той милой Сарой, которая приходила к нему по ночам, забираясь по пожарной лестнице, чтобы просто обсудить насущные проблемы? Или же не будет ругаться матом? Нет, той Сары больше нет. Малышке пришлось повзрослеть, осознать многие вещи, стать жёстче и грубее, потому что, если не сам себя защитишь, то никто другой… Кроме Аарона и Вишни, естественно. В них она не сомневается. Она должна быть сильнее, должна уметь ходить по головам и переступать через себя, иначе ее сожрут, как и всех остальных.       Наспех обуваясь, девушка поворачивает ключ в замочной скважине и уже практически уходит, как вдруг парень одергивает ее и прижимает к стене, становясь непозволительно близко. В голове Сары в ту же секунду вспыхивает та злополучная ночь у аллигаторов, и тело предательски пробивает на дрожь. Зажатой у стены ей больше быть не хочется. Никогда. Теперь это всегда будет вызывать страх.       — Оу, ты чего? Я не хотел… — замечая дрожь и страх в глазах подруги, Джон отпускает ее, но не позволяет выйти наружу.       — Ничего, просто отвали! Зачем я только пришла? Надеялась, что поможешь по старой дружбе, а если и нет, то поговорим по душам, как раньше, а ты… — встряхиваясь, Сара приводит свое состояние в норму, пытаясь не выглядеть испуганной, — ты меня оскорбляешь… И Аарона тоже… Это мой выбор, Джони! Мой, понимаешь? Я люблю его…       — Ты слышишь себя, Сара? Его люди, а, может и он сам, хладнокровно убили твоего брата. И ты вместо ненависти предлагаешь ему себя? Позволяешь ему тебя касаться? Говоришь о каких-то возвышенных чувствах к тому, кто является потенциальным убийцей твоего родного человека? — ворох риторических вопросов обрушается на О’Нил, окатывая холодной водой. А ведь где-то он и прав… Она совсем забыла об Эндрю, как только связалась с драконами, но сердцу приказать даже месть не в силах. — Тебе не показалось странным то, что тебя так быстро приняли в ряды драконов? А эта любовь со стороны этого Аарона? Не кажется ли тебе, маленькая, что они просто создают видимость того, что ты им дорога, чтобы ты никогда не открыла тайну имени убийцы Эндрю? Разуй глаза, Сара…       Драконы убили Эндрю… Она ведь шла к ним, чтобы узнать о том, кто это сделал, а вышло все как-то совсем не так… Каким образом она вступила в их ряды? Почему? Зачем ее приняли? Как вообще она оказалась влюбленной в Аарона? Зачем защищает их? Как желание узнать имя убийцы Эндрю привело к тому, что она спит с главарем тех людей, которые такое с ним сделали, да ещё и любит его? Этого просто не может быть… Неужели, сама того не осознавая, Сара поддалась чувствам, совсем позабыв об истинной цели своего визита к ним? А Джон ведь прав… Чертовски прав… Но признать это сейчас все равно, что проиграть и показать себя идиоткой.       — Аарон и Вишня никогда бы не обманули меня. Нет, кто угодно, но не они… Возможно, я и забыла о том, зачем к ним шла, но на это есть причины, Джон. Мне было сложно последние полтора месяца… Но я снова в строю и теперь хочу узнать все. Ты мне поможешь или будешь и дальше оскорблять тех, кто мне дорог? — от слишком сильного сжатия кулаков ногти прорывают плоть ладоней, заставляя Сару зажмурить глаза от пощипывающей боли.       — Ах, ну да, Аарон и Вишня святые… Просто ангелы во плоти в своих фирменных кожанках, с пистолетами и ножами в разных карманах, да? Ещё и тебя делают такой же. Сара, посмотри на себя! — чуть грубо хватает ее за руку и оттаскивает к зеркалу, разворачивая лицом к предмету мебели, — ты тень! Это не ты, Сара! Очнись уже! Они тебя губят… Я не хочу тебя потерять…       Это звучит отчаянно и горько. Он давно ее потерял. Не уследил, отпустил тогда к драконам, думая, что она не пойдет. Испугается, убежит и спрячется в своей комнате, будет долго плакать и размышлять. Но он ошибся. Она не только пошла в тот день к драконам, но и скоропостижно стала членом их семьи, влюбившись в самого главного. А ведь самые главные обычно самые жестокие… И его влияние на нее уже отчётливо заметно, ведь Сара теперь не та Сара, какой он привык ее видеть…       — Они моя семья, Холл, — громко заявляет шатенка, одергивая руку и делая несколько шагов в сторону, — спасибо за разнос меня и близких мне людей. Больше к тебе за помощью я никогда не приду! Спасибо!       Изображая низкий поклон, Сара отступает назад, скрываясь за входной дверью. И пусть Джон не достучался до нее прямо сейчас, парень знает, что она теперь задумается. Если бы она не думала на своих любимых драконов, то просто бы закрыла ему рот, но эта попытка их оправдать кажется жалкой попыткой убедить больше себя, чем его. И Сара сама это понимает, наверное, поэтому и не сказала Аарону ничего о том, куда пойдет, а теперь ещё и не собирается говорить о своей находке. Но разобраться со всем этим ей срочно необходимо, поэтому нужен человек, который смог бы ей помочь. Раз Джон не собирается этого делать, то можно попробовать поискать в казино. Да и Ви она обещала сегодня туда прийти.       Поэтому, натягивая на лицо искреннюю улыбку счастья, Сара покупает в ближайшей к казино кофейне три латте, загружая всё в специализированную подставку, и, проходя сквозь контроль в виде трёх драконов, она заходит в зал. К сожалению, контроль на входе пришлось усилить после произошедшего с Аароном и Вишней, ибо больше никто не хочет страдать и нести потери. Шмонают всех, кроме приближенных людей, обозначенных в списке, отданном главарем своим подопечным. И Саре повезло: она в него входит, поэтому ни одни мужские руки до нее не дотронутся. Стоило ли вообще переживать, что кто-то захочет к ней здесь прикасаться, зная, что она девушка их босса? Нет. Однако страх все равно был. Не каждый из участников драконов внушает Саре доверие и симпатию, и пусть Аарон уже сто раз ей рассказывал, как подбирал каждого из людей, ей все равно чаще всего боязно. Хилл ведь не может вскрыть их череп и узнать, что же за потаённые мысли там хранятся.       — Кого я вижу? Наконец-то смелая малышка Сара заглянула в наше логово? Я все ещё помню, как ты выстрелила в Аарона, а не в меня. Это было феерично! — пытаясь изобразить Сару в тот день, Марти выпускает из рук бокал, и он с треском разбивается об пол.       На звук разбившейся посуды приходит и Аарон, становясь позади возлюбленной и рассматривая ее живые эмоции, выражающиеся обильными телодвижениями. Давно он такой ее не видел, и, кажется, вчерашняя ночь лишь усилила эффект ее лечения. Раскрыла.       — Так же феерично, Марти, как списанный из твоей зарплаты разбитый бокал, — чуть позади слышится голос любимого, и О’Нил разворачивается, улыбаясь ему, — привет, малышка.       Раскрывая руки для объятий, Аарон заключает возлюбленную в них, предварительно откладывая подставку со стаканчиками на барную стойку. Целует сладко в губы, заправляя выбившуюся прядь любимых каштановых волос за ушко, и чувствует тепло внутри. С ней все так прекрасно и хорошо. С ней не может быть иначе.       — Соскучился по мне уже? Так крепко обнимаешь, — смеясь, девушка чмокает мужчину в щёчку, разворачивается, берет один стаканчик и отдает ему в руки, — твой любимый латте. Я знаю, что ты, скорее всего, как всегда, из еды и воды употреблял лишь виски, поэтому подкрепись немного кофе. Вишня у тебя? Ему я тоже принесла.       Словно заведённая, Сара быстро тараторит, бесцеремонно хватая подставку и проходя в сторону служебных помещений. Аарон даже не успевает ничего ей сказать, только и бежит за ней, чтобы не отставать. О’Нил распахивает дверь в кабинет Хилла, заставая на кресле спящего Вишню. Мужчина лежит на одной из бумажных кип, а рядом стоит пепельница, полная окурков. В кабинете все пространство заполонило дымом, вызывав у шатенки незамедлительный кашель. Она тут же открывает окно, а пепельницу стряхивает в урну, кидая на Аарона злобный взгляд.       — Ты почему его домой не отпустил? — стараясь шепотом повысить голос, Сара выглядит смешной, чем и вызывает у Аарона порцию веселья. Он еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос и не разбудить друга.       — А разве его можно выгнать хоть куда-то? Он же упертый, как слон. Все сам, да сам. Вот и уснул, а я и не стал тревожить, — любовно рассматривая Вишню, а к другу Хилл питает лишь братские, в какой-то мере даже отцовские чувства, мужчина присаживается на один из свободных стульев.       — А дым? Окурки? Почему не выбросил?       Пожимая плечами, Хилл одними лишь губами произносит: «не знаю», а после делает глоток ароматного кофе. Сара становится позади него, крепко прижимаясь грудью к его спине, а носом утыкаясь в шею. Приходится немного пригнуться, ибо мужчина сидит на стуле, но это не омрачает ощущения спокойствия. А запах… Аарон пахнет просто великолепно! Сара бы вкушала его пожизненно, но вот ощущение того, что что-то не так, никак не покидает ее ни на минуту. А ключ с дьявольской цифрой в одном из кармашков сумки усиливает это ощущение. Необъяснимо тревожно…       — Может, разбудим его и отправим спать домой? Мышцы потом затекут, — Сара обращает свой взгляд на мирно сопящего Ви, улыбаясь.       Всё-таки такой он прекрасный. Даже спящий вызывает в ней лишь любовь и радость. Брата чем-то напоминает. Тот тоже всегда засыпал где ни попадя, и О’Нил приходилось его будить, чтобы он ложился в кровать.       — Если я его разбужу, то он непременно начнет снова заниматься делами, а так хоть на пару минут, но освободится от этой ноши. Лучше давай его оставим, пусть спокойно спит.       Только вот спать спокойно, когда рядом спорят два человека, а один из них ещё и не сдерживает своих эмоций, выражая их в полный голос, — невозможно. Вишня открывает глаза, усмехаясь. Нет ему покоя рядом с Аароном.       — Спать под твой голос, Хилл, отвратительно, — чуть потягиваясь, ягодный улыбается шатенке, — привет, принцесса. А вот под твой голосок я бы спал вечно. Может, хрен с Аароном и пойдешь жить ко мне?       На лице кудрявого начинает играть хитрая улыбка, а глаза Аарона в миг вспыхивают огнем. Сара же чувствует себя полной идиоткой, потому что уже когда-то предлагала Вишне такое, а услышать теперь это из его уст, пусть и в шутку, немного странно. Издевается над ними, хитрец. Выводит на эмоции.       — Сейчас ты отправишься жить в загробный мир, — по-хозяйски Хилл усаживает О’Нил на свои колени, демонстративно целуя ее в губы. Чуть грубо, показушно, но не лишая нежности любимую. Знает он, что друг шутит, но это на всякий пожарный.       — Ой, все, Хилл, я же пошутил. Принцесса твоя, не претендую, — капитулируя, Вишня поднимает руки вверх, громко смеясь.       Нравится ему выводить друга на эмоции, а то он вечно суров и грозен, словно президент какой-нибудь страны. Рядом с ним такая девушка восхитительная, а он сидит, как истукан, и даже не улыбается. Нельзя же так, надо дарить ей эмоции, серьезности ей ещё в жизни хватит. Это он на собственном опыте знает. Сейчас Саре надо радоваться жизни и получать все самое лучшее, а если Хилл не будет об этом думать, то малышка снова закроется от них, перестанет доверять и улыбаться. А у нее ведь такая волшебная, заразительная улыбка!       — Вы такие дурачки, — поднимаясь с колен возлюбленного, О’Нил вытаскивает из подстаканника стаканчик с латте и протягивает его другу, — твой любимый. Карамельный. Он уже остыл немного…       — Оу, спасибо, принцесса. Мне и холодный сейчас будет кстати, — широко улыбается подруге, замечая ее озадаченность, — а ты чего такая задумчивая?       Дожидаясь, пока Вишня чуть проснется и осушит свой кофе, Аарон заставляет друга встать со своего кресла и усаживается сам. Он уже битый час не находит себе места в казино, всё-таки в его кабинете на собственном кресле куда удобнее, чем на диванчиках в зале. Любит он удобства и комфорт, это нормально.       Сара же садится на край стола, нервно теребя край своего топа, раздумывая, рассказать ли своим мужчинам, что она нашла дома. Всё-таки они могли бы ей хорошо помочь, разъяснить, что за двери открывает ключ. Только вот тогда они захотят узнать тоже, какая информация прячется там, а это ей совсем не надо. А ещё Аарон отчитает ее за то, что пошла к себе, не предупредив его. Он ведь так боится, что она снова начнет принимать. Но О’Нил больше не станет. Нет, однажды пережив такое, больше не захочешь вернуться. Лучше умереть, чем снова в эту кабалу.       — Вот, только не ругайся, хорошо? — к щекам шатенки приливает густая краска, озадачивая обоих мужчин, — Мне захотелось уничтожить вещи брата, и я решила сходить домой, а во время уничтожения случайно нашла этот ключик и целых четыре записки. Теперь не могу ничего понять от слова совсем.       Понурив взгляд вниз, О’Нил всё-таки решается рассказать обо всем. Она вытаскивает из кармашка сумочки ключик и отдает его Аарону, а следом и записки, но теперь Вишне. Несколько минут мужчины рассматривают полученные вещи, пытаясь понять, что это все значит, и вдруг ягодного осеняет.       — Так это ж ключ от банковской ячейки! — восклицает он, вспоминая, что и сам когда-то хранил там вещи и пользовался таким. Да и до сих пор пользуется.       — Точно… Хм, — Аарон чешет подбородок, погружаясь в глубокую думу и смотрит на записки снова, — готика. Хранить. Третий… Так, готика… Что-то знакомое… Черт, вот крутится на языке и вспомнить не могу, — рассуждая вслух, мужчина немного смешит возлюбленную, внимательно изучающую кабинет. — Малышка, он заряжен. Я бы, на твоём месте, не приставлял его к себе так близко дулом вперёд.       Точно как ребенок. Такая любопытная и смешная. Аарон получает восторг и радость, когда видит ее настоящие, живые эмоции. Это нельзя сравнить ни с чем другим. В такие моменты Сара напоминает Аарону Эмилию… Она тоже была такой живой и веселой. Искренне радовалась дождю, выбегая на улицу босиком и хлюпая ножками по лужам, или же первому снегу. Эми тащила Аарона за руку на улицу и заставляла по несколько часов играть с ней в снежки, и он играл, потому что любил ее и не мог не давать ей тех эмоций, в которых она нуждалась. А как они вместе ходили в цирк… Это был один из самых прекрасных дней в его жизни. Столько много мороженого, сколько в тот день, мужчина больше никогда не ел. Да и в принципе ещё никогда так искренне не радовался. Правда, пришлось потом недельку после такого радостного события пересидеть дома, ибо оба подхватили ангину. Мороженое ведь холодное было. Но зато эмоции, полученные в тот день, того стоили.       Смущённо Сара отводит взгляд в сторону и убирает пистолет обратно в ящик, делая вид, словно не причем. Ну, красивый он, нравится ей этот золотистый дракон на рукояти. Так и хочется его трогать, ощущая приятный холодок на пальцах. Не запрещено ведь, да и не собиралась она нажимать на курок. Разве лишь побаловаться немного. Просто думать над такими сложными задачами слишком для нее затруднительно, ибо головоломки реально ломают голову, а не приносят удовольствие. Не может она сидеть над ними часами, пытаясь решить. Нет, это точно не о ней.       — Погоди, готика… Это случайно не о здании каком-нибудь речь? — спустя продолжительное время пребывания в своей голове и поиска там ответов на вопросы, Вишня подаёт голос, подкидывая Хиллу отличную мысль.       — Точно, Ви! У нас есть банк, — Аарон вытаскивает из ящика карту Сентфора, тыкая пальцем на одно из изображённых на нем сооружений, которое так и называется — «Сентфорский потребительский банк», — он построен в здании, которое имеет готический архитектурный стиль. Если же ключ действительно от ячейки в банке, то вполне себе можно привязать слово готика.       — А третий? Хранить? Что это значит? — О’Нил садится на стул рядом с Вишней, тепло улыбаясь другу.       Пожалуй, думающий Ви — это невероятно сексуальная и безумно привлекательная картинка. Он так сосредоточенно смотрит на карту, наматывая на указательный палец одну из кудрявых прядей, а ещё время от времени зевает, выглядя таким милым и добрым, что его хочется обнимать. А если бы у нее не было и Аарона, то явно могли бы появиться мысли о том, чтобы поцеловать его, ибо… Слишком уж красиво он думает.       — Хранить, наверное, имеется в виду, что в этом банке, который располагается в готическом здании что-то хранится, — кажется, ягодный начинает видеть смысловую связь между всеми понятиями и теперь готов поделиться ей с друзьями, — а третий… Я думаю, это о третьем зале хранилища. Там же специальный доступ. Впускают только по специализированному коду, в общем, и бумажка с номером как раз вписывается.       — А ведь Ви дело говорит, сходится все. Мы с Вишней имеем там по несколько банковских ячеек, поэтому знаем, как происходят такого рода действия. И там реально есть зал с особым доступом, по коду. Поэтому почему бы и нет? — Аарон останавливается, задумываясь вновь.       Все понятно, и, вроде, даже, вполне себе логично, однако что можно хранить в банковской ячейке помимо денег? Работники банка, естественно, не проверяют содержимое хранилищ, потому что это не входит в их компетенцию, но… Разве кто-то хранит в таких местах что-то ещё?       — Только вот что он может там хранить?       Вопрос звучит неожиданно, одновременно вырываясь из уст Аарона и Сары и заставляя Вишню громко смеяться и поражаться иногда их такой чудаковатой схожести. И вот ведь реально есть схожие черты: оба сумасшедшие в какой-то степени, а ещё оба безумно эмоциональные в самые ненужные моменты. Их легко ввести в паническое состояние, навязав им такие настроения. Зато ягодный может остаться хладнокровным именно в сложный момент, потому что привык делать все сам. А в панике сам ничего не сделаешь.       — Это и попытаемся выяснить сегодня же, — Хилл смотрит на наручные часы, оценивая оставшееся до закрытия банка время. Естественно, имея там и свои сбережения, мужчина знает наизусть его часы работы. — Ты с нами? — смотрит на друга, понимая, что вопрос бессмысленен, ибо куда Аарон, туда и Вишня.       — Куда вы без меня?       Нехотя поднимаясь со стула, Вишня улыбается другу, ловя его недовольный взгляд на себе. Ну и ладно, как будто бы Аарон не знает, какой он самовлюблённый временами. Зачем обязательно на него так отчитывающе смотреть? Перед Сарой хочет выглядеть строгим? Ну-ну, Сара и его строит временами.       Ничего не понимая, О’Нил просто движется вперёд за своим мужчиной, уверенная лишь в одном: с ней все будет хорошо. Что бы ни было спрятано в той ячейке, оно не сможет испортить ей настроения, ибо рядом Аарон. Или же О’Нил просто пытается внушить себе это, чтобы не переживать. Иначе если ее захлестнет новая волна переживаний, то все может привести к панической атаке, которые появились у шатенки как побочный эффект после зависимости от героина. Это она ещё слабо отделалась. Бывает и хуже. Поэтому лучше свыкаться с паническими атаками, чем с какими-нибудь невозможными аллергическими реакциями или же ещё более серьезными проблемами.       По дороге к банку троица гадает, что же находится в ячейке, и когда старшему мужчине надоедает этот галдеж за своей спиной, он просит немного помолчать. Однако Сара оказывается слишком любопытной и пытается разузнать, как же обстоят дела с Реймондом. Тогда слово приходится взять и Аарону, рассказав Саре все в подробностях.       А именно то, что смерть была действительно сфальсифицирована, но причины так и не было найдено. Что в могилке Реймонда лежит какой-то человек без определенного места жительства, который умер за несколько недель до официальной даты смерти Рейнольдса, и кто-то специально искал подходящую по габаритам и внешности кандидатуру для захоронения. Но вот нигде не указано причин, как и дальнейших фактов о жизни Реймонда. И лишь через три месяца появляется Райан Картер, который и принимает в свои руки правление аллигаторами, становясь их тайным спонсором, а так же подминает под себя все каналы, связанные с поставкой наркотиков, в Сентфоре и Балтиморе.       И все же, имея такое огромное количество денег, получаемых с продажи всех этих наркотиков, Картеру зачем-то понадобилось разрушать драконов, лишая их двух движущих сил, выражающихся Вишней и Аароном. Зачем? Личный интерес? Или же есть какие-то причины? Что может связывать двух абсолютно разных людей? Почему Реймонд стал Райаном? Зачем надо было инициировать собственную смерть, а потом появляться таким образом? Слишком огромное количество неразрешенных вопросов, ответов на которые невозможно найти без знающих людей. Но больше всего Сару сейчас интересует, что же может хранить ее горячо любимый брат в банковской ячейке?       — А меня туда пустят? Это ведь ячейка Эндрю…       Переминаясь с ноги на ногу, Сара крепко вцепляется рукой в ладонь возлюбленного, стоя напротив огромного сооружения. Действительно выполнено в готическом стиле со статными высокими башнями, круглыми окнами, имеющими завораживающие витражи, с необычными барельефами на фасаде и таким темным каменным цветом, имеющим оттенок мокрого песка. Здание могло бы служить памятником культуры, ведь внутри, наверняка, есть на что посмотреть, а его используют под банк. И чего ради? А просто в Сентфоре ищут любой способ принести себе и городу как можно больше прибыли, поэтому и плюют на такие великолепные произведения искусства, размещая там финансовые или государственные структуры, тем самым портя общественное достояние городка.       Сентфор прогнил. Рыба гниёт с головы, верно? Вот и Сентфор уже давно погряз в этом глубоком болоте гнили, ещё десять лет назад, когда место мэра занял бывший уголовник, каким-то необычным образом заставивший весь город принять его предвыборную компанию. Удивительно… А, может, просто держал и до сих пор держит обычный народ в страхе? Возможно. Одно ясно точно: полицию он купил, и стражи, что должны следить за порядком, давно уже за ним не следят, а лишь думают, как бы наживиться на обычном народе или же где просадить очередную зарплату. Например, в казино у драконов. Теперь Саре понятно, почему и драконью лавочку ещё не прикрыли… Тогда ведь не будет того самого места, где можно позволить себе быть королем мира, тратя деньги направо и налево, гоняя официантов и бросая в сторону крупье грубые высказывания. Ты ведь при деньгах. Так, наверное, думают люди в такие моменты.       Деньги ведь сейчас решают все. За деньги сейчас готовы умереть, бросаясь под огонь, в огонь или же бросая в него своих близких. Из-за этих проклятых бумажек женщины продают свои тела, совершенно не задумываясь о том, что такими действиями заставляют мужчин считать их вещью и прививают им такое неправильное мнение. Эти странные купюры способны разжечь семейную вражду, заставить родных людей ненавидеть друг друга в борьбе за наследство или же за долю в каком-нибудь бизнесе. Миром не правят люди. Нет. Миром правят деньги, и Сара теперь понимает это как никогда кстати. Люди готовы на все, чтобы ощутить в руках эти чёртовы бумажки и почувствовать вкус «мне все можно», а потом… Никто и не хочет останавливаться.       — По правилам этого банка, — Вишня ободряюще улыбается подруге, легонько сжимая меж пальцев ее нос, — человек, оставляющий ценности на хранение в ячейке, может записать одно или несколько лиц, которые могут открывать эту ячейку без ведома ее владельца. Так, например, я могу открыть ячейку Аарона, а он мою. Думаю, что твой братец записал тебя, иначе зачем тогда весь этот цирк с тайниками?       — Тогда я могу идти? — О’Нил ещё раз восторженно смотрит на здание, тяжело вздыхая.       Никогда в этом мире не начнут ценить искусство, его богатство и красоту. Только лишь деньги… Они были, есть и будут главным двигающим мотивом каждого человека, пока не появится кто-то, кто объяснит, что такую жизнь вряд ли можно считать нормальной.       — Да, мы ждём тебя снаружи, в машине. Возьмёшь все, что там лежит, и мигом к нам. Мы вместе и посмотрим, что же там такое припрятал твой брат, — Аарон ласково гладит возлюбленную по голове, чуть наклоняется и оставляет на ее губах невесомый поцелуй, а потом разворачивает и подталкивает в сторону входа в банк.       Проходя все обязательные посты охраны и проверки на подлинность личности, Сара убеждается в словах Вишни. Она действительно значилась в списке лиц, которые могут вскрывать ячейку без ведома ее владельца, а ключ стал ещё одним доказательством этого факта. И код тоже пригодился, как пропуск в тот самый специальный — третий, блок хранилища, в котором самый высший уровень секретности. Саре открывают дверь, пропуская в небольшое помещение без окон, полностью заставленное ящичками с номерами, в каждом из которых чья-то тайна.       Бегло просматривая все, О’Нил находит нужный — со своим числом, вставляет ключ в замочек и делает несколько оборотов, пока не слышит своеобразный щелчок, означающий открытие ячейки. Тянет за железную ручку, предоставляя себе доступ к ящику, в котором лежит дипломат. Выуживает чемодан, ставя его на единственный в помещении железный стол с единственным таким же железным стулом. Рассматривает находку. Кейс выполнен из кожи, имеет черный цвет и самое главное — кодовый замок на единственной железной заклёпке, находящейся под ручкой. Конструкция замка, вроде, несложная и имеет всего три цифры, но какие?       И только тогда, когда девушка видит в руке записку с тремя цифрами, до нее доходит, какой код нужно набрать. Пальцы уже тянутся к замку и даже готовы выставить на специальных цилиндрах нужные числа, но она задумывается. Аарон ведь попросил ее не открывать без него, да и принести она обещала найденное мужчинам, однако это ведь ее… Это ведь вещь Эндрю, и Сара не имеет права давать ее другим людям. А вдруг там что-то такое, что расскажет ей о смерти брата? Покажет ей имя убийцы или же хотя бы как-то намекнет на него… Нет, О’Нил должна открыть дипломат самостоятельно, изучить его содержимое, и только потом шатенка может уже решить — показывать ли это Аарону и Вишне или же нет.       Поэтому она быстро выставляет на цилиндрах три одинаковых цифры, и кейс издает звук открытия, чуть откидывая крышку вверх. Сара быстро открывает ее до конца, пробегаясь глазами по содержимому. Какие-то непонятные документы. О’Нил берет несколько листов, видя там странные цифровые значения и ещё более непонятные для нее наименования каких-то финансовых структур и терминов. Видимо, что-то связанное с бухгалтерией. И лишь под всей грудой финансовых бумажек она может видеть другую, написанную от руки. Подносит к лицу, начиная читать текст послания:       «Скорее всего, когда кто-то будет читать этот текст, меня уже не будет в живых. Но я обязан рассказать эту историю прежде всего для того, чтобы расставить все точки над «i» перед своей сестрой. (Если это читаешь ты, маленькая, то прости меня за все, что прочтешь далее. Да, я не был таким, каким ты меня видела, но я очень сильно тебя любил). Когда-то давно, ещё в юности, будучи шестнадцатилетним подростком я впервые попробовал героин. На спор. Так оно ведь и бывает, верно? Мы с Чарли хотели проверить, кто из нас дольше продержится в наркотическом опьянении, и выиграл тогда я. Идиоты… Сейчас, имея такую сильную зависимость, я с точностью могу сказать, что лучше бы тогда отказался от этого спора, как Реймонд… Он просто смотрел. Наркотики стали всей моей жизнью. Звучит страшно и очень глупо, но теперь я не могу прожить без них и дня.       Они загубили все хорошее, что было во мне, они диктовали мне действия, за которые я пару раз хотел вскрыться, но не смог, потому что должен был воспитать свою сестру. Пожалуй, если бы мне не помогали прекрасные люди, то я бы не смог и этого. Думаю, этот человек понимает, о ком идёт речь. Я причинил ему много боли, отобрал самое дорогое, что было в его жизни, и я очень сожалею… Я не хотел, я и правда ее любил… Оно вышло как-то слишком неожиданно, слишком странно, это не было мне подвластно, и если бы я знал, что та партия испорчена, то никогда бы не стал ее отдавать ей. Да и не стал бы вообще подсаживать ее на наркотики. Она должна была бы быть прекрасной матерью чьего-нибудь ребенка, женой любящего ее мужа, но уж точно не моей девушкой. Я сгубил ее. И я ненавижу себя за это. Клянусь, ненавижу. Мне нет прощения, но я бы хотел, чтобы меня простили.       Но и это тоже не все мои грехи… Увы, за свои двадцать восемь с половиной лет я успел набрать их вагон и маленькую тележку… Я никогда не был истинным участником драконов и последние пять лет разыгрывал свое приятное отношение ко всем, кроме Аарона и Вишни, потому что… Потому что я провинился перед своим другом, и он хотел меня убить. Я заслужил. Нельзя было спать с его невестой, нельзя было позволять себе такую оплошность, но я позволил, встал на кривую дорожку. Реймонд в тот день никак не отреагировал на измену, разве что расстался с дамочкой и отбил мне несколько ребер, но не более. Все вскрылось через несколько лет, когда мы с Реймондом сцепились в моем доме. Он хотел убить меня, находясь под кайфом, потому что я испортил его жизнь и лишил его любви всей его жизни. Мы подрались, слово за слово, и так вышло, что он ударился головой об угол. Пришлось везти его в больницу, и там, когда он очнулся, между нами состоялся серьезный разговор.       Я выторговал свою жизнь взамен на одну маленькую услугу: я должен был сфальсифицировать смерть Реймонда, помочь ему с новыми документами и перевезти его в Балтимор, где вскоре он и осел, взяв в свои руки правление аллигаторами, а потом, собственно, и дав мне задание. Не знаю зачем. Тогда уже Райан Картер, оценив всю обстановку в Сентфоре, решил, что драконы ему мешают, поэтому он захотел их уничтожить. А имея такого человека, как я, решил сделать это через меня. Естественно, я согласился. Мне хотелось жить и не хотелось оставлять сестру одну. Я сдавал информацию, мы несли убытки из-за меня, пару раз я даже стрелял в драконов, потому что так было нужно, но так и не смог разрушить банды, потому что драконы оказались семьёй. Тогда мне предложили делать втайне наркотики и продавать их по всем углам, пытаясь разнести по городу слухи о том, что Хилл и его подопечные теперь тоже занимаются такими вещами, но и это не вышло. Аарон оказался умнее. Он просто выгнал меня, когда все зашло слишком далеко…       А Реймонд все злился и злился, не понимая, почему у него ничего не выходит. Он стал совершенно иным, его тоже испортили наркотики. Он хотел заполучить власть в обоих городах, стать самопровозглашенным королем, но не понимал, что с драконами будет непросто, и мой провал это подтвердил. И когда в очередной раз после моего провала он захотел меня убить, так как договор был снова нарушен с моей стороны, я не стал умолять его о пощаде и был готов понести смерть, потому что ненавидел себя за ее убийство… Однако Райан не стал меня избавлять от этих мук и оставил гнить и дальше в этом болоте, начиная придумывать другие способы разрушить драконов. Все, что я сейчас знаю, — это то, что он готовит какой-то особый план по разрушению банды. Хотел снова ввести своего человека, хотел убить Хилла, Ви… Меня больше не подпускают к такой информации, потому что поняли, что я больше не хочу вреда драконам, что я пытаюсь их спасти.       Пишу это и понимаю… Нет, чувствую, скорее всего, скоро меня убьют либо люди Реймонда, потому что я больше не хочу быть его марионеткой и хочу жить, как нормальный человек. Я хочу избавиться от зависимости. Пусть это будет сложно, пусть мне придется пережить адские боли, но я хочу быть со своей сестрой и дальше, а не дарить ей отголоски любви. Либо же меня убьют драконы, не все, естественно… За то, что я сделал с ней, за то, что предал их, за всё говно, которое принес в их жизни. Будет это же Аарон или Вишня… Мне принципиальной разницы нет, главное, чтобы с Сарой потом все было хорошо. Надеюсь, о ней позаботятся, как и раньше. В кейсе все документы, которые доказывают множество преступных деяний Реймонда, а нынче Райана, которые точно смогут найти применение в правильных руках. Сара, если ты сейчас это читаешь, то отнеси документы Аарону Хиллу. Он найдет им применение и сможет избавиться от человека, готового идти по головам. У нас, конечно, полиция давно не несёт нормальной службы, но за эти документы и они будут готовы встать обратно на свой пост. Слишком тут заманчивые статьи вырисовываются. Им за это придет множество премий и наград, да и перспективы откроются отличные.       В принципе, это все, что я хотел бы сказать. Пусть это будет моим маленьким завещанием, чем-то вроде прощальной записки. Ну и напоследок снова повторюсь… Сара, я всегда тебя любил и старался быть лучшим братом. Прости меня за все то говно, которое ты узнаешь, как только меня не станет. И за родителей прости… Они не разбились… Их взорвали из-за меня. И драконы пусть меня простят, пусть я и стал предателем, но я всегда уважительно относился к своим двум друзьям. Просто так вышло… Я был мудаком, истинным говном, и я заслужил смерти, поэтому готов ее принять. Готов уйти на тот свет, чтобы больше не нести сюда тьмы…»       Первым порывом Сары становится желание к чертям разорвать это идиотское письмо на маленькие кусочки, а потом сжечь и забыть обо всем. Нет… Это не могут быть Аарон или Вишня… Нет, не могут! Не правда! Зачем? Зачем им надо его убивать? Сара не верит… Но ведь все улики, которые ей удалось увидеть за эти четыре месяца, прямо или косвенно намекают именно на драконов… Значит, всё-таки это сделал кто-то из них… Врали? До сих пор врут? Зачем? Джон был прав… Ее просто используют, держат в поле зрения, играясь, подобно марионетке, скрывая всю правду, потому что оба в этом замешаны, и один покрывает другого. Но кто? Кто именно из них это сделал?       Сердце О’Нил сильно сжимается, отдаваясь гулкой вибрацией по всему телу. Ее снова обманули, сравняли с землёй и врали все это время. И ради чего? Боялись, что она тут же вытащит пистолет и начнет стрелять без разбора? Она ведь распадется на мельчайшие частицы, если убийцей окажется Аарон… Получается тогда, что он делает вид, играет в любовь с ней? Пользуется ей? Но разве можно так искусно играть чувства? Саре бы очень хотелось верить, что нет… А если это Вишня… Зачем тогда играет эти дружеские чувства? Зачем делает вид, словно его и правда интересует ее настроение? Снова все запуталось… Но она не должна поддаваться панике, не должна городить с плеча и обвинять незаслуженно.       Поэтому, утирая ладонью слезы, О’Нил складывает лист обратно в дипломат, захлопывая его, и идёт на выход из хранилища. Сейчас они начнут читать это письмо, и она сможет увидеть эмоции каждого воочию, возможно, и найдет что-то скрытое. Или же убедится, что это не они. Хотелось бы, чтобы так оно и было, но почему тогда так боязно? Если же девушка уверена, что это не ее самые близкие люди, зачем тогда боится? Не должно ведь возникать страха… А он уже плотно поселился в груди, разливая по телу волну ужаса и негодования. Паника…       — Скажите, — на выходе из хранилища она обращается к сотруднику банка, — а кто ещё помимо меня имеет доступ к ячейке?       — Вы, мисс, ваш брат и Аарон Хилл, — словно мантру, произносит парень, выдавливая из себя приветливую улыбку. — До свидания.       — До свидания…       Аарон Хилл… Как ножом по сердцу. Если же в обращении слова о разрушенной жизни, о лишении самого дорого предназначены тому, кто имел доступ в хранилище, то это заставляет шатенку ощутить ещё один укол боли. Ее любимый Аарон… Ее дорогой и заботливый мужчина, разве может он так ей врать? Есть ли в этом смысл? Да и как после такой лжи он смог бы с ней встречаться? Никак… Нет, это не Хилл, но тогда остаётся Ви… Вишня? Как этот до умиления прекрасный человек мог бы убить хоть кого-то? Как он смог бы потом смотреть ей в глаза и вести себя так, словно и правда ее любит, как свою сестру… Пожалуй, проще поверить, что это сделал Аарон, чем Ви… Уж слишком Вишня хорош в ее глазах, прекрасен. Нет, они оба не могли, но почему тогда Эндрю думал на них?       Проходя через все контрольные точки, Сара выходит на улицу, крепко держа в правой руке дипломат. Слезы давно высохли, оставив после себя лишь ощущение стянутой кожи, а голова перестала гудеть. Она не станет показывать своих переживаний. Не станет делать вид, что ей больно и тревожно. Будет сильной, будет, как и прежде, спокойно общаться с Вишней и так же целовать Аарона, однако… Вряд ли у нее получится теперь забыть о прочитанном. О’Нил узнает все, какую бы цену за это не пришлось заплатить. И пока она не разберётся со всем стопроцентно, пока не будет уверена в виновности хотя бы одного из своих мужчин, — ни разу не обвинит их, не заставит чувствовать себя виноватыми. Не станет вешать клеймо убийц, не имея доказательств. А вот получив их… Все изменится, в этом не может быть сомнений.       — Я же говорил, — недовольно мотая головой, произносит Вишня, замечая потерянный вид Сары, медленно приближающейся к ним. — Открыла, сама изучила и идёт к нам. Ты в этом ещё сомневался?       — Так и не выбросила эту идиотскую идею о мести из своей головы… И ведь сделать я ничего не могу… Сказать ей правду? — общаясь сам с собой, Аарон чувствует что-то горячее внутри.       Горечь? Обида? Он не знает. Ему просто больно, что после всего того, что им пришлось пережить, после всех рубежей доверия, которые они смогли переступить… Сара снова идёт по тому же пути, который выбрала в самом начале, с утра пытаясь скрыть свою находку, а теперь изучив самостоятельно то, что было в банке. О каком доверии может идти речь, если О’Нил так и не доверяет Хиллу? Пытается, но не получается. Либо боится, либо не хочет. В чем? В чем состоит их проблема?       — Ты должен был рассказать ей ещё перед началом ваших отношений, Хилл. Сейчас уже слишком поздно. Если ты скажешь ей всю правду, то она тебя возненавидит и будет иметь на это полное право. Только вот хуже всего от этого будет тебе, я ведь вижу, что ты в ней утонул… Однако ваша любовь, — стараясь подобрать верные слова, чтобы не обидеть друга, Вишня делает паузу, — это не любовь, Ар. Иллюзия…       Ничего не отвечая и лишь молча кивая, Аарон соглашается со словами друга, поникая. Прав, чертовски сильно прав… Любовь есть, но пропитана она не чувством эйфории, а чувством лжи… Однако же, когда шатенка подходит ближе, он вновь натягивает улыбку счастья, которая предназначена лишь ей. Обнимает, забирая из рук дипломат, который О’Нил безмолвно отдает. Ее там больше ничего не интересует. Ее вообще не интересуют дела драконов. Лишь убийство брата. Надо узнать. И так слишком долго тянула с этим делом.       — Простите, я открыла его сама, — резко заявляет Сара, вводя в шок обоих мужчин, — я хотела все знать. Я надеялась, что там будет имя убийцы Эндрю, а не эти тупорылые бумаги, доказывающие преступления Реймонда и показывающие всю его тайну! Ты и сам мог бы пойти в хранилище, Аарон. Твоё имя тоже есть в списке, — усмехаясь, девушка открывает дверцу машины, садясь на заднее сиденье, — отвезите меня на кладбище, пожалуйста.       Это способ у нее такой? Забыться на кладбище? Среди трупов? Среди умерших? Зачем? Почему ее постоянно туда тянет? Хочет поговорить, пусть говорит с живыми. И так слишком много смертей, не хватало, чтобы и ее не стало там. Или присматривает место для могилки убийцы своего брата? Если так, то не стоит. Вишня знает, где хоронить Аарона, ровно, как и Аарон знает, где хоронить Ви. Они как-то по пьяне затрагивали эту тему и уже определились. С такой жизнью и не такие темы можно считать нормальными.       — Зачем? — Вишня садится на переднее сиденье, поворачивая голову на сто восемьдесят градусов.       — Хочу навестить Майкла, хочу сходить к брату и родителям. Имею право? Не переживай, — обращается к Аарону, успокоительно понижая интонацию, — наркотики принимать не стану. Я просто хочу побыть немного одна. Мне надо подумать.       Хотел бы Аарон напомнить Саре, чем закончилось ее прошлое «хочу побыть одна», но не станет. Всё-таки это ее травма. Отпустит, но попросит кого-нибудь из драконов за ней незаметно присмотреть, чтобы не влезла ни в какие неприятности, а то они любят притягиваться к ней магнитом. Да и ему спокойнее так будет, пока они с Вишней будут заниматься изучением того, что в кейсе.       — Хорошо, во сколько за тобой заехать?       Придавая голосу как можно больше нежности, мужчина улыбается возлюбленной сквозь зеркало. Она отвечает ему такой же широкой улыбкой, но тут же крепко сжимает кожу на бедрах, пытаясь унять возникающую боль и сомнения. Нет! Это не Аарон! Не Аарон! Не Вишня! Они не могли! Отрицание — вот, что сейчас чувствует О’Нил, смотря фактам прямо в глаза. Ее и правда приняли в банду слишком быстро. Хилл будто бы просто решил держать ее рядом, поэтому и принял. А потом и влюбился… Все произошло так сумбурно, так странно. И она до сих пор не понимает смысла своего нахождения в драконах…       — В восемь. Можете посмотреть этот чёртов кейс и сами решить, что с этим делать, — стискивая зубы, Сара всё-таки не выдерживает и решает задать интересующий ее вопрос, — Аарон, зачем ты принял меня в банду? Хотел держать около своего носа? Хотел не подпустить меня к информации о брате?       Спроси она у него это тогда, он бы ответил, что именно так и было. Однако сейчас, имея уже сильные чувства к девушке, мужчина понимает, что им в тот момент двигало не желание скрыть правду и обезопасить себя, а желание пребывать в ее кампании как можно чаще. Это была симпатия, а теперь любовь. И как же ему каждый раз больно, когда она считает, что он намеренно делает те или иные действия… Он же не полный идиот, чтобы использовать свою любовь, как средство получения выгоды в пользу себя. Нет, все, что он ей говорит и все, что он делает для нее, — искреннее проявление его любви. Глупо осознавать, но Аарон по уши влюблен в ту, что жаждет его смерти… Любовь, не имеющая счастливого финала? Скорее всего… Любовь, за которую ему придется поплатиться. Рано же или поздно…       — Тогда, в зале, — ностальгически потягивая, Аарон улыбается. Он обожает этот их момент, такой волшебный, живой, настоящий, — когда ты спарринговала со мной… Знаешь, кажется, именно тогда я и понял, что ты мне симпатична. Ты была такой горячей, смелой, отчаянной и просто великолепной. Как ты пыталась мне доказать свою смелость, показать себя, и у тебя это вышло. Я просто влюбился и хотел видеть тебя чаще, хотел, чтобы ты была рядом. В этом и весь секрет. Тогда я этого не осознавал, зато теперь понимаю отчётливо.       Искренности его слов позавидовал бы даже детектор лжи. Аарон говорит правду, и Сара это видит, поэтому она и чувствует сейчас себя виноватой. Снова гонит на него, снова причиняет боль… Не девушка, а ходячая неприятность.       — Прости… У меня уже паранойя, просто это письмо… Слишком много странностей и совпадений, — Сара закрывает лицо руками, сдерживая порыв расплакаться, а когда видит в окне знакомые решетки кладбища, быстро открывает дверцу машины, выскакивая.       Надо поскорее сбежать, чтобы не было так неловко. Дома поговорят нормально. Все решат и обсудят. Не сейчас. Сейчас слишком много эмоций накопилось, надо выплакать их на могилках родных и близких. Очиститься и перестать отрицать очевидное, наконец-то собравшись с силами и начав вести собственное расследование, раз все вокруг скрывают от нее самый главный секрет. Секрет, который ей жизненно необходимо знать.       Мужчины даже не успевают ничего сказать, только и могут смотреть за убегающей вперёд фигурой шатенки, каждый думая о своем. Хилл о том, что сам виноват во всем происходящем. Это ведь он изначально решил ей соврать, решил ей ничего не говорить и не позволять ей приближаться к правде. И эта ложь постепенно разъедает, становясь ядом, который поражает их отношения. Ещё немного, и им придет конец. А ведь они только недавно стали ощущать себя счастливыми… Доверились. Или это было видимостью? Специально, чтобы Аарон успокоился и случайно осекся, допустив ошибку и позволив ей узнать то, чего не стоит ей знать?       Мысли же ягодного крутятся лишь возле предстоящих событий, потому что он чувствует что-то неладное. У него слишком странное предчувствие. Кошки на душе скребутся, и парень не понимает, с чем именно это связано. То ли с тем, что его друг слишком сильно влюблен и за этой влюбленностью не видит очевидных вещей, которые могут его погубить, то ли из-за того, что на них до сих пор ведётся странная охота, которой ещё не положен конец. Они ведь оба живы. А значит их может ждать опасность абсолютно везде, и надо быть начеку.       — Позволишь ей уйти? Дашь ей карт-бланш в расследовании смерти брата? Ты ведь понимаешь, что каждый раз она всё ближе и ближе, — ягодный следит за действиями друга, нервно сжимающего руками руль. До побеления костяшек. Чуть погодя пересаживается назад, чтобы спокойно изучать содержимое дипломата.       Хилл достает сотовый из бардачка и быстро звонит Марти, прося того прийти на кладбище и проследить за О’Нил. Когда слышит утвердительное «конечно» и звук хлопающей железной двери казино, отключается, будучи уверенным, что Марти исполнит его просьбу.       — Понимаю, Ви, поэтому у меня будет к тебе просьба, — резко делая серьезное лицо, Аарон поворачивается к другу, стараясь сохранить спокойствие внутри.       — Ты же знаешь, что абсолютно любая будет исполнена, — немного обиженно протягивает вишневый. Как будто бы Аарон не знает, что он сделает все для его благополучия, — В чем суть твоей просьбы?       Если то, что хочет Аарон сказать Вишне содержит прощальный характер, то ягодный в ту же секунду прибьет его, потому что проще всего сдаться и смириться с собственной участью, а не пытаться ее изменить. Это ведь не в стиле Хилла, зачем же он тогда сдается сейчас? Если считает, что таким образом сможет избавить Сару от страданий, то этого не произойдет. О’Нил будет страдать все то время, пока не разгадает тайну смерти своего брата, не узнает имени преступника. А когда она узнает, то Ви уверен, что Аарону в лоб или в грудь — тогда уже будет неважно, прилетит пуля. Сара сможет. Вишня знает. На эмоциях, под сильным стрессом, из-за переживаний… Девушка уже пыталась его как-то застрелить, конечно же, не зная, что в пистолете холостые. Но факт остаётся фактом: Сара однажды, хоть и мнимо, но уже застрелила Хилла. Что мешает ей сделать это снова? Вишня не хочет его потерять. Не сможет без своего… Брата.       — Всему свое время, просто знай, что однажды я попрошу тебя вспомнить об этом обещании, — Хилл тепло улыбается, уже прекрасно понимая, какой будет эта просьба. Он должен перестраховаться, пока не поздно.       Вдавливая педаль газа, Аарон разворачивает машину, собираясь ехать в казино, дабы рассмотреть и изучить документы, отданные Сарой, досконально, не упустив ни одной детали. Раз Эндрю их так тщательно хранил, значит там было что-то важное. И судя по лицу Вишни, бегло просмотревшего содержимое кейса, кодовый ключ от которого было несложно угадать, там действительно что-то очень важное.       — Ну нихуя тут инфы… Реально? То есть он все это время пытался уничтожить драконов? А ты ещё Тёрнера убить хотел! Надо было Эндрю ещё в первый раз прибить, ещё в тот день, когда он сообщил о смерти родителей, — читая письмо и попутно бросая многозначительные взгляды на документы, Вишня не верит собственным глазам, реагируя на все слишком эмоционально, — а вот отсюда и сомнения Сары. Смотри, гаденыш ведь чувствовал, что ты смерть Эми так просто не оставишь. Ещё и прощение просит… Бля, почему не я его грохнул? Любил он ее… Ага… — ягодный крепко сжимает кулаки, подавляя желание ударить по сидению, на котором сидит друг, — А ты знал, что Эндрю шантажировал Эмилию?       — В смысле?       Шантажировал Эмилию? То есть кто-то шантажировал его сестру, а он об этом не знал? И чем он мог ее шантажировать? И почему Вишня говорит об этом так спокойно? Как же ему надоели эти вечные новые обстоятельства жизни человека, который давным давно умер! Почему он узнает обо всем только сейчас? Почему сестра не говорила? Стыдилась? Да Аарон бы никогда не сказал бы ей ни одного плохого слова, потому что любил… Да, переборщил и погорячился, когда накричал и поставил перед выбором между собой и Эндрю, но позже осознал и не раз ещё извинился. Но почему, если у нее были проблемы, она не рассказала об этом самому родному в ее жизни человеку? Хилл бы помог ей, как всегда помогал, когда они были ещё юны.       — Сара рассказала, что прочла в дневнике Эндрю, как он шантажировал Эмилию. Получается ведь, что малышка… В общем, она переспала с ним, когда мы сильно поссорились, находясь под действием наркотического опьянения, и чтобы не омрачать мои чувства, чтобы не портить наших отношений окончательно, Эми просто бросила меня, сказав, что больше не любит. Он долго ее шантажировал наркотиками и тем, что расскажет все мне, ведь это было предательством наших чувств, — запуская руку в волосы, Вишня ерошит пряди, горько усмехаясь, — Эндрю хотел отношений с ней, хотел быть ее единственным, а она любила меня так сильно… В общем, чтобы не растоптать меня полностью, Эмилия и согласилась на отношения, в которых не было любви, а лишь страх. Она боялась его, а чтобы не было так противно быть с ним и чувствовать его ласку и прочее, Эми принимала, медленно губя свою жизнь. Спросишь, когда мы успели обо всем этом поговорить? — Хилл медленно кивает, не веря тому, что услышал, — На кладбище в тот день, когда Сару забрал Чарли. Я был на могилке у Эми, а она ходила к брату.       Аут. Боль. Щелчок в голове. Ненависть к себе и к миру, в котором есть эта несправедливость, в котором существуют такие люди. Желание убить всех и каждого. Умереть самому, чтобы увидеть ее и сказать ей, как сильно он ее любит… Обнять… Если они попадут в один и тот же мир. Они ведь так и не попрощались. Так и не смогли обняться в последний раз, он не поцеловал ее перед сном, как свою дочурку, как делал это обычно, не проверил, хорошо ли она укрыта… Аарон всегда был заботлив с Эми, считал ее своей малышкой, за которой вечно нужно присматривать. Не досмотрел… Они не виделись практически полгода, не общались ещё больше… Они могли бы спастись от этого всего, стоило только поговорить. Как и сейчас Аарону стоит только поговорить с Сарой, и все может встать на свои места. И не будет мести и ненависти. Но подобрать нужные слова так сложно… Молчать проще, чем говорить. Всегда.       — Я полный идиот… Я не смог проследить за сестрой, я отдал ее в руки к нему… А теперь, теперь я ещё и убиваю Сару своей ложью, хотя ни на минуту не жалею, что убил Эндрю. Я бы сделал это снова и снова, потому что такое говно не может ходить по земле… — Хилл прикрывает глаза, чувствуя подступающие слезы, и на несколько секунд попадает в собственную прострацию.       Он будто бы отключается от мира, переносясь в свою голову, где перешагивает через одну мысль на другую, пытаясь понять, где же он допустил ошибку. Как такое произошло? Может, стоило умереть самому, ведь это он не дал сестре счастливой жизни… Теперь не даёт ее и Саре. Аарон Хилл несёт в этот мир разрушение и, кажется, он понял это только сейчас. Когда уже слишком поздно что-то менять, потому что очередная жертва его сильной любви ведёт теперь не только себя к концу, но и его. Они будто бы на марафоне, где один бегун догоняет второго, перегоняет, и так попеременно, стараясь быть впереди, показать превосходство, пока оба убитые не приходят к финалу. Их ждёт такой же? Гибель? Счастье? Вместе или порознь?       — Блять, Хилл, тормози! — сквозь пелену своих мыслей Аарон слышит не похожий на голос друга звук, приглушённый, тихий, а потом видит, как прямо на них летит практически на полной скорости грузовик.       Скрежет колес, запах жженой резины, следы протекторов колес на дороге и звуки удара двух металлических конструкций — это все, что успевают увидеть и услышать драконы прежде, чем одна машина поглотит другую — отберёт жизнь у малогабаритного автомобиля и одержит победу в этой неравной схватке. В схватке, где у меньшего по размерам соперника просто не было шансов на победу…       Как ни в чем не бывало водитель грузовой машины покидает свою кабинку, лишь только смахивая со лба капли пота и чуть потирая колени от удара об машинную панель. Немолодой парень довольно рассматривает свое произведение искусства, ведь иначе перекошенную на несколько частей легковую машину назвать нельзя. Вытаскивает из кармана куртки сотовый телефон, набирает наизусть номер и громко произносит серьезным голосом:       — Они больше не доставят проблем. Я сделал все, как ты и просил, — делает паузу, выжидая ответ на свою реплику, — отлично, через час буду. И помни, я люблю купюры крупного номинала.       Убирая сотовый в карман куртки, мужчина садится обратно в грузовик, ещё немного любуется чисто проделанной работой и уезжает прочь, оставляя легковую машину и ее пассажиров на произвол судьбы. Если там, вообще, хоть что-то осталось от пассажиров…