Человек — это симбиоз стремления и усилия, направленных на преодоление, но оканчивающихся смирением. Артур Лазарев
Когда Саре было пять, мама рассказывала ей сказки, в которых прекрасные принцессы спали в закрытых ящиках крепким сном, а потом приходили прекрасные принцы и будили их своими поцелуями. Как-то раз малышка спросила у мамы, а может ли принцесса разбудить своего принца ото сна. На что мама ей ответила, что может, но только если очень сильно любит. Конечно же, юная девочка ещё тогда не понимала, что такое любить, поэтому думала, что такое пробуждение подвластно всем. Любят ведь все, это ведь так просто. Малышке так казалось. Однако сейчас Сара осознает понятие любви в полной мере. Правда, в сказки больше не верит и знает, что от смерти даже любовь не спасет. От смерти вообще ничего не спасет… Она, как ураган, приходит и сносит все на своем пути. Забирает самых лучших и нужных, родных, любимых… И вот доказательство: четыре могилки, находящиеся в южном секторе кладбища. Большая, специально для двух людей, принадлежит родителям. На ней можно увидеть фотографии каждого из родителей отдельно и одну общую, с их свадьбы. У мамы О’Нил там уже заметно пузико, в котором развивается жизнь ее брата, а папа О’Нил, держа руки на животике, счастливо улыбается своей жене. Рядом с родителями, буквально в паре метров от их захоронения, стоит и одинокая могилка брата, на которой написаны слова, придуманные ей лично. Ещё тогда она не знала всей правды о брате, отсюда и слова теперь кажутся неправильными… «Ангельски чистая душа под стать твоим глазам» — так гласит надпись на надгробии. Неправда. Ложь. И от этого в сотни раз больнее, ведь все было иллюзией, созданной для нее. Ей никогда не говорили правды… Шатенка с горечью смотрит на каждое из надгробий, все ещё не осознавая до конца то, что в этом мире больше не осталось представителей семейства О’Нил, кроме нее. Она теперь одна. Нет ни мамы, к которой она бы когда-нибудь прибежала, узнав, что ждёт ребенка. Долго лила бы слезы, делясь своим счастьем, а потом спрашивая советов. Мама ведь мудрая, мама опытнее. Нет ни папы, который отгонял бы от нее всех плохих женихов, позволив прикоснуться к своему сокровищу лишь избранному мужчине, доверив только самому лучшему. Нет ни брата, который был бы ее двигателем вперёд, помогал бы справляться со стрессами и просто любил бы ее, несмотря ни на что. Никого из них больше нет, а мечты на семейный ужин в кругу родных и близких… Их тоже больше не может быть. Отец не отведет ее к алтарю, а мать не сошьет ползунки для ребенка. Брат не будет ругаться с ее избранником, ища в нем недостатки, а, не найдя их, не напьется с ним и не подружится. Нет, все это исчезло, как лужа, высохшая на солнце. Всего этого не будет. Никогда. И если до этого Сара боялась пауков и жуков, иногда темноты, крыс, то лишь тогда, когда умерли ее самые близкие люди, О’Нил поняла, что те страхи были мнимыми. Нет, она боится и до сих пор всего этого, но только сейчас понимает, что ее самый главный страх уже давно захватил ее с головой. Страх потерять родных и близких оказался таким внезапным, таким реальным… Он подкараулил ее и настиг, поглотив окончательно. Забрал всех и каждого, кто был ей дорог, а теперь ещё и подкидывает новую почву для сомнений, зачем-то указывая на причастность к смерти брата двух оставшихся близких людей. Делая несколько шагов назад и обходя пару захоронений, Сара оказывается около надгробия Майкла Тёрнера. Она не была здесь ещё ни разу с тех пор, когда его похоронили, и сейчас внутри нее какой-то странный трепет. О’Нил садится на скамью, наклоняется к надгробию и ласково гладит выпуклые буквы имени друга, с которым их могла бы связывать какая-нибудь история… Улыбается словам, видимо, написанным драконами: «Если бы смелость имела обличье человека, то обязательно бы выглядела, как ты. Даже умирая, ты был смел. Прирожденный дракон». Несколько слезинок скатывается по женским щекам, падая на землю, а собственный голос в голове срывается на крик. Она смотрит на слова и имя, а в голове рождаются настоящие образы, его голос и улыбка… Они не были слишком близки, но и те моменты, что им удалось пережить вместе… Эти моменты навсегда останутся в ее памяти. — Бобби, — Сара тепло улыбается другу, мысленно посмеиваясь над его изворотливостью. Нет, он не толстый. Вовсе нет. Просто немного пухленький и очень смешной с этими полными щёчками, которые так и хочется постоянно тискать, — я схожу на кухню, хорошо? Возьму попить. — Хорошо, только не урони ничего. Родители прибьют, — парень увлеченно читает очередную энциклопедию о растениях, совершенно позабыв, что сегодня должен был приехать его брат, и О’Нил, скорее всего, встретится с ним в кухне. Спускаясь со второго этажа, Сара внимательно рассматривает ее любимую часть дома Тёрнеров — картины в пролете между лестницами. Она видела их уже много раз, да и ночует шестнадцатилетняя девушка здесь уже не впервые, но каждый раз картины открываются ей под новым углом. Она видит то, чего не видела раньше. То ли мировосприятие так влияет, то ли просто она невнимательная и ей необходимо смотреть долго, чтобы увидеть все детали. Немного полюбовавшись произведениями искусства, О’Нил входит в кухню, замирая практически на пороге. Ее сердце бешено стучит, а руки потеют в ту же секунду. Нет, обычно она так никогда не реагирует на Майкла Тёрнера, точнее не реагировала… Влюбиться в старшего брата своего друга? Сара и не такое умеет. Вот поэтому теперь стоит и смотрит на этого великолепного парня, стоящего полуобнаженным около плиты и делающего что-то очень вкусно пахнущее. Его спинные мышцы так красиво перекатываются, когда он напрягается, привлекая все внимание шатенки, нервно сжимающей край своей футболки. Тёрнер всегда был парнем ее мечты. Красивое тело и лицо, удивительный цвет волос, добрая натура, не смотря на то, что он всегда являлся плохим парнем. На деле он таким не был, и Сара убеждалась в этом не раз. Как-то он даже ей ободранные коленки обрабатывал, правда, потому что сам ее и сбил, но это было до безумия мило. За это можно простить все. — Пялишься на меня? — разворачиваясь, Майкл усмехается, когда девушка в ту же секунду краснеет, смущённо отводя взгляд в другую сторону. — Нет… Я пришла взять попить, — О’Нил разворачивается к холодильнику, открывая его дверцы. — Маленькая, — дыхание рыжеволосого обжигает ухо шатенки, вызывая табун мурашек по коже. Он становится позади, находясь слишком близко, и Саре неуютно от такой близости с ним. — У нас вода в другом холодильнике, ты же знаешь это. Не в первый раз у нас. Или кто-то просто засмотрелся и совсем забыл? Протягивает каждое слово, не позволяя девушке двигаться ни в одну, ни в другую сторону, наблюдает за ее реакцией. Майкл видит то, как напрягается ее грудная клетка, а дыхание приобретает сбивчивый ритм. Кожа покрыта малюсенькими бугорками, показывая все состояние шатенки. Она возбуждена, и он мог бы этим воспользоваться, но не станет. Ей всего шестнадцать, и она друг его брата, но точно не больше. Поэтому, чуть помедлив, парень отходит от девушки, открывает второй холодильник, выуживая бутылку с водой, и кидает ее шатенке, еле успевающей ее поймать. — Спасибо, — по-прежнему смущаясь, О’Нил прикладывает холодную пластиковую тару к шее, стараясь избавиться от жара внутри. — Я надеюсь, что вы с Бобби спите на разных кроватях, а если нет, то презервативы можно взять у меня, — ухмыляясь, Тёрнер уходит с кухни, не забывая забрать свою яичницу, а потом добавить, уходя, — я знаю, что я идиот. Можешь не озвучивать это вслух. Покрасневшая и смущенная О’Нил так и остаётся стоять около холодильника, судорожно сжимая пальцами бутылку с минеральной водой, которая, кажется, уже имеет температуру ее кожи. А ей сейчас очень жарко. И почему она так постоянно перед ним смущается? Почему чувствует себя полной идиоткой и позволяет ему так над собой потешаться? И надо же было ей в него влюбиться! Стыдно-то как! Напрашиваться к Бобби на ночёвку, чтобы увидеть Майкла… О’Нил такая О’Нил. — Зачем ты так сделал, Майки? Зачем? Что мне теперь делать? Мне нужен совет, нужно знать, что мне делать дальше… Ты бы точно мне помог, но тебя нет… — Сара ударяет кулаком об землю, сдерживая слезы, однако они самопроизвольно вытекают из ее глаз. Она скучает… Как жаль, что ценность Тёрнера ей стала понятна только лишь после его смерти. Обычно так чаще всего и бывает. Мы осознаем ценность тех или иных людей, моментов и вещей только после того, как они исчезнут из нашей жизни… Мы не ценим то, что имеем, а потеряв, начинаем сожалеть, что были так глупы. Сара сейчас чувствует себя именно так. И если бы Майкл мог бы дать ей ответ, то он бы, наверное, сказал что-то веселое и поддерживающее, чтобы она не грустила. Любил ведь ее, однако умело это скрывал, позволив Аарону ее увести. Даже жалел об этом, но потом принял, увидев счастье в ее и его глазах. — Ты говорил мне, что Аарон… Он, он меня уничтожит. Почему ты так считал? Ты что-то знал? Но если ты что-то знал, почему не рассказал мне? Черт! — снова ударяет кулаком по земле, осознавая глупость своего положения. — Я разговариваю с надгробием… М-да, докатилась, Сара… Уже с мертвыми говоришь… А дальше что? Что ты будешь делать, О’Нил, если убийцей и правда окажется Аарон? Сможешь его убить? Ты ведь обещала Дрю! Обещала, а значит, будет плакать и сожалеть, но сделает это, потому что привыкла выполнять свои обещания. Так было всегда. Как-то раз она обещала Кэнди, что целую неделю не будет с ней говорить, потому что блондинка рассказала ее брату о ее ночных похождениях к Джону. Ну, нравится Эндрю ее подруге, вот и старалась девочка понравиться ему ответно, обратить на себя внимание, собственно, поэтому и ставила свои интересы выше Сары. Естественно, О’Нил и не говорила с Нельсон неделю, даже, кажется, больше, потому что дала слово. Брат ведь после ее каждую ночь проверял, не сбегает ли она к другу и не ночует там, приходя под утро так же через окно. Конечно же, Эндрю не видел в этом ничего плохого, однако, кто знает, чем могут заниматься пятнадцатилетние подростки одни ночью? Вот и сейчас, дав обещание отомстить, Сара совсем позабыла о нем, а теперь ещё и боится, что выполнить его будет нереально. Потому что, чем дальше она движется в своем расследовании, тем больше убеждается в том, что ее круто водят за нос, скрывая правду, которая лежит на поверхности. И раз так, раз с ней так беспощадны, так открыто врут и используют, значит и шатенка будет такой же, когда возьмёт пистолет в руки и пустит пулю в лоб убийце ее брата. Кем бы он ни был… Плевать на все и всех, ей надоело быть в ловушке собственного разума, пора выпустить демонов наружу и дать им насытиться вкусом победы сполна. Чего бы ей это не стоило. Но сначала во всем окончательно разберётся, чтобы потом не произошло ошибки. Узнает всю правду. Узнать бы правду сейчас не помешало и двум драконам, находящимся в критическом положении. Лежа на траве, оба мужчины пытаются отдышаться и прийти в себя. Не каждый день приходится выпрыгивать из летящей на скорости машины, катясь кубарем по асфальту в траву. Благо, она оказалась высокой и позволила мужчинам там отсидеться, отходя от болезненных ощущений. Ну, если полученное количество травм можно считать болезненными ощущениями. Надо было спрятаться. Не выдать себя. Если кто-то хочет считать их мертвыми, то они позволят ему это, чтобы выиграть время и суметь найти этого человека. Оба прекрасно слышали, как водитель грузовика с кем-то говорил, сообщая о проделанной работе. — Ты как? — Аарон бросает на скрючившегося от боли друга обеспокоенный взгляд, виновато отводя глаза в сторону, как только голубые бездны начинают его укоризненно прожигать. — Блять, Хилл, вот о чем ты думал? Серьезно?! Ты закрыл глаза, сидя за рулём?! Аарон, просто блять! У меня слов нет! Вы с Сарой поочередно с ума сходите? — кричит, на последней фразе переходя на полушепот, ибо повреждения дают о себе знать. Он ещё молчит, что не чувствует одну из рук. Видимо, что-то защемило или сломал. Выпрыгивать из машины, когда она движется, было их не лучшей идеей, однако куда лучше, чем попасть в тот водоворот грузовика и легковушки, став двумя безжизненными лепешками. Хотя бы живы, уже хорошо, осталось лишь как-то подняться, да дойти до ближайшего здания, где могут обитать люди. Только вот они на трассе, а до кладбища ходьбы минут двадцать. С такой ноющей, колющей, отвратительной и ужаснейшей болью во всем теле они вряд ли дойдут до него. И сотовый, как на зло, еще и в машине остался. — Не кричи, Ви, голова трещит, — хватаясь за затылок, Хилл обнаруживает, что его руки касается что-то липкое, подносит руку к лицу и замечает кровь. Зато теперь понятно, почему голова разрывается на мельчайшие кусочки, а перед глазами все плывет, и даже Вишня не один, а их несколько. Видать, головой он не хило так ударился. — Не кричать? Ты реально это сейчас серьезно? Хилл, просто молчи, — отчитывая, как младшего брата, своего друга, Вишня чувствует себя полным идиотом. Только они с Аароном могли попасть в такую ситуацию, и если бы он не сообразил вовремя, что стоит выпрыгнуть, то еще бы и умерли. — Ладно, с этим разберемся позже. Больше с тобой в одну машину не сяду, когда ты будешь за рулем. Спасибо, мне еще жить хочется. Как бы у меня планы есть на счастье, а не умереть вот так, поэтому, чтобы ты знал, хочу сообщить тебе заранее, — ягодный намеренно делает паузу и момент такой выбирает специально, ведь в таком состоянии Аарон никуда не сбежит, да и ударить его, не дай бог, не захочет, ибо оба сейчас в отвратительном состоянии, — как только мы решим вопрос с Реймондом, я завязываю. Как холодной водой по голове, как снег в апреле или же кол в сердце. Неожиданно и немного неприятно, но понятно. Аарон догадывался об этом, знал, что когда-то такое произойдет. Не будут же они всю жизнь этим заниматься. — Совсем? Внимательно осматривая лицо друга, Аарон мысленно записывает на его счет одно очко, ведь Вишня не боится изменений, в отличие от него самого. Сколько раз Хилл хотел завязать? Ровно столько же раз он и отказывался от этой мысли, закрывая воображаемую дверь, ведущую на свободу от криминала и опасности, которую он сам на себя своими делами и навлекает. Он погряз в этом, а сил вылезти нет. Зато у Вишни они есть, и он даже гордится им. — Да, совсем. Хилл, я семью хочу, детей, жену, да жить я нормально хочу, а не ходить и оглядываться, боясь, что меня прихлопнут в темной подворотне. Знаю, я когда-то клялся, что всегда буду с тобой, в драконах, но… — Я понял, Ви, я не держу тебя. Это твое право, я и сам уже давно об этом думаю, только вот решиться никак не могу, — перебивает друга, выдавая сумбурно свои тайные желания, и чтобы не морочить Вишне голову своими проблемами, быстро меняет тему их разговора, уводя в другое русло, — как выбираться отсюда будем? Я не встану. Все плывет перед глазами, кажись, я еще и ногу как-то повредил, колет чуток. — Как старик, Ар, ей богу, — закатывая глаза, Вишня пытается подняться, и ему это удается через пару минут под звуки кряхтения и стоны боли. Лишь когда ягодный встает, Хилл замечает, что его колени ободраны, а на груди красуется небольшая ранка, видимо, от удара об асфальт и долгий путь перекатывания по траве. Он либо хорошо держится, либо каким-то чудом ничего себе не повредил. — Давай сюда руку, что ты бы без меня делал, если бы я не был рядом? Кое-как поднимаясь при помощи друга, Аарон стыдливо опускает взгляд вниз, ощущая себя беспомощным. И правда, как старик. Раньше он бы себе такого не позволил… А тут, видимо, расслабился и сдался, окончательно приняв свою участь — ту самую, которую ему подготовила Сара. Ему особо нет дела до себя и своего здоровья, до своего благополучия. Он потонул в любви к девушке, которая несет их на дно чертового океана, подобно «Титанику»… — Тебе нормально меня тащить, Ви? Отпусти, сам как-нибудь пойду, вижу же, что тебе самому хреново, — вырываясь из крепкой хватки друга, Аарон садится на обочину асфальта, пуская свой изучающий взгляд на то, что осталось от его машины. — Документы, блять, там же эти документы! Там, вроде, доказательства какие-то были… — горько произносит Аарон, махая рукой в сторону машины. Все пропало, такой шанс упустили! — Какие документы? Эти? — Вишня вытаскивает из внутреннего кармана куртки кипу сложенных листов, протягивая ее другу, — Аарон, я же говорю, ты меня недооцениваешь. Непонимание Хилла быстро сменяется восхищением и радостью. Если бы не Ви, они бы не только умерли, но и все шансы на чистое дело потеряли бы. А главарь драконов хочет сделать все только чисто. Хватит лить кровь. Драконы не станут подобием аллигаторов. Нет, они миролюбивые. — Ну, прости, я трезво не соображаю в последнее время, — Хилл смеется, держась за солнечное сплетение, которое побаливает от удара, — как тебе это удалось? Изящно улыбаясь, Вишня откидывает назад прилипшие ко лбу волосы, изображая самое милейшее создание, что может быть на белом свете. Аарон усмехается, мысленно благодаря друга за эти дурачества, за то, каким он простым и веселым может быть даже в таком состоянии, поддерживая и подбадривая, лишь бы не укатиться в депрессию от всего происходящего. — Ты забыл? — обиженно ведет бровями в стороны, недовольно мотая головой, словно его не оценили по достоинству. — Я же главный воришка Сентфора, Хилл. Через мои руки проходило множество вещей, которые я добывал различными способами, и осторожно вытащить из чемоданчика документы и сложить их, убрав во внутренний карман куртки — раз, два и обчелся, — на его лице появляется улыбка гордости за свои поступки, — Ладно, вижу, идти ты реально не можешь, поэтому придется ждать, пока какая-нибудь машина соизволит проехать по этой пустой трассе. Ну, либо ребята начнут волноваться, ты же за Сарой в восемь должен был приехать. Уже половина девятого. Внимательно следя за каждым движением Вишни, Аарон замечает то, что он совсем не двигает левой рукой, прижимая ее к груди. Как и подобает заботливому другу, Хилл хлопает ладонью на место рядом с собой, дожидаясь, пока друг сядет. Как только это происходит, главарь драконов бросает изучающий взгляд на левую верхнюю конечность своего подопечного, еле слышно выругиваясь. Осторожно прощупывает предплечье Вишни, слыша тихие похрустывания, означающие только одно, — рука точно сломана. — Твою же мать, Ви! И ты меня тащить с такой рукой собирался? Да тебе в больницу надо, а лучше всего для начала хотя бы оказать тебе первую помощь, — ища в доступном пространстве что-то, что могло бы послужить шиной, Аарон обреченно вздыхает. Серьезно? Они практически в лесу, ну, то есть сзади них множество деревьев, а рядом не имеется никакой деревяшки? Поднимаясь с земли, мужчина, преодолевая чувство боли во всем организме, обходит местность в радиусе десяти метров и таки находит нужный ему предмет. Продолговатая, плоская деревяшка, которую он очищает от грязи и всяких неровностей, благо их оказывается всего пару штук, да и размером предмет чисто случайно подходит прямо под руку Ви, словно он тут лежал и ждал их. — Оставь ты эту затею, до больнички доживу, — противясь заботе со стороны друга, Вишня закатывает глаза, когда Хилл геройски, а он видит, что каждый шаг даётся ему именно так, доходит до автомобиля, надеясь, что аптечка в багажнике уцелела. Удар всё-таки пришелся на капот, а значит вероятность того, что в багажнике предметы имеют более менее нормальный вид, велика. Собственно, это и объясняет такое различие в полученных друзьями травмах. Аарон выпрыгивал из автомобиля тогда, когда грузовик уже успел коснуться капота. И если бы ещё пару минут промедления, то Хилла бы затянуло в гущу событий. Вишня же сидел на заднем сиденье и прыгнуть он успел раньше, чем грузовик приблизился к их автомобилю. Но руку все же смог сломать. Неудачное приземление. Удивительно, что он голову не разбил. Скорость, хоть и была ниже шестидесяти километров в час, однако это тоже скорость, и ее наличие усугубило падение каждого из пассажиров. И если же резюмировать все потери, то можно даже сказать, что они ещё слабо отделались. Максимум несколько внутренних повреждений различных органов, которые не видны невооружённым взглядом, сломанная рука ягодного и множество царапин на его теле, разбитая голова Хилла, кажется, с лёгким сотрясением головного мозга и такое же количество царапин, ссадин и гематом. Живы, уже хорошо, а остальное заживёт. Осталось лишь отсюда выбраться. — Тебе повезло, я нашел бинт, — Аарон поднимает вверх руку, чуть пошатываясь. Да, сотрясение он точно получил, ибо не может так просто все плыть перед глазами. Спустя продолжительно долгое время со множеством остановок для переведения дыхания и восстановления адекватной зрительной способности Хилл доходит до друга, в ту же секунду заставляя его скинуть куртку. Прикладывая сделанную из подручных материалов шину к предплечью Вишни, Аарон чуть придерживает ее одной рукой, открывая ртом упаковку с бинтом, а второй начинает фиксировать шину и руку, подвязывая ее к шее. Хорошо, что он когда-то в школе не прогуливал уроки оказания первой медицинской помощи, а с переломами вообще любил всегда возиться. Ему нравилось определять их вид и подбирать для каждого собственный способ оказания первой помощи. — Как с маленьким, Аарон, мне же не пять… Дотерпел бы и до больнички, а там какая-нибудь красивая медсестричка меня бы подлатала. Прости, но ты явно уступаешь девушке, — смеясь, но с благодарностью в глазах, Вишня смотрит на друга, пытаясь вызывать у него ответный смех. — Спешу тебя расстроить, но по статистике чаще всего травматологами являются мужчины, поэтому радуйся и такому исходу, а то размечтался тут о симпатичных девочках, — Аарон улыбается, облокачиваясь о фонарный столб. — Ну и видок у тебя, Хилл! — У тебя не лучше, Янг! Переглядываясь, друзья начинают смеяться, и этот смех больше похож на какой-то крик отчаяния, а не на радость. А что им ещё остаётся делать в таком положении? Грязные, в ободранной одежде, с кровоподтеками по всему телу, замученные, но рядом, как обычно это и бывает. Всегда помогают друг другу, в каком бы хреновом состоянии они не находились. Если бы на них сейчас посмотрел кто-то со стороны, то явно решил бы, что они давно бомжуют по городу, а кровь свидетельствует о том, что они участвовали в какой-нибудь драке. — О, смотри, машина какая-то едет, — устало произносит Вишня, не желая подниматься со своего места. Да и вряд ли встанет, отдых дал свои плоды и расслабил тело, усилив боль и приведя организм в ещё более плачевное состояние. — Я бы так не радовался, — завидев знакомое Ауди серебристого цвета, Аарон уже представляет реакцию Бурого на увиденное. Дэниел всегда бурно реагирует, а ещё любит отчитывать. Командирский дух у него с рождения, и Хилл замечал это много раз. — Твою же мать, и как вы умудрились? — Дэниел бьет себя по лбу, когда, замечая на обочине два знакомых силуэта, подходит ближе. — Хотя не надо мне ничего объяснять, а то ещё все силы потеряете, и ваша Сара меня прижучит. Она Марти уже весь мозг вынесла, что тебя, — хватая Хилла под руки, шатен выругивается, — что тебя нет уже целый час. Она звонила со стационарного телефона в кабинете следящего за кладбищем прямо в казино, тебя все требовала или Ви. Вот Марти и пришлось себя выдать, ибо все звонки были переадресованы ему, а потом и мне. И почему я постоянно должен прикрывать ваши задницы? Вы главные или я? Помогая Аарону расположиться на заднем сидении автомобиля, Бурый подходит к Вишне. Он хоть ходить более менее нормально может, и это облегчает задачу довести его до машины. Надо лишь немного придерживать, чтоб не упал. Когда оба друга оказываются в салоне авто, Дэниел садится и сам, начиная движение в сторону больницы. Повисает неловкая тишина, сотрясаемая лишь изредка дыханием мужчин, не решающихся заговорить. — Дэн, не начинай, мы-то в чем виноваты? Какой-то хрен на нас наехал, а виноваты мы. Ну, разве лишь Хилл немного, ибо нехуй отключать свой разум, когда за рулём, — хотел бы Вишня его стукнуть, да не может. Жаль, и так весь израненный. Прошлые повреждения ведь так и не зажили окончательно, ему просто пришлось выйти на работу обратно, потому что без него не умеют. Нет, умеют, но не так, как нужно. — Ой, оба хороши. А ты зачем его за руль в таком состоянии пустил? Нет ответа? Молчишь? Верно, просто вы оба очень устали уже. Но ничего, сейчас отдохнете месяцок в больничке, — Бурый ловит на себе два непонимающих взгляда. Знает он эти глаза. Сейчас начнут оба втирать ему, что чувствуют себя лучше всех, что не надо им ни в какую больницу, а когда он попросит их нормально пройтись пару шагов, то начнутся отмазки об усталости. — Нет, эти два взгляда я знаю. Не надо. Посмотрите на себя со стороны, вы ж бледные, как призраки. И не думаю, что твоя Сара, Аарон, будет довольна твоим отказом от больницы. Как только у Аарона появились отношения с Сарой, и об этом узнали все драконы, они начали этим очень хорошо пользоваться, припоминая шатенку при любой нужной им ситуации. И ведь даже сейчас Дэниел нашел способ шантажа своего босса, потому что понимает, что тот не хочет злить любимую. У самого девушка, и ему ее тоже не нравится злить. Достаточно было тех раз, когда его возлюбленная лишила его на месяц интимной близости, потому что он снова пришел весь избитый и заставил ее волноваться. Девушки такие вспыльчивые, когда дело касается их возлюбленных, особенно если они приходят с какими-нибудь повреждениями. — Ладно, едем в больницу, — уже представляя то, как Сара будет переживать и ругать его, если он откажется от госпитализации, Аарон понимает, что не хочет ее вновь нервировать, да и сам не против немного отдохнуть. Полежат пару дней, чуть отдохнут и снова в строй. Надо же уже поскорее разобраться с Реймондом, отдать документы в полицию, закрыть этого чудика, а потом провернуть одно маленькое дельце. Хилл уже решил, как можно отомстить ему, убить его, подобно тому, как он хотел и пытался несколько раз убить их с Ви чужими руками. Вот и они сделают это с помощью чужих рук, но тогда, когда он не будет этого ожидать. Будет эдакий сюрприз, который окажется последним, что увидит Рейнольдс на этом свете. Оказываясь в больнице и проходя всевозможные осмотры, мужчины наконец-то расслабляются, но вновь напрягаются, когда им озвучивают срок их обязательного нахождения в больнице. Три недели, ибо, как показал рентген и прочая медицинская дуристика, в которой оба ничего не понимают, им нужны каждодневные специализированные процедуры по восстановлению внутренних органов, а также наблюдение за тем, чтобы они вновь не разорвались, и не образовалось никакого внутреннего кровотечения. Оно ведь и убить может, если его вовремя не заметить. А ещё у Аарона обнаружили лёгкое сотрясение мозга и пробитую голову, плюс небольшую травму колена. Незначительный вывих, с которым быстро справились, но запретили сильные нагрузки на правую ногу в течение недели. Вишня же отделался чуть легче, если не брать в счёт все те же повреждения внутренних органов, то у него сломана рука и несколько царапин по всему телу, не глубоких. В общем, вынесли им приговор в виде месячного отпуска. Целый месяц ничего не надо делать, а они ещё и возмущаются. Но это не были бы Вишня и Аарон, если бы не возмутились столь длительному отдыху. Оба привыкли работать. Они даже с ранениями умудрялись находить время на работу, а тут заперли в четырех стенах, да ещё и в одной палате, чтоб не скучно было. А почему? А потому что Сара настояла на их госпитализации, чтобы все было с ними хорошо. Работа подождёт, да и Бурый обещал их заменить. Главное, чтобы они были оба здоровы. — И не смотрите вы так на меня, — сидя на спальном месте Аарона и держа его за руку, Сара смотрит то на одного мужчину, то на другого и видит, как оба прожигают ее злобными взглядами, — я лично прослежу за тем, чтобы вас не выпустили отсюда раньше, чем позволит ваш лечащий врач. Мальчики, вы же взрослые уже, должны понимать, что здоровье выше любых других дел. Я переживаю. Мне больше не хочется кого-нибудь хоронить, а если вы отсюда сбежите или же попытаетесь сделать все, чтобы не лечиться, то мне придется это делать. — Ладно, это мы поняли, но в одну палату нас зачем? — искоса смотря на друга, Аарон видит его улыбку. Они совершенно не против быть вдвоем, но иногда и отдых друг от друга нужен, а перспектива провести месяц в одном помещении кажется пугающей. — Вы же не можете жить друг без друга, да и Дэниел сказал, что так будет лучше. Так вы хоть внимательнее будете и сможете если что предотвратить что-нибудь страшное. Конечно, мне не нравятся его эти настроения, однако выбора у вас нет, — наклоняясь и целуя щетинистую щеку возлюбленного, О’Нил легонько гладит его пальчиками па плечу, стараясь быть аккуратной, чтобы не причинить боли. — Если вам надо, я выйду, — ягодный недвусмысленно намекает друзьям на то, что крутится в их головах, тихо смеясь. — Не надо, — отрезает Хилл, закатывая глаза. Даже сейчас его друг ведёт себя как ни в чем не бывало. Дурачок. Милый, добрый, ребенок внутри, а снаружи взрослый мужчина с мозгами и отличными идеями. Аарон и правда до сих пор не понимает, за какие заслуги получил такого восхитительного друга, и почему этот друг ещё не ушел от него, не бросил все ещё тогда, когда впервые попал в перестрелку с ним. Ещё юный Вишня тогда не сбежал, как это обычно делают парни в его возрасте. Нет, этот восемнадцатилетний мальчишка держал свой пистолет, как самый настоящий профессионал, отчаянно лез вперёд, прикрывая спины своим друзьям, потому что он дракон, а драконы всегда помогают друг другу. Хиллу будет очень жаль, если, умерев, он оставит в сердце друга дыру, потому что знает, что Ви имеет такое же отношение к нему, как и он. — Маленькая, ты сильно не переживай. Мы же мужчины, на нас все заживает, как на собаках, — видя обеспокоенный взгляд возлюбленной, мужчина ещё крепче сжимает ее руку, стараясь вложить в это касанием поддержку. Он не хочет заставлять ее переживать. Нет, не хочет, чтобы она вновь потеряла способность радоваться. И не хочет оставлять ее одну. Сам не сможет, — и я тут сейчас подумал. Я же обещал свозить тебя в Лас-Вегас, поэтому, как только выпишут, полетим на пару недель. — Ты сейчас серьезно? А как же Реймонд? Как же драконы? Ты оставишь все и полетишь со мной? — все ещё не веря собственным ушам, Сара восторженно смотрит на возлюбленного, стараясь не обращать внимание на многочисленные гематомы на его теле и на повязку на голове. — Ты важнее, чем все это, поэтому да. Я оставлю драконов на парочку недель, ничего с ними не случится, а с Реймондом мы и из больницы разобраться сможем. Нужен лишь Бурый, а он не откажет. Мы ему уже отдали все необходимые документы, осталось подождать, пока он отнесет их прямо в участок, не к шерифу, а к главному. Ещё копий несколько сделаем, чтобы было неповадно уничтожить их. Короче, добьемся своего. Не хочу больше перестрелок, ещё одна, и мы с Ви вряд ли потянем. И так, как два лаваша распластались по своим кушеткам. Хватит, надо либо легализовать бизнес, либо нахрен избавляться от этого казино, ибо приносит оно в последнее время одни лишь проблемы. Вот и подумаем за этот месяц, что же делать дальше, а потом полетим с тобой в Лас-Вегас отдыхать. Ви тоже можем взять с собой, если он захочет. В общем, будем вкусно кушать, ходить по городу и отдыхать. Замечая счастливый взгляд О’Нил, Хилл расслабленно улыбается, надеясь, что отдых в Лас-Вегасе повлияет на нее как лекарство, которое избавит от всех мыслей о мести, заберёт все сомнения, заставит ее перестать об этом думать и подарит им то самое человеческое счастье. Счастье, которое они привезут обратно в Сентфор и будут развивать дальше. Возможно, поженятся. Он бы хотел. Любит ее, да и скоро уже в четвертый десяток войдёт, надо бы уже заботиться о чем-то большем, чем просто о казино. О себе и о семье. Об их семье. — Ой, развели тут философский вечер, поспать дайте, — шутя, Вишня укладывается удобнее, прикрывая глаза. Он действительно устал, и отдых ему не помешает, а если эти двое сейчас же не заткнутся, то он будет злой и невыспавшийся. Обмениваясь тёплыми взглядами, Аарон и Сара улыбаются друг другу. Мужчина чуть двигается на своей временной кровати, освобождая место и для девушки, куда она незамедлительно залезает, избавляясь от обуви. Проскальзывает под одеяло ногами, а голову укладывает на плече дракона, оставляя нежный поцелуй на щеке. Ей хорошо с ним, ничего не страшно, все мгновенно забывается, однако же это странное указание в письме брата… Оно даже сейчас вспыхивает в ее голове, когда она рассматривает профиль любимого мужчины, изучая каждую морщинку, каждую выемку на его коже. Голос внутри заставляет сомневаться в каждом его слове и действии, а сердце не хочет верить в то, что возможно играть любовь. Она ведь чувствует и видит, но почему тогда возникают эти чёртовы сомнения? У Сары будет целый месяц, чтобы самостоятельно во всем разобраться, не слыша указания Аарона, не прячась, когда идёт по тому или иному делу. Узнает все, добьется этой злосчастной правды, которая, как девушка надеется, не сможет разрушить их отношений. Ей бы хотелось в это верить… И пусть это будет нечестно, пусть О’Нил воспользуется тем, что оба мужчины в больнице, пусть будет рыться за их спинами в фактах их жизней, зато сможет найти нужную информацию, сможет убедиться в том, что оба дракона ее не обманывают. Потому что иначе она не выживет, сломается окончательно.***
Если бы Аарон знал, что поездка в Лас-Вегас затянется не на пару недель, а на целый месяц, то точно бы не полетел, потому что, оказывается, сидеть без работы чуть больше двух месяцев с момента той злополучной аварии для него слишком сложная задача. Не может он без дела. Ему вечно надо себя чем-то занять, а за темпом жизни Сары он не всегда успевает. Он даже и не думал, что она такой шопоголик, что ей будет так интересно ходить по магазинам города и скупать себе различную одежду, сувениры и прочую ерунду, которая сделала перевес в их багаже. Пришлось доплачивать. Дело ведь и не в деньгах, а в полезности всего этого. Зачем ей лягушка с монеткой? Он так и не понял, но слово любимой женщины закон. Да и чего не сделаешь ради счастья в ее глазах? Верно, все принесешь к этим ногам. — Ой, а я и забыла, что у нас все такое серое, — весело произносит О’Нил, осматривая аэропорт родного Сентфора, как будто бы видит его впервые. Конечно же, после таких ярких улиц Лас-Вегаса вряд ли захочется возвращаться сюда, но Хилл больше не смог находиться в этом огромном и шумном городе, да и пользоваться гостеприимством друзей так долго тоже не хотелось. Они ведь там не просто ночевали, а чаще всего делали это громко и влажно, потому что чем ещё заниматься молодой паре по ночам, кроме как спать? Верно, наслаждаться теплом тел друг друга. — Сверхскоростная, — Аарон окликивает возлюбленную, куда-то устремившуюся прямо в аэропорту и лишь тогда, когда видит кудрявые волосы и взгляд голубых глаз, спокойно выдыхает. Вишня. Вот по нему он действительно скучал. — Рад тебя видеть, — обнимает друга, улыбаясь ему, и отдает один из чемоданов, умоляюще прося его взять. — Как отдохнули? — интересуется ягодный, видя счастливых и весёлых друзей. Собственно, вопрос ради приличия. Он знает все и так. Хилл звонил ему пару раз, интересовался его делами, заодно рассказывая и о своих. — Мы сорвали джекпот в местном казино! А ещё я стреляла по мишеням, покупала кучу разных вещей. Мы катались на всех аттракционах, ходили в рестораны, кормили уточек, ещё были в зоопарке. Представляешь, там можно было погладить енота! Они такие мягкие, просто вау! Ви, а ещё мы пробовали безумно вкусный вишневый пирог, и я тут же вспомнила о тебе. Он был невероятный, как и ты. Так, что мы ещё делали? Задумываясь, Сара уходит чуть дальше мужчин, начиная говорить уже с пустотой. Аарон слышал это уже раз сто, а Вишня сейчас завернет уши в трубочку от такого количества эмоций. Как же ему непривычно видеть Сару такой… Счастливой. Отдых и правда пошел им обоим на пользу. Хилл хоть цвет лица обрёл, а то ходил все бледный, переживал, что Сара вновь возьмётся за свои поиски убийцы. Теперь точно не должна. Хотя, они оба не знают, чем она занималась все то время, пока их держали в больнице, но раз так спокойно полетела с Хиллом, то явно ничего такого не нашла. — Ого, нихрена она разговорчивой стала, — шепчет Вишня, видя, как Аарон еле сдерживает смех с такой бурной эмоциональности своей возлюбленной. — Она, вообще, странной стала, — признается Аарон, держа все это время девушку в поле своего зрения, — настроение меняется так же быстро, как секундная стрелка проходит свой круг. Вчера ночью плакала зачем-то, я так и не понял. А в самолёте накричала на стюардессу ни за что. Мне пришлось извиняться. Знаешь, — боясь озвучить то, что крутится в его голове, мужчина всё-таки решается, — мне кажется, она снова принимает… Но скрывает это так тщательно, что я не вижу. Хотя я обыскал ее косметичку, сумку и все полки, пока она была в душе. Ничего. Не могу же я ее отправить к наркологу и заставить сдать анализы. А вдруг я не прав? Вдруг это просто отдых так действует? — Оу, а где она наркотики брала, если принимает? В ответ ягодный получает лишь пожатие плечами, пускаясь в раздумья. Хотя… Лас-Вегас ведь кишит наркоманами. Наркотики можно взять в любом месте, их даже продают, как особый товар в ночных клубах открыто. Но зачем ей снова принимать? Они ведь с Аароном выглядят счастливыми, зачем ей надо снова наступать на те же грабли? Или бывших наркоманов не бывает? — Аарон, я хочу есть, — беря мужчину под руку, девушка улыбается ему, мечтательно осматривая родной город. — Но мы же ели час назад в самолёте, перед посадкой. — А я снова хочу. Или мне нельзя? Ты запрещаешь? — Нет, но… — Вот и ладушки, поедем в кафе, — садясь в машину Вишни, Сара удобно располагается на заднем сидении, пока мужчины загружают чемоданы в багажник. В прошлый раз, когда О’Нил начала употреблять, первыми признаками ее зависимости, как теперь осознает это Хилл были резкая смена настроения, повышенный аппетит и гиперактивность, как и сейчас. Как уже происходит практически неделю, а, может, и больше. Он мог не заметить, наслаждаясь прекрасными моментами с ней и радуясь ее такой открытости и искренности. Как бы Аарон не хотел, чтобы Сара вновь стала такой… Зачем? Зачем ей это снова нужно? — Ар, не гони раньше времени, разберемся, — ободряюще похлопывая друга по плечу, Вишня закрывает багажник, — кстати, Рейнольдса завтра переводят в камеру. Мне нашептали, что с ним в одной будет сидеть Рон. Помнишь чувака, которого мы спасли от аллигаторов, но его закрыли на несколько лет, потому что занимался продажей малолетним? — Да, он ещё тогда говорил, что может сделать для драконов все, — задумываясь, Аарон продолжает, — ты хочешь, чтобы мы попросили его? — Да, но он будет говорить только с тобой, поэтому я назначил тебе на завтра с ним встречу. Договорился уже в тюрьме, у вас будет около получаса, плюс ты сможешь передать ему то, что потом не будут проверять, — ягодный вытаскивает из кармана куртки нож с драконом на рукояти, — да, Хилл, это тот самый, которым ты… Ты понял. Предлагаю избавиться от дракона на рукояти, с этим Бурый разберётся, а нож отдадим Рону. Как раз и от улики избавишься, а то Сара может его спокойно найти. Не думаю, что тебе это сейчас нужно. В общем, отдаешь ему нож, объясняешь все и валишь, а дальше ждём, как в городе появятся слухи об убийстве Реймонда Рейнольдса. Он же теперь звезда больших экранов… Как там сказали по телевизору? — усмехаясь, Ви ерошит волосы, — точно, крупнейший бизнесмен города, героиновый король. Блять, просто раздули из мухи слона. Надо же было сделать сюжет. Слава богу, что я вытащил эти документы, а то не получилось бы так просто. — Ты делаешь слишком много, друг, спасибо. И да, ты можешь уйти в любой момент. Я не держу. Не тебя. Ты знаешь об этом, — вспоминая в деталях тот вечер, когда они обсуждали свои планы, находясь в критическом состоянии, Аарон ностальгирующе улыбается. Так много времени прошло с того момента… Целых два месяца с хвостиком, ну и затянулось же его бездействие. Пора снова входить в колею работы и дома, балансируя между любимой девушкой и друзьями. А ещё освободить Ви от своих обязанностей. А то все время их отдыха он был за него, выполнял всю его работу, естественно, конечно, не забывая и иногда снимать стресс при помощи девушек. Зато благодаря Ви они имеют такой огромный прогресс в деле с Реймондом. — Вот решим окончательно все с Реймондом, и я уйду. Надеюсь, новых проблем не возникнет. Но ты всегда можешь положиться на меня, помни. — А казино, как и всегда, будет твоим домом. Можешь приходить, занимать мой кабинет, делать все, что твоей душе угодно, — с долей грусти в голосе произносит Аарон, открывая дверцу и садясь на заднее сиденье. Пообедав, мужчины отвозят О’Нил в квартиру к Хиллу, а сами уезжают в казино, чтобы решить несколько маленьких вопросов и в деталях обсудить встречу с Роном завтра. Оставшись одна, Сара быстро распаковывает все вещи, раскладывая их по полкам. Переодевается и заходит в гостевую спальню, чтобы продолжить начатое ещё чуть больше месяца назад. Стирая пыль со стола, нагибается, поддевая рукой свою закладку, где лежит небольшая папка со множеством различных бумаг и фотографий. Ей удалось уговорить Дерека по старой дружбе своровать у отца папку с давно закрытым делом, и теперь О’Нил имеет все необходимое, чтобы полноценно во всем разобраться. Множество показаний свидетелей, что гласят о тех же фактах, которые видела и она. Мотоцикл, свист колес, запах жженой резины, мужчина в куртке с драконом, блеск лезвия и снова мотоцикл. Все смешалось воедино, и никто не видел лица, хотя он был без шлема. Он не скрывал своего лица. Никто и номеров мотоцикла не запомнил… Что за странный тип? Почему его появление было таким резким? Зачем надо было убивать человека средь бела дня? И почему Эндрю не сопротивлялся? А ведь последний вопрос сразу же наводит ее на мысль о том, что это был знакомый, а значит либо Аарон, либо Вишня… Но это не мог быть Ви, она видела его мотоцикл, он вишнёвого оттенка, зато мотоцикл Аарона подходит отлично… Но это ведь мог быть и Бурый, она видела его, и по комплекции, по росту и даже оттенку волос они очень похожи. Может, это Дэниел? Целый месяц Сара пыталась избавиться от мысли о мести, но стоило ей вернуться в Сентфор, увидеть Вишню, перешагнуть порог квартиры Аарона, как все вновь заполнило ее голову, а ноги самостоятельно увели в сторону ее логова. Да, прячет свое расследование от Хилла, да, скрывает все. А как иначе? Как? Если это он, то… Он не должен об этом догадаться, иначе Сара не сможет никогда доказать этого. А ведь все факты пока что указывают именно на него… До сих пор не понимая, как ей удалось уговорить Дерека на эту авантюру, Сара старается не терять ни одной минуты. И так уже чуть больше месяца потеряно. Прокручивая страничку за страничкой, О’Нил отчаянно вздыхает, когда видит одни и те же слова в показаниях, все слово в слово, будто бы кто-то специально подговорил людей давать одинаковые показания. Записи с видеокамер тоже не приложены, однако они успели запечатлеть лицо преступника. И лишь на одном из предпоследний листов дела имеются занимательные различия в показаниях. Даже почерк другой. Видимо, дело было передано другому шерифу или показания записывал кто-то другой. «Со слов свидетеля, находящегося в тот момент в баре, можно сделать несколько выводов. Он говорит, что, далее дословно: «Я сидел у окна в тот самый момент, когда было совершено нападение на убитого гражданина. Лицо нападавшего разглядеть не смог, но зато я видел его сообщника. Мужчина, сидящий через три столика, был одет в ту же куртку, что и нападавший, и он явно наблюдал за всем происходящим, а как только вся шумиха закончилась, незнакомец встал и ушел, перед этим получив какое-то сообщение на свой пейджер. Мужчина за столиком выглядел следующим образом…». Переворачивая лист, Сара смачно выругивается. Дальнейшие показания просто напросто отсутствуют, а на корешке дела можно увидеть рваные края, видимо, от оторванного листика. Кто-то очень хорошо постарался. Кто-то стёр все следы, уничтожил все улики. Кто-то, кто не хотел, чтобы об этом знали. Кто-то очень близкий и важный для Сары, раз все так тщательно спрятано. Остаётся лишь главный вопрос: кто? Кто может так тщательно прятать все улики? Скрывать информацию, делать все, чтобы правда оставалась в ларчике, и ее не смогли никогда раскрыть. Аарон? Вишня? Но раз был и сообщник, раз кто-то сидел и смотрел, как кровожадно убивают ее брата, значит, виноваты оба? Но зачем? Зачем им убивать Эндрю? Аарон ведь говорил ей, что отпустил его, хоть и ненавидел. Однако у нее нет ни малейшей идеи, которая могла бы рассказать, в чем же состоит причина убийства. Если бы можно было зацепиться хоть за одну ниточку, то дальше распутать клубок лжи было бы гораздо проще. О’Нил за все время пребывания Хилла в больнице ещё ни разу не позволяла себе вести обыска в его квартире, потому что считала это чем-то неправильным, чем-то сверх нормы. Однако же теперь Аарон не оставил ей выбора. Цель оправдывает средства? Возможно. Сара сейчас считает именно так, именно поэтому она идёт в их спальню и начинает рыться в вещах. Некрасиво, подло, неправильно, нарушает все установленные рамки доверия, но она не имеет другой возможности узнать правду. И начинает со стола. Как там говорят? Хочешь что-то спрятать, положи на видное место? Может, это о Хилле? Только вот аккуратные поиски во всех ящичках не дают ничего, кроме умилительной фотографии Аарона и, судя по всему, его младшей сестры. Кажется, им тут ещё совсем мало лет. Ему где-то десять, а ей и то меньше. Но уже в этом личике узнаются родные ее сердцу черты, любимые. Этот аккуратный нос, такие полные губы, идеальные скулы и взгляд… Взгляд прирожденного лидера, со сталью в зрачках, но не лишенный любви, а целенаправленный прямо на девочку с аккуратными, совсем непохожими чертами с Хиллом чертами лица. Смотрятся они вполне органично, и даже через фотографию чувствуется эта теплая атмосфера. Разворачивая фотографию другой стороной, Сара отчётливо может прочесть несколько строчек, выведенных аккуратным, маленьким почерком, явно напоминающих о чем-то очень хорошем, раз Аарон хранит эту фотографию так тщательно и так далеко. Глаза всматриваются в текст, а внутренний голос читает его вслух: «Аарон и Эмилия. 1970 год. Первая совместная поездка к бабушке за город». Эмилия? То есть сестра Аарона та самая Эмилия, на могилку которой ходил Ви, и с которой встречался Эндрю? То есть умерла Эмилия именно от руки ее брата? Получается, что Аарон ненавидел Дрю из-за этого и именно это могло послужить причиной для убийства? Но почему он никогда не говорил ей, что его сестра это и есть Эми? И как будто бы специально в голове шатенки вспыхивает сцена, произошедшая в ее доме ещё тогда, когда она вытаскивала пулю из Вишни. Аарон ведь тогда так странно смотрел на фотографии на ее стенде, а на одной из них была Эмилия… Он просто узнал свою сестру, вот почему Хилл не называл ей ее имени, никогда не говорил о ней, потому что боялся, что она обо всем сразу же догадается? Нет ведь ничего сильнее, чем любовь, будь она к любимому человеку или же к брату/сестре… Получается, что убил Эндрю именно Аарон? Но разве можно в это поверить тогда, когда между ними произошло так много всего… Когда Сара теперь не просто его девушка, когда она ощущает себя намного ближе… Они ведь так сблизились за этот период в Лас-Вегасе, всегда были вместе, улыбались и смеялись, наслаждались жизнью… Но так ли это было на самом деле? Так ли? Может, Хилл ей просто врал? До сих пор врёт? Никогда не любил? А, может, родство с Эмилией ещё не доказательство убийства? Ей срочно надо найти вырванную из дела страничку… Там точно есть подсказка, точно должна быть. — Малышка, я дома, — кричит Хилл из прихожей, и О’Нил быстро убирает все в стол, делая вид, словно совершенно ничего не делала. Сонно потягивается, выходя из спальни. Пусть думает, что она спала. — Все обсудили? — вешая мужскую куртку на вешалку, Сара целует возлюбленного, чувствуя, как внутри все переворачивается. А вдруг убил он? Вдруг это он? А она все это время его любила… Любит… Позволила себе отдаться чувствам, впустила в свою жизнь монстра, который может скрываться под кожей любимого человека. Девушка видела, как мужчина безжалостно убивал. Как летели пули, попадая прямиком в лоб тем уродам, что наблюдали за насилием, совершенным над ней. Тогда это был не Аарон. Это был настоящий зверь, кровожадный дракон, вырывающий плоть из тел своих жертв. Сара тоже его жертва? Он тоже вырывает из нее плоть, но не убивает, нет… Просто врет, изображая любовь… И, кажется, это даже хуже, чем убить. — Угу, завтра поеду в тюрьму, встречусь с Роном, договоримся обо всем. Кстати, — перехватывая обе руки возлюбленной, Хилл притягивает ее к себе, оставляет поцелуй на губах, а потом вкладывает в руку маленькую коробочку. — Надеюсь, угадал с размером. Обитая красным бархатом коробочка с кольцом доставляет в кровь Сары, как и в кровь любой девушки, получившей такой предмет, гормон радости, а именно — эндорфин. Она весело улыбается, в предвкушении открывая презент, которым становится золотое кольцо, украшенное россыпью бриллиантов. Аккуратное, нежное, утонченной — такое, которое воплощает образ Сары в глазах Аарона. Она именно такая: принцесса на горошине, он бы назвал ее именно так. Нежная и сильная. — Позволишь мне? — вынимая украшение, мужчина берет правую руку возлюбленной и надевает кольцо на средний палец, надеясь, что оно село идеально. — Какое красивое, спасибо, — радостно целуя Аарона, Сара с глупой улыбкой рассматривает свой новый аксессуар, не в силах ему нарадоваться. — А в честь чего? Хотелось бы Аарону сказать что-то наподобие: «будь моей женой», но он понимает, что это предложение будет слишком быстрым, неожиданным и может даже вызвать гнев у его возлюбленной. Поэтому он просто дарит ей это кольцо, потому что считает так нужным. Хочет оставить ей память о себе. Плохое предчувствие его не покидает… — Просто потому что люблю тебя, просто так. Да и не дарил я тебе ещё ничего, а это всегда будет напоминать обо мне, — произнося последние слова с горечью, Хилл проходит в спальню, шумно выдыхая. Сара же убегает в кухню, начиная готовить ужин. Если бы Саре предложили выполнить секретное задание, то явно бы не поручили обыск, ибо она оставляет слишком много следов, а феноменальная память Аарона даёт свои плоды. Она рылась в его столе. Открывает ящичек с любимой фотографией, берет ее в руки и недовольно прикрывает глаза. Пальцевые следы повсюду. Не его следы. Сара вновь взялась за свое. Сара явно прочла надпись на фото. Не долго думая, мужчина проходит во вторую спальню, быстро оценивая ее внешний вид. Тут явно бывали после того, как Хилл выселил отсюда О’Нил. А небольшая папка с надписью на лицевой стороне «Дело №345543» заставляет Аарона ощутить резкую нехватку воздуха внутри. Роется. Изучает. Копает. Не может отделаться от этих мыслей. Не может… Он обречён, у него просто нет шанса на то, чтобы построить с ней семью, завести детей, стать счастливым. Кажется, его ждёт конец… Только вот он не решается начать ссоры или же пойти и выяснять отношения. Зачем? Он не станет ей мешать. Зачем пытаться выбраться оттуда, откуда выхода просто нет? Это все равно что бежать подожженым по воздуху, пытаясь сбить огонь, но делая все иначе — разжигая и распространяя его ещё больше. Бесполезно и смертельно. Поэтому он просто насладится оставшимся временем с ней, получит от этого все, будет счастлив хотя бы… Сколько ему там осталось? Неделя? Две? Месяц? Пару дней? Все равно слишком мало для человека, который только полгода назад понял, что значит любить и быть любимым. А теперь… Теперь и это не имеет смысла. Хилл просто выходит, на ходу снимая футболку, проходит в кухню и обнимает возлюбленную за талию, нежно шепча на ушко, словно ничего и не было: — А что у нас сегодня на ужин, малышка?