Неделю спустя он все еще думает о Гарри, но его мысли стали более расплывчатыми и абстрактными. Теперь это не гигантская волна воспоминаний, теперь они не такие громкие и настойчивые, кричащие в его голове. Теперь они утихли, оставив Луи с тупой болью в глубине груди, зажатой под сердцем и сдавливающей легкие.
Теперь Луи лежит в постели, представляет, чем бы все закончилось, если бы Гарри не бросил его, и пишет им историю в голове за минуту до того, как были произнесены слова «Я переезжаю в Лондон». Он пишет в уме что-то вроде сказки, дает Гарри удачу и хорошую сделку, а себе парня, который ставит его на первое место, всегда, и навечно.
В этой истории лейбл отправляет Гарри в Нью-Йорк, надеясь, что акцента, кудрей и ямочек на щеках будет достаточно, чтобы привлечь к нему внимание Америки. Но Гарри отказывается уезжать без Луи, поэтому он берет его с собой. Луи проходит прослушивание для нескольких шоу и привлекает внимание крупного режиссера, вот и все. Они успешны и счастливы, в конце дня возвращаются в свою красивую квартиру в Челси и занимаются любовью на полированных полах из твердых пород дерева.
Всегда очень больно возвращаться в реальную жизнь, и у Луи сжимается горло, когда он смотрит на окружающую обстановку, хватает ключи и идет к такси.
Он признает, что одинок. Однако это не тот вид одиночества, который заставляет его хотеть выйти и наконец найти то, что нужно. Он все еще не хочет встречаться, не хочет хлопот. Это тот вид одиночества, из-за которого он хочет больше обниматься с Зейном, просто желая почувствовать комфорт кого-то знакомого, обхватывающего его.
Но когда Зейн вытаскивает его в четверг вечером, когда Луи не работает, он соглашается, надевает одежду, которую выбирает для него Зейн, и обливает себя одеколоном, потому что ему сказали. Он следует за Зейном, который ведет их в ближайший клуб, всего в нескольких кварталах от него. Луи рад легкой прогулке; он ненавидит брать такси.
Он не удивлен, когда видит Найла, ждущего снаружи, музыка громко стучит сквозь стены, обрушиваясь на него, как ураган, когда он следует за двумя парнями внутри. Луи протискивается через толпу, выпивает пиво и рюмку алкоголя, которые подает Зейн Они поделили на двоих косяк в квартире, так что он и так немного неустойчивый, но алкоголь заставляет его чувствовать себя разгоряченным и плывущим, забирая его расплывчатые мысли и вертя их в голове, поэтому он не может их уловить.
Он выпивает еще две рюмки перед тем, как оставить Зейна и Найла флиртовать, на самом деле без реального флирта, и направляется на танцпол. С закрытыми глазами он танцует легкими движениями, его пиво переливается у него в животе. Он позволяет басам ревущей музыки биться в его груди, как пульс, а сердце находит ритм песни.
Когда он открывает глаза, он видит симпатичного парня, наблюдающего за ним с другой стороны танцпола. Луи на мгновение смотрит в ответ, затем ищет туалеты и замечает табличку в дальнем углу. Пробираясь сквозь толпу, он, наконец, делает это, выходит в освещенное флуоресцентным светом пространство. Музыка все еще громкая, но приглушенная. От этого Луи почему-то становится пьянее, как будто он под водой и все находится где-то очень далеко.
Затем появляется парень, и Луи бросает на него взгляд, прежде чем войти в кабинку перед ним. Он закрывает дверцу и прислоняется к стене, позволяя своим векам опуститься.
— Буду притворяться, что ты кое-кто другой, — бормочет Луи. — Ничего?
Парень мягко смеется, когда его пальцы начинают расстегивать пуговицу и молнию на джинсах Луи.
— Конечно, все в порядке.
Луи кивает, вздыхая, когда его штаны спускаются и его член скользит в приятный теплый рот.
Он одинок. И если он не чувствует, как кто-то знакомый обернулся вокруг него, то он должен представить. Ему просто надо затеряться в истории в своей голове, притвориться, что вместо случайного отсоса в клубе, он в своей квартире в Челси с единственным человеком, от которого он узнал, как приятно стоять на коленях.
Этого достаточно, чтобы кончить на язык незнакомца.
Они расстаются с поцелуем в щеку и не обмениваются телефонными номерами. Луи все равно дал бы не настоящий.
***
Когда они уходят домой, Луи с удивлением обнаруживает, что Найл не с ними. Он держит Зейна под руку, пока они идут по темной улице обратно в свою квартиру, не зная, кто за кого держится. Луи все еще пьян, но не настолько, чтобы он не мог идти по прямой, и Зейн, кажется, в порядке, если не считать его заметного молчания.
К тому времени, как они возвращаются домой, Луи знает, что что-то не так, поэтому он проходит мимо своей комнаты, чтобы зайти к Зейну, безмолвно заползая в его кровать, как только его ботинки сбрасываются. Зейн даже не смотрит, просто снимает потертую клетчатую рубашку и рваные черные джинсы, а затем ложится в кровать рядом с Луи.
— Что случилось? — спрашивает Луи, зная, что он, вероятно, не получит ответа.
Зейн качает головой и поворачивается на бок, отвернувшись от Луи.
— Ничего, все в порядке, — тихо отвечает он. — Много рыбы в море.
Луи не говорит ни слова, но прижимается к спине Зейна, находя в этой позе столько же комфорта, сколько, вероятно, дает Зейну.
***
На следующий день Зейн не говорит ему, что произошло. Или еще через день. Луи продолжает пытаться заставить его говорить, испытывая какое-то удовлетворение от того, что ему нужно беспокоиться о чужой жизни, а не о своей.
К счастью, Лиам помогает, когда Зейн продолжает молчать, постоянно присылая ему панические сообщения о том, что он не успевает писать песни. Луи снова и снова напоминает ему, что он только что подписал контракт и у него есть время, но Лиам, похоже, его не слышит.
Наконец, в следующий понедельник Зейн признается, что заставляло его дуться с той ночи, когда они пошли в клуб. У Луи есть два часа до выхода на работу, и Зейн выходит из своей комнаты, тяжело падает на диван и молча смотрит в стену.
— Может ты уже скажешь мне? — умоляет Луи. — Ты пытался его поцеловать или что-то в этом роде? Он тебя оттолкнул?
Зейн немного молчит, прежде чем наконец заговорить, избегая взгляда Луи.
— Я не целовал его, черт возьми, — говорит он, бормоча слова, прежде чем вздохнуть, запрокинув голову. — Слава богу, я его не целовал.
Луи дает ему минуту, прежде чем продолжить разговор.
— Хорошо, а что же тогда произошло?
Зейн прикусывает губу, облизывая ее, смотрит вдаль, словно он глубоко задумался.
—Я ушел за напитками. А когда я вернулся, он танцевал с какой-то девушкой. Типа, «танцы с трением о задницу».
Луи немного выжидает, но, когда становится ясно, что Зейн не собирается больше говорить, он спрашивает:
— И?
— И ничего, — резко говорит Зейн, наконец повернувшись к Луи. — Он терся о девушку, и он натурал, а я идиот, потому что думал… — Он прерывает себя, снова глядя в сторону, качая головой.
Луи тихо вздыхает, прежде чем подойти к Зейну, чтобы обнять. Он кладет голову на костлявое плечо парня, обхватывая руками.
— Ты все время танцуешь с девушками, Зи. Это не значит, что он тебе все еще не нравится.
Он действительно хочет, чтобы Зейн больше доверял Найлу. Даже если он идентифицирует себя как натурал, ясно, что он на самом деле не ограничен ни в чем.
Зейн качает головой, и Луи может сказать, насколько ему больно.
— Я бы не стал танцевать с девушкой, когда он рядом, — говорит он почти шепотом. — Не стал бы танцевать ни с кем, кроме него.
Луи сочувствует своему другу, правда. Он крепко сжимает его, хмурясь в плечо, хотя понимает, что это действительно забавно. Он говорил себе отпустить прошлое, говоря себе, что ему больше не девятнадцать. Он взрослый, совершенно другой человек, и чертовски смешно так зацикливаться на том, что произошло восемь лет назад.
Но на самом деле ничего не изменилось. В девятнадцать или двадцать семь влюбленность — это влюбленность.
Луи не уверен, доказывает ли это, что он чувствовал себя подростком с Гарри, или это доказывает, что каждый ведет себя как подросток, когда влюблен. Может и то и другое, а может, ни то, ни другое. Он полагает, что на самом деле это не имеет значения.
— Я все еще думаю, что тебе следует сказать ему, — бормочет Луи Зейну в плечо.
Он не ждет ответа. Но по тому, как Зейн падает на диван, он может сказать, что ответ все равно отрицательный.
