Taking tips and getting stoned

      Когда Луи переезжает в Лондон через три года после Гарри, он не ищет известность и богатство. Три года он помогал по дому и игнорировал боль от расставания. Он заботился о своих братьях и сестрах, делал покупки для своей мамы, стараясь максимально облегчить ее бремя.       Но это, казалось, только сбивало ее с толку, когда она смотрела, как ее старший ребенок живет жизнью, которой он не хотел жить. Поэтому, после небольшого толчка с ее стороны и длинного бессвязного голосового сообщения от Зейна, в котором говорилось, что его девушка ушла от него, Луи съехал. Он переехал к Зейну, получил первую работу, которую смог найти, и заставил себя не думать, что бы произошло, если бы он сделал это тремя годами ранее, если бы он сказал Гарри, что поедет с ним.       Он до сих пор не понимает, почему Гарри никогда не спрашивал. Он хотел бы, чтобы у них было что-то другое, а не факт того, что для Луи это значило намного больше, чем простая просьба.       Но он все равно построил свою жизнь, даже если в этом не было ничего особенного. У него был Зейн, их квартира и его такси. У него появились немного знакомых и город, который он узнал, как свои пять пальцев. Вскоре после этого он нашел Лиама, и, хотя этот парень поначалу сводил его с ума своим постоянным беспокойством и желанием, чтобы все было именно так, как надо, они быстро подружились. Сейчас ему лучше, Луи его немного испортил, но бывают моменты, когда он становится раздражающе нервным.       Как сегодня, например. Они переписывались весь вечер, и Луи, наконец, отказался от последней поездки и вместо этого поехал в квартиру Лиама. Он идет к двери и нажимает на звонок, слыша ответ потрескивающего голоса Лиама.       — Кто там?       — Впусти меня, придурок, — отвечает Луи, сжимая ящик с пивом, который он купил по дороге.       Когда дверь щелкает, Луи поднимается по лестнице на второй этаж и находит дверь Лиама. Она открыт, поэтому Луи не тратит время на стук, а просто толкает дверь, запирая ее за собой.       Внутри он находит Лиама, лежащего на спине посреди своей гостиной, с записной книжкой, открытой на пустой странице рядом с ним, и его гитарой, прислоненной к дивану.       — Ты здесь, чтобы помочь мне или поднасрать? — спрашивает Лиам, с жалким видом отрываясь от своего места. — Я просто хочу знать заранее.       Луи закатывает глаза. Он хотел бы подарить ему целый мир дерьма, но он не может собрать силы для этого.       — Я помогу, только если ты выпьешь это, — говорит он, ставя пиво на кофейный столик. — И выкуришь это, — добавляет он, доставая косяк из кармана.       Тот факт, что Лиам не сразу говорит «нет», показывает, в каком он отчаянии. Он курит только в редких случаях, в основном, когда он переживает особенно тяжелый разрыв или когда над ним практически смеялись, когда он играл свою демо для какого-то крупного руководителя.       — Совсем немного, — наконец отвечает он, глядя на косяк. — И не внутри, мы должны выйти на балкон.       Ночь холодная, но для Лондона это не страшно, поэтому Луи соглашается на его условия, открывает ящик с пивом и протягивает Лиаму банку, прежде чем достать свою.       Снаружи ветер настолько силен, что Луи чувствует его через толстовку, он охлаждает кожу под ней. Однако он не сильно против, просто зажигает косяк, делая пару затяжек, прежде чем передать его Лиаму.       — Так в чем проблема? — спрашивает Луи, когда Лиам кашляет на выдохе.       Как только у Лиама очищаются легкие, он качает головой, возвращая косяк.       — Проблема во всем. Я даже не знаю, с чего начать. Не знаю, о чем писать.       Луи делает большой глоток пива, затем затяжку, затем еще глоток пива.       — Проблема в том, — говорит он, прислонившись к перилам, — что ты слишком много думаешь. Что-то вроде этого не может быть… нельзя относиться к этому как к математическому уравнению. — Он смотрит вниз, смахивая пепел. — Ты должен почувствовать это, а не думать об этом. Ты должен немного расслабиться и просто написать. — Он поднимает взгляд на Лиама и протягивает косяк, приподняв бровь.       Лиам переводит взгляд с Луи на косяк, берет его между пальцами и делает глубокий вдох, кивая. Честно говоря, это единственный способ заставить кого-то вроде Лиама перестать так много думать. Наркотики и, возможно, секс, но Луи определенно не пойдет по этому пути. Лиам в хорошей форме и все такое, но он не в его вкусе, ни в коем случае. Он лучше трахнет Зейна.       Они заканчивают косяк, и Луи быстро допивает свое пиво, надеясь, что оно согреет его. Его уши и нос покраснели, но когда они заходили внутрь, Луи уже избавился от онемения рук.       После еще одной банки пива Луи снова чувствует тепло, приятно расплывающее по телу, когда он сидит на полу рядом с диваном, его голова лежит на ноге Лиама. А Лиам все еще стонет, не зная, что написать.       — Напиши о Даниэль, — предлагает Луи, поднимая ручку, которую Лиам бросил на пол рядом с ним, и покачивая ею между пальцами. — Тебе ведь было, что сказать, когда вы двое расстались.       — Да, но я больше этого не чувствую, — говорит Лиам, падая на бок, его голень ударяет голову Луи. — Я не могу написать о том, чего уже не чувствую, не так ли?       Луи думает об этом, и что-то ударяет в его грудь. Его мысли возвращаются к Гарри, как это часто бывало в последнее время. Он все еще помнит чувство любви к нему, может чувствовать его настолько сильно, что оно давит. Он также может чувствовать боль от потери, может чувствовать все это.       Может, Лиам никогда по-настоящему не любил, если не может вспомнить, каково это было. Или, может быть, Луи просто нужно взять себя в руки и двигаться дальше.       — Ты можешь писать о чем угодно, — мягко говорит Луи, погруженный в собственные мысли. — Если бы это был я, я бы написал о вещах, о которых я больше всего думал, даже если бы это было в прошлом. — В его голове мелькает образ: Гарри впервые под ним, окна машины покрыты инеем, и тонкий слой пота покрывает его локоны на лбу.       То, как он смотрел на Луи, его взгляд ничего не скрывал. То, как он никогда не переставал смотреть на него, доверяя ему каждую секунду, пока Луи погружался внутрь, вдавливаясь в его тело.       — Я бы написал о том, как влюбляются, — бормочет Луи, чувствуя себя достаточно пьяным, чтобы позволить словам выскальзывать из его рта. — Волнение и безрассудство. Я бы написал об отчаянии и о том, каково это не скрывать ничего о себе. И острые ощущения от осознания того, что тебя хотят полностью, даже самую худшую сторону тебя.       Лиам ерзает позади него, но молчит, вероятно, думая о своем собственном опыте. Луи прерывисто выдыхает, сжимая пальцами банку с пивом, холодная испарина стекает с его кончиков пальцев.       — Я бы написал об этом чувстве, — тихо продолжает он. — Момент настолько прекрасен, что ты знаешь, что можешь остаться в нем навсегда, и это никогда не надоест. Только ты и второй человек, и ваша кожа прилипает к кожаным сиденьям. Если бы это был я, я бы написал об этом, о звуке вашего дыхания, о зеленом цвете глаз и о том, что с тех пор ты никогда не находил ничего более прекрасного.       Он смотрит вперед, его губы онемели, а легкие изо всех сил пытаются вдохнуть, потому что воздух вокруг него, кажется, стал разреженным с тех пор, как он начал говорить. Он видит это так ясно, вспоминает, как работал бедрами против задницы Гарри, теперь почти чувствует, как его длинные ноги обвивают его талию. Он помнит, как глаза Гарри блестели от слез, и он все еще может слышать ответ после того, как Луи спросил, в порядке ли он.       «Прекрасно», сказал он. «Все прекрасно».       И это было. Это было так прекрасно, что Луи чувствует, как его собственные глаза в этот момент горят, он смущен собственной реакцией на воспоминание. Он опускает голову и закрывает глаза, пытаясь думать о чем-нибудь еще.       Он даже не замечает царапанье ручки по бумаге, Лиам яростно пишет позади него.