Хроместезия

Канавут вылетает из комнаты, вприпрыжку спускаясь по лестнице. Радость от скорого приезда близкого, даже, лучшего, нет, скорее родного человека, словно, проходит сквозь него. Вот как цвета струятся из мелодий, так и же радость сейчас струится из Галфа, в него и через. — Не бегай, упадёшь и нос расшибёшь! — ворчит со второго этажа дед, недовольно цокая. Он-то помнит, как однажды в детстве, по тому же маршруту и принципу действий, Канавут расшиб себе не только нос, а ещё лишился нижнего зуба. — Деда! — фыркает Галф, а сам обнимает бабушку. — Ба. К нам мой друг приедет пожить, что… — Как здорово! — моментально оживляется женщина, и слушать больше ничего не хочет. — Я-то думала, что у тебя нет друзей! Галф в непонимании смотрит на женщину, но та своих слов не комментирует. А вот неприятное чувство внутри начинает неприятно жечь. И почему это у него не может быть друзей? — Не слушай её, — подоспевает дед, только спустившийся вниз, — когда он приедет? Мы только рады гостям! — Скорее всего, сегодня ночью, — Галф неловко мнётся с ноги на ноги. Его жутко смутили слова, что у него нет друзей… вернее, что бабушка предполагала это… — Мы приготовим комнату, — радостно улыбается женщина, — а потом поедем по делам! Столько дел, столько дел! — Я сам приготовлю, — вяло улыбается Канавут, — я могу сам, правда, — и хмурит лоб. Он же не хрустальный. — Да что ты, в самом деле, приуныл-то, — дед бодро хлопает по плечу, прижимая к себе, — она думала, что у тебя нет друзей, потому что мамка твоя всё время плакалась, что ты с ними не общаешься почти. Вот и надумала, что ты совсем ни с кем не общаешься. — А, — а от пояснения и правда становится легче, и Галф реально расслабляется. — Ты что, реально стал переживать из-за моих слов? — женщина в изумлении вскидывает бровями. — Глупости говорю порой, что их слушать? — и хихикает, продолжая собирать свою сумку. — А во сколько вернётесь? — уже совсем успокоившись, уточняет Галф. — Ой, малыш, правда, не знаем, — выдыхает бабушка, — сейчас конец мая, самый цвет у многих растений. Время, дай Бог, плодотворное такое, много получаем хороших цветов! — Да-да, — поддерживает дед, — прямо нормально так, и цветы, и травы… А дальше Канавут не слушает. Умильно улыбается, наблюдая за бабушкой и дедушкой, и тепло родного и уютного дома растекается по всей душе. А ведь даже в родном доме он не чувствовал такого. Канавут отмахивается от лишних мыслей, но как к мыслям пришлось, стоит зайти в комнату и взять телефон, как на нём высвечивается два пропущенных от матери. Галф, недолго думая, нажимает на кнопку вызова. Хотя обидно, что звонят спустя несколько дней. Но и он особо о них не думал. не у всех трепетные отношения с родителями, что тут поделать? — Алло? — Привет, сынок! Ты там как? Нормально доехал? — с ходу заваливает вопросами Галфа Джен. — Мам, — выдыхает Канавут. — Я доехал почти неделю назад, не смущает? — Прости! Дел вагон! Правда, малыш. Мы же предупредили бабушку, она не сказала? — Какие могут быть дела, что есть время позвонить бабушке, но родному сыну, нет? — сквозь зубы. — Галфи… — Мам, доехал нормально. Живу нормально, — на одном выдохе отвечает Канавут. — Ну не злись, ну прошу… мы итак расстались не на самой хорошей ноте. Я же не хочу, чтобы ты думал, словно мы не любим тебя! — и почему-то обеспокоенность матери лишь сильнее злит Галфа. — Мам, мне идти надо. Позвоню как-нибудь. — Ты обиделся? — а звучит как упрёк. — У меня дела. — Это месть? — Да какая месть? — нервный смешок невольно срывается с губ. — Правда дела. Ко мне гости приедут сегодня. Надо комнату готовить. — Я поверю? — Ма-а-а-а-а-ам, — хнычет Галф. — Ладно, — выдыхает Джен, — но на счёт работы, правда. Сейчас не только тебя вниманием обделили, Джеймс тоже сам по себе таскается. Нас с отцом дома почти не бывает. Так что звонки пока не жди, но вот сообщения, вполне! — Хорошо, мам, — свободно выдыхает Канавут. Нельзя сказать, что это объяснение его удовлетворило, но загонять себя он больше не собирается. В конце концов, ко всему привыкаешь. — Я пошла сынок, — а на фоне голоса, — спишемся. Люблю тебя, скучаю! Канавут даже ответить не успевает, как звонок обрывается. Он откладывает телефон в сторону, а сам отправляется подготавливать комнату к приезду Саппа. Хотя даже не знает, на какое время приедет его друг. Но в глубине души широка надежда, что Сэйнт останется с ним надолго, а ещё лучше — навсегда! Управляется он быстро, подумывая сходить в магазин. Вот только уже на выходе вспоминает, что еды полон холодильник со вчерашнего вечера. Ничего не остаётся, кроме как играть с кошкой и смотреть телевизор. Но когда чего-то или кого-то ждёшь, время всегда идёт медленно, и это Канавута сводит с ума. Сколько поз сменил на диване — не счесть! И так неудобно, а так вообще спину ломит.Тут подушка колет, а там угол какой-то подозрительный. Канавут смеётся с собственных мыслей. И тяжело вздыхает. Может стоило поехать с ба и дедом? Чего без дела по дому-то слоняться? Да и Сэйнт не скоро приедет. Когда Галф смотрит на время, то недовольно мычит. Всего пять вечера, а скука уже одолела! Краем глаза замечает новое оповещение в инстаграме, и улыбается, увидев, что Джосс подписался на него в инстаграме, а заодно и написал. Хоть какое-то дело, хоть какая-то не пустая трата времени. Joss_mr Привет, мелкий! Ты как? Номер свой давай! Галф вскидывает бровями, притворно цокая, но номер послушно пишет. И спустя минуту раздаётся звонок. — Тебя не дождёшься! — сразу фырчит Джосс, намекая, что сообщение написал ещё в полдень. — Я только увидел, — хихикает Канавут, — что хотел-то? — Уточнить, что там мой братец? Не доставал тебя? А то он так смотрел на тебя. Честное слово, мне порой казалось, что он убить тебя хочет! — Да я тоже так подумывал, — громко смеётся, — но нет. Ничего такого, правда. А он… ну… про меня ничего не говорил? — неуверенно спрашивает Галф, а щёки заливаются огнём, стоит услышать, как рассмеялся Джосс. — А я брата не сдам! — Ах ты!.. — Иду, милая, — отвечает явно не Галфу, — ладно, мелкий! Я погнал! Позже напишу! — Угу… Канавут прижимает колени к груди, пряча раскрасневшееся лицо. И как вообще язык повернулся спросить что-то про Суппасита? А если Джосс ему расскажет?! От мыслей отвлекает очередной телефонный звонок, и улыбка до ушей, ведь звонит Сапп. — Алло! — Я приехал, — тяжело дыша, говорит Сэйнт, — вроде тот адрес! — Ты что… — ошарашенно шепчет Канавут, подрываясь с дивана, и стоит достичь веранды, как широкая улыбка расползается по лицу. — Сэйнт, Боже, как я рад! — Канавут вылетает в домашних тапочках прямо на асфальт, летящей походкой достигая калитки. Вот только улыбка сползает с лица меньше, чем за секунду. У Сэйнта разбита губа, часть её налита насыщенным фиолетовым цветом, а чуть ниже глаз красуется неровное синее пятно. — Я так рад, — шепчет Сапп, стоит калитки приоткрыться, и кидается в объятия друга, отчаянно прижимая к себе. — На такси приехал! Не выдержал я! — Что он сделал с тобой? — ошарашенно шепчет Галф, хлопая друга по спине. Тот болезненно шипит, и Канавут испуганно убирает руки. — По спине тоже бил, — робко хихикает Сэйнт, — я к вам на неопределённый срок, — и кивает в сторону своих сумок. — Да оставайся сколько хочешь! — на Галфе лица нет, а сам бледнее мертвеца. Парень Сэйнта, конечно, ни один раз руку на него поднимал, но синяки обычно красовались под одеждой, а чтобы вот так вот лицо… — А где твои бабуля и дедуля? — улыбается блондин, беря пару сумок в руки. — Они на работе, когда вернуться, не знаю, — почти бесшумно отвечает Канавут, сгребая остатки сумок и пакетов, — ты ответишь мне или нет? — На что? — пыхтит блондин, затаскивая чемоданы на веранду. — Что он сделал с тобой?! — взвизгивает Галф. — Какого хрена?! Он же плакал, стоя на коленях, божился и молился, что в жизни тебя больше не тронет! Он даже на могиле родителей твоих извинялся… — сквозь зубы шепчет Канавут. Сэйнт устало, но понимающе улыбается. Ему на самом деле жутко стыдно стоять перед другом в таком виде, но лучше близкий человек разделит тяжёлое время с ним, нежели он будет в одиночестве бежать от проблем. — Избил, — Сапп пожимает плечами. — На этот раз… ой, ты не поверишь, — и как дамочка, машет ручкой. Смотреть на всё через улыбку и с улыбкой — вот девиз Сэйнта. — Наш общий друг, Парк, пошутил. Ну как пошутил, сказал, что я очень красивый, и внешностью, и душой, и что будь я свободен, то он бы горы свернул, да бы я был с ним. Сказал это всё, разумеется, при Мине. Я смутился, разумеется, — хохочет Сапп, затягивая чемодан на ступеньки лестницы, — ну, а дома… — Стоп-стоп, — запыхавшийся Галф резко останавливается, — из-за того, что сказал Парк, он так тебя отделал? — Ага, — легко ответил Сэйнт, — самый угар в том, что он плакал, когда бил меня. Плакал и говорил, что «эта любовь погубила его» и «ты губишь мою душу». Галф резко отпускает сумки и пакеты, со злостью смотря на Саппа. — Он дегенерат, скажи мне честно?! — Да нет, — отмахивается блондин, — куда идти-то? — А, — Галф снова хватается за сумки, — вон, — и ведёт Саппа в комнату. — Ого! — неподдельно восхищается Сэйнт. — Какая красивая! — Да, — довольно улыбается Канавут, — тут все комнаты такие красивые. — Я, если честно, думал, — Сапп садится на кровать, сразу падая на спину, — что это будет типичный дом для сельских бабуль и дедуль. А тут современнее, нежели в моей квартире! — О, — хмыкает Галф, опускаясь рядом с другом. — Они же у меня не такие старые, да и в принципе современные! — Завидую… — Эй, — Галф закидывает ногу на друга, — ну не будем о грустном! — Выпьем? — с серьёзным выражением лица спрашивает Сапп, и Галф не выдерживает, в голос смеясь. — Что-о-о-о? — Опять пить… — Что значит опять? — блондин хмурит брови. — Да день рождения у ба был вчера, — выдыхает Галф. — Но ладно, давай. — Пошли в магазин? — Зачем? — вскакивает на ноги Канавут, поднимая за руку Саппа. — Пошли вниз. Там всё есть. Блондин вяло плетётся за активным другом, позволяя себе окунуться в ту грусть и хандру, которая просто необходима ему сейчас. — Пошли на задний двор, — бормочет Сапп, доставая мясо из холодильника, — возьми овощи! Блондин выполняет просьбу, на ходу осматривая дом. Он и правда огромный, он и правда красивый. А задний двор оказывается не меньше. Галф кивает в сторону небольшой пристройки возле дома, где рядом стоит мангал. Сэйнт ставит продукты на стол, снова осматриваясь. — Как у вас красиво… — Да, — тепло улыбается Галф. — Я сам насмотреться не могу! Завтра покажу тебе наши поля… там такая красота, Сэйнт! Душу захватывает! — Не интригуй меня, — хнычет Сапп, открывая шампанское. Приглушённый хлопок, а пухлые губы в мягкой улыбке. — Лучше разводи огонь. Сказано — сделано. Пока распивают шампанское, болтают о том, о сём. Сплетничают, смеются, грустят от собственных жизненных неудач, но зато вместе. Зато в уюте и тепле. Сидеть вот так вот вместе, накинув кардиганы, включив лампу от комаров, потягивать игристое вино, слушая треск поленьев в мангале, в ожидании вкусного шашлыка — не это ли уют и тепло? Пока огонь окончательно потухает, и остаются только угли, уже вечереет. Запах деревенской прохлады и сумерек начинает сгущаться, а счастье бурлит в крови, вместе с теплом от полноценности собственного я. Я — это не один человек, я — это люди, чувства, моменты, что наполняют нашу жизнь. — Наверное, можно уже, — шепчет Сапп, нанизывая мясо на шампур. — Ты чего в телефон залип? — прикрикивает он Галфу. — Ты не против, если к нам гости придут? — задумчиво тянет Канавут, направляясь к другу. — Ну как тебе сказать, — по-доброму язвит Сапп, намекая на своё разукрашенное лицо. — А! Ой! Блин, — дёргается Галф, виновато смотря на друга. — Я сейчас напишу, чтобы они не приходили! — Да успокойся ты, — смеётся Сэйнт, продолжая заниматься мясом. — Я не против. Скажи хоть кто придёт… — Джосс со своей невестой. Это мой приятель. Мы в детстве с ним и его братом часто гуляли, — тепло улыбается Канавут. — Он тебе нравится что ли? — прыскает Сапп, отправляя воздушный поцелуй на показанный ему средний палец. — Нет, конечно. Просто он всегда хорошо относился ко мне, вот и всё… помогал, заботился… — Я так понимаю, — и сверкает глазами, — про его брата того же не скажешь. — Ой, — Галф опускается на рядом стоящий стул, — честно, почти не помню! Но он очень злопамятный! До сих пор помнит, как я на него в слезах жаловался! — и закидывает в рот помидор, начиная возмущённо жевать. — Так ты у нас ябеда, Галф Канавут! — Ты офигел что ли?! Да я… — Эй! Дома кто есть? — громкий и радостный голос Джосса раздаётся со двора, и Галф спешит встретить гостей. Ему уже не терпится и с невестой приятеля познакомиться. — Да! А вы быст…ро. — Это, — выдыхает Джосс, — само так вышло, — и чешет затылок, улыбаясь во все тридцать два зуба. Обещал прийти с невестой, а пришёл ещё с братом и незнакомцем. — Да нет, — слегка потерян Канавут, но быстро собирается мыслями, — я просто не ожидал! — и двигается к гостям. — Приятно познакомиться! — Меня Зи зовут, — улыбается брюнет, — я лучший друг вот этого засранца, — и обнимает Мью за плечи, а у того лицо, словно его навоз руками разгребать отправили. От этого и выражение лица Галфа меняется, приобретая язвительную тень. — Очень, очень приятно, Зи! — Галф жмёт руку парню, смотря во все глаза на девушку. — Она такая красивая. И это твоя невеста? — Ха-ха-ха! — взрывается Панит, и даже Мью усмехается, пока Джосс пыхтит, дуя губы. — Что это значит вообще? Да, моя невеста! — Я Саманта, — хихикает шатенка, протягивая руку. — Рада познакомиться, Галф. Джосс много говорит о тебе… Канавут начинает движение в сторону заднего двора и вздрагивает. От чего-то ему кажется, что ничего хорошего Джосс не рассказывает. — И что же, например? — Например, как ты описался ночью, когда спал с ним, — делится первым Зи, а Галф тормозит, кулаком ударяя Джосса в плечо. — Я был ребёнком… — Ты меня вообще уродом назвал! — продолжается дуться парень, но сразу оживляется, когда видит незнакомого блондина за столом. — А это кто? — Это, — не спеша, начинает Галф, — Сэйнт, мой лучший друг. Сапп широко улыбается, вытирая руки от мяса, но не протягивает. И так понятно, что они всё ещё жирные. — Приятно познакомиться! — А я тебя помню! — вскрикивает Саманта, подлетая к дёрнувшемуся от громкого крика блондину. — Мы с тобой за книжку в магазине чуть не поругались! Ха-ха. — А! — радостно улыбается. — Ты та сумасшедшая! — Да-да! А ты помнишь… Галф качает головой, смотря на этих двоих, а затем указывает парням за стол. — Садитесь. — Я помогу, — Прук кивает в сторону шампуров, начиная укладывать их на мангал. — А ты, Галф, чего в деревню перебрался? И сколько лет вообще? Учишься? — Мне девятнадцать, — выдыхает Галф, — учился на архитектурном, но сейчас у меня академ, а переехал, потому что захотел сменить обстановку. — Оу, — тянет Панит, кидая взгляд на Сэйнта. Тот ловит взгляд, вскидывает бровь, мол, чего такое, но затем снова продолжает общаться с Самантой. У этих двоих быстро контакт пошёл. Но оно и хорошо. — Сэйнт, — неуверенно обращается Джосс, — а ты чего тут? Тоже обстановку меняешь? — а по лицу видно, что не по себе от внешнего вида парня. Его очевидно избили, но спросить о подобном язык не поворачивается. — А? Да. Пока решил пожить тут. — У тебя тоже академ? — Я защитил диплом пару дней назад, — без каких-либо эмоций отвечает Сапп, наливая себе джин. — А что по музыке? — уточняет Прук, делая первые глотки пива. — А, — Галф моментально теряется, таращась на Сэйнта. Тот быстро схватывает. — Можно без неё? — широко улыбаясь. — Я не люблю музыку, честное слово. Пугает она меня. — Ого! — а Панит-то верит походу. — Ну ладно, я так-то не против. — Ой, какой запа-а-а-а-ах, — блаженно тянет Джосс, ощущая аромат от мяса. — Сама в шоке, — хнычет девушка, — сейчас помру. — Давайте лучше выпьем! За встречу, за знакомство! — предлагает Прук. — Я скоро сопьюсь, — радостно сообщает Галф, а сам пьёт. И все пьют, а диалог как-то быстро завязывается. То парами говорят, то всеми вместе. Но нет никакого напряжения, нет смущения, а когда первое мясо снимают, так ещё и вкуснее, и приятнее становится. Болтают без умолку, то и дело над чем-то смеясь. И даже Мью говорит, даже Мью улыбается, а Галф в открытую смотрит, и сложно скрыть удивление, ведь ему казалось, что странный старший на такие искренние и лёгкие улыбки не способен. На улице уже темень, а у парней энергии хоть отбавляй. Еду сметают быстро, что Галфу приходится идти в дом за добавкой, а заодно бабуле отправляет фотоотчёт. Та и рада, что внук в кругу друзей, отдыхает. — Не устал? — раздаётся голос позади, пока Канавут достаёт салат из холодильника. Миска чудом остаётся в руках, а испуганный Галф недовольно смотрит на старшего. — От чего? — От нас, — безобидно хмыкает Суппасит, подходя ближе к Галфу. И чего ему надо? То грубит, то молчит, то разговаривает да так, словно они закадычные друзья! Канавут ничего не отвечает, лишь скептично вскидывает бровь. Ему не совсем понятен вопрос Мью, ему не совсем понятен ход мыслей Мью, и ему совершенно непонятно, с чего вдруг он вообще за ним пошёл, да ещё и заговорил. — Ты что-то хотел? — монотонно вырывается со рта Галфа. — Можешь смотреть, — и улыбается, лукаво. — Не понял? — Ну… ты так смотришь на меня весь вечер, — и снова хмыкает, — нравлюсь? Галф ставит тарелку на стол, во все глаза смотря на Суппасита. — Думай как хочешь, — и, ухватив тарелки, лёгкой походкой проходит мимо старшего, который с места не двигается. Галф решает не возвращаться за салатом, ведь оставаться наедине с Мью ему совершенно не хочется. Такой напыщенный человек раздражает, хотя и можно было сказать, что Галфу приглянулся Мью. Он красивый, не поспоришь, но… — Забыл, — холодно говорит Суппасит, небрежно ставя чашку с салатом на стол. Игнорирует взгляды друзей, и снова молчит. Руки на груди скрестил и сидит смотрит на Галфа. А тот чувствует, нервно елозя на стуле. Сам взгляд не поднимает, но его просто обжигает этот прицельный, пожирающий взгляд золотистых глаз. — Слушай, — Сапп двигается к уху Галфа, — чего он так смотрит на тебя? — Сам не знаю, — громче, чем планировал, отвечает Канавут. — Чего не знаешь? — с интересом спрашивает Суппасит, и, кажется, его совсем не волнует то, что и другим видно, что он смотрит только на Канавута. — Ты чего? — шепчет Джосс. — Что «чего»? — выдыхая, уточняет Мью. Джосс молчит, осуждающе смотря на брата, но тот даже не реагирует, продолжая смотреть на Галфа. Тот в свою очередь отвечает тем же, и оба не думают, как неловко себя чувствуют остальные ребята. Неожиданно расхохотавшийся Панит разряжает обстановку, и снова разговоры под вкусное мясо с овощами, да пиво, ну, а кого, что покрепче. И только Галф молчит, и Мью. У них немой поединок, и ни один не хочет уступать. Правда, Канавуту то и дело кажется неудобным стул, на котором он сидит. Жалуется и жалуется, пока Джосс, не расхохотавшись, не рассказывает занимательные истории из детства Галфа. Ему всегда было всё не удобно, колко, тесно. Уже пару часов спустя ребята расходятся. Парни собираются на утреннюю рыбалку, а время то и без того час ночи, а вставать им в пять. Приглашают с собой и Галфа с Сэйнтом, но те отмахиваются, глупо хихикая. Ну какая им рыбалка? Да ещё в такую рань-то? — Слушай, — распаренный после душа, начинает Сапп, — симпатичный друг у Суппасита, — и опускается на кровать Галфа. Ну, а чего? Решили спать вместе. — Ну да, — лениво отвечает Канавут, смотря в потолок, — ничего такой. — О чём думаешь? — Вообще ни о чём, — вполголоса, — просто залипаю. — И спать-то не хочется! — корчит голос Сэйнт, стуча ногами по кровати. — Вот кстати да, — Галф поворачивается лицом к другу. — Но на рыбалку всё равно не хочу! — Ой, — смеётся блондин, — это точно. Но… что делать-то будем? — Можем сходить спозаранку на поля, — выдыхая, предлагает Канавут. — Ваши? — загораются глаза. — Не-е-е-е-ет, — хихикает Канавут, оттягивая другу за щёку, — туда о-о-очень долго идти. На обычное поле. Там тоже полно цветов. Обычных полевых цветов. И пруд рядом, — и вскакивает, — а какой там запах, Сэйнт! Ты не представляешь! — Ну ладно-ладно! Умеешь убедить меня, — и резко поднимается с кровати. — Ты куда? — Краситься, — и, включив свет в комнате, на пару минут выходит из неё, возвращаясь с небольшой синей сумкой. — Серьёзно? — с иронией уточняет Канавут. — Может естественным походим? — Может, — отвечает Сапп, снова садясь на кровать, — но синяки я предпочту замазать. — А… — Так, — медленно, но с нескрываемым интересом, начинает Сапп, — что между тобой и Мью? — Ничего. — Ну да, — и смеётся, — а искры между вами… — Нет никаких искр, — сразу перебивает Канавут, недовольно смотря на друга. — Просто он меня бесит, а я, очевидно, его. — Вообще мимо, — гаркает Сапп. — Вы себя со стороны не видите. — Ну а вы не знаете, что мы чувствуем, — в тон отвечает Галф, исподлобья смотря на блондина. Тот лишь хмыкает в ответ, предпочитая воздержаться от комментариев. На всё нужно время, и, видимо, этим двоим тоже, чтобы понять то, что уже очевидно. — Что ты наденешь? — закончив с косметикой, спрашивает Сэйнт. — Футболку и джинсы? — хихикает Канавут. — Мы идём на обычное поле, хотя, если хочешь, можешь фрак надеть. — Ну… — Сэйнт выдыхает. — Да. В городе я больше загонялся по внешнему виду… — Понимаю, — улыбается Галф. — Здесь тоже можно думать об этом, но не тогда, когда идёшь в поле. Ты очень красивый, Сэйнт, и, не одежда красит человека. — Давно таким философом стал? — по-доброму усмехается блондин, потрёпывая друга по волосам. — Эй! — притворно дуется. — И всё равно мне интересно, что между тобой и Суппаситом! — успевает озорно прикрикнуть Сэйнт, прежде чем успевает скрыться за дверью. Канавут пыхтит от возмущения и смущения! Стоп. А давно ли смущение записалось к реакции на Суппасита?! Он же даже не знает о нём ничего. Подумаешь когда-то в детстве играли вместе. Это же было… лет до одиннадцати. Смутное воспоминание начинает подразнивать. Кажется, он и Мью сидят на скамейке возле дома, и глаза Суппасита прикрыты, а голова Галфа… на плече старшего. «Так мы… не враждовали?» — Ты одеваться собираешься, принцесса на горошине? — фырчит Сэйнт, поправляя заправленную футболку. — Почему «принцесса на горошине»? — вставая, спрашивает Канавут. — Ну, а кто, — смеётся Сапп. — Капризный с самого детства! Судя по сегодняшним рассказам Джосса, — и смеётся громче, видя надувшиеся щёки друга. — И то тебе не так было, и это не то… Канавут задумывается. Ну подумаешь он изнеженный, возможно, даже элегантный, но спит-то нормально. Он читал эту сказку, и точно не похож на «принцессу на горошине»! — Вообще не похож, — шепчет себе под нос, натягивая джинсы. — Да точно, — а Сэйнт слышит, — а кто, ночуя с Джоссом и Мью, никогда не мог нормально улечься, то и дело, жалуясь на неудобную кровать? А на жаркое одеяло?! Вот кстати на одеяло ты по сейчас жалуешься! — припоминает совместные ночёвки Сапп. — От всяких жучков-паучков шарахаешься, похлеще, чем от музыки! О, о! А кто постоянно привередничает?! «Я это есть не буду, оно пахнет плохо»! «Фу! Тут манго?! Какая гадость!» «А давайте не будем пить это, а давайте лучше», — совсем бессовестно, со сверкающими глазами, дразнится Сэйнт, совсем не реагируя на раскрасневшегося друга. А у Канавута глаз дёргается. Неловко слушать подобное, а ещё смущающее вспоминать, что спал рядом с Мью. Опять. Смущает. И что ты будешь делать? — Я просто чувствительный! — вскидывает руками Канавут, натягивая на себя голубой кардиган. — И это ты мне говорил попроще одеться? — нервно усмехается Сэйнт. — Молчи уже, — фырчит Канавут, за руку вытягивая друга из комнаты. Блондин лишь довольно улыбается. Ему и правда не хватало в городе вот такого вот Галфа, капризного, смущающегося и смешного. На улице необычайно тихо и красиво. Бархатная темнота, но не ночная, а утренняя. Раннее утро, со своим особым шармом и глубиной. Канавут с Сэйнтом под ручкой идут по тротуару, говоря о тишине и красоте подобных мест. Блондин даже позволяет себе поддаться чувствам, и обмолвиться о желании остаться здесь на всю жизнь. Галф отрешённо смотрит на Саппа, а сам думает о том же. Здесь так тихо, приятно. Здесь нет музыки, здесь нет никаких звучаний с переполненными яркими тонами. Здесь тишина, здесь природная гармония, и эта гармония идеально сливается с душой Галфа. Они с опаской шагают через небольшой лесок, но в восхищении открывают рты, стоит выйти к лугу. Запах свежей прохлады и пресности пруда пробирается в лёгкие и, кажется, делает их необъятными. И душа порхает, и умиротворение поселяется в сердце. Трава влажная, ноги быстро намокают, но никто не замечает. Оба поражённые ослепительной красотой, шагают по лугу, кончиками пальцев затрагивая влажные от росы цветы. А вокруг туман, неплотным полотном, но ровным и плавным, расстилается вперёд, дразняще показывая недалёкое будущее, но скрывая самую суть. — Так видно музыку… — шепчет Канавут и, прикрыв глаза, вдыхает полной грудью. Этот крышесносный запах буквально приводит в эйфорию, и чувства полноценности, счастья, радости, покоя, переполняют, заполняют, проникают. Сэйнт ничего не уточняет. И так понятно. Но сам заворожённо смотрит вокруг, трогая влажные ромашки, и умильно улыбается, понимая, что сейчас они с Галфом находятся в непревзойдённом произведении искусства природы. — А я хотел бы, — тихо говорит он, — видеть музыку… — Ты не понимаешь, что это такое… — Но ведь сейчас ты стоишь здесь и смотришь вокруг, и туман не пугает тебя. — Это другое… — выдыхает Канавут, а сам неволей задумывается о словах Саппа. Правда, ненадолго. Они некоторое время ещё молча ходят по лугу, проникаясь и телом, и душой местом и моментом, а затем фотографируют друг друга, умильно хихикают, говоря на интимные и личные темы, снимают видео. И на них, пожалуй, запечатляются одни из лучших моментов, одни из лучших эмоций и мгновений. Простота душ, что отображается на лицах, бесконечность в глазах, нежные улыбки и природный покой и умиротворение, что с прохладой тумана и каплями ледяной росы, плавно перетекают в первые тёплые солнечные лучи, и одно место, что покорило собой, превращается в другое, но не менее трепетное. И оба снова поражены, но больше озорничают. Громче смеются, дурачатся. И оба не задумываются, потому что уже понимают, что так и в жизни. Две стороны одной монеты — и место одно, но может быть таким разным, и одно без другого не вяжется. Суть лишь в принятии, в балансе. И, кажется, Канавут на секунду допускает мысль, что ему следует чуть покопаться в себе, чтобы достичь минимального покоя. Ведь даже в таком умиротворённом месте нельзя совсем обойтись без музыки, и, возможно, что дело не совсем в ней, а в нём самом.