Хроместезия

Продирать глаза приходится в девять часов, ведь в комнату заваливается радостный дед. — Пора вставать, молодёжь! Собирайтесь! В четыре выезжаем! — А сейчас сколько? — бормочет в подушку Канавут, всё тело которого словно в адском пламени. — Девятый час, — а мужчины-то настроение более чем хорошее. — И зачем ты их разбудил? — ворчит женщина, вытягивая супруга из комнаты внука. — Вы поспите ещё. Время есть. Галф измученно стонет, а Сэйнт даже и не просыпается. Впрочем, Канавут снова быстро засыпает, и следующий подъём происходит уже в полдень. Они как подружки-болтушки, то и дело посмеиваются, пока пытаются подобрать себе одежду: чтобы и не выделяться, но хорошо выглядеть. Сапп надевает клетчатые брюки и в цвет им тонкую зелёную водолазку, когда Галф одевается ещё проще: широкая светло-бежевая футболка и свободные светлые джинсы. — Ну прямо красавчик! — припудривает щёки Сэйнт, довольно смотрясь в зеркало. — Я? Согласен! — довольно поддерживает Канавут, щёлкая себя на телефон. — Пф-ф! Успокаивай себя, — хмыкает блондин, подстраиваясь к другу. — Самый лучший парень у меня! — Давно ли он твоим парнем стал? — прыскает Галф, выходя из комнаты. — Ну-у… ещё не стал, — довольно тянет Сэйнт, — но, — и опережает друга, первым спускаясь с лестницы, — мне кажется, что скоро это произойдёт! Галф лишь выдыхает. Будь что будет. В конце концов, тепло, что плавно и легко наполняет парня от скорой встречи с Мью, намного сильнее манит, пусть это всё и тёмная неизвестность. — Давайте, запрыгивайте, — дед пританцовывает, открывая заднюю дверь автомобиля, а женщина бормочет себе под нос, что её муж, что муж Раттаны, просто неугомонные, переросшие себя, дети. — Всё-таки мне неловко, — шепчет Сэйнт, а сам губы дует, фотографируя себя. — Да я вижу! — хихикает Канавут. — Вы общаетесь? — Угу… — Ну что? Готовы? — садится вперёд женщина, поворачиваясь к парням. — Галф, если тебе будет плохо… — Не переживай, — сразу обрывает Галф. — Если что, уйду в дом. Бабушка кивает, и всю дорогу до Суппаситов слушает рассказы мужа: много преувеличений, приукрашиваний, но Галф и Сэйнт смеются, и это правда помогает расслабиться, ведь Канавут совсем и позабыл, что на любом празднестве, так или иначе, будет музыка. Как он к этому отнесётся… Галф долгое время избегает себя самого, своих страхов и проблем, но стена, за которой они прячутся, показывает всё больше и больше трещин. Даже живя здесь, в деревне, нельзя совершенно избегать музыки, но… — Вылезай! — тянет за руку Сапп, а Галф потерянно моргает. Уже доехать успели. — Так быстро, — отвечает, улыбаясь. — Держи! — бабушка отдаёт Сэйнту в руки цветочный пакет. — Подаришь от себя. Там туалетная вода. — Ой! Как неловко-то! — снова запел свою песню. — Неловко то, что ловко, а ловко то, что неловко, — и дед всё также на своё волне, протягивает в руки внука огромный букет лилий. — У тебя прикольный дед, — толкает в плечо Сэйнт друга, следуя за семьёй Канавута. — Очень, — прыскает Галф. — Вон, видишь, как бабуля счастлива, — и кивает в сторону ворчащей женщины. — Дорогая! Поздравляю! — Галф дёргается, стоит его бабушке вскрикнуть. Он совсем не ожидает такой громкости, а Сапп в наглую смеётся над ним. И пока Раттану поздравляют Канавуты, Галф пихается с Сэйнтом, который уж слишком перевозбуждён. — А это у нас кто, — широко улыбается именинница, щурясь, смотря на Саппа. Тот отвечает такой же улыбкой, протягивая в руках подарок. Обнимаются, разговаривают, а Галф стоит и смотрит, нервно дожидаясь своей очереди. Очень много людей. Намного больше, чем он предполагал, а вот Мью нигде не видно. Да. Глаза сами невольно ищут Суппасита, но его нигде нет. — Поздравляю Вас! — Галф протягивает букет женщине, целуя в обе щёки. — Спасибо! Можешь позвать Мью? — и сверкает глазами. Канавут краснеет и совсем смущается, когда видит, как посмеивается и его бабушка. Фыркает и уходит. Вот только мыслей, где его искать — нет. Он ходит мимо людей, то и дело останавливаясь: знакомятся, о чём-то разговаривают. Галфу и приятно, и непривычно. Столько внимания, улыбок, простоты. В городе было всё иначе… — Ищешь кого-то? — за спиной, прямо в ухо, раздаётся мягкий хрипловатый шёпот, и Галф млеет. Тёплое дыхание не щекочет, как должно, а от чего-то нежно ласкает. — Д-да, — медленно поворачивается Канавут, непроизвольно сжимая в руках рубашку Суппасита. Расстояния между ними нет никакого, а огромные глаза Галфа невинно и откровенно смотрят на Мью. — Кх-м. Твоя мама просила найти тебя… — На-шёл, — обольстительно улыбается Мью, чуть наклоняясь к Галфу. А у того взрыв в груди, вспышка: словно целая новая вселенная рождается прямо внутри, а сердце стучит так сильно, что жар сокрушительной волной сокрушает трезвый рассудок. — Угу… — Галф опускает глаза, смотря на собственные пальцы, что сжимают чужую одежду. И резко отпускает её, пытаясь сделать шаг назад, но большие ладони Мью ложатся на талию, не позволяя Канавуту отдалиться. — Мью? — жалкий писк вырывается с пухлых губ, и младший поджимает их. Он и без того сейчас крайне в ослабленном и положении, и состоянии, так ещё тут же куча народу! Как вообще можно… — Пойдём за стол? — Суппасит отпускает Галфа, крайне довольный результатом. — Все уже садятся… Галф кивает, не поднимая взгляда, и вяло плетётся вслед за Суппаситом. Он не слышит гомон вокруг, не замечает ничего, ведь важнее и страшнее то, что в его голове появились совсем непорядочные и дурные мысли! Ему хочется остаться наедине с Мью, хочется, чтобы этот парень прижимался к нему всё ближе и ближе, и в момент, когда не останется и миллионной миллиметра, он коснётся его губ. Доселе Галф как-то встречался с девушкой. И, разумеется, целовал её. Было, конечно, приятно, но слушая рассказы Саппа об его ощущениях от поцелуев, Канавут думал, что с ним что-то не так. А сейчас он чувствует тоже самое только от объятий… а что же дальше?.. — Осторожнее! — хмыкает Суппасит, когда Галф врезается в его спину. — Садись, — и отодвигает стул, а следом садится рядом. Канавут плюхается, всё плотнее сжимая губы. чёртова счастливая улыбка уже буквально разрывает мышцы на его лице, но как же неловко от этого! Сэйнта он так и не видит, хотя за столом сидят часа два, не меньше. На третьем часу уже приносят алкоголь, чтобы выпить и за встречу, и за здоровье именинницы, а Галф тихо сидит, кушая и попивая своё вино. Он уже написал три сообщения Саппа, но тот так и не ответил. Вроде и тревожно, но не особо. Никуда же, в конце концов, с этого двора он не денется. — Он с Зи, — полушёпотом заявляет Суппасит, а Галф даже вилку роняет, испуганно смотря на Мью. Ему кажется, что он не думал, а вслух говорил всё, а иначе как ещё парень смог узнать его мысли? — Откуда ты узнал?.. — поражённо шепчет Канавут, чуть наклоняясь к Мью. Тот довольно сверкает глазами, опуская свою руку на спинку стула Галфа. — Ну вот так вот… — Кстати, — начинает Канавут, — у вас не играет музыка… — дальняя попытка узнать, будет ли она и в какой момент. — Ты же здесь, — пожимает плечами Суппасит, и прежде чем Галф успевает рот открыть, Мью извиняется, и, встав, идёт к зовущему его Зи. Он один. Без Сэйнта, но вид потрёпанный. На голове, как обычно говорит Сапп, творческий беспорядок, рубашка по живот расстёгнута, и даже виднеется несколько слабых засосов. Галф ухмыляется, приподнимая брови. Кажется, вечер у Сэйнта наметился интересный. И может быть Галф чуть-чуть завидует. Галф осматривается вокруг, смотря на людей. Стол довольно-таки длинный, за ним полно людей, и все о чём-то говорят. Это кажется Канавуту таким милым и прикольным. Именно так. А ещё пахнет природой. И тишиной. Волосы становятся дыбом, и Галф вдыхает полной грудью. Ничто не сравнится с деревенским запахом. Натуральность, естественность и правильность — буквально главные составляющие этого места. За мыслями, он и не замечает, как к нему подходит Мью. Утягивает его за собой, а на вопросы о Зи и Сэйнте ничего не отвечает, лишь ехидно ухмыляясь. Они идут к родителям Мью, долго беседуя. А затем к ним присоединяется глава района со своим сыном. Галф неловко мнётся, потому что его сын — Ом, создаёт впечатление замкнутого и весьма неприятного человека. И это не остаётся незамеченным всеми. Отец Ома — Нью, весело смеётся. Он понимает такую реакцию, но знаете, говорят, что первое впечатление обманчиво. — Не бойся его, — озорно шепчет Мью, пытаясь вытащить Галфа из-за своей спины. Но тот упрямо держится за талию Суппасита, не собираясь сдаваться. — Неужели я такой страшный? — раздаётся голос Ома, и Канавут вздрагивает. «Такой мягкий». — Нет, — бормочет Галф, высовывая голову, и глаза в ужасе расширяются. Музыка. Заиграла музыка. Руки отпускают Суппасита, а лицо бледнее холста. Мью резко поворачивается, хватая младшего за щёки, начиная что-то говорить. Но Галф ничего не слышит. Внутри него всё натягивается: и даже струны на гитарах такими тугими не бывают. Весь мир плывёт, мутнеет, сереет. В глазах лишь музыка, цвета. Они… повсюду. Во рту сухо, а пищевод словно покрылся трещинами и кровоточит — он так болит, и тошнота лупит по нутру, желудку. На глазах слёзы, а дышать невозможно. Глаза расширяются сильнее, когда он вдруг понимает, что дышит… этим. Невозможно! Трясущимися руками он закрывает нос, пытаясь уйти хоть куда-то, но ноги в первый же шаг заплетаются. Он не понимает, что Мью поднимает его на руки, не понимает, что его куда-то несут: розовые, голубые, зелёные, серые цвета повсюду. Они словно воздух, который мы не видим, но Галф видит, и он дрожит. Дрожит внутри, и слёзы льются градом, прежде чем он видит незнакомую улицу, пару фонарей, деревья. — Где мы? — охрипшим голосом спрашивает Канавут, пытаясь осмотреться. — Ушли на соседнюю улицу, — спокойно отвечает Суппасит, вытирая влагу с лица Нонга. Тот всхлипывает, жадно хватая ртом чистый и свежий воздух. Он хочет что-то сказать, но, повернув голову, замечает, как сильно его же руки обхватывают шею Мью, а сам-то он сидит у него на коленях. — Мы на чужой скамейке, — лёгкий смешок, и самое глупое, как ему кажется, говорит Канавут. — Здесь это не важно, — с лёгкой улыбкой отвечает Суппасит, — здесь все сидят на скамьях, чужих или своих. Ничего страшного. — Я всё испортил, да? — глухо интересуется Галф, стыдливо опуская глаза. Он чувствует, как новый поток слёз подкрадывается к нему, ощущает, как дрожь отвращения к самому себе начинает покрывать тело, но, порой слова и правда могут и ранить, и исцелить. — Нет, конечно. Никто ничего не заметил, — успокаивает Мью. — Ничего страшного, Галф. Я должен был следить за временем. Мы должны были уже уйти. Канавут напрягается, и старший чувствует это. — Что ты знаешь?.. — Галфу так стыдно произносить это. Ему кажется, что он словно весь в помоях вышел на улицу, и вот-вот в него начнут тыкать пальцем, смеясь. — Что ты — синестет. Эй, ну посмотри на меня, — Мью видит, что Галф совсем поблёк, — всё же хорошо. — Пусти… — хрипит Канавут. — Отпусти меня! — Успокойся. Всё хорошо, Галф, — Мью позволяет Канавуту встать, но уйти нет. Хватает за плечи, заставляя посмотреть на себя. Галф ничего не отвечает, устало выдыхая. Ему, правда, сейчас не очень хорошо. Его потряхивает и тошнит, а ещё жуткая слабость в теле. — Пошли прогуляемся? — неуверенно предлагает Суппасит. — Здесь недалеко до пруда… Галф кивает в знак согласия, крепко переплетая пальцы с пальцами Мью. В любой другой момент, он бы дух спустил от плавного и скользящего движения Мью по своей руке, и ладонь непременно вспотела бы, выдавая хозяина с потрохами, но сейчас Канавут как выжитый лимон, да и рука Суппасита в его руке, их пальцы, чередующиеся друг с другом, кажутся таким правильным. Словно… это было всегда. И это чувство, и эти руки… и он… — Мне нравится тишина, — говорит Суппасит, пока они идут по небольшой роще. — Мне тоже… я люблю, когда тихо. — Да, — поддерживает Мью. — Тишина так успокаивает. Я люблю приходить сюда, когда мне плохо, а ещё… — Мью говорит без остановки, просто хватаясь за шанс отвлечь Галфа, но тот перебивает его. — Откуда ты узнал?.. Суппасит тяжело вздыхает. Подобный вопрос стоило ожидать, но вот только он боится, что парню всё это слишком неприятно, и слишком удручает. Однако послушно и честно отвечает. — Ты с раннего детства был таким. Я помню, что ты плакал часто, когда мы смотрели мультики. А потом стал замечать, что ты плачешь только тогда, когда слышишь музыку. Вроде логика простраивается элементарная. А потом, когда мы уже не виделись и не общались, я вспомнил это и посмотрел в интернете. — Вот как, — выдыхает Канавут. — И что думаешь об этом? — Да ничего, — пожимает плечами Суппасит. — Ты во многом для меня особенный. Странностью больше, странностью меньше, всё равно милый. Щёки снова алеют, а Галф мягко смотрит на Мью. Его гордый профиль на фоне звёздного неба выглядит так… прекрасно. — Ты очень красивый, — шепчет засмотревшийся Канавут, стоит им подойти к лугу. — Ну спасибо, — умильно смеётся Мью, и Галфу кажется, что его голос стал ниже. — Пошли, — и тянет Галфа вперёд, прямо в траву, а Нонгу и правда лучше, ведь его глаза просто пожирают их переплетающиеся пальцы и широкую спину парня. «Всегда следовать за ним, быть с ним…» — Ты только глянь, — мелодично шепчет Суппасит, плавно вытягивая перед собой Галфа, и, прижав к своей груди спиной, показывает рукой на небо. Канавут в огне, самом мягком и добром, но поднимает голову, смотря на небо. Губы приоткрываются, а в глазах отражается бескрайние просторы рассыпанных на небосводе звёзд. Никогда в жизни Канавут не видел подобной красоты, никогда не чувствовал касания этой красоты к своей душе. Этот наивысшая точка покоя: рядом с Мью, рядом с природой. Миллиарды ярких точек, собранных в скопление, рассыпаны на тёмно-синем полотне, поражая своим величием и дальностью. Кажется, словно нет никакого расстояния между ними, но с тем же они непозволительно далеки. — Как красиво… — почти беззвучно шепчет Галф, позволяя истинной вселенной проникнуть вглубь своей души. Они же сверкают! На самом деле сверкают! И каждое их свечение раздаётся поразительной мелодией в ушах Галфа, самой мягкой, гармоничной, правильной, душевной… — Я и правда безумен… — тепло усмехается Галф, чуть поворачивая голову в сторону Мью. Он совсем спокойно стоит, прижавшись к Суппаситу, чувствуя его руки на своей талии. И ему это чертовски нравится. — И в чём же твоё безумство? — хрипло спрашивает Суппасит, касаясь кончиком носа щеки Канавута. Из-под полуприкрытых ресниц он смотрит в янтарные глаза, что всё сильнее утягивают в свой свободный плен, свой свободный, но тесный плен. — Во мне? — чуть вскидывает бровями Канавут, а уголки губ вздрагивают, подрываясь вверх. Галфа несёт, причём не хило. Он проводит параллель с млечным путём, под которым они стоят, и выкидывает в прострацию от ощущения чужого сердцебиения. Галф спиной ощущает, как бешено колотится в груди Суппасита сердце, и от этого слабость в ногах всё сильнее. Губы чуть приоткрываются, забавно дрогнув, хотя, вряд ли Мью заметил. Возможно, Галф хотел что-то сказать, возможно, что Мью принял это как приглашение, но оба позволяют чему-то вести себя. Они касаются друг друга в воздушном, но горячем поцелуе. Самым невинным, но настолько приятным… и на секунду размыкаются, чтобы снова встретиться. Мью мягко и аккуратно целует Галфа, бережно лаская пухлые уста. Он не спешит проникать языком, не спешит внести порок в эту невинность, но Галф тоже не так прост и не так свят, каким кажется. Он умело прикусывает нижнюю губу Суппасита, юрко проводя по ней кончиком языка, и тяжёлый выдох срывается с его рта, когда он чувствует, как сильно сжимаются на нём руки Мью, даже слегка болезненно прижимая к себе. Мью, широким мазком языка, пробует на вкус контур рта Галфа, плавно проникая внутрь. Канавут всхлипывает, опуская одну руку на бедро Мью, а вторую на его руку. Галфа унесло, и он не жалеет об этом. Самое густое чувство воздушной неги, сладостью по телу порождает миллионы бабочек, что с лёгкостью порхают прямо в душу. Язык Мью ласково играет с языком Галфа, а от количества слюны, что давно стала общей, у обоих сводит низ живота. Это просто вышибает, а поцелуй становится всё глубже. Их языки скорее просто лежат друг на друге, вяло двигаясь, но насколько же это приятно! А как приятно чувствовать упирающийся в тебя… Канавут не знает, откуда в нём столько смелости и похоти, но он совершенно бессовестно и крайне уверенно сжимает бедро Мью, желая быть ближе, и чуть прогибается в пояснице, отставляя зад. И когда Суппасит рычит в поцелуй, когда одна его рука опускается на внутреннюю сторону бедра, в опасной близости с пахом, Галфу кажется, что всё величие вселенной в нём, это всё заключается в любви, что порождает и щедро дарит лучшие и насыщенные эмоции. Они, словно мраморные статуи, стоят, слившись в глубоком, романтичном поцелуе. Вокруг них полевые травы, спящие луговые цветы, запах земли, травы, пресности, и лёгкое дуновение прохладного ветра, что позволяет растениям танцевать в изящном и спокойном танце. И эта ночь полна умиротворения, эта ночь полна глубины рождения и познания, эта ночь полна сладости и нежности самого чистого и хрупкого чувства. В кармане вибрирует телефон, и Мью, недовольно мыча, достаёт его. И почему поцелуй только сейчас превратился в лёгкий и игривый? — Да? — а сам продолжается озорно резвиться кончиками языка с Галфом. — Хорошо. Нет, — и толкается внутрь рта, жадно пожирая тяжёлый и горячий выдох. — Нет. Мы гуляем. Когда придём — не знаю. — Нас ищут? — возбуждённый голос, но с улыбкой и совсем расслабленный. — Потеряли, — Мью оставляет крепкий поцелуй на виске Канавута. — Но мы же пока не вернёмся? — и начинает щекотать Галфа, который от неожиданности вскрикивает, начиная и бороться, и смеяться. В такой непосредственности и лёгкости, оба падают в траву, совсем не думая ни о чём. Длинные листья, травы, цветы, словно прячут их ото всего мира, создают свой, личный, открывая головокружительный вид на небо. Они долго лежат, разговаривая обо всём на свете. Хочется прокричать всему миру о своём счастье, но ведь их мир это они?..