***
Снасти не слушались. Матросы лихорадочно метались по палубе, пытаясь хоть как-то сдвинуть корабль с курса — он мчался прямиком на скалы. Посудина была не в их власти. Капитан стоял на карме и всматривался в языки моря, когда их освещал своим лучом маяк. Ему почудилось лицо девушки. Он отпрянул. Внезапно корабль остановился, будто завяз в чем-то.«Штиль в такую погоду? Мерлинова борода,»— оторопел капитан.
Матросы недоуменно глядели друг на друга и ждали приказа. Наступило затишье. Только волны мирно ударялись о бока корабля. Капитан прислушался: раздался какой-то неясный всплеск, но никто не смел пошевелиться. Никто точно не знал, что таится в темной воде. Время шло, напоминая о своем ходе яркими лучами света, которые то и дело озаряли лица перепуганных мужчин. Тут мальчуган в вороньем гнезде воскликнул: — Смотрите, что творится! Он указал пальцем на маяк. На его возвышении в лихорадочном бреду метался человек, а внизу у самых острых скал кучились сказочные рыбины с массивными хвостами, словно воды им было мало. — Что за чертовщина, сколько их там? Огонь маяка постепенно начал затухать — пришло время его снова зажечь смотрителю. Но маленький человечек словно потерял разум и продолжал швырять себя из стороны в сторону, а потом... замер. Словно пытаясь пробиться из самых глубин, начали подниматься какие-то булькающие звуки, но моряки не могли их разобрать. Капитан был готов поклясться, что у этих рыбин были человеческие головы — в страшном сне такое не приснится. Звуки усилились, океан начал шуметь, и в самый пик нарастающий симфонии... резко всё стихло. Маяк потух и было видно, как черная фигура уже почти безжизненно полетела вниз и ударилась об острые камни. Послышался глухой удар и звериный, кровожадный хруст. Всё окутала кромешная тьма. Все остолбенели, боясь дышать и молясь всем богам на свете, чтобы это «что-то» не достигло их. Но молитвы их были не услышаны. Корабль ожил. Тросы, извиваясь точно змеи, хлестали и натягивались как струна, затягивая ныне никогда не слыханную мелодию. Капитан осознал, что это было за бульканье, но не мог сопротивляться. Неземная песня лилась, сводила с ума до истомы и убивала разум. Опасная, но неимоверно красивая.Как под пеной морскою соль да песок сокрыт, Как неведом воде ни страх, ни сомнений стыд, Как пучиною манит юного моряка, Только нет, не напиться ею, и от глотка Соль наполнит тебя, о, станешь ты пеною пен. Слушай песнь мою, нас много — сестриц сирен, Мы тебя убаюкать можем, вдохни скорей Пену жгучую грудью сильною, нет морей, Океанов и рек, ничего больше нет, молчи, Слушай песнь мою от рассвета и до ночи. Ветер будет ласкать прибоем чело и стан, Свет померкнет, и стоном взмолишься ты к устам Моим сладким, холодной пеной тебя приму... Никому не отдам, моряк мой, о, никому Не достанется тело сильное, только мне. И в холодной ночи, в пронзительной тишине Сам попросишь глотка морского изведать ты, Соль отринет твой страх, тебе поднесу воды Я в ладонях своих, и сделаешь ты глоток. Верь, моряк, так и будет, времени малый срок И пройти не успеет, песню тебе спою, Как качаются волны, с ними ты на краю, Как под пеной морскою соль, что мое - мертво. Будет песня сирен, А после же — Ничего.*
Океан бурлил. Слышались крики матросов на последнем издыхании. Русалки прыгали через корабль, хватая завороженных мужчин с нелепыми лицами, и затягивали их на дно, кого-то раздирая на части. Морские девы держали песнь и противно кричали. Свирепо клацали зубами. Кто-то сам выпадал за палубу в надежде получить заветный поцелуй от дивных красавиц. Старый матрос расплылся в похотливой улыбке, когда сирена, выпрыгнув из воды, задержалась у его лица. Он упивался самыми грязными фантазиями: как вот-вот вдоволь покувыркается с ней. Та начала тянуть к нему свои скользкие руки, но внезапно её внимание отвлек проблеск света на берегу. Девушка озадаченно оглядела грязного матроса и скрылась, окутав его морской водой. Мужчина очнулся и застыл. Его сковал леденящий ужас от вида тварей: ничего не осталось от невинной красоты девушек. Он отпрянул, благодаря Нептуна, что тот уберег его от погибели. Однако страх пересилило любопытство, и он заглянул за борт, смотря как завороженный на бурлящую воду. Океан кишел сиренами. Мгновение — и одна из них схватила его, свернув с хрустом шею. Нептун не был на его стороне.