Её/Его боль

«Я не врал! Я просто… Боялся остаться один.» — Я люблю Техас, я люблю свой дом, я люблю свою работу, люблю свою жизнь, у меня всё супер!.. Да, я всем так говорю… Но, боже, я лгу! Я обманываю! Я обманщик! Говорю всем, что всё хорошо, но это далеко не так. Меня так гложет совесть, мне так страшно… Я так боюсь оказаться в тюрьме. Потому что я преступник! Я слишком сильно тараторю? Ох, простите! Просто я нервничаю! Я не хочу попасться на глаза полиции! Кто я? Нет, я не владелец ресторана, как думают мои друзья. Я не женатый человек с кучей детей… Нет, это всё враньё… Я заврался! Я — Один Сойер, обычный фермер, который один живёт в старой хижине на самой окраине штата. От моей семьи мне досталась эта хижина, заправка в паре километров от неё, и эти пухлые розовые зверьки… Казалось бы, всё не так плохо, да? Ну, как бы да, но… Всё дело в моём питании. Понимаете ли, оно не совсем обычное. Я — человек, который не склонен к растительной пище. Я с детства терпеть не мог овощи! Я с детства ел только мясное! И я обожал мясо… Помню, в школе и в школьном общежитии я впервые попробовал курятину, утятину, свинину и говядину. Да, они были прекрасны, но им не сравниться с тем, что готовил мне мой покойный дедуля. Да, сейчас я расскажу правду… Мой дедуля кормил меня человечиной. А моя бабуля Ванита… Она молчала на этот счёт. Потом я понял почему она никогда не ела мяса, предпочитая овощи с огорода. М? Ой, да! Ладно, коротко расскажу о своей семье, нельзя быть эгоистом! У меня нет родителей — по словам бабули они уехали из Техаса на месяц, но так и не вернулись. Я родился когда мои мама и папа не были семьёй… А когда поженились, в первый же день их медового месяца родился я. Меня оставили на попечение родителям моей мамули Синди. Раньше я ждал родителей, а теперь понимаю, что конец этой истории может быть только одним из двух: они либо сбежали и уже обо мне забыли, либо они умерли. Ну, я не особо по ним скучал! У меня была весёлая и уверенная бабуля, что научила меня всему, что она знала и немой дедуля, который с меня сдувал пылинки и, по правде сказать, не хотел отпускать меня учиться в штат Огайо. А теперь вернёмся к главному… Короче… Подождите, воды попью. — Самому мерзко, но что я могу?! Я привык к этому и сомневаюсь, что смогу адаптироваться к новым условиям… Все те, кого мой дед убил ради еды и те, кого убил я… Пожалуйста, простите. Мне правда стыдно… Ни одна диета не подходит мне! Я просто не могу по-другому жить! Вы не представляете каково мне! Я уже который раз пытаюсь записать исповедь на диктофон бабули, а потом застрелиться… Я так хочу сам прекратить всё это. Но мне страшно! Пухлые руки дрожат стоит только приставить к виску дуло пистолета. «Ну же, Один, смелее! Ради людей! Ты должен спасти их от монстра!» — я говорю себе это и замираю… Этот монстр… Он — это я. А до меня им был мой дед. Вот, что Билл имел ввиду, когда говорил что-то типа: «Яблоко от яблони недалеко упало»?! Он прав… Чёрт меня побери, он так жестоко был прав тогда! Та кожаная маска, бензопила… Всё это — память о деде. И этим оружием пользуюсь я… Ночью ловлю заплутавшего человека рядом с заправкой, вырубаю, тащу домой, а дальше… Скотобойня отдыхает, ей богу! Я не знаю, что мною управляет в такие моменты. То ли голод, то ли страх, то ли безумие, то ли животный инстинкт… Не знаю! Но я никогда не мог остановить себя, хотя понимал, что это — НЕ гуманно. Бабули и дедули уже нет на свете, они похоронены на заднем дворе. Я каждый день прихожу к ним и прошу простить за то, что их внук такой… Грязное, жирное, ненасытное животное, которое не может сказать «НЕТ!» каннибализму! Я ненавижу себя! Люди, что оставались живы после долгих мучений, часто перед смертью называли меня монстром, чудовищем… На эмоциях, в сердцах, я даже говорил им: — Что ты говоришь?! Монстр? Чудовище, что так жестоко убивает тебя, а после сожрёт твои кишки? Так знай же, я стану этим монстром! И потом уже никому из вас меня не остановить! Я весь город выпотрошу! А потом, когда противный звук бензопилы затихал, я рыдал… Зачем я это сказал?! Зачем я убил того парня?! Бедняга, он ведь ничего не сделал мне! Но я не ел целых три дня!.. Что мне оставалось делать? «На этом я снова заканчиваю запись. Снова истерика, смех и плач вперемешку… Мне страшно. Если полиция узнает — меня убьют… Нет, нет! Я не хочу умирать! Прошу, только не так!»