Вниз по кроличьей норе

Последнее время Дик курсирует между работой, квартирой и ночными улицами по большей части на автопилоте. Он тепло улыбается людям в участке, он заполняет отчеты, катается по серым улицам и пьет плохой кофе. Встревает в будничную для Готема грязь и глупость. А потом едет домой, иногда звонит по дороге Альфреду или Бабс, и ложится спать, чтобы через четыре часа встать, надеть костюм, и выбраться в ночной холод, запускающий свои щупальца под тонкий костюм. В одну из таких обычных ночей, Дик замечает, что его город стал выглядеть по-другому. Каждый год Дик ждал этой ночи. Считал дни. Каждый год с того вечера, как Брюс назначил патруль необычно рано, и хитро улыбаясь по дороге до самой Башни Уэйнов в центре города, не говорил ни слова. Только протянул горячий термос уже на крыше. А когда огромная елка внизу на площади, и еще тысячи маленьких огоньков по всему городу, загорелись одновременно – у Дика заболели глаза, но он ни за что на свете бы их не закрыл. Весь Готем, этот уродливый и пугающий город, вдруг стал похож на самый яркий цирковой шатер в мире. И Дик впервые, по-настоящему, подумал, что этот место может стать для него домом. Что хоть какое-то место может стать домом. Так что каждый год с тех пор они приходили на свою крышу и смотрели, как зажигаются рождественские огни, даже если там не удавалось пробыть и получаса. Потом он уже он приходил сам. Бывало, он прилетал в город, никому не говоря, только на эти пару часов. Чтоб почувствовать себя хорошо. Чтобы пропитаться особым праздничным гротеском. Как еще назовешь огромную летучую мышь, избивающую восемь громил с битами в свете рождественских гирлянд, или подвешивающую убийцу вниз головой на железных лезвиях саней Санта Клауса на крыше торгового центра? Сам Дик, будучи Робином, больше всего ждал времени, когда, вместо разговоров, отвлекать противника можно будет просто распевая рождественские песни. Работая один, он, конечно, немного скинул обороты и просто представлялся духом прошлого Рождества перед тем, как атаковать сверху. И сейчас, двигаясь по обычному патрульному маршруту, он мотает головой и всматривается в преобразившиеся улицы под ним. Они как будто стараются казаться хоть немного теплее, чем обычно, но правда в том, что от этого света Дик не чувствует ничего, кроме недоумения и немного – раздражения. Придется искать, где подняться повыше, когда доберется до Даймонда, а то во всех этих огнях его трудно будет не заметить. В отличии от пары предыдущих, патруль получается относительно спокойным, так что Дику опять ничего не мешает выглядывать на соседних крышах, в темных переулках, да и везде, где получается, сгорбленную фигуру в красном шлеме. Он не уверен, вернулся ли Джейсон к маске Красного Колпака, остался в городе, или уехал подальше отсюда, да и продолжает ли геройствовать вообще. Но последние пару недель у их судмедэкспертов в участке добавилось работы с аккуратными пулевыми у ребят из одного картеля, а девочки с Ист-Энда, когда он предлагал помощь, говорили, что о них теперь снова есть, кому позаботиться. Так что, вернувшись домой со странной пустотой внутри, одной рукой прижимая лед к ушибленным ребрам, а другой по привычке заворачиваясь в плед, - Дик задумывается. Как так вышло, что он пропустил ночь огней, что у него не оказалось внутри ни одного слова о счастливом рождестве ни для напуганной девушки, бог знает зачем забредшей в Нерроуз, ни для безумного старикашки Фила с его тележкой. Что ему, если быть откровенным, сегодня все равно, горят ли лампочки на улице, где один человек убивает другого. И от этого чувствуешь себя обманутым. А еще немного напуганным. Потому что это как будто он больше становится похож на Брюса. И меньше – на себя самого. И Дик решает бороться. Он включает первую попавшуюся подборку новогодних песен и бросается к пыльной коробке на шкафу. А через двадцать минут, развесив все гирлянды и расставив на полке семью снеговиков, которую Барбара подарила ему в год новоселья с запиской «Надеюсь, уж в этом году ты найдешь свое счастье» – Дик снова сидит на диване, смотря в одну точку. Только на его лицо ложатся мигающие синие и зеленые пятна света, бок болит еще больше, а в соседней комнате Сиа поет тревожную песню о растаявшем снеговике, от которой почему-то навязчиво вспоминается Харли Квинн. Глубоко вздохнув и разжав кулаки, Дик обходит квартиру, выдергивает все гирлянды из старых разбитых розеток, и ложится спать. Он обещает себе, что завтра все точно снова будет как надо. Придет праздничное настроение и силы улыбаться людям дальше. Завтра с ним все будет хорошо. Как обычно. Барбара замечает Тима еще с улицы, и останавливается понаблюдать за ним через украшенное искусственным инеем окно кафе. Он сидит, так и не сняв шарф, но уже с чашкой чего-то горячего. А может, больше и нет – Тим всегда пропускает свой момент между «еще слишком теплым» и «уже совсем остывшим». То, как это звучит его голосом в голове, заставляет Барбару широко улыбнуться. Когда она заезжает вовнутрь, бариста выходит из-за стойки помочь ей, но Тим опережает его. -Привет, мышка. Ты холодная! -Еще бы. Здорово, что ты успел занять наш столик! -Ну можно и так сказать. Я подождал. Тим забирает с ее колен пакеты и перекладывает их на стул, к своим. Пока он идет делать заказ для нее, Барбара надпивает из его почти полной чашки и кивает сама себе. -Полный комплект? -Да, только еще те индийские специи для Альфреда должны завтра приехать. У тебя? -Все, кроме твоего. -Естественно. -Я думаю, в этом году я уже не успею найти ничего подходящего. -Тогда я могу посмотреть пакеты? -Нет! – Тим протягивает руку к подаркам, но потом неловко заводит ее за шею и улыбается, - Ты кому-нибудь расскажешь раньше времени. Что даришь Брюсу? Барбара пожимает плечами. -Как всегда, только в этом году к ПО-шке вместо носков идет галстук, - она выжидает паузу и щурится, - Ты хочешь рассказать, что придумал? Тим мотает головой и опускает взгляд в чашку. -Неа, ничего особенного. -Ладно. Так что с тем пожаром в мэрии? Я Светлячка вчера так и не засекла нигде, а он заметный малый, так что Кертис нам и папе мозги пудрит. Вы за месяц пару крупных дел сорвали, и я думаю, им просто надо по-быстрому цифры свести. -Бабс, успеем еще, пожалуйста, давай хоть сегодня. Хотя я думаю, так и есть. В фонде тоже сейчас паника с цифрами, лучшее время понимать, кто есть кто. Я вычислил, что Филлипс… -И кто теперь занудствует? Тим виновато улыбается и пожимает плечами. Они действительно больше почти не говорят о работе. Зато глазеют в окно и подшучивают над случайными людьми, спешащими по холодным улицам, пересказывают друг другу глупые и неприятные сны, осторожно планируют, куда хотят сбежать из Готема на их неделю в марте. Только когда им обоим уже давно пора разбегаться, Тим выпускает руку Барбара из своей, чтоб вызвать такси. Он пару секунд просто смотрит на экран, а потом откладывает телефон на стол. -Слушай, мышка, я еще хотел спросить тебя. -Мм? – Барбара подпирает подбородок рукой и улыбается. Во рту еще приятно чувствуется вкус кофе, и за окном все еще солнечно. Спешить совершенно не хочется. -Ты что-то узнала от Харпера? -Нет. Ничего нового. Может, он уже и не в городе. -И он ничего не говорил интересного? Или важного? -Мы с ним не виделись, я просто следила за маячком и все, - Барбара замечает, как начинает улыбаться чуть шире, - А что? -Ничего. Просто спрашиваю, - Тим слегка мотает головой и снова берет в руки телефон,- Просто спрашиваю. Сколько Брюс себя помнит, рождество в поместье всегда начиналось рано. Если в сочельник он просыпался дома, то будили его именно запах свежей выпечки и возня в коридорах - Альфред неизменно приносит свежую ель к девяти утра. Когда он был маленьким – то не мог дождаться, когда же можно будет повесить первую игрушку на еще холодную с мороза пушистую зеленую ветку. Теперь он надеется, что до того, как очередная тревога выдернет их на улицы, каждый из детей успеет повесить свою. Сегодня Брюс разрешает себе спуститься позже, почти к полудню. Еще на лестнице, растирая жутко болящее после вчерашнего предплечье, он слышит голоса где-то в столовой. -Да ладно тебе, Альфред, серьезно? -Да, мисс Гордон. Это традиция. Для каждого члена семьи. --Думаешь, он считает так же? -Даже если сейчас нет, это не так важно. -Может, мы и за стол его сегодня ждем?! -Что здесь происходит? – Брюс спрашивает до того, как замечает деревянную коробку в руках у Альфреда. -С Рождеством, мастер Брюс. -Да, с Рождеством, Брюс. Доброе утро. Он кивает им обоим и подходит ближе. Брюс забирает у Альфреда коробку и долго рассматривает. -Я взял на себя смелость заказать новую в этом году. Чтобы вместить все. Брюс не отвечает. Он все смотрит на красный шар с тремя тонкими золотыми полосками. Шесть лет он пылился черт знает где в этом огромном полупустом доме. И сейчас, когда он смотрит на этот обычный, идеально круглый и целый, кусок стекла, в горле все равно чувствуется его осколок. Брюс сглатывает и чуть крепче сжимает коробку в руках. Стыдно признавать, он ему до сих пор очень дорога эта традиция. Они завели коробку с их особенными елочными игрушками, когда Дик запретил вешать его любимый красно-белый леденец на елку без него. Тогда Альфред, в своей манере, предположил, что будет честно, если каждый из них выберет что-то особенное. Как оказалось, у него тоже была слабость к изящной стеклянной засахаренной клюкве. И они стали класть три игрушки отдельно от всех остальных, в красивый деревянный футляр. Со временем, как и семья, он становился больше. И теперь – в нем впервые лежат шесть игрушек. Брюс открывает стеклянную крышку и берет своего деревянного солдатика. Перед тем, как вешать игрушку на ветку, он передает коробку Барбаре. -Мне стоит вернуть прежний набор, мастер Брюс? -Как хочешь. Но я не хочу больше слышать, как вы об этом ругаетесь. -Мы не ругались, Брюс, просто… -Вот и хорошо, - он не дает ей закончить и уходит на кухню. Возвращаясь с чашкой в руках, Брюс игнорирует повисшую в воздухе растерянность, - Альфред, будь добр, спустишься за мной в пещеру за пол часа до того, как все будет готово, и если Дик опаздывает – свяжись с ним. Первое, что Дик делает, добравшись до поместья – бежит на кухню. Он торопливо ставит на огромный стол по подставке с бумажными стаканами кофе из каждой руки, а пакеты, висевшие на запястьях, оставляет прямо на полу. Бросаясь на стоящего у плиты Альфреда с объятьями, он на вдохе втягивает столько потрясающих запахов, сколько позволяют легкие. -Мой мальчик, мы уже заждались вас! Чего вы столько принесли? Ведь в доме все есть! Или думаете, что я тут бездельничаю? А напитки? Господи… Дик никак не может отпустить старика, и чуть раскачивает их обоих в стороны. -Скажешь спасибо, когда будешь хрустеть этой гадостью в три утра, высылая нам джеты в Бауэри, или еще куда похуже, - он наконец отстраняется, но все еще сияет улыбкой, - А где все? -О, думаю, мастер Тим с мисс Гордон наверху, а мастер Брюс в пещере. -Что-то случилось? -Ничего особенного, насколько мне известно. В последнее время это обычное место времяпрепровождения мастера Брюса. -То есть он просто сидит там один да? Ясненько, - Дик берет два бумажных стакана с подставки и направляется к двери, - Принесешь голубкам? Я вниз. Если не поднимемся через пятнадцать минут – высылай подмогу. -Как скажете. И, мастер Дик… Хорошо видеть вас дома. -Брюс, ты издеваешься? Мое первое Рождество дома за четыре года, а ты тут в Гринча играешься? Всегда теперь торчишь тут? -Я знал, что ты зайдешь. -Не-а, это не считается. Давай наверх. -Дик, я мониторю ситуацию в городе, чтоб мы могли выбрать оптимальное время для собрания, и побыть вместе хотя бы час. Не ту семью ты выбрал для спокойных праздников. -Как будто меня кто-то спрашивал, - Дик пристально смотрит на только сейчас развернувшегося к нему Брюса. Пару секунд они молчат. Конечно, Дик сдается первым. -Да шучу я! Но отсиживаться тут я тебе не дам. Нас тут пять человек, каждый на полчаса может спускаться. Что ты тут насмотрел? -Засек несколько попыток отключить сигнализации в крупных отделениях Национального, Гордон уже занимается, а так – все мелочи. -Фриз, Тэтч? -Пока ничего. Но Тэтч вряд ли сегодня покажется. Не думаю, что он уже может ходить. -Прекрасно. Тогда дуй наверх, и я ничего не хочу знать. Вернее хочу, я остаюсь тут и за всем присмотрю. А дальше шли мне Бабс. Брюс сидит в своем кресле неподвижно, и только вскидывает брови. -Давай, Брюс, я не шучу. Там Ал сливки взбивает. А если ты не выйдешь отсюда через десять минут, он спустится. Ты точно хочешь его отвлекать? -То есть вы сговорились, - на губах Брюса появляется что-то, отдаленно похожее на улыбку. -Да. Совершенно точно да. Брюс медлит, но все же поднимается, и Дик юрко садится на его место. -Кофе так и не отдашь? -Наверху возьмешь. Эти оба для меня. Рождество все-таки. Дик демонстративно надпивает, и прикрывает глаза от удовольствия. Но моментально распахивает их, когда чувствует теплую руку Брюса на своих волосах. Он слегка ерошит их, как делал когда-то, и разворачивается, направляясь к лифту. Дик не дышит еще пару секунд. А потом расплывается в улыбке. Он страшно благодарен Саммерс, что поменялась с ним сменами сегодня. Спустя ровно полчаса к нему спускается Барабара, и они еще половину ее дежурства болтают, потому что у нее своя система нотификаций в башне, и она уверена, что ничего не пропустит, а кто Дик такой, чтоб сомневаться в Оракуле. Ее «золотой час» ужина приходится на семнадцать двадцать две, и это на семь минут раньше, чем по подсчетам Брюса. Так что Дик надеется, что они оба правы, и у них есть дополнительное время на обмен подарками. Потому что ждать до утра – роскошь доступная тем, кто точно знает, что к этому времени будет жив. Бабс рассказывает, как было непросто, и про ссоры с отцом, и Дик сжимает ее руку сильнее каждый раз, когда чувствует укол совести. Они были так близки раньше, но после того, как он уехал к Титанам, и уж тем более после того, что с ней случилось, -все было уже по-другому. Он был далеко. И теперь, даже когда он снова живет в Готеме, последний раз они виделись больше месяца назад. Выходит так, что теперь их вместе сводит что-то плохое, что случается с одним из них, или с семьей. Барбара здорово поддержала его, когда Уолли не стало. Может быть, она единственная, кто знал, или хотя бы догадывался. А Дик знал о ее панических атаках. И с годами это молчаливое знание стало поддержкой само по себе. Как-то странно. Хотя, может, это и значит – быть близкими взрослыми людьми. Поднявшись, наконец, наверх, Дик плюхается на диван в гостиной на первом этаже, но почти сразу вспоминает, что так и не видел их елки. Да, его встретила громадина в зале, наряженная декораторами в один цвет. Она стоит почти весь декабрь, ожидая гостей на новогоднее гала, но их небольшое деревце, которое они наряжают в сочельник сами – совсем другое дело. Дик заходит в столовую, и дает себе минутку просто посмотреть. Комната, как и каждый год, что он помнит, выглядит как на открытке, которую однажды ему на Рождество подписала мама. «Я шепнула ангелам, что у тебя когда-то будет свой большой теплый и крепкий дом. А пока – я так благодарна быть твоим домом». Тогда, маленьким мальчиком, Дик не очень понял, зачем ему может понадобиться какой-то там дом, и о чем она вообще, но картинка ему понравилась. Он сложил ее вчетверо, чтоб лучше поместилась в его коробку с сокровищами. Эта жестянка десять лет лежала у него под кроватью в поместье. Когда он перебрал ее пару лет назад, большая часть оказалась хламом, который он выбросил, но открытка с парой других вещей перекочевала в новую коробку – с куском первого гипса, запиской на лобовом стекле бэт-мобиля, кусочком плаща Робина, и открыткой от Титанов из общего отпуска. Когда Дик подходит ближе, то видит, что гора подарков уже лежит под елкой. Надо только доложить свои и повесить игрушку на елку. Наверное, в этом году, он тоже, как всегда, последний. Он хмурит брови, рыская взглядом по комнате в поисках привычной коробки, но, когда он находит новую, они взлетают над округлившимися глазами. -Брюс? Брю-у-у-с? – Дик так и выходит из комнаты, держа в руках игрушку, - Мы что, ждем Джейсона? Оба сидящие в своих телефонах, Брюс и Тим одновременно поднимают головы. -Привет, Тимми, - бросает Дик и выжидающе смотрит на так и не переодевшего халат, Брюса. -Н-нет. Не то чтобы, просто…Раз он жив, Альфред решил, что нет смысла больше ее прятать. -Здорово, - Дик улыбается от уха до уха, но все равно замечает небольшой выдох, который Брюс с облегчением выпускает после его слов, - И я официально отнимаю у вас телефоны до конца ужина, - он подходит к ним ближе и протягивает руку в выжидающем жесте. -Видите, в кого вы заставляете меня превратиться? Еще по одному кругу дежурств у компьютера и предотвращения нескольких катастроф – и они начинают усаживаться за стол. Еды явно больше, чем они смогут съесть за один ужин, но главная радость от этих прекрасных блюд наступит завтра, после изматывающе длинной ночи. Они набрасываются на еду, под неодобрительным, но довольным взглядом Альфреда, пьют минералку из высоких фужеров, шутят о страшных и болезненных вещах, и ни словом не обмолвливаются о том, для кого Альфред поставил на стол еще одну, пустую, тарелку. На этот час, каким-то чудом, которого до конца, наверное, не понимает ни один из них, они становятся обычной шумной, такой разношерстной, но любящей семьей. Хоть и проверяющей датчики и уведомления каждые две минуты. Хоть и готовые каждую секунду сорваться с места. Когда съесть еще хоть кусочек будет просто губительно для сегодняшнего патруля, они все разом встают и лезут за подарками. Перебирая маленькие праздничные бирки с именами на коробках, Дик отмечает, что в этом году, все самые крупные коробки предназначены ему. Дольше всего ему приходится повозиться с подарком Альфреда, просто за счет того, что Дик не представляет, для чего предназначена эта штука на кухне. С тех пор, как он переехал, у Ала, похоже, появилась сверхзадача превратить его крохотную замызганную кухню в филиал своей собственной. Дик, конечно, никогда не признается, но прошлогодний его подарок включался всего дважды, и то Джейсоном. А для этой прекрасной огромины, чем бы она не была, у него в шкафчиках уже просто нет места. Разобравшись со всеми остальными, более понятными и полезными вещами, Дик подключается к общему гулу благодарностей и поздравлений. Он как раз обнимает Барбару, когда разбирает странные острые нотки в голосе Брюса за спиной. -Может, чуть позже, Тим. -Правда? Ты…Тебе не понравились? Когда Дик оборачивается, то видит, что Брюс держит в руках часы, так и не вынув их из красивой темно-синей коробки. -Они хорошие, очень. Как и те, что ты дарил раньше. Спасибо, - он делает паузу, но все-таки добавляет, -Но у меня уже есть. Тим кивает, невесело улыбается и отходит к столу. Но, немного помолчав и потеребив скатерть, оборачивается. -Да, только эти не сломаны. И показывают настоящее время. -Я заметил. И время как раз собираться наружу, - Брюс разворачивается, но не успевает уйти. -И ты всю жизнь собираешься жить прошлым? Даже теперь? -Мастер Тим, может сейчас не самое… -Это мое дело. И если ты думаешь, что что-то знаешь об этом, то подумай еще раз, а потом забудь, - улыбка на лице у Брюса кажется Дику каменной. -Серьезно, Брюс? Он хотел как лучше, - в голосе Барбары явно есть примирительные нотки, но под слоем раздражения их приходится хорошо поискать. -Извини, если ошибся, если я не так понял, ладно? Но я делаю это для тебя. Я просто хотел помочь. Это ведь даже больше не в память, раз он не…-Тим не успевает договорить. -Патруль через пять минут. Жду тебя в машине, Робин. Оракул, если не будешь справляться с обеими частотами, подключай Альфреда. Если что-то большое – на сегодня код четырнадцать-зета, - он разворачивается и выходит из комнаты достаточно быстро, чтобы не дать никому ответить. -И тебе счастливого рождества, - наконец, выдает Дик и неловко улыбается, окидывая взглядом всех в комнате. Закушенная все это время губа до сих пор пульсирует. Внутри как будто собралось очень много сжатого горячего воздуха. Все тяжело молчат, и Альфред начинает собирать тарелки. Тим прячет бледное лицо в ладонях. -Извините, ребят. Я просто должен был все испортить, как же еще. -Не говорите так, мастер Тим. -Не ты все испортил. Вернее, все нормально. Никто ничего не испортил. Бывает, - Барбара кладет ладонь ему на колено и чуть сжимает ее. Тим все так же смотрит в одну точку, и она прижимается лбом к его виску, - Нужно собираться, слышишь? А потом поговорим. Давай, птичка. Дик опускает глаза, и упирается взглядом в свои ладони. Все это время он чувствует, что должен что-то сказать, но внутри так много шума, и говорить совершенно не хочется. Поэтому он лишь кивает с поджатыми, растянутыми в подобие улыбки, губами, когда Тим и Барбара уходят, а потом устало смотрит на Альфреда. Он тоже молчит, лишь приподнимая плечи и слегка разводя руками. Дик качает головой и, наконец, поднимается на ноги. -Спасибо за еду, Ал. И за все спасибо. -Вам спасибо, мой мальчик. Берегите себя. -Как всегда. Увидимся завтра. Переодевшись наверху, Дик выезжает по тоннелю на своем мотоцикле, и направляется в Ист-Энд. Сегодня у него нет желания подниматься на крыши. Это рождество явно нужно спасать, и ему сейчас особенно остро нужна земля под ногами. Ночь пока что выдается не сложной, но богатой на мелкие приключения. Пока Б с Робином занимаются шишками – сначала Двуликим с его парнями, а потом неожиданно вынырнувшим Гранди – Дик, в основном, раскидывает пьяную шваль, пристающую к женщинам и громящую мелкие лавки. Он уже успел заработать пару ушибов и даже неглубокий порез на боку, но это не сильно отвлекает, так что с Барбарой он связывается только узнать, не нужна ли их ребятам помощь. Обо всем остальном они оба пока отмалчиваются. Дик старается не думать сейчас о вечере, но получается не очень. Его блуждающие мысли, хоть он старается себя одергивать, несколько раз приводят его к Джейсону. Где он сейчас? Что с ним? Есть ли кто-то, кто пожелает ему сегодня счастливого рождества? И что бы он подумал, узнав, что своим старым рождественским подарком расстроил праздник, даже не побывав на нем? Дику кажется, что его бы это позабавило. Но потом огорчило. В глухом переулке, перевязывая полученное по глупости второе за сегодня ножевое, он признается себе, что ужасно хотел бы увидеть Джейсона. Сегодня. Сейчас. Вот это было бы настоящим рождественским чудом. Но и то, что за сегодняшнюю ночь уже больше десятка людей называют так его самого – тоже здорово греет внутри. Тепло, с которым его, на ломанном английском, благодарит старая турчанка, чью выручку за неделю, а может и жизнь, он спасает уже под утро, заставляет Дика принять кучу продуктов, которые она так настойчиво сует ему в руки. Он решает отнести их Льюису, бездомному, которого тут неподалеку сегодня отбил у кучки малолетних скинов. Ну кроме упаковки сырных палочек, которые он открывает по дороге. Дик идет не спеша и выбирает темные боковые улицы, приглядываясь к каждой фигуре. Заплаканная девушка, к которой он подходит, предлагая помочь, выливает на него кучу ругательств, только частично на понятном ему языке, так что Дик двигается дальше. Из вязких мыслей его вырывает короткий собачий лай, и на одном из поворотов, вглядываясь в темноту, он замечает какое-то движение. Дик решает остановиться и посмотреть. -Быть не может, - одними губами проговаривает он и сворачивает. Дику кажется, что он узнает крупную сгорбленную фигуру рядом с собакой, еще до того, как сидящий на корточках человек встанет, заметив компанию. Сердце начинает биться где-то в горле и подгонять, вдруг ставшие такими легкими, ноги Дика навстречу, но низкий угрожающий лай останавливает его. -Я пришел с миром! – чуть подпрыгнувшим голосом, кричит он. -Тише, девочка, успокойся, - чуть слышно шипит человек в переулке, но собака замолкает, только когда он несколько раз гладит ее по спине, - Грейсон, это ты что ли? Дик шумно выдыхает и начинает аккуратно подходить ближе, но останавливается в паре шагов. В полутьме лицо Джейсона выглядит каким-то ненастоящим, призрачным. Как будто совсем прозрачным. Дику кажется, что если он протянет руку, она запросто может пройти сквозь. Внутри него мечется так много радости, страха и какой-то ноющей нежности, что трудно даже дышать рядом. -Нет, это дух прошлого рождества. Конечно же – я, - Дик ставит пакет на пол и порывисто обнимает Джейсона. Он оказывается настоящим и очень теплым. Собака рядом снова начинает оглушительно лаять. -Все-все, ничего я ему не сделаю! Джейсон, до этого застывший с прижатыми к бокам руками, еще раз шикает на животное и пожимает плечами. Собака чуть пятится назад. Дик замечает, что у нее всего один глаз. -Она боится незнакомцев, - он, наконец, поднимает взгляд на Дика, - Как ты? Что ты здесь делаешь? -Ничего нового, обычный праздничный патруль, - он заводит руку за шею, и ловит взгляд Джейсона. Тот смотрит на пакет, который Дик так и оставил стоять на асфальте, -А это мне после ограбления дали, хочешь чего-нибудь? Дик предлагает в шутку, но когда Джейсон пожимает плечами, внутри горла как будто что-то сжимается. -А что все остальные? Тоже по городу шастают? -Д-да, но… - у Дика в голове проносится столько вещей, которые ему сейчас нужно сказать Джейсону, и про сегодня, и вообще. Он понимает, что должен привести его домой,- Слушай, а… Джей, тебе есть куда спешить сейчас? И пока Джейсон медленно, как будто неуверенно, мотает головой, Дик выдает не совсем то, что собирался. -Тогда, может… Пошли ко мне? Поедим и… не знаю, праздник все-таки, – Дик вдруг остро чувствует разницу температуры воздуха и своих пылающих щек. Джейсон выглядит немного растерянным и прячет руки в карманы. Дик совершенно не представляет, чего ждать дальше. -Ну…Ладно. Хорошо. -Свою собаку можешь… -Это не моя собака. Я просто кормлю ее иногда, - Джейсон перебивает его, но не смотрит в глаза. -Все равно. Бери и ее тоже. Холодно сегодня. Пусть погреется у меня. -Смотри, она же потом не отвяжется. -Увидим. Джейсон лишь снова пожимает плечами, и берет злосчастный пакет в руки. Дик неслышно выдыхает и прикрывает глаза. У него вдруг появляется самое праздничное в мире настроение, и он рад всем огням на пути, а особенно куче гирлянд у себя дома. И пока они втроем идут пешком через огромный уродливый город, над ним тихо начинает падать снег.