Но там, где все горды развратом, Понятия перемешав, Там правый будет виноватым, А виноватый будет прав.
— Хватит трепать мне нервы, кусок дерьма, — мужчина в чёрном пальто, скидывает перчатки на пол и ударяет кулаком по железному столу настолько неожиданно, что два стоящих позади него парня отходят на шаг назад, сглатывая вязкую слюну. — Мне надоело возиться с тобой, — мужчина хватает парня напротив за воротник белоснежной рубашки и встряхивает, от чего его голова запрокидывается чуть назад. — Так не возитесь, я не запрашивал встречу с вами, — парень в ответ лишь стискивает зубы и выпускает воздух через нос, сверкая глазами полными не скрытой ярости. — Могу вам напомнить, если память отшибло, что вы сами ко мне пришли. — Как ты разговариваешь со мной, щенок, — голос в ответ звучит грубо, повышаясь на несколько тонов выше, что отлично характеризует его обладателя, как человека неуравновешенного, агрессивного и вспыльчивого. Глаза у мужчины наливаются кровью от подступающего приступа ярости, а челюсть сводит от чрезмерного стискивания зубов. — Одно моё слово и от тебя останется лишь эта папка, — рычит мужчина, небрежно кидая на тот же железный стол личное дело парня, бумаги приземляются с оглушающим хлопком и тут же разлетаются по всей поверхности стола. Парень напротив даже не моргает, продолжая смотреть на злое лицо перед собой. — Это так вы защищаете граждан своего государства? — хмыкает парень, окидывая взглядом помещение и задерживаясь на затемненном окне, за которым сидят наблюдатели. Он не видит их лиц, не знает их личностей, но уже ненавидит. Приходят сюда, как на представление, сидят за бронированной стеной, скрытые толщей чёрного, как сама ночь, стекла и наблюдают, получая истинное наслаждение, будто не на пытки смотрят, а за бокалом игристого театральную постановку обсуждают. — Какое благородство со стороны одного из высших лиц Министерства Национальной Безопасности, — продолжает парень, приправляя свою речь нотками сарказма, — угрожать обычным людям расправой, будучи во всеоружии, да ещё и с охраной за спиной, — кивает говорящий на двух парней, стоящих чуть поодаль. — Парни, вам как, нормально участвовать во всём этом дерьме? Спите хорошо? — вопрос, конечно, риторический, но взгляд двух надзирателей моментально встречается с полом, в ответ на это действие парень лишь скалится. — Прогнившее место, прогнившие люди, — заключает он, глядя в глаза мужчине в чёрном пальто. — Таким отбросам, как ты, место на помойке, — рявкает в ответ мужчина и сильно впечатывает кулак в скулу парня, оставляя после себя быстро краснеющее пятно. — Именно поэтому я здесь. — Говори, паршивец, что ты узнал о том проекте? Ты же собираешь информацию для Ви, где у вас встреча? — мужчина снова выжидающе смотрит на парня, но не видя ответной реакции, проезжается кулаком по губе, разбивая её. Кровь алым потоком хлынула, стекая по подбородку и капая на пол, оставляя после себя разводы. Интересно, сколько этот пол видел разных капель крови? — Может вам сразу адрес нашей базы сообщить? — парень поднимает расфокусированный взгляд на мужчину, проводит языком по разбитой губе, собирая капли крови и сплёвывает её в паре сантиметров от лакированных чёрных туфель мужчины. — Что уж мелочиться? — И чего ж тебе, — собеседник бросает взгляд на документы, поднимая ближе к лицу первую страницу личного дела с фотографией, щурится, а после возвращает своё внимание парню, — Ан Минсок, не жилось спокойно? Мальчик ты, видимо, не глупый, учился в хорошем университете, как я посмотрю, и даже неплохо. Вот только отчислен был за участие в акциях протеста, — мужчина с довольной улыбкой вчитывается в текст. — Там и познакомился с Ви. А дальше, вероятно, его лживые речи о восстановлении справедливости, гнусная ложь о Министерстве и обещания о величии. Всё то, о чём так мечтает молодёжь. Всё то, за что вы боретесь, неразумные создания. В комнате повисла на некоторое время тишина, нарушаемая тихим смехом, который становился громче. Он был звонкий и совершенно обычный, отскакивал от серых грязных стен, разлетаясь по всему периметру. Минсок запрокинул голову назад, из-за чего волосы взметнулись, а капли пота, впитавшиеся в них, сверкнули в воздухе. Парень закашлялся, опуская голову вниз и в очередной раз сплюнул сгусток крови на пол. — Вы действительно не понимаете или лишь прикидываетесь таким идиотом? — Минсок вскидывает голову, смотря в глаза напротив, которые готовы прожечь в нём дыру. Человек перед ним молчит, явно намекая на продолжение, но по взгляду видно, что за каждое нелестное слово о нём Минсок получит сполна. — Вы выставляете нас перед народом, как террористическую организацию, потому что вам так выгодно. Выгодно, чтобы люди оставались в неведении, считали нас преступниками, желающими получить деньги и власть. Таким образом вы стараетесь отвести взгляды народа от того, чем вы на самом деле занимаетесь. Делая из нас угрозу для мирных граждан, вы просто прикрываете свои лживые задницы. Однако ваша сладкая ложь народу уже давно дала брешь, вы заврались всем Министерством, давно позабыли, в чём ваше предназначение, вы подвластны коррупции, обману, ваши инвесторы наживаются на мирных гражданах, оставляя их без денег, жилья, продуктов питания. Вы оставили их всех умирать! — вскрикивает парень, дёргаясь вперёд и тяжело дыша. — Но вам нет никого дела до окружающих, у вас свои планы: ваши солдаты — пушечное мясо, СМИ работает на вас под страхом ужасной кары, научных сотрудников вы запугиваете и угрожаете расправой над их семьями, когда они понимают над какими проектами работают на самом деле, а неугодных вам вы убиваете, — на последних произнесённых словах взгляд парня темнеет, он сжимает руки в кулаки, из-за чего наручники холодным железом сдавливают нежную кожу рук сильнее нужного. — Но мы оба знаем, что рано или поздно Тэхён всё узнает и тогда вам всем конец, — зло выплёвывает парень, смотря на мужчину так, словно видит перед собой нечто отвратительное. — Вы такие наивные. Хотите справедливости, равенства? Нет, нет в мире ни справедливости, ни равенства. Эти понятия стары, как этот свет, — мужчина подходит ближе и наклоняется, поравнявшись с лицом Минсока. — Вера в справедливый мир — это вера в то, что мир устроен справедливо, и люди в жизни получают то, что заслуживают в соответствии со своими личными качествами и поступками: хорошие люди вознаграждаются, а плохие — наказываются. Но вознаграждаются лишь те, кто способен подмять этот мир под себя, кто способен управлять теми, кто, соответственно, не может этого. Так было всегда: есть ведомые, а есть ведущий. — Так ты решил, что тебе уготована роль ведущего? — догадывается Минсок, переходя на не учтивый тон с человеком, который не достоин и воздухом дышать, не то что слышать в свой адрес уважительное обращение. — И всё-таки ты идиот. Надо расстроить парочку ребят, которые спят и видят, как прострелят твой мозг — простреливать то нечего. — Тебя жизнь совсем ничему не учит, — мужчина рычит с такой яростью в голосе, что уши закладывает. Он хватает парня за шею, поднимая того вместе со стулом и сдавливает горло, темнее в глазах. — В нашем обществе нет моральных устоев, нет честности, поэтому здесь выживают и получают всё только те, кто способен подстраиваться под эту систему. — Не знал, что ты готов стелиться перед обществом, которое диктует свои правила, — через силу сипит Минсок, лицо которого приобретает нездоровый оттенок. — А вот Тэхён не готов, именно поэтому за ним идут без приказа, а по собственному желанию. — Именно это и станет причиной твоей кончины, — выплёвывает мужчина, отбрасывая парня от себя. Стул вместе с Минсоком падает на пол, опрокидываясь на бок, а парень прикладывается виском об бетонный пол. — Умри же за свои идеалы, — заканчивает мужчина, поворачиваясь к парням, всё это время стоящим около двери. — Заканчивайте с ним. Агенты мнутся пару секунд, во взгляде читается неуверенность в правильности данного приказа после всего того, что они здесь увидели и услышали. Но направленный гневный взгляд мужчины делает своё дело. Один парень поднимает стул, ставя его на ножки, чем встряхивает парня, а второй вынимает пистолет. — Тэхён просил тебе передать, — начинает Минсок, поднимая поплывший взгляд на мужчину, его губы трогает совершенно дикая улыбка, а корочка вновь лопается, окрашивая подбородок в красный цвет, — что он принесёт цветы на твою могилу и сделает вид, что совершенно не причастен к этому, — парень замолкает, наблюдая за расширившимися глазами напротив, — также, как это сделал ты пять лет назад. Раздаётся оглушающий звук, и в комнате наступает звенящая тишина. Мужчина смотрит на парня, свесившего голову, по его подбородку стекает кровь, капая на пол. Он хмыкает и выходит за дверь.***
Сегодняшнее утро Чонгуку очень не понравилось. Солнце светило слишком ярко, пробираясь сквозь лёгкий прозрачный тюль, глаза слепило ужасно, отчего сон сняло как рукой. Сладостная нега исчезла также быстро, как и одолела ночью. Вставать не хотелось совсем, даже мысль, засевшая на подкорке о том, что Тэхён уже точно проснулся, не служила катализатором быстро подъёма Чонгука. А всё потому, что этот самый Тэхён и был виноват в невыспавшемся состоянии. Мысленно проклиная всё и всех, Чонгук ещё пять минут вёл борьбу сам с собой, а после тяжело вздохнул и, досчитав до трёх, встал с кровати. От резкого подъёма в глазах на мгновение потемнело, а челюсть свело. «Боже, да за что мне это всё?» -первая мысль больного и всё ещё спящего мозга. Вторая мысль была менее риторической и более конкретной: «Кофе, иначе я умру молодым». Цель остаться в живых привилегировала, поэтому уже через пятнадцать минут Чонгук с мрачным видом двигался на общую кухню в надежде, что в столь ранний час все ещё спят, и ему не придётся общаться с людьми в состоянии лёгкой раздражённости, приправленной лёгким желанием убивать любого, кто светится счастьем. Провал. Полный. — Доброе утро, — Тэхён развернулся лицом к Чонгуку, держа чашку чего-то дымящегося и приятно пахнущего. Его улыбка яркая и тёплая, словно солнце. Отличие было только в том, что улыбка Тэхёна не вызывала желание убиться об стенку за столь неприятное пробуждение, которое Чонгук сегодня успел испытать. Она вызывала желание… Убиться от осознания, что увидь он, Чонгук, эту улыбку с самого утра, простил бы солнцу и ранее пробуждение, и слишком яркие лучи. Он бы вообще всё простил. Ответа от Чонгука так и не последовало, потому что мыслительный процесс о ценности в этом мире техёновой улыбки отключил все остальные функции мозга, дабы не растрачиваться понапрасну на отвлекающие действия. Между бровей залегла складка, что придавала лицу поистине хмурый вид. — Ужасное утро? — предположил Тэхён, продолжая наблюдать за Чонгуком, опираясь бедром о кухонную тумбочку. В ответ снова тишина и тяжёлый направленный точно на Тэхёна взгляд. — Лучше подумай, как будешь искупать свою вину. — Поверить не могу, что уже стал причиной твоих бессонных ночей, — Тэхён явно наслаждается сложившейся ситуацией. Данная фраза не несла никакого скрытого подтекста, но сердце Чонгука пропустило удар и ему потребовалось потратить немало усилий, чтобы сохранить безмятежное выражение лица. — Ты же сам мне сказал, что настала моя очередь отдыхать, — почти промурлыкал Ви. — Я не думал, что ты воспользуешься моей добротой и уснёшь у меня на коленках на всё время операции ребят, — сетовал Чонгук на свою нелёгкую судьбу, которую вчера избрал по собственному желанию: без пистолета у виска и без угроз в свой адрес. — Даю тебе ещё одну попытку, — хмуро продолжает он, складывая руки на груди. — Кофе? — Тэхён продолжает улыбаться, протягивая Чонгуку свою чашку свежезаваренного напитка, обхватывая длинными пальцами её корпус плотнее. Столб пара спиральными узорами поднимается вверх, растворяясь в воздухе и разнося по кухне приятный терпкий запах. Чонгук смотрит несколько секунд на чашку в руках парня, медленно поднимает глаза, проходится взглядом по белой футболке, через которую выпирают острые ключицы, поднимается выше по тонкой шее, задерживаясь на ней чуть дольше, боясь подниматься дальше. Вдыхает слегка прохладный утренний воздух, встречает следующее препятствие в виде аккуратно очерченных губ, оторвать взгляд от которых уже давно считает преступлением, но усилием воли добирается до цели в виде тёплых карих глаз, которые с неприкрытым интересом наблюдали за ним всё это время. Он сглатывает, отчего его кадык слегка дёргается и впервые за долгое время думает, что что-нибудь крепкое ему сейчас не помешает. Что там Тэхён предлагал? Кажется, кофе. Отлично, подходит. Чонгук быстро сокращает расстояние между ними, подходя почти вплотную. Он касается кончиками своих кроссовок голых стоп Тэхёна, от чего пальцы на них поджимаются, будто стараясь уйти от столь неожиданной близости. Его рука поднимается слишком быстро, рассекая воздух почти со свистом, Тэхён теряется, он приоткрывает рот, стараясь заглотнуть побольше воздуха, а в этот момент чужая тёплая ладонь накрывает его холодную, которую он не успел убрать, и чуть сжимает. Чонгук удерживает немного подрагивающие пальцы Тэхёна, которые ещё плотнее сомкнулись на кружке, и поднимает чашку к губам, прикрывая глаза то ли от стыда, то ли от смущения, то ли не хочет подавиться от шокированного взгляда, которым его удостоили. Он быстро опустошает кружку, надеясь, что утренняя доза кофеина очистит его разум от этого ужасного влияния чёртового Мин Юнги. Чонгук отпускает чашку, а вместе с ней и чужую ладонь и поднимает взгляд снова на парня перед ним. Тэхён весь вжался в кухонный гарнитур, пальцы на ногах побелели от чрезмерного сгибания, а левая рука вцепилась в край тумбочки. Взгляд слегка поплывший, зрачок будто скрыт светлой дымкой, отчего создаётся впечатление, что он пьян. Он не был готов. Уже второй раз за последние дни его сердце в одно мгновение тормозит, падая куда-то вниз, а затем начинает отстукивать удары с неестественной скоростью. Тэхён во все глаза смотрит на Чонгука, открывает и закрывает рот, глотая воздух, будто это единственное, что помогает ему сейчас не умереть прямо здесь и сейчас. Тэхён напуган, очень напуган. И пугает его не Чонгук, не он сам, а то, что между ними происходит. Всё катится к чёртовой матери. — Вот теперь доброе утро, — агент Министерства Национальной Безопасности берёт себя в руки, отходит на пару шагов назад, давая Тэхёну, наконец, свободу, и присаживается на стул, стоящий позади него. — Я готов простить тебя и выслушать твои предложения по поводу занятий на сегодня. Тэхёну требуется несколько секунд, чтобы вернуться в своё привычное состояние, он цепляет на лицо очередную маску спокойствия, будто ничего и не было, будто эти действия Чонгука не пошатнули его стены, выстраиваемые много лет. Он мягко улыбается, возвращая своим глазам огонь уверенности и единственное, что его выдаёт это подрагивающая рука, которой он ставит свою пустую чашку на поверхность гарнитура. — Можем поучить тебя стрельбе, — предлагает он, отталкиваясь бедром от тумбочки и направляясь к выходу. — Мало ли, может однажды от твоих навыков будет зависеть чья-то жизнь, — Ви коротко оборачивается, выразительно глядя на агента Министерства Национальной Безопасности, а затем продолжает, чуть понизив голос, — моя, например.***
Помещение для тренировок по стрельбе оказалось довольно большим и хорошо оборудованным. На одной стене был представлен весь арсенал военного вооружения, начиная от рядового пистолета, заканчивая снайперской винтовкой, которой часто пользовались снайперы президента для его защиты с верхних огневых точек. На противоположной были мишени с электронным табло очков и общим рейтингом среди всех зарегистрированных лиц. Тэхён был первым. Почти идеальное попадание из раза в раз. Об этом чётко говорит количество его очков. Чонгуку бы стоило задуматься, откуда здесь такое количество оружия, ведь законно его получают лишь сотрудники подразделений полиции и Министерства Национальной Безопасности. Но вопреки здравому смыслу в нём разгорелось сумасшедшие желание посоревноваться, показать свои навыки, показать Тэхёну. Именно ему. Это чувство было настолько странным и непривычным, что Чонгук решил, что в нём просто проснулся дух соперничества, который был его частым спутником во время обучения в Академии. Тэхён шёл чуть впереди, опережая агента Министерства Национальной Безопасности лишь на пару шагов. Он прошёл к стене с арсеналом оружия, окинул Чонгука оценивающим взглядом, а после обернулся, доставая с верхней полки пистолет и заряжая полный магазин. — Начнём с азов, — подходя, начал Ви, покручивая пистолет в правой руке, а затем протягивая его агенту. Чонгук аккуратно обхватил теплыми пальцами холодный металл, по телу тут же пробежали мурашки от контраста температур. Он быстрым взглядом окинул пистолет, сделав отметку у себя в голове, что Тэхён знает толк в выборе оружия, — Для начала разберёмся с правильным захватом: раскрой сильную руку, которая у тебя является доминантной, теперь вставь рукоятку пистолета между большим и указательным пальцами, — Чонгук последовательно выполнял указания парня, мысленно отмечая, что где-то уже всё это слышал. Команды слишком знакомы, а действия отточены до предела, поэтому сейчас ему приходится сдерживать себя, чтобы не вызвать лишних подозрений. — Отлично, а теперь крепко обхвати рукоятку ниже предохранительной скобы средним, безымянным пальцем и мизинцем. Слабой рукой удерживай основную, чтобы обеспечить дополнительную поддержку. — Что дальше? — Ноги должны быть на ширине плеч, ступня ноги, противоположной твоей основной руки, должна быть примерно на шаг впереди другой, — Тэхён обходит Чонгука по кругу, приложив указательный палец к губам, чуть оттягивая в задумчивости. — Нет, не так, подожди, — он подходит ближе, касаясь руками предплечья, и протискивает свою ногу между ног Чонгука, двигая кончиком своего кроссовка ступню парня чуть вперёд. Чонгук следит за его действиями, затаив дыхание, не замечая, как перестаёт дышать, — Правый локоть выпрями, а левый немного согни. Присмотрись и проверь, что твоя доминантная рука на одной линии с пистолетом и направлена на цель. — Теперь стрелять? — заинтересовано спрашивает Чонгук, у которого в голове возникла прекрасная по меркам мозга Юнги идея. — Прицеливайся и можешь стрелять. Чонгук не тратит слишком много времени на прицеливание и почти сразу же нажимает на спусковой крючок. Раздаётся оглушающий звук, отскакивающий от толстых стен стрельбища, пуля резвой стрелой пересекает пространство и врезается в мишень. Табло напротив его имени высвечивает цифру два. Чонгук хмыкает, думая о том, что увидь такую стрельбу его преподаватель из Академии, Чонгук бы наворачивал круги вокруг стадиона до потери пульса, а потом ещё драил бы все кабинеты. А всё потому, что стрелял он отменно, даже в полуобморочном состоянии мог пригвоздить летающее перо с расстояния десяти метров. — Удивительно, что выстрел попал не в меня с таким-то временем на прицеливание, — Сарказм льётся рекой, а Чонгук мысленно хмыкает, думая, что однажды он будет возвышаться над Ви в рейтинговом списке по очкам. Тэхён подходит ближе и опускает свою правую руку поверх чонгуковой, располагая палец на спусковом крючке аккурат рядом с пальцем агента Министерства Национальной Безопасности, второй рукой он обхватывает талию Чонгука и становится чуть позади, располагая свой подбородок на чужом плече. — Давай вместе. Чонгук начинает бледнеть, стараясь не дышать так тяжело. Опять эти прикосновения. Одно дело, когда касается он сам по собственному желанию, ни к чему не обязывая ни себя, ни человека, но другое дело, когда его касается кто-то другой. А тут абсолютно точно полный провал, потому что его касается Тэхён, а это в тысячу раз хуже. Чонгук тяжело сглатывает, чувствуя, как горячее дыхание опаляет его мочку уха, а от неё по телу уже бежит электрический разряд, и он, Чонгук, уже готов поддаться этому импульсу и дёрнуться вперёд, но хватка Тэхёна на талии усиливается, и он резко нажимает своим пальцем на палец Чонгука. Слышится оглушающий выстрел. Тишину нарушает звук смены чисел на электронном табло. Девять очков из десяти возможных. Чонгук чувствует улыбку Тэхёна. — Я понял, — хрипло отзывается Чонгук, не стараясь даже скрыть лёгкую мольбу в голосе. — Отойди, пожалуйста. Тэхён отходит почти сразу же, скользя пальцами по руке Чонгука, вызывая очередной нервный вздох. Он говорит что-то про концентрацию и правильную видимость цели, но Чонгук не слушает, все мысли смешались в безобразную кашу, внимание улетучилось напрочь, а рука готова сорваться на потряхивания, рискуя оставить своего владельца с тремором на всю жизнь. — Всё в порядке? Чонгук слышит вопрос, но взгляд оставляет прикованным к мишени. Ему хочется кричать, вопить, рвать на себе волосы, потому нет, не в порядке. Разум горит от искрящейся мысли в нём: «Когда ты прикасаешься ко мне пальцами, у меня сразу замирает дыхание. Пульс отдаётся биением в висках, и меня пробирает с головы до ног, и я не могу шевельнуться». А в остальном всё просто чудесно, лучше и быть не может. Обеспокоенный взгляд Тэхёна тут же меняется на непонимающий, когда в ответ на свой вопрос он получает целую серию выстрелов, а после рассеивающийся эхом по комнате звенящий звук. Он поднимает взгляд на табло и тут же переводит его на Чонгука. Из всей серии выстрелов он выбил шесть попаданий в точную десятку. Чон Чонгук резко поднимается в общем рейтинговом списке. — Какого чёрта? — шепчет Ви, не до конца понимая, что только что произошло на его глазах. Не наблюдай он за этим явлением лично — никогда бы не поверил. Не может человек, получивший пять минут назад инструкции о том, как держать пистолет, спокойно выбить несколько десяток подряд. Это же немыслимо. Он недоверчиво уставился на Чонгука, а шальная мысль с подозрительным контекстом засела в его голове, заставляя извилины поднапрячься. — Кажется, у меня хороший учитель, — довольно тянет Чонгук, поворачиваясь лицом к Тэхёну. Лёгкий солнечный свет из окна падает прямо ему на лицо, подсвечивая глаза и придавая коже золотистый оттенок, он довольно улыбается, решая добить Ви окончательно. — М9 от компании Беретта, — хмыкает он, наблюдая как глаза напротив будто затапливает непониманием и накрывает удивлением, — Италия, мне нравится. — Как ты… — Тэхён в полнейшем ступоре пялится на Чонгука, не зная, как правильно выстроить свою речь, а потому повторяется в очередной раз. — Просто какого чёрта? Дверь в комнату открывается, сильно ударившись о противоположную стену, тем самым заставляя Тэхёна обернуться, а Чонгука перевести взгляд на вошедшего, вернее влетевшего. Парень на пороге выглядит очень напуганным, о чём свидетельствует покусанная губа и метающийся взгляд. Он тяжело дышит и его голос почти срывается: — Минсок, — жалобно тянет он. — Они его поймали. Глаза Ви тут же теряют былой блеск, теряясь в пучине тёмной бездны. Он, не моргая, смотрит на вошедшего парня, резко срываясь с места и быстрым шагом направляется в сторону компьютерного центра, за считанные секунды пересекая помещение стрельбища. Спина ровная напряжённая, челюсть сжата до такой степени, что ещё чуть-чуть и будет слышен скрип трения зубов друг об друга. Тэхён быстро взбегает по ступенькам и распахивает стеклянные двери, которые чуть не придавили следующих за ним двух парней. Он бросает взгляд на Чимина, что сидя на диване, опустил голову на руки и уставился в пол. Рядом с ним стоял Хосок, сложив руки на груди и глядя на экран, где числилось одно новое видеосообщение. Все присутствующие обернулись на вошедших. Где-то за их спинами чуть покачивались стеклянные двери, а за окном завывал ветер. Видео запустилось. На экране мужчина с чёрными, как уголь, волосами, его глаза пропитаны потаённой злобой, а губы искривились в презрительной усмешке. Чёрное пальто не придавало ему солидности, а смотрелось слишком вычурно. — Ну, здравствуй, Тэхён, или как ты там себя зовешь? — Мужчина наигранно расхохотался. Чонгук, услышав знакомый голос, вскинул голову и вперился взглядом в экран. В глазах плескалось непонимание и полнейшее удивление, он даже подумал, что это игры его разбушевавшегося разума. Лучше бы оно так и было — единственная мысль в его голове. — Ви, да? Так вот послушай, мальчик, завязывай со своими странными играми. Мне порядком поднадоело, что изо дня в день из-за тебя и кучки твоих прихвостней, — на этом моменте глаза Тэхёна вспыхнули праведным гневом. Никто и никогда не посмеет так обращаться с его ребятами, с людьми, готовыми голову положить за благополучие народа и процветание страны, — у меня слетают инвесторы и рушатся далеко идущие планы, в которые ты, увы, никак не вписываешься. Я долго ждал и терпел, но ты никак не унимался, поэтому мне пришлось идти на радикальные меры, дабы показать тебе, что не ты один умеешь играть, — мужчина отходит в сторону, открывая обзор на то, что находилось за его спиной. На железном стуле полусидел, полулежал парень в белой рубашке, которую окрасили ярко алые витиеватые узоры его собственной крови, голова свесилась совсем неестественно, на подбородке собирались маленькие красные капли, стекающие от губ. По комнате пронёсся коллективный вздох, а кто-то нервно вскрикнул: «Это же Минсок». Чимин вновь уронил голову на руки, зарываясь пальцами в светлые волосы и чуть оттягивая их, Хосок с мрачным видом уставился на Тэхёна. Мужчина между тем продолжал, покручивая в руках пистолет. — Знаешь, в чём твоя беда? Ты наивно вбил себе в голову, что мир строится на доброте и порядочности. А на деле, доброта только могилу тебе выкопает. Но самое смешное то, что раз за разом тебя будет топить надежда. Тебя и всех твоих повстанцев, ведь надежда — это единственное на что вы опираетесь. Надежда на то, что мир вдруг сам исправится, что справедливые люди будут вознаграждены, а злодеи, коим вы нас считаете, наказаны, — мужчина поднимает взгляд и кажется, что он смотрит прямо в глаза Тэхёна, упиваясь своими словами. Они растекаются по помещению, словно яд: быстро и болезненно. — Выжить в этом отвратительном, Богом проклятом мире можно лишь взяв всё в свои руки. И поверь, это всё далеко не в твоих руках, а в моих. Видео оборвалось, а перед глазами так и стоит противная искривлённая улыбка, в ушах звенят последние до нелепости абсурдные слова. Глаза Тэхёна горят алым пламенем, всполохи огня искрятся и, кажется, загляни в эту бездну — попрощаешься со всем, что тебе так дорого. Он медленно поворачивается на пятках, устремляя взгляд на Чонгука. Чонгук переводит свои неестественно большие глаза на Тэхёна, отрываясь от созерцания экрана, и чувствует, что начинает гореть под тяжёлым взглядом, чувствует, как жар от огня Тэхёна начинает проникать под кожу, выжигая внутри всё живое. Это страшно, очень страшно. Он знает, какой вопрос последует дальше, а самое ужасное, что ответ он тоже знает. — Кто это? — почти рычит Тэхён, наступая ближе на агента МНБ, будто загоняя в ловушку. — Кто эта сволочь, Чонгук? Чонгук смотрит в глаза напротив в очередной раз оказываясь на волоске от гибели, которую несёт адское пламя техёновых глаз. Единственная мысль, которая маячит на затворках сознания: «от такого и умереть не страшно». Где огонь Тэхёна, там и тепло, а это единственное, в чём так нуждается Чонгук. Если для того, чтобы согреться — ему нужно сгореть, то он согласен каждый раз восставать из пепла, ради него. Чонгук медленно размыкает губы, чтобы двумя словами перевернуть всё. — Мой отец.