Я несу твоё сердце в себе… Твоё сердце в моём. Никогда не расстанусь я с ним. Я судьбы не боюсь — Ибо ты мне судьба и звезда. Мне не нужен весь мир — Ты мой мир, Моя истина и красота. Помни всегда, Твоё сердце в моём навсегда.
Тэхён неосознанно тянется руками к изголовью своей кровати, как делает всегда после пробуждения, и касаясь прохладного от утреннего ветра дерева, довольно улыбается. Он медленно приоткрывает глаза, но лишь на половину, тут же слегка морщится от резких солнечных лучей, что уже гуляют по комнате, и начинает быстро моргать, стараясь привыкнуть к утреннему свету. Он чувствует приятную лёгкость во всём теле, которую давно не ощущал. Будто и нет тяжести от груза ответственности на его плечах, будто нет многолетних страданий и душевных терзаний, что шипами чёрных диких роз окружают его сердце, впиваются в его душу. Будто нет ненависти, что диким пламенем охватывает всё нутро, сжигая органы, рождая дьявола и запирая глубоко внутри раненого, беззащитного, убитого горем человека. Так в чём же причина? Тэхён чувствует тепло в области сердца и, вновь приоткрывая глаза, переводит взгляд на чужую большую ладонь, что расположилась точно на его груди. Рука согревает, дарит спокойствие и охраняет самое ценное, что может быть у человека. Тэхён скользит взглядом по тонкому запястью, двигается выше, рассматривая край короткого рукава белой хлопковой футболки. Ему приходится немного повернуться на правый бок, чтобы обнаружить того, кому принадлежит ладонь на его груди. А вот и та самая причина. Чонгук, лёжа на животе, расположился максимально близко к Тэхёну, хотя позади него было ещё много свободного места, совершенно никем не занятого. Кажется, что та пустующая часть кровати даже не использовалась, покрывало аккуратно сдвинуто в сторону, а простынь вовсе не смята, как предполагалось. Чонгук перед Тэхёном сейчас такой беззащитный, хрупкий, кажется, что он лишь шутка разыгравшегося тэхёнова воображения. Чертовски прекрасная шутка, надо сказать. Тэхён напрягает слух, различая в утренней тишине базы чужое дыхание. Тёплый поток воздуха, что вырывается из слегка приоткрытого рта, оседает на его, Тэхёна, шее. Он поворачивается полностью, разглядывая подрагивающие длинные ресницы, что отбрасывают небольшую тень на светлую кожу под глазами. Густые брови совсем расслаблены, нет ни единой нахмуренной складочки, а само лицо отображает полное умиротворение. Тэхён возвращает свой взгляд к руке, что всё также лежит на его груди и отмечает выступающие вены, что выпирают, ударяясь о тонкую кожу тела. Он с интересом рассматривает несколько татуировок, которые чернильными узорами украшают правую руку. Тэхён хмыкает про себя, рассуждая о том, когда стоит сказать Чонгуку, что он давно всё знает, потому что скрыть очевидное в случае Чонгука не предоставлялось возможным. Тэхён осматривает лицо ещё раз, наслаждаясь той картинкой, что видит перед собой. Ему бы так хотелось остаться, хотелось бы, чтобы каждое утро началось с мягкого солнечного света, а не тяжёлых пасмурных туч за окном, так хотелось бы понежиться в постели тёплой не от пухового одеяла, а от чужого дыхания и разгорячённой кожи, что соприкасалась с его собственной, так хотелось бы просыпаться от тяжести чужого тела, а не от тяжести груза ответственности, планов, разработки стратегий и постоянных мыслей о том, как было бы лучше для других, а не для себя. Но у Тэхёна есть обязанности, которые он должен выполнять по воле судьбы, поэтому парень аккуратно, чтобы не потревожить чужой сон, касается тёплого чонгукова запястья в попытке убрать ладонь со своей груди. Но как только Тэхён его касается, со стороны слышится недовольное мычание и длинные пальцы цепляются за тэхёнову футболку, стягивая ткань в кулак. Тэхён замирает, не отнимая своей руки от чужой, и переводит взгляд на лицо Чонгука. — Останься ещё на немного, — хриплый ото сна голос отзывается приятной дрожью в тэхёновом теле, и парень немного расширенными от удивления глазами смотрит в прикрытые глаза напротив, — со мной. Чонгук быстро промаргивается, раскрывая глаза, и встречается с глазами Тэхёна. Солнце падает на радужку, окрашивая её в какой-то нереальный янтарный цвет с редкими всполохами золотого, и у Чонгука идёт кругом голова от мысли, что это единственное, что он хочет видеть перед собой каждое утро на протяжении всей оставшейся жизни. И Тэхён с ним чертовски солидарен. Глаза Чонгука без линз, которые потеряли свою необходимость на базе повстанцев, завораживают. Они, словно волшебный огонь, пленяют так, что отвести взгляд невозможно, оторваться от их созерцания нет никаких сил. Глаза Чонгука — это что-то волшебное, что-то за гранью реальности и человеческого понимания. В них столько чувств, что Тэхён готов умереть прямо сейчас на этом самом месте от одного лишь понимая, что это всё для него одного. Его, Чонгука, глаза губительны для Тэхёна. Что с тобой стало, Тэхён? — внутренний голос воет где-то на уровне подсознания, пытается достучаться, пытается привести в чувства, но получает лишь ответ, лёгким шепотом вырвавшийся и поставивший точку в этом разговоре раз и навсегда. Пути обратно не будет уже никогда. Его глаза — чашка зелёного чая, А я сахар. Думаю, вы поняли, Что со мной стало. — Хорошо, — мягко отзывается Тэхён, поворачиваясь корпусом в сторону Чонгука. Он складывает руки вместе, располагая их на подушке в виде замочка, и чувствует мягкое касание, а после смотрит, будто заворожённый на то, как Чонгук переплетает их пальцы. — Кажется, это лучшее утро в моей жизни, — Чонгук переворачивается с живота на бок, чтобы развернуться к Тэхёну всем корпусом. Он тянется пальцами к русым волосам, что растрепались после сна и аккуратно заправляет за ухо небольшую прядку, отмечая судорожный вздох и прикрытые в одно мгновение веки. — Кажется, в моей тоже, — тихо выдыхает Тэхён. Его ресницы подрагивают, губы слегка приоткрыты, а Чонгук пододвигается ближе и просто смотрит, смотрит, смотрит, будто видит в последний раз. Дверь тихо скрипнула, а через несколько секунд Тэхён чувствует, как с него немного спадает одеяло, будто за него кто-то легонько цепляется. Он отрывает взгляд от Чонгука и наблюдает за тем, как на его ноги в районе щиколоток усаживается Юна, немного забавно расставляя свои маленькие ножки по бокам от его собственных. Девочка в жёлтенькой ночной пижаме отлично вписывается в это утро, она светит для Тэхёна также, как сегодня светит солнце — ярко и бескорыстно, с тёплой любовью, о которой толком ничего ещё и не смыслит. Чонгук тоже переводит взгляд на девочку, которая улыбается им обоим очень искренне. Чонгук думает о том, что он бы, наверное, не смог остаться таким позитивным ребёнком, если бы лишился родителей, не познав, можно сказать, родительской любви. Будем откровенны он и не смог, он и не познал такой штуки, как отцовская любовь, а до встречи с лидером повстанцев так и вообще отрицал это чувство к кому-то, кроме матери. В отличии от него, Юна смогла. С помощью Тэхёна и других повстанцев, но смогла. Они все стали ей семьёй, а Тэхён — самым близким человеком, который дарит девочке безграничное количество своей любви, оставшейся в нём самом. Теперь Чонгук понимает, почему Чимин и Хосок говорили, что Тэхён в Юне видит себя, теперь Чонгук понимает, что Юна значит для Тэхёна. — Моё утро тоже доброе, — девочка сладко зевает и трёт своим маленьким кулачком глазки, а после поочередно поворачивается к Тэхёну и Чонгуку, улыбаясь. А у последнего сердце щемит от нежности, что его переполняет. Кажется, что эти двое полностью разрушили холодные оковы, что когда-то стягивали чонгуково сердце. С ними он стал слишком много чувствовать по отношению к людям. И это так прекрасно, но одновременно с этим чертовски ужасно. — Привет, солнце, — Тэхён садится на постели, пододвигая Юну ближе к себе и оставляя на её лбу утренний мягкий поцелуй. Девочка сладко жмурится и немного дёргает ручками от переполняющих её маленькое сердце тёплых чувств к Тэхёну. Тэхён приподнимает девочку, аккуратно поддерживая её за поясницу, и усаживает на постель. Парень встаёт, поправляя свои пижамные штаны и лёгкую футболку, направляясь к шкафу. Юна же совсем не расстроенная данным фактом, поворачивается к Чонгуку, подползая чуть ближе и склоняет голову немного вбок. Она смотрит долго и внимательно, а затем вытягивает голову ближе к Чонгуку и выжидающе смотрит. А парень совсем теряется, не зная, что ему необходимо сделать. У него же совсем нет опыта в общении с детьми, да и в принципе с людьми, если честно. Девочка пододвигается ещё ближе и толкает своей макушкой подбородок Чонгука, будто намекая. Парень удивлённо смотрит на неё, а после неуверенно приближается, целуя её в волосы на макушке. — Вау, — Чонгук резко вскидывает голову в сторону голоса и испуганно смотрит на Тэхёна. Сердце в груди бешено стучит, и он сам ещё не до конца понимает, что только что произошло. — Ты первый после меня, кого Юна сама попросила себя поцеловать, — кажется, Тэхён и сам удивлён сложившейся ситуации и выглядит немного обескуражено, оставаясь стоять рядом с кроватью, держа в руках маленькую деревянную расчёску. Юна, не обращая больше никакого внимания на Чонгука, возвращается обратно к Тэхёну, присаживаясь на край кровати и свешивая ножки вниз. Тэхён отмирает, подходя ближе, ставит правое колено на постель, становясь боком к девочке, и аккуратно стягивает резинки с волос, попутно расплетая растрепавшиеся за время сна косички. Юна сидит смирно, не дёргаясь, мило что-то бормочет про себя то и дело дуя на спадающие в глаза тоненькие волоски тёмных волос. Тэхён медленно расчесывает волосы, разделяя их пробором на две части и одну перекладывая на противоположную от себя сторону. Он отдаёт расчёску Юне в руки и начинает аккуратно со всей возможной нежностью и внимательностью сплетать пряди в новую косичку. Чонгук, как заворожённый, хватается взглядом за каждое движение рук, хотя давно уже в мыслях было схватиться за сердце от нежности и уюта, что он сейчас испытывает, находясь в одной комнате с Юной и Тэхёном, наблюдая за ними. Чонгук чувствует спокойствие, что волной накрывает его, Чонгук чувствует счастье от любви, что поселилась в его сердце к этим людям. — Не хочешь помочь? — Тэхён вырывает Чонгука из его мыслей, доплетая первую косу и готовясь закрепить её резинкой. — Мне кажется, что я не умею, — Чонгук встаёт с противоположной стороны, полностью отзеркаливая позицию Тэхёна и растерянно смотрит на парня. — Пора учиться, — Тэхён завязывает резинку на конце, а после поднимает взгляд, встречаясь с чонгуковым. Тэхён обходит Юну, становясь позади Чонгука и накрывает его ладони своими, поглаживая большим пальцем кожу чужой кисти. Он синхронизирует свои движения с движениями Чонгука, направляя его пальцы в нужном направлении, давая возможность запомнить последовательность действий и отточить несколькими повторениями. Удостоверившись в том, что Чонгук отлично понял и усвоил механизм плетения косичек, Тэхён стягивает с запястья обычную резинку для волос, натягивая на чонгукову руку. — У тебя отлично получается, — Тэхён прикрывает глаза и ведёт носом по мягкой щеке Чонгука, будто вырисовывает какие-то буквы, переплетая их в дивном танце с витиеватыми узорами, а затем распахивает глаза, целуя в щёку слегка сухими губами. — Жду вас на кухне. Дверь в комнату закрывается, и Чонгук пытается восстановить нормальную частоту сокращений его сердечной мышцы. Чёртов Тэхён станет причиной его смерти в столь молодом возрасте. Чонгук уверен в этом. Он резко выдыхает воздух, набирая порцию отрезвляющего кислорода и прикрывает лишь на долю секунды глаза, отмечая то, как сильно горит правая щека. Чонгук быстро заканчивает заплетать волосы Юны, аккуратно закрепляя косу резинкой, заправляет немного выбившуюся прядку обратно и отходит от кровати, протягивая девочке свою ладонь. Та тянется ручками к причёске, пробует на ощупь, как выглядят её небольшие косички, и, удовлетворённо кивнув сама себе, спрыгивает с кровати, хватаясь за тёплую ладонь Чонгука. — А ты можешь любить Тэхёна всегда-всегда?***
— Тэхён, — Чонгук прижимается спиной к стене, располагаясь напротив парня, который присев на корточки, осторожно выглядывает из-за угла, — ты не думаешь, что это была плохая идея? — Едва ли, — Тэхён бросает короткий взгляд на Чонгука, ласково улыбаясь, а затем быстро прижимает голову к стене в тот самый момент, когда над головой пролетает пуля, ударяющаяся в каменную стену. Их тут ждали. — Ворваться в закрытый пансионат для детей-сирот, который полностью находится под надзором Министерства Национальной Безопасности, — Чонгук ухмыляется, ловя решительный взгляд Тэхёна, который сопровождает парня с самого собрания, прошедшего сегодня утром. — Что может быть безумнее? — Влюбиться в тебя, — где-то поблизости слышится взрыв, и всё пространство быстро затягивает густой туман из пыли и частиц песка. Тэхён встречается взглядом с Чонгуком и кивает, поворачивая голову в сторону выхода из их укрытия. Тэхён скрывается в опускающейся мутной завесе дыма и пыли, Чонгук абсолютно точно идёт за ним.Примерно часом ранее.
— Отлично, кажется, все в сборе, — Тэхён хлопает в ладоши, оглядывая зал для совещаний, под который было выделено одно из самых больших помещений на базе повстанцев. — Сегодня я попросил всех вас прийти сюда не просто так. Последнее время я много думал о том, чего мы смогли добиться совместными усилиями за последние пять лет, — парень оглядывает присутствующих, отмечая что с момента последнего такого общего собрания всех повстанцев на базе, их количество существенно выросло. Это была уже не та маленькая группа, больше похожая на партизанский отряд, это был уже целый альянс людей, объединённых общей целью. — И пришёл к выводу, что за всё это время мы росли, развивались, учились необходимым навыкам в различных отраслях жизни. Мы учились работать слаженно, одной командой вне зависимости от сложившейся ситуации, от её сложности и исхода. Только относительно недавно мы начали действовать более открыто, смело и решительно в ответ на невидимый, скрытый от мирного населения, террор Министерства Национальной Безопасности. Во многом это стало возможно благодаря тому, что наша численность заметно возросла, — Тэхён обводит руками зал, как бы показывая то, какое количество людей здесь собралось. — Посмотрите вокруг, посмотрите друг на друга — мы единое целое, мы люди, объеденные одной целью, связанные судьбой прочной красной нитью, что неразрывно будет скреплять нас вместе, — Чонгук, сидящий на своём месте, смотрит на Тэхёна глазами полными восхищения. Тот огонь, что горит в Тэхёне передаётся всем окружающим. Иной раз думаешь, как человек, который каждую ночь ломается внутри себя, борется со своими демонами, ведя личную битву не на жизнь, а на смерть, способен вот так гореть своей идеей, воодушевлять и заставлять идти дальше тех, чьи руки готовы опуститься. — Много лет назад, когда ещё только формировались государства современного типа, когда-то тогда наша нация была рождена в свободе и равенстве. Так что же изменилось? Где то равноправие, где та справедливость, что царили на планете доселе? Где всё то, за что боролись наши предки? Они боролись и погибали за то, чтобы мы с вами жили в свободной, честной, справедливой стране. Но всё кануло в летах! — Тэхён эмоционально вскрикивает, немного вскидывая голову, а после, переведя дыхание, вздрагивает, вновь расплавляя плечи, а его глаза сверкают в приглушённом свете ламп. — То, что мы сейчас имеем — это результат наших поступков и решений в прошлом. То, что сейчас творится — это результат страха, поселившегося в сердцах людей, и я их не виню. Бояться — это совершенно нормально. Бояться потерять семью, друзей, любовь, — взгляд Тэхёна лишь на мгновение задерживается на Чонгуке, но этого достаточно, чтобы понять, — свободу или даже мечту. Страх сковывает, он всегда рядом. Это естественная человеческая реакция. Гораздо проще бороться с существующей диктатурой тогда, когда тебе нечего терять, но есть за что сражаться. Это испытание людей на способность выстоять, пойти против системы, продолжать исповедовать те идеалы, ради которых всё это было начато ещё много лет назад, — голос повышается почти до предела на последних словах, а их Тэхён произносит с большими паузами и расстановками, как бы делая акцент. — Те люди, что положили начало нашей борьбе с несправедливостью, неравенством и тиранией давно покинули нас. Большинство из вас их знало, большинство из вас их любило, большинство из вас их и лишилось по вине тех, кто не хочет держать ответ за свои действия. Но мы здесь не для того, чтобы скорбеть о потерянном, боль не проходит, но она затупляется. Я вас понимаю. Каждого из вас. И я рукоплещу вашей отваге, силе духа и уверенности в светлом будущем, — Чонгук видит, как все люди в зале воодушевлённо смотрят на Тэхёна, внимают каждому его слову, выбивая эти же слова на своём сердце, что горит пламенем свободы, зажжённым лидером альянса повстанцев. — Мы здесь для того, чтобы посвятить себя завершению начатого ими дела, за которое до нас вели борьбу тысячи других людей. Но единственным и главным отличием от наших предшественников будет победа. Безоговорочная победа, которая ознаменует начало справедливого, равноправного и честного мира для всех людей. Победа. Победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы, сомнения и предательства, что могут возникнуть на нашем пути. Победа, независимо от того, насколько долог и опасен будет наш совместный путь к ней. Без этой победы мир канет во тьму. Без этой победы свободный воздух будет отравлен. Без этой победы нам не выжить: не выживем мы — погибнут другие, ни в чём не повинные люди. Так защитим же их, и я уверен, что люди не дадут погибнуть нашему делу. Мы вместе сохраним верность в то, что власть народа волей народа и для народа не исчезнет с лица Земли. Зал взорвался аплодисментами, а повстанцы повставали со своих мест. Казалось, будто это было явление истины в народ, так убедительно говорит Тэхён. Чонгук тоже встаёт, устремляя свой взгляд на лидера повстанцев, что немного оторопел от такой реакции на свои слова. Чонгук смотрит в его глаза и видит, как они светятся пламенем свободы. Именно в этот самый момент Чонгук понимает одну важную истину: где умирает надежда, там возникает пустота. А здесь, на базе повстанцев, цветёт сад, потому что жив Тэхён. Тэхён — их надежда, их последний рубеж. Даже когда все уровни защиты падут, когда тьма обрушится, а пламя будет медленно угасать, позади будет стоять он. И пока жив Тэхён — живо понятие свободы и справедливости. Живо то, за что борются все эти люди. Всё просто: людям нужны не мёртвые символы, а живая надежда. И эта надежда сейчас стоит перед ними. — И теперь, когда наши силы возросли, теперь, когда нас не десятки человек, а сотни, теперь, когда мир готов к изменениям, мы начинаем открытую борьбу против незаконной бесчеловечной деятельности со стороны Министерства Национальной Безопасности, — Тэхён жестом просит всех вернуться на свои места и дослушать цель сегодняшнего собрания до конца, которое положит начало настоящей войне, в которой победитель будет только один. Война за принципы, свободу, справедливость. Тэхёну не нравится слово война, но иного способа добиться конечной цели ещё не придумали. — Нам необходимо показать народу истинные цели Министерства: то, чем оно занимается на самом деле, то, чего добивается и то, что скрывает за маской своей добродетели. И начать мы решили с закрытого пансионата для детей-сирот, родители которых якобы погибли в результате несчастных случаев. Этот пансионат содержится на полном попечении Министерства Национальной Безопасности. Чимин, покажи нам, — Тэхён кивает другу, что всё это время сидел за столом по левую руку от него. Чимин разворачивается на кресле в сторону компьютера, выводя на два больших экрана собранные повстанцами данные об этом заведении. — Несколько месяцев назад мы установили круглосуточное наблюдение за пансионатом, что позволило нам обнаружить ряд интересных вещей. Например, то, что обучением детей занимаются только сотрудники Министерства Национальной Безопасности, учителей из обычных школ туда не допускают. Дети взрослеют там, не выходя никогда в жизни за территорию своего дома, — Тэхён изображает в воздухе кавычки. — Но что интересно так это то, что по достижении ребёнком совершеннолетнего возраста он исчезает из пансионата в сопровождении агентов специального назначения. К чему такая охрана? Может единичный случай? Однако это повторялось из раза в раз, поэтому я и принял решение внедрить одного из наших ребят в Министерство, чтобы он мог получить для нас зашифрованные файлы об этом месте и истинной цели его создания. Ан Минсок, — Тэхён повернулся в сторону парня, на которого все вмиг обратили внимание. Минсок только недавно получил разрешение от доктора альянса повстанцев на возвращение в свою комнату из палаты, в которую был помещён на время восстановление. Он относительно недавно стал возвращаться к привычной деятельности, однако будучи даже лишённым возможности самостоятельно передвигаться по базе и участвовать в операциях, он остался в курсе всех дел, что творились за пределами его палаты. В основном это было благодаря Тэхёну, который по вечерам наведывался к нему, рассказывая о своих планах, выстраивая последовательную цепочку дальнейших событий. Часто он приходил вместе с Чимином и Хосоком, но уходил всегда чуть раньше, возвращаясь к делам лидера альянса повстанцев, — я перед тобой в неоплатном долгу. — Все мы, — вставляет своё слово Чимин, также переводя взгляд на Минсока и чуть склоняя голову в благодарном поклоне. И в этот самый момент Минсок понимает, что всё, что он сделал тогда — было не напрасно. Вся та боль и страдания отступили стоило ему оказаться здесь, среди единомышленников, друзей и людей, что сейчас просто благодарно смотрят на него за его труд. В такие моменты понимаешь, что готов пройти через весь этот ужас снова и снова, столько раз, сколько потребуется для достижения цели. В голове невольно всплывают картинки и диалоги той страшной для Минсока ночи. В ту ночь он не сдался, сохранив свою честь и достоинство. В ту ночь он возродился из пепла, отстояв свои идеалы, за которые поклялся сражаться. — Говори, паршивец, что ты узнал о том проекте? Ты же собираешь информацию для Ви, где у вас встреча? — мужчина проезжается кулаком по губе, разбивая её. Кровь алым потоком хлынула, стекая по подбородку и капая на пол, оставляя после себя разводы. Минсок машинально тянется рукой к своим губам, проводя пальцами по давно зажившей коже губ. Нет и намёка на то, что ещё совсем недавно на этом самом месте была корочка, скрывающая рану. — Может вам сразу адрес нашей базы сообщить? — парень поднимает расфокусированный взгляд на мужчину, проводит языком по разбитой губе, собирая капли крови и сплёвывает её в паре сантиметров от лакированных чёрных туфель мужчины. — Что уж мелочиться? Раны не снаружи — они внутри. — Умри же за свои идеалы, — заканчивает мужчина, поворачиваясь к парням, всё это время стоящим около двери. — Заканчивайте с ним. Минсок прикрывает глаза, воссоздавая за закрытыми веками образ своей матери, которая когда-то сказала ему — «жизнь не обязательно будет такой, какая она есть сейчас. Ты сможешь поправиться, ты сможешь всё изменить». И это та мантра, которую он прокручивает в своей голове раз за разом. Это то, за что он держится тогда, когда сил не хватает даже вдохнуть. Это то, что помогло ему пережить ту ночь. Он знал, что те данные это то, что поможет Тэхёну и повстанцам продвинуться вперёд к достижению их общей цели. Минсок открывает глаза и встречается взглядом с Тэхёном, который ловит его глазами и склоняет голову в знак признательности и благодарности. И Минсок улыбается лидеру повстанцев, склоняя голову в ответ. — Минсок доставил нам ценную информацию о данном учреждении, — Тэхён жестом просит Чимина перелистнуть информацию на экране. — Детей, проживающих в этом пансионате, готовят к службе на Министерство Национальной Безопасности без их ведома. Они не изучают тех дисциплин, что преподают в обычных школах, их программа заточена под будущих верных сотрудников Министерства. Из них готовят машины для убийств, бездушных роботов, что будут подчиняться любой команде сверху. Любые игры, развлечения, литература и связь с внешним миром запрещены. Это дети, у которых отобрали не только родителей, но и детство, — в подтверждение слов Тэхёна на экране всплывают данные из отчётов по наблюдению за каждым ребёнком. Дети, подверженные сопротивлению, стремящиеся к развитию в нескольких направлениях, выражающие свой протест методам обучения и в целом обучению, подвергались изоляции и длительной работе с психологами Министерства Национальной безопасности, о чём свидетельствовали отчёты, представленные на очередном слайде. Чонгук закрывает руками глаза, пытаясь абстрагироваться от того, что он только что увидел и услышал. Это всё какой-то страшный сон, дикость не иначе. Он и подумать не мог, что за всем этим стоят люди, с которыми он раньше работал. Это не подлежит объяснению. Мозг отчаянно кричит о том, что это какой-то абсурд, бред, но все факты на лицо: всё это реальность, в которой они живут. И только они смогут это прекратить раз и навсегда. — Сегодня мы вывезем всех этих детей из этого пансионата, прекратив его существование раз и навсегда. Дети не должны участвовать в войне, что развязали взрослые. Дети должны обладать свободой и банальными человеческими правами, Министерство не может штамповать их под себя, создавая себе верных солдат без способности к сочувствую, мышлению и принятию собственных решений. Сегодня мы привезём их на нашу базу, а через пару дней мы сменим дислокацию, так как скоро нам всем здесь станет тесно, — Тэхён улыбается, намекая на успешность сегодняшней миссии, что поднимает боевой дух всех повстанцев. — Мы разбили вас на тактические группы, списки вы можете видеть на экране. У каждой группы есть свой командир, который после собрания должен подойти за получением последних инструкций по сегодняшней миссии. Пожалуйста, я очень вас прошу не рискуйте собой и своими товарищами, постарайтесь найти альтернативный вариант. Помните, что пока живы мы, жива надежда. Вы хранители судеб миллионов людей, поэтому, пожалуйста, позаботьтесь о себе.Возвращение в реальность
Тэхён заходит в комнату, присаживаясь на корточки перед напуганной девочкой. На ней надето какое-то старое серое платье, будто она жила всё это время не в пансионате для детей-сирот, а в каком-то лагере для особо опасных преступников. Её глаза немного красные, кажется, что она плакала. По возрасту девчонка явно чуть старше Юны и от этого сердце Тэхёна болезненно сжимается. Он понимает, что на её месте могла оказаться его Юна. Его солнечная девочка, что приходит к нему по утрам в комнату, чтобы он, Тэхён, заплетал ей косы, его девочка, которая ждёт его после каждой миссии, чтобы обнять и пойти, наконец, спать, потому что время уже позднее. Понимание этого болью отзывается в районе сердца, а в глазах разгорается праведный гнев и желание снести это здание к чёртовой матери, чего он собственно и планирует сегодня добиться. — Эй, не бойся меня, — Тэхён улыбается, протягивая ребёнку свою руку, приглашая пойти с ним. — Я не обижу тебя. Меня зовут Тэхён, — парень показывает свободной рукой на себя и чувствует, как девочка перестаёт дрожать и медленно подходит к нему. — Я лидер альянса повстанцев, и мы пришли, чтобы забрать вас отсюда раз и навсегда. Поверь мне. — Я верю, — девочка смущённо улыбается, протягивая свою хрупкую ладошку Тэхёну и видит, как тот ещё пожимает в приветственном жесте. — Ты излучаешь добро, поэтому я тебя не боюсь. — Тогда ты не против отправиться с нами на базу повстанцев? Там живёт много детей, думаю, что такая прекрасная девочка смогла бы там найти себе друзей. — Не против, — Тэхён подхватывает ребёнка на руки, проверяя коридор на отсутствие нежеланных гостей и двигается в сторону выхода. — Всё лучше, чем здесь. Меня, кстати, зовут Сохён. Страшно, когда такие слова произносит ребёнок. Ребёнок, что в своём ещё юном возрасте понимает, где он оказался, чего он лишился и что его ждёт в будущем. — Теперь ты не будешь одна, Сохён. Тэхён выходит в коридор, ведущий в сторону главной двери, через которую он должен выйти во двор, где его заберёт Чимин, но лидера повстанцев останавливает хриплый голос за спиной и взвод курка. — Стоять на месте. Тэхён медленно оборачивается, рассматривая перед собой мужчину, что держал его на прицеле. По его виску стекала кровь, пачкая форменную куртку агента специального назначения Министерства Национальной Безопасности. Мужчина переводит взгляд на девочку, что всем телом прижалась к Тэхёну и быстро-быстро моргает ресницами, пытаясь не заплакать. — Опусти её, — мужчина указывает головой на ребёнка в руках лидера повстанцев. — Нет. — Опусти, иначе я буду стрелять, — мужчина делает предупреждающий выстрел, отчего Сохён вскрикивает, зажимая руками уши и жмуря глаза. Тэхён хмурится, что этот человек себе вообще позволяет? — Чимин, — Ви подносит руку к виску, касаясь пальцами небольшого наушника в левом ухе, — я думаю можешь подрывать это чёртово здание, — на противоположном конце слышится чиминово: ты что с ума сошёл? Выходи и я подорву, пока ты там я не нажму на активатор. — Считай я уже вышел, просто сделай это уже, а то мне придётся потратить много сил и времени, — небольшая пауза даёт время обдумать дальнейшие действия, а потом Тэхён вновь слышит голос Чимина: как же бесишь, ТэТэ. — Ты безумец! — мужчина растерянно смотрит на лидера повстанцев, но с места не сдвигается. — Прекрасно, что ты это понимаешь, нормальный не пошёл бы на такое. В здании раздаётся взрыв, всё вокруг начинает трясти и Тэхён крепче перехватывает испуганную девочку. Агент Министерства Национальной Безопасности в панике выстреливает, но пуля пролетает слишком далеко от цели, застревая в двери. Сверху слышится грохот, стены начинают рушаться, а потолок обваливаться, падая на землю в виде больших обломков. Тэхён прикрывает рукой глаза Сохён, защищая от пыли, разворачивается в сторону выхода, толкая дверь, которую немного перекорёжило от разрушающегося сверху потолка. И, наконец, чувствует свежий воздух и запах свободы.***
Тэхён стоит на кухне, расположившись лицом к телевизору, по которому транслируются экстренные новости, связанные с недавним официальным обращением к народу лидера альянса повстанцев. Он опирается спиной о кухонный гарнитур, держа в правой руке открытую бутылку красного вина. — Сегодня группой повстанцев был взорван пансионат для детей-сирот, которых там по словам очевидцев содержало в жутких условиях Министерство Национальной Безопасности. Правда это или нет ещё предстоит разобраться, но кто будет заниматься этим делом пока не ясно. Правительство планирует собрать внештатное собрание. Все дети из пансионата не пострадали и были вывезены за территорию повстанцами, вероятно, на их базу. Позже в прямой эфир на всех государственных каналах было обнародовано видеообращение лидера повстанцев Ви к народу. Давайте посмотрим запись ещё раз, — девушка- ведущая новостей исчезла с экрана, а вместо неё появился Тэхён. — Добрый вечер. Первым делом я думаю мне надо представиться: меня зовут Ви, и я лидер альянса повстанцев. Давайте отвлечёмся от повседневной жизни и немного побеседуем. Найдутся, конечно, те, кто не желают нашего общения, и я понимаю. Полагаю, что в данный момент уже отдаются приказы от вышестоящих лиц Министерства Национальной Безопасности по сканированию моего голоса, лица и поиска всевозможной информации обо мне и моём местонахождении на данный момент. Но, поверьте, в этот раз, как и во все предыдущие у них ничего не выйдет. Тэхён делает очередной глоток красного вина из бутылки. Мягкий не очень приторный вкус заставляет прикрыть в удовольствии глаза. Он слышит, как кто-то идёт в сторону кухни, а затем проходит внутрь, нарушая его одиночество. — Возможно, вы не заметили, но с нашей страной творится что-то ужасное, что-то, что не поддаётся логике и пониманию. Жестокость, несправедливость, бесчеловечность и ложь. Всё это стало неотъемлемой частью нашей жизни, а мы из-за страха боимся взглянуть этому ужасу в глаза. Этот страх в нас породило Министерство Национальной Безопасности. Оно уже не единожды выставляло нас, повстанцев, отбросами общества, террористами, что убивают и грабят, но, кажется, представители Министерства забыли упомянуть, что убивать нам приходится по их вине в целях защиты не нас, а тех, кого Министерство использует в своих корыстных целях. Они укрывают инвесторов их секретных проектов, а эти самые инвесторы наживаются на вас, мирные граждане. Те, кто клялись вас защищать, убивают тех, кто мешает исполнению их бесчеловечных планов. Как это случилось? По чьей вине? Безусловно, одни причастны к этому более, чем другие, и с них в своё время спросится, но всё же, признаем правду — если вы хотите увидеть виновника, достаточно просто посмотреть в зеркало. Каждый из нас виноват в произошедшем, каждый из нас упустил момент, когда всё это началось, а теперь вы боитесь сделать что-то. И я понимаю вас, страх это совершенно нормально. Но мы больше не будем молчать. Сегодня мы прервали многолетнее молчание, взрывом пансионата для детей-сирот, чьих родителей лишило жизни Министерство, скрыв это за надписью «несчастный случай». Дети этого пансионата готовились по особой программе обучения, чтобы по достижении совершеннолетнего возраста стать сотрудниками Министерства Национальной Безопасности без чувств и эмоций, словно роботы, способные лишь выполнять любые приказы, не думая о их правильности или неправильности. Всех детей в целостности и сохранности мы увезли в то место, где они смогут отныне жить спокойно, как дети. А не как заключённые. Подумайте только на мгновение, а если бы это были ваши дети? Мы пришли напомнить вам о том, что честность, справедливость и свобода — это не просто слова. Это жизненные принципы. И отныне мы не будем больше молчать. Если вы до сих пор считаете нас террористами, то взгляните на то, что делает Министерство с вами и пересмотрите свои взгляды. Мы скоро снова встретимся. Речь прерывается, и на экране вновь появляется девушка-ведущая, которая говорит что-то о том, как общественность отреагировала на шокирующее заявление. Социальные сети взрываются от постов, по всем телеканалам крутят одни и теже новости, а Министерство Национальной Безопасности молчит, что подогревает недовольство некоторых граждан, которые явно были воодушевлены сообщением лидера повстанцев. Чонгук, который всё это время стоял у противоположной стены и наблюдал за Тэхёном, что смотрел новости, убавляет звук телевизора. Сам он уже несколько раз пересмотрел этот ролик, который вмиг стал самым просматриваемым на ютубе. — Это было красиво. — Ммм, — тянет Тэхён, встречаясь взглядом с тёмными глазами Чонгука, — возможно. Ты так думаешь? Чонгук промолчал, рассматривая парня перед собой. Тэхён был всё в той же белой футболке и чёрных штанах, что чем-то напоминали военные. Сверху на нём была давно известная тёмная ветровка, в которой Чонгук увидел его впервые тогда, на экране в Министерстве Национальной Безопасности. Тэхён вновь поднимает бутылку, прикасаясь влажными от вина губами к горлышку, и делает очередной большой глоток. Алкоголь жгучий, словно пламя, проскальзывает в горло, опаляя его и согревая всё нутро. Одна капля срывается с горлышка, скатываясь к уголку губ и призывно блестит в темноте. Тэхён опускает бутылку, держа её легко кончиками пальцев. Чонгук подходит вплотную, касаясь кончиками своих кроссовок ботинок Тэхёна, как тогда в первый раз на этой же самой кухне, на этом же самом месте. Чонгук нежно проводит пальцем по тэхёновой щеке, очерчивая линию челюсти и заправляя прядь русых волос за ухо. Он опускает взгляд на губы и цепляется за красную каплю в уголке губ. Единственное, чего он хочет сейчас — дотронуться, коснуться, прижать. Кажется, Чонгук совсем сошёл с ума от Тэхёна. Это катастрофа, потому что он касается, и весь мир рушится. Чонгук проводит большим пальцем по призывно раскрытым губам, отпечатывая капельку вина на своём пальце. Он смотрит в глаза Тэхёну, пока подносит палец к своим губам, а потом медленно облизывает его, пробуя вино на вкус. — Tempranillo? — называет Чонгук сорт винограда, из которого делают известное испанское вино. — Sangiovese, — тихо выдыхает Тэхён, глаза которого вмиг потемнели от только что увиденного. — Кажется, я не распробовал. Чонгук касается пальцами тэхёнового подбородка, приближаясь к губам и выдыхая на них горячий воздух. Голова идёт кругом от жара, что окутал всё тело, от непозволительной близости. Его так хочется. — Ты — причина, по которой я не могу себя контролировать. Чонгук берёт в ладони лицо Тэхёна и целует медленно, тягуче, а пальцы правой руки Тэхёна вмиг путаются в его волосах, надавливая на затылок, будто пытаясь соприкоснуться ещё ближе. Он ставит бутылку на поверхность столешницы, чуть не разбив её донышко, и притягивает Чонгука за футболку ближе к себе, опуская ладонь на область, где быстро-быстро бьётся чужое сердце. Чонгук подхватывает Тэхёна, усаживая того на поверхность кухонного гарнитура, разводит чужие ноги, вставая между ними, и прижимается ещё ближе. Он опускает одну руку на острую коленку и сдавливает чуть-чуть, получая в ответ небольшой укус, который Тэхён спешит исцелить нежным прикосновением губ. Тэхён чувствует губами, что мягкими поцелуями-бабочками спускаются к подбородку парня, солёный вкус и понимает, что это слеза, скатившаяся из глаз Чонгука. Лидер повстанцев отрывается, поднимая чужой подбородок чуть выше, и вглядывается в лицо напротив, замечая бегающий взгляд. Он осторожно проводит пальцем по щеке, стирая влагу и уже размыкает губы, чтобы спросить, что же произошло, но не успевает. Чонгук приближается стремительно, словно не хочет ничего слышать. Он с отчаянием целует Тэхёна, сильнее притягивая его к себе. Его поцелуи разлетаются по всему лицу Тэхёна и оседают на коже, словно снежинки на заледеневшем окне. Губы будто морозные. Не согревают, а, наоборот, превращают всё в лёд. Чонгук касается так, будто извиняется. А Тэхён теряется в холодной нежности, растворяется, позабыв обо всём.Flashback
Дверь в кабинет раскрывается, и Намджун оборачивается, возвращая папку с документами на стол. Он смотрит долгим взглядом на вошедшего, а после переводит глаза на часы, отмечая, что те 48 часов вышли прямо сейчас. — Я даю тебе ровно 48 часов. Ни больше, ни меньше, — Намджун отворачивается полностью к двери, хватаясь за железную ручку. Его голос звучит жёстко с нотками требовательности, — чтобы ты обдумал всё ещё раз. По истечению срока либо ты придёшь сюда, и это будет означать, что ты отказываешься от своих слов, оставаясь в Министерстве, оставаясь с нами. Либо, — Намджун делает паузу, собираясь с мыслями, потому что то, что он скажет дальше тяжело даже для него. Невыносимо больно отпускать того, кто для тебя семья, — ты сделаешь неправильный выбор, и в следующий раз мы встретимся по разные стороны баррикад. — Ты сделал правильный выбор, Чонгук.