Раффаэлки

— Мы сразу к нему тогда приехали, — произносит Наён, глядя на чашку с дымящимся кофе Хёнджина. — Мы тоже ездили, в пятницу, — Хван ставит перед девушкой тарелку с кукси. — Тебе надо поесть.       Наён и Хёнджин говорят впервые за целую неделю. И так обыденно, словно не было никаких размолвок. Они просто не виделись, несмотря на то, что вместе живут, ведь Хван рано уходит на учёбу, после где-то пропадает с Феликсом, а домой приходит поздно или не приходит вовсе. Ким же не появляется в университете: Чан обещал достать ей справку из больницы, по легенде она вывихнула лодыжку. Они ездили к Сонхуну ещё раз, тогда он был не с Сонхва и ребята рассказали о своих подозрениях по поводу старшего брата. Парень побледнел моментально, заплакал, однако отрицать сказанное не стал. — Уён по прежнему слаб. — Но он хоть что-то помнит? — Только, что их было двое. — Это я тоже слышал... ну... а как у тебя с Минхо? Когда ты ездила к нему? — Вчера, — после её первого посещения она решила, что ездить каждый день в тюрьму будет глупо и навязчиво, да и не к чему. — В четверг, в субботу и вчера, — девушка не говорит, что именно вчера Минхо сказал ей больше не приходить, без объяснений бросил трубку и ушёл, даже не оборачиваясь. — Он типа... держится? Мы почти не обсуждаем дело. — Что насчёт суда? Чан сказал всё же господин Ли добился этого. — Да, нас могут вызвать. — Ну... а ты? — Что я? — Как ты? — А, я то, — Наён грустно улыбается. — Переживаю много. Успокаиваюсь, когда не вижу Минхо, не думаю о том, что с ним случилось. — Ты не хочешь, ну... немного отвлечься? Мы бы могли заказать еды и устроить вечер кино, как раньше, — Хёнджин сидит рядом, поэтому с лёгкостью накрывает широкой ладонью холодные пальцы Наён, а после немного неуверенно добавляет: — Ты и я. — А Феликс? — Иногда и нам нужно передохнуть друг от друга, мы и так неразлучны. Уверен, он не будет против. — Хорошо, — она кладёт вторую руку поверх Хёнджина. — И прости меня, что сомневался. На самом деле я тоже не верю, что Минхо мог бы... — Что так изменило твоё мнение? — Наверное, встреча с ним. — Стоп, так ты ездил к нему? Почему только сейчас говоришь? — Не знаю. Мне всё ещё стыдно перед вами обоими. Мы с Феликсом были слишком шокированы, даже не знаю, что сподвигло нас поверить в виновность хёна. — Ладно, проехали, — Наён отправляет в рот ложку супа. — После завтрака я собиралась навестить Уёна. — Значит поедем вместе, я тоже хотел.       Покончив со всеми утренними ритуалами и сборами Наён и Хёнджин садятся в полупустой автобус, что ведёт прямиком к городской больнице, в которой запах лекарств и хлорметана раздражает сознание, а заодно и слизистую носа. Такой аромат всегда наводит тоску, пробуждает ощущение чего-то плохого, тоскливого или даже ужасного, однако у Хвана настроение прекрасное, он искренне рад, что Уёну гораздо лучше: тот даже встал с кровати, чтобы поприветствовать друзей, правда тут же получил выговор от своей матери. — Почему вы не на учёбе? — удивлённо произносит Чон, когда Наён и Хёнджин оказываются в его палате. — Сегодня какой-то праздник, — Хван жмёт плечами. — Не знаю, все студенты не учатся. — Вы не обязаны чуть ли не каждый день сюда мотаться, — со скромной улыбкой говорит Уён. — Не обязаны, — соглашается девушка. — Просто хотим. — Ну как ты, хён? — Как? Да я через пару дней на скейте смогу трюкачить, — его бодрость радует. — Я тебе потрюкачу! — мама его утрирования не одобряет, устало встаёт с кресла. — Вы поболтайте, пойду выпью кофе. — Да, — Хёнджин и Наён одновременно поклонившись, оказываются на кровати Уёна стоит женщине выйти. — Как у вас дела? Что нового? — Да ничего, — жмёт плечами Хван. — На вечеринки не ходим, скучно там без тебя, выздоравливай побыстрее. — А как с учёбой? — Наён пропускает универ. — В смысле? Почему? — Ой, заткнись, — Ким легонько толкает блондина в плечо. — Завтра уже пойду. Ты лучше расскажи как сам, тебя не мучают врачи? Не достают копы? Хорошо кушаешь? — Врачи только пичкают капельницей и меняют повязки. Копы после того раза больше не приходили. Кушаю хорошо, не волнуйся, — он шутливо треплет Наён по голове. — Сама то? Кажется и щёки совсем пропали. — Ну и хорошо, Хёнджин вечно говорит, что я жирная. — Чё-ё? — протягивает Хёнджин, не забывая состороить нужную гримасу. — Он вечно жрёт мою еду. — Ты похудела потому что он жрёт твою еду? — не перестаёт улыбаться Уён. — Какую, блин, еду? — шипит Хван. — Ты называешь конфеты и шоколадки едой? — Не важно, суть одна - ты всегда это съедаешь, — Хёнджин в ответ на это лишь закатывает тёмные глаза, а Уён смеётся; Наён этот смех нравится, она правда счастлива, что парень почти невридим. — Я рада что тебе лучше, — она берёт его за руку. — Выздоравливай скорее. — Спасибо. И спасибо, что навещаете. — Глупости, — Хёнджин слегка приобнимает парня, когда дверь в палату открывается и на пороге появляется Ксэюн, за ней вальяжной походкой входит Сан. — Оппа, привет! — добродушно улыбается девушка. — Ребята? И вы здесь? — она по очереди обнимает Наён и Хёнджина. — Я принесла тебе твои тупые книжки. — Тупые книжки? — морщится Уён. — Зачем так сурово? — Потому что я их еле дотащила! — Вот как, — вмешивается Сан. — Прям сама тащила? — Ну ладно... мне Сан-оппа помог. Но это ничего не меняет, ты даже на больничном учиться собрался. — А как же, сестричка, я ведь хочу всё успевать, — Уён благодарен и даже счастлив, несмотря на острые боли по всему телу; он рад, что сразу несколько друзей пришли его навестить, а в девять утра и вовсе заезжали Бан Чан и Чанбин, поэтому прилив сил у парня был изрядный.       Они ещё болтают на какие-то свободные темы, шутят, пока из кармана Наён не раздаётся громкий сигнал телефона. На экране краткое "Чан" и девушка выходит из палаты, отвечая: — Привет. — Привет, Наён, — голос Чана звучит как обычно, не грустно, не весело, а вполне обыденно, поэтому догадаться почему он звонит трудно. — Как дела? Что делаешь? — Странно, ты никогда не задаёшь таких вопросов да и звонишь только по делу. Что случилось? — Суда не будет. — Что? — девушку дёргает и она повышает голос. — Какого чёрта? Почему? — Эй, не кипятись, слушай, — Чану кажется он слышит как по ту сторону трубки участился пульс Наён от злости. — Всё хорошо. Минхо отпускают. — Эм... — Наён в замешательстве, хотя чувство внезапной эйфории окутывает её крошечное сердечко. — Отпускают? Когда? С чего бы? — Ты сейчас сидишь? — Нет... — Сядь. Потому что лично я охуел, когда узнал. А ещё мы с тобой красавчики, поэтому не забудь дать пять при встрече. — А может ты перестаешь говорить загадками, м? — Слышу как ты сгораешь от любопытства. Давай так - через полчаса будь у домика Минхоши, пока будем его ждать расскажу. — Я Хёнджина возьму? — Прекрасная идея, а я Феликса. Хотя тогда им навряд ли будет дело до чего-то ещё кроме друг друга. — Ох, Чан, завидуй молча. Всё, давай, до встречи.       Несдерживаемая радость превращается в смех, Наён тихо пищит в свои ладони, зажмурив глаза, а потом облегчённо вздыхает. Ей хочется обнять всех вокруг, потому что внезапный прилив эндорфинов разрывает её изнутри. С ослепительной улыбкой она возвращается в палату Уёна, чем вводит остальных в ступор. — Кто звонил? — интересуется Хёнджин. — Да, так. Хорошие новости, пока не буду рассказывать, простите. — Интригантка, — Уён смотрит по-доброму, а девушка лишь подходит к нему и ласково обнимает, помня про свежие швы. — Уже уходишь? — Завтра после пар приеду, обещаю. Поправляйся! — она также обнимает Ксэюн, кивает Сану и смотрит на Хёнджина: тот улавливает всё находу, тоже прощается с друзьями и выходит вслед за подругой. — Может наконец скажешь, что случилось? — Пока сама не знаю, — они идут по белоснежному коридору, пока Наён попутно вызывет такси до Чонно. — Чан звонил, он сказал Минхо едет домой, его отпустили вроде как. — Что? — Хёнджин на секунду останавливается. — Подожди, значит нашли настоящего преступника? — Об этом Чан обещал рассказать, шевели булочками, Хван Хёнджин, — девушка волнуется от предстоящей встречи с Минхо, не знает, что скажет, хотя, наверное, стоит только обнять и всё; он чётко дал понять, что не хочет больше её видеть, однако не сказал в чём причина. Пусть Наён сама спровоцировала такой разговор, обида по вискам бьёт прозрачным молотом. //       его полупрозрачное отражение в чистом стемалите вызывало зрительной боли больше него самого. по глазам красным и потерянным было понятно сразу, что он нуждается в помощи, в помощи врачей тоже. десятый день в холодном и сером месте его уничтожает, потому что эмоционально неуравновешен, болен и жаль себя от того, что держат здесь ни за что, а с другой стороны он и рад наказание нести — из-за него человек едва не погиб. — зачем ты опять здесь? — тихий голос человека донёсся из оранжевой грязной трубки хриплым эхом. — думала тебе легче, когда кто-то приходит, — она ответила так же тихо, сводя глаза с карих напротив на ссадины на руках парня. — если хочешь не буду... — хочу, — прерывистый краткий ответ настолько, что лишь ямочка над губой дрогнула. — скажи почему? — она смотрела на его руки, с негодованием рассматривала ушибы и раны на сгибе пястных костей и фаланг: опять бил в стены кулаками. — просто не приезжай больше, — одним резким движением он повесил трубку на телефон справа, посмотрел так, словно ненависти полон и ушёл через толстую дверь. // — Эй, — Хёнджин трогает девушку за рукав, когда до места назначения остаётся меньше двух минут. — Ты в порядке? — Просто задумалась, — Наён переводит взгляд на парня, а у самой щека блестит от солёной слезы. — Чего плачешь? — внимательный Хван мог сделать вид, что не заметил, но не стал; любопытно. — Ничего, — девушка и не заметила, как дала волю эмоциям, пальцем по лицу своему проводит, смотрит недоуменно. — Раньше мы всё друг другу рассказывали, а сейчас ты другая стала, — Хёнджин немного обиженно отворачивается к окну. — Извини, просто чувствую себя дурой. — Почему? — Я вчера была у Минхо, — она решает, что парень прав, да и выговориться ей весьма хочется. — Он просил больше не приходить. — Что произошло? — Ничего, думаю просто он такой. Я много читала о "прл" и мне кажется отсутствие свободы так сильно влияет на его поведение, как будто эта хрень проявляется ещё больше, чем раньше. — Конечно, у любого крыша поедет, если в тюрягу без вины посадить, а у хёна и так проблемы. — Я сравнивала его поведение с тем, что читала про эту болезнь. Знаешь, говорят такие люди мгновенно меняют своё мнение по поводу других, им трудно понять, что они ценят или чего хотят, — Наён опускает глаза на экран своего телефона. — Может поэтому Минхо иногда добр, а иногда так холоден со мной? — Думаю ты права, — соглашается Хёнджин, беря Наён за руку, автомобиль паркуется, и таксист их прерывает. — Здесь? — Да, аджосси, — отвечает ему девушка и тут же смотрит Хвану в глаза. — Я готова ко всему, а когда ты ко всему готова, становится легче жить.       Они выходят из машины прямо в объятия Феликса, что буквально светится. Парень кратко целует Хёнджина в губы, обнимает Наён, при этом повторяет одно и то же: — Я так рад! Так рад, что хёна выпускают. Хёна выпускают, блин, я так рад.       Чан сидит на ветхой скамье прямо у высокоэтажного здания и следит на остальными с улыбкой на лице. Первая к нему подходит Наён. — Ну, садись, — предлагает Чан. — Расскажи всё, — Наён на приглашение не отвечает, готовая слушать внимательно. — Какая ты... — парень вздыхает недовольно, но просьбу выполняет. — Да рассказывать в принципе и нечего. Ночью Хонджун в участок явился, сознался во всём и Сонхва спалил. — Чего? — изумившись, Наён всё-таки решает сесть рядом с Чаном. — А кто такой Хонджун? — Ну... я с ним пару раз пересекался, выяснил сегодня, что он близкий друг Пака. Уёник говорил же, что этих пидорасов двое было, вот пожалуйста. Избили пацана, порезали. Думали помрёт, а он выжил. — Значит мы оказались правы? — Ага, — он кивает и протягивает ей поднятую ладонь, оттопырив пальцы. — Давай пять! — Сонхва хотел Минхо за решётку из-за Сонхуна посадить? — девушка жест игнорирует, на что Бан снова вздыхает, опустив руку. — Ага. Самое интересное никто не знал об этом. — Подожди, а нож? — Да это же херня, девочка, — усмехается Чан. — Он у Минхо аккуратно его из дома спиздил, ну, тогда. Помнишь? Когда Хо с Джинни поцапались. — Я всё равно не понимаю... Уён им то что сделал? — В том то и дело, что ничего. Они знали, что у него с Минхо, скажем... натянутые отношения. Они всегда друг друга недолюбливали. — И почему он вдруг признался? Этот Хонджун. — Та я ебу? Видимо совесть замучала. Но я считаю он не знал, что Уён выжил, а как узнал решил сознаться, — Чан бросает взгляд куда-то за Наён. — Минхоша едет, — девушка оборачивается и видит чёрный "бэнтли мюлзан", а Чан добавляет. — Не убийцы они, просто дибилы заигравшиеся. — Их посадили? — девушка снова смотрит на Бана. — Ну наверно ж... — В смысле "наверно"? Они опасны. — Да не ссы, девочка, — парень треплет её по плечу и встаёт.       Господин Ли останавливается рядом с "астоном" Чана, и выходит первым. Друзья кланяются ему, ожидая когда Минхо тоже откроет дверь, однако парень не торопится — словно не домой приехал. Тогда Чан берёт инициативу на себя, стучит костяшками пальцев по стеклу, вынуждая на него посмотреть. Тот неуверенно поднимает глаза и щелкает мягкую ручку. Бан Чан тут же друга в медвежьи объятия заключает, не даёт и пошевелиться, обнимает так крепко, что у него кажется кости хрустят во всём теле. — Хён, — возмущённо хрипит Минхо, когда понимает что у него ноги от земли оторваны. — Придушишь... — Мой Минхоша! — парень наконец хватку ослабляет, ладонями обхватывает лицо Ли и тянет к себе, чтоб смачно в губы чмокнуть, однако тот быстро уворачивается, поэтому получает поцелуй куда-то в ухо. — Фу, хён, — не зная почему Минхо наконец улыбается, даже слегка хихикает. — Просто рад, что ты наконец-то дома! — Ладно, — парень хлопает друга по лопатке и тот отходит, позволяя Феликсу и Хёнджину тоже обнять своего хёна. — Я так рад! Так рад! — верещит Феликс, бросаясь старшему на шею и повиснув на нём. — Как хорошо, что тебя отпустили! — Да, — парень отвечает, уголками губ улыбается, но едва отстранившись тут же попадает в объятия Хвана, который почти пополам согнувшись сцепляет руки на талии Минхо. — Ладно, ладно вам, — прерывает их Чан, закидывая руку на плечо Минхо. — Остыньте, а то он подумает мы его в своё голубое озерцо тянем. — Реально, — кивает Минхо. — Все мои друзья спидорасились, как мне реагировать? — Прям обидно, Минхоша. — Зато честно, — только сейчас Минхо встречается взглядом с Наён, которая сидя на скамье покорно ждёт, когда парни остудят свой пыл, и словно ловя её мысли они отходят от Минхо.       У девушки все остальные чувства отключаются, она как во сне вскакивает с места на ватных ногах и к Ли подбегает, чуть ли с ног не сбивая. Руками обвивает тёплое тело, прижимается щекой к широкой груди. Тот растерянно пальцами по ткани её платья на лопатках касается, останавливает ладони на плечах. Аромат лавандового кондиционера для белья приятно бьёт Наён в нос, от него почему-то становится уютно и спокойно на душе, однако Минхо спустя секунд двадцать легонько девушку отстраняет, отодвигается и даже не смотрит, словно они незнакомцы. Ей крайне неприятна такая реакция, но она, конечно же, этого не показывает. Хочется опять засыпать парня вопросами: почему он так поступает с ней? Почему ведёт так, будто они совсем чужие? Неужели так сложно быть немножечко добрее к её чувствам? Она не просит на них отвечать, лишь нежности совсем толику желает получить, но всё тщетно. Видя неловкость между двумя друзьями, Чан подходит к ним, натянуто улыбается Наён, сомкнув губы в тонкую линию и толкает парня к дверям подъезда. — Ему надо в порядок привести и мысли, и себя любимого, — шутливо поясняет Чан, не забыв одарить и Феликса, и Хёнджина взглядом тоже. — Увидимся потом, да? — Ага, — кивает Хван. — Пока! — он смотрит на Наён, которая глаза закрывает, восстанавливая пульс. — Всё норм? — она смотрит на друга, почти незаметно кивает и уходит по асфальтированной дорожке в сторону автобусной остановки; Хёнджин переглядывается с возлюбленным и они идут следом.       Погода стоит ясная, солнечная. Феликс не прочь прогуляться, предлагает остальным, однако Наён всё время молчит, а Хёнджин отказывается, ссылаясь на "какие-то важные дела". Всю дорогу они едут молча, Ли выходит на своей остановке, поцеловав парня в щёку, и коснувшись ладони весьма расстроенной Наён. По возвращении домой она долго принимает душ, в голове всё ещё мысли о Ли Минхо: она решает, что ей пора смириться и забыть. В конце концов да, они пару раз прогулялись, пару раз поцеловались и ничего более. Ей стоит отпустить человека, который крепко сжал её сердце, это тяжело и практически невозможно, но время лечит, Наён уверена.       Она выходит из ванной комнаты в одном полотенце и едва ли не врезается в лучшего друга. — Я скачал третий сезон "Очень странных дел", — Хёнджин смотрит на Наён, на то как с её длинных волос по голым плечам стекают капли воды, от девушки приторно пахнет кокосовым молоком; ему нравится. — Какую еду закажем? — Ох, — Наён совсем забыла, что они собирались провести этот вечер вдвоём, хлопает ресницами. — Но ты же не любишь этот сериал? — она знает, что Хван ужасы ненавидит и с тёплой улыбкой добавляет: — Трусишка. — Ну знаешь, иногда можно и посмотреть. — Ладно... тогда давай просто закажем пиццы и какой-нибудь ещё гадости? — Типа колы и картошки-фри? — Ага. — Ладно, — он кивает, ещё раз бросив взгляд на обнажённые плечи и уходит в гостиную, а Наён спешит к себе, чтобы натянуть какую-нибудь растянутую кофту и старые шорты.       В половине пятого Хёнджин, удобно устроив голову на подушке у бёдер Наён привстаёт на локтях, чтобы сделать глоток воды. — Наён? — М?       Парень кладёт подушку уже на ноги девушки, и ложится так, чтобы она видела его лицо. — Ты очень красивая. — Ударился?       Хёнджин не знает почему сказал это. Ему просто не нравится видеть подругу в таком состоянии, хотелось увидеть её улыбку. Ещё Хёнджину очень хотелось бы, чтобы они говорили как прежде, чтоб всё было, как было раньше, до всего. — Нет.       Наён на Хвана даже не смотрит. Отвлечься от происходящего вокруг сериалом от "нетфликс" действительно хорошая идея, но Хёнджин продолжает, глядит неоднозначно, и девушка сдаётся. — Ну чего?       Ответом становится какой-то смазанный и короткий поцелуй в губы, детский и ненавязчивый; словно они восьмиклассники, которых застукали в раздевалке. Отстранившись, Хёнджин пытается понять эмоции девушки, но та лишь усмехается и отводит глаза к экрану. — Просто хотел тебя поцеловать. — Дурачок.       Хёнджин голову обратно кладёт и тоже к телевизору отворачивается, будто бы то, что он сейчас сделал было чем-то вроде утреннего кофе, обыденным, повседневным и заурядным. Спустя половину серии он засыпает.       Когда на улице начинает темнеть, Наён осторожно пытается встать из под невнятно бурчащего Хёнджина. Она аккуратно поправляет подушку под ним, тащит с другого края флисовый плед и накрывает им парня, который, кажется, даже не выходил из состояния глубокого сна. Девушка делает несколько глотков колы, убавляет звук на телевизоре и идёт к окну, что находится возле входной двери. Из за невысоких ворот пустынную улицу можно оглядеть спокойно. Наён смотрит на небо, в котором прячутся облака и светлеет растущая луна, затем обращает внимание на проезжающий мимо автомобиль и сердце пропускает удар. Злосчастный "хёндай акцент" цвета отполированного металла паркуется у магазина напротив, и ноги сами несут девушку к двери. Настолько взбудоражена, что не тратит время на элементарные сборы — волосы собраны в неаккуратный пучок, из одежды - растянутый синий свитшот и чёрные шорты; она надевает сверху холщовую куртку и обувает кроссовки, бежит за двор, надеясь, что Минхо ещё не уехал, а сама мысленно себя ругает, якобы "дура, ну зачем ты опять к нему бежишь?" Глубоко вздохнув и притворяясь, что вышла купить воды, Наён быстро шагает к универмагу. Она не знает, что скажет ему, и только когда через прозрачное стекло магазинных дверей она видит парня, стоящего на кассе, не придумывает ничего лучше как проигнорировать.       Минхо ловко убирает запечатанную пачку сигарет в карман, поправляет кепку и решает для себя: в этот магазин он нанёс визит в последний раз. Он не надеялся встретить здесь Наён, однако ему необходимо сказать ей что-то наподобие: "забудь обо мне" или "нам не стоит видеться больше". Не потому что она ему не дорога, а потому что всё в точности наоборот. Он знает о том, что Чан отговаривал её, отговаривал сближаться, потому что Минхо сам просил: слишком боится ранить, ударить однажды или заставить плакать из-за себя. В голове отрепетированный текст, который точно заставит Наён Минхо ненавидеть, уж лучше так, чем клясться в вечной любви. Он сам не знает чего хочет и чего хотел, от высоких ожиданий к полному разочарованию скатился, как по снежной горе из неопределённых причин — просто он такой, импульсивен и не осторожен. Вновь и вновь у него возникает желание себя изрезать, разбить руки сильней, а может даже разбиться на машине, потому что так легче: когда физическая боль заглушает душевную. Знает, что не виновен, но себя всё равно винит. «Из-за меня Уёна едва не убили» — повторяет себе как мантру, злится, кричит, но так чтобы не слышал никто, и не видел ни в коем случае. От пережитого становится только хуже, хочется замкнуться в своей комнате или прыгнуть с "Лот Ворлд Тауэр"¹.       Ли выходит к машине, смотрит из под длинных изогнутых ресниц и прячет правду в своих махагоновых глазах. Наён придерживается своего "плана", но остановившись по иронии судьбы возле автомобиля замирает на пару секунд, отрывая взгляд от своих ног и поднимая его на парня, однако тут же отводит в сторону и идёт к магазину, ускорив шаг. Они проходят мимо друг друга, когда Минхо, резко повернувшись, зовёт по имени, вынуждая остановиться: — Наён.       Из его уст это звучит как-то иначе. У девушки голос Минхо болезненно отзывается эхом в голове. Она смело поворачивается, смотрит прямо в глаза, а между ними расстояние в один метр, не более. — Что? — она звучит тише и спокойнее, чем хотела и напоминает самой себе испуганного барашка. — Хотел сказать спасибо, — на лице Минхо не дрогает ни один мускул. — Что помогла. — Не за что, — она из последних сил удерживает дистанцию, стараясь сохранять такое же невозмутимое лицо, как у Ли. — Почему ты пропускала пары? — единственное, что он знал; о том, что она почти не ела, много плакала и ругалась с друзьями никто не сказал, или же не знал. — Из-за меня? — Разве это важно? Такой пустяк. — Чувствую себя виноватым. — Почему? — Потому что позволил тебе надеяться, что у нас что-то может получиться. — А это не так? — Пф, — Минхо усмехается, обводит глазами сумеречное небо. — Значит ты поэтому вмешалась? Думала вытащить меня и я, как довольный кот, прибегу к тебе, трясь об ножки? — При чём здесь это? — девушка недоумённо качает головой. — Я с чистыми намерениямм хотела помочь, не искала какую-то выгоду. Потому что я изначально верила в твою невиновность. — Ты ведь меня не знаешь? Думаешь я не мог бы? — Ты сам мне сказал, что не трогал его. — Ты зря думаешь, что я хороший! — напряжение растёт вместе с голосом парня, он сжимает руку в кулак, пытаясь контролировать эмоции. — Я ужасный человек, я мог бы сдел... — Перестань, — перебивает его Наён. — Пожалуйста, не надо. Зачем ты говоришь такие вещи? — она делает шаг навстречу, не спеша ещё один. — Всё закончилось, Уён жив, ты на свободе, кого надо наказали. Нам не стоит об... — Не подходи ко мне, — Минхо отшатывается, как от огня. — Почему ты опять это делаешь? — немного трясущиеся пальцы сами тянутся к запястью Минхо. — Я правда думала мы сблизились. — С чего ты взяла? — его голос снова становится тише, тело дрожит и совсем не от холода. — Сам говорил, что ни на сантиметр не отпустишь, почему отталкиваешь опять? Что изменилось? — Ничего, — Минхо мог бы оправдаться импульсивностью, вызванной диагнозом из толстой папки, и если кто спросит - так и сделает, но сейчас он не понимает почему говорит именно так. — Ничего и не было, ясно? Я никогда не хотел быть с тобой. — А как же поцелуи? Тот вечер? И... — Физическое влечение, не думала об этом? — он одёргивает рукав куртки, к которому успела прикоснуться Наён. — В конце концов я взрослый мужчина со своими потребностями. — Скажи ещё, что просто хотел меня трахнуть... — Зачем? Ты сама всё сказала сейчас, — губы цвета спелого личи, которые к тому же приятны на вкус, произносят слова, которые больно режут по сердцу лезвиями острыми, и крови лишая, и душевного равновесия. — Умница, Наён, бинго. — И что тебя остановило? — разочарование, обида и злость смешиваются в один эмоциональный коктейль, Наён выплёвывает слова, не думая о их смысле. — Сделал бы, что хотел, разошлись. Не мучал бы меня. — Говоришь как шлюха, — Ли надменно морщит лоб. — Противно. — Зачем тогда рассказал про своё "прл"? Ты со всеми девушками, с которыми переспать хочешь так поступаешь? — И как же? — он истерично смеётся. — Заставляешь бегать за собой, потом вызываешь жалость, трахаешь и бросаешь? Ах да, или не трахаешь. — Поверь, с тобой просто не повезло, — Минхо уже сам в свою ложь верит, понимает как сильно ранит своими словами, но остановиться не может. — Ты права, надо было выебать тебя ещё на вечеринке у Чана и всё. — Я не верю тебе. — Глупая, — он снова заливается порывистым смехом, голос повышает. — До сих пор думаешь, что нужна мне? Нет! Не нужна. Хватит заниматься харассментом и таскаться за мной как собака, это уже ненормально! — Пожалуйста, не говори так, — Наён обещает себе не плакать, только не при нём, не сейчас. — Не надо... — Просто оставь, — он сам делает шаг навстречу, и заметив слёзы в уголках глаз Наён, немного сбавляет голос. — Оставь меня в покое. Перестань припоминать мне что я говорил или что делал, ясно? Если меня каждый, кому я что-то не то сказал будет доставать я охуею. — Минхо, послушай, — Наён изучающе смотрит на Минхо, пытаясь вспомнить всё, что читала о его странной болезни, но в голове пустота, ей так обидно и неприятно, что хочется поскорее уйти. — Мне плевать, что ты уничтожаешь меня своими словами, я стерплю, пусть даже это твоё "прл" в тебе говорит. Мне плевать на всё, что между нами было, но было это чудесно и ты не можешь отрицать этой грёбаной химии. Ты мог послать меня сразу, хлопнуть дверью перед носом, не останавливать машину в тот дождливый день, но да... это же ты. Такой добрый, на самом деле, хотя и говоришь, что это не так... — она делает неслышный вздох, ощущая как во рту пересохло от нахлынувших эмоций. — Хотя ты прав, я тебя не знаю, как бы не пыталась это исправить и мне никогда не стать тебе ближе, чем приятельницей, знакомой, — слёз нет, они застыли в глазных яблоках. — Просто прости, что доставила столько... хлопот? Проблем? Но знаешь, раньше я жалела, что пошла тогда к Чану вместе с Хёнджином, но сейчас, оглядываясь назад... я больше не жалею, — Ли слушает внимательно, иногда кусая нижнюю губу, редко кидая взгляд на девушку. — Я рада, что встретила тебя, что испытала те эмоции, которые ты заставил меня испытывать. Поэтому... — она снова вздыхает, на этот раз не украдкой, опускает глаза. — В общем... просто спасибо. Я не стану тебе докучать, обещаю. Забуду о тебе, вот увидишь... и прости меня, — Наён не даёт ему времени на ответ, отворачивается и быстро скрывается в магазине, купить две бутылки соджу вместо какой-нибудь сахаросодержащей дряни и утопиться в своей безответной(?) влюблённости.       Минхо не смотрит ей в спину, трудно, но он справляется. Её слова тронули до глубины души, потому что никто никогда не говорил ему хотя бы что-нибудь подобное, и как часто бывает — он начинает жалеть. О том, что сказал. О том, что сделал или... или не сделал. В чём причина? В пограничном расстройстве личности? Или всё-таки в разбитом сердце, которое сам же и разбил? Он не знает. Сильно костяшками пальцев бьёт по корпусу своей же машины, что-то режет между фаланг и горячая кровь стекает по пальцами, но это, впрочем, уже неважно.