Сокрушенные

День 113 23:58 Холодная мрачная комната. Все также разбросанная мебель. Свежий осенний воздух играет с прозрачными занавесками. Темный силуэт у окна. Малфой устал. Его идеально стальная маска надломилась, и теперь серые глаза отражали все внутреннее состояние молодого мужчины, которое ухудшалось с каждым днем. Он забыл о том, что значит быть настоящим, а не жалкой фальшивкой самого себя. Каждый раз, когда Драко выходил за пределы своей комнаты, то становился кем-то другим. Для отца он был прилежным сыном, для Темного Лорда верным псом, для пожирателей умелым соратником, для большинства волшебников ублюдком и безжалостным убийцей. Но Малфой не знал, кем был для себя. Блять. Он с большим успехом играл свои роли на протяжении длительного времени, запутавшись в какой-то момент в сценарии. Возможно, лишь Нарцисса, благодаря материнскому чутью, изредка могла видеть все терзания сына, но Драко закрывался настолько быстро, что она не успевала произнести и двух слов. Он взял за привычку не смотреть матери в глаза, кроме тех случаев, когда этого обязывала ситуация. Драко не мог вынести ее пронзительного, понимающего и сочувствующего взгляда, потому что боялся, что в один прекрасный момент в нем что-то надломится, и он проявит слабость, а это было запрещено. Поэтому все, что оставалось юноше, это в очередной раз стоять в своей комнате у окна и вглядываться в черное небо. Оно было единственным, кто лицезрел Драко Малфоя настоящим. Лишь ей, небесной ночной глади, было дозволено проникать сквозь те слои масок, которые бывший слизеринец надевал на себя. Ничего прекрасного за ними не было. Всего лишь разбитый подросток, утративший понимание происходящего. Эта война уже оставила след в душе, и Драко не знал, сколько еще она по нему пройдется... Сейчас его мысли были пусты. Он лишь недавно вернулся из большого зала, где Волдеморт проводил воспитательные работы. Темный Лорд был слегка огорчен, когда узнал, что заданию пожирателей помешала кучка орденовцев, а один из его приспешников был вовсе убит. Сначала послышался его низкий хриплый смех, который вскоре был подхвачен двумя неотесанными псами, а после лишь стальной змеиный взгляд и два трупа, которыми уже наслаждалась Нагайна. Волдеморт не был глупцом, он всегда зрил в корень всех проблем, и эта проблема была слишком очевидна. Среди его соратников были предатели, и это не могло не огорчать Лорда. Вся его печаль вылилась в жестокие пытки над телами и сознанием пожирателей. В большом зале стояла звенящая тишина, пока на каменном полу ломались человеческие туши. Лишь изредка Волдеморт бросал пару фраз о своем разочаровании и надлежащем искуплении греха. Драко всегда мысленно вел отсчет всех пыток, через которые ему периодически приходилось проходить. Иногда он сбивался, и приходилось начинать все сначала, поэтому конечный результат мог быть неточным. Пока в ушах звенело, а к горлу подступали сгустки крови, Малфой считал. Лучше всего он теперь умел принимать и скрывать боль. Иногда с его губ даже слетал тихий смешок во время очередного Круциатуса, пока в сознании Драко вспоминал, как в школе выл от боли из-за травм. Сейчас это казалось глупостью. После того, как стязания прекращались, Волдеморт тут же возвращался в свое привычное настроение, а Малфой молча покидал помещение с расправленными плечами и отсутствующими признаками пыток. Таким умением могли похвастаться лишь несколько волшебников среди пожирателей, и им Темный Лорд всегда оказывал больше внимания на собраниях. Конечно, никто не видел, как за закрытыми дверьми пальцы юноши начинали трястись, а плечи опускались с очередным шагом по лестнице. Сегодня Малфою было чуть сложней обычного, ведь ему пришлось пройти не только через агонию от непростительного. Он вынужден был уделить особое внимание своим недавним воспоминаниям и оставить их незамеченными для Волдеморта, который в промежутках между Круциатусом проникал в сознание пожирателей и искал любые зацепки. Малфой, конечно же, не являлся предателем, но он помиловал своих врагов и отпустил их, и этого было достаточно для того, чтобы проститься с собственной жизнью... В глубокой ночи Драко лишь раз вспомнит о встрече с подружкой Поттера. Наверное, на него это не произвело бы никакого эффекта, если бы данный эпизод не был столь живым и реальным среди его ежедневной черно-белой киноленты. Малфой вспоминал не саму девушку и все, что с ней было связано, а только сам момент. Эта встреча на мгновение заставила его воскресить себя прошлого, беззаботного хвастливого мальчишку, который задирал половину школы. Было приятно осознать, что он все еще помнит себя таким по-детски неправильным, но при этом настоящим. В Грейнджер его сумело удивить только безжалостное непростительное, брошенное в одного из пожирателей, с которым Драко гнался за девушкой и детьми. Тогда он быстро осознал, что это был не первый павший от ее руки человек, что стало понятно по карим глазам в первые секунды после, и даже пришедшее осознание не казалось для шатенки сильно шокирующим. Да, война затронула и поменяла всех. Хорошие медленно падали в бездну, а плохие отчаянно пытались вскарабкаться наверх. И общим у них был лишь один и тот же крик, который рвался из груди каждый день. День 115 20:15 Гермиона впервые решится рассказать этим вечером Джинни о двух убийствах, которые она совершила, но при этом шатенка не станет упоминать Драко Малфоя, который не тронул ее несколько дней назад. Это было странным поступком с его стороны, но сейчас голову Грейнджер занимали совершенно другие мысли. Когда последнее слово сорвется с губ кареглазой, Уизли еще пару минут будет сидеть в тишине, прежде чем накинется на девушку с крепкими объятиями, а Гермионе станет чуть легче на душе... Грейнджер знала, что каждый второй из ее прошлых сокурсников молча осуждает ее поступки, это читалось во взгляде, ведь их чертова светлая сторона в этой войне на то и оставалась таковой, потому как они не использовали непростительных, были выше этого. Они, недавние выпускники, едва успели закончить школу, где из года в год им вбивали в головы, что темные заклинания − одно из худших преступлений, на которое может пойти волшебник. Их учили лишь тому, как от них защищаться, а не владеть ими и применять в реальной жизни. Конечно, бывшие преподаватели и просто взрослые волшебники, участвующие в Первой Магической Войне, прекрасно понимали, что в жизни всегда есть погрешности в пресловутых "хорошо" и "плохо", поэтому в их взглядах отражалось такое странное и непривычное понимание ее поступков... Когда их объятия с юной Уизли разорвались, Гермиона тихо сказала: — Мне, действительно, не по себе от мысли, как долго будет продолжаться война, и что я еще буду способна совершить... — Знаешь, Гарри всегда говорит, что ты самый прекрасный человек, которого он встречал, − на мгновение сердце рыжеволосой болезненно кольнкуло уколом ревности, ведь ей хотелось, чтобы Поттер сказал однажды эти слова и о ней самой. − И знаешь, я с ним соглашусь. Возможно, мы не были близки с тобой в школе, но я всегда видела тебя со стороны. Просто поверь мне, что твои поступки не сделали тебя менее доброй, отзывчивой и рациональной Гермионой, которую все знают. Не все ситуации требуют правильных решений в соответствии со стандартами, иногда нам нужно поступать иначе. Грейнджер была благодарна за эти слова. Она даже поймала себя на мысли, что эта еще юная девушка, которая была младше Гермионы на два года, порой казалась мудрей, чем сверстники шатенки. Грейнджер молча сжала протянутую ей руку и задумалась о чем-то своем. Она и впрямь прониклась словами Уизли, но потом перед глазами вновь всплыли два холодных трупа, и Гермионе начало казаться, что она медленно сходит с ума. Безусловно, шатенке стало в разы легче, когда она смогла поделиться всем с Джинни, но она не рассказала о самом главном, о том темном шкафе со скелетами, который открывался в ее снах по ночам. Все та же снаружи и ужасна во тьме. Все та же заучка, но с непростительным на языке. Тихий смешок. День 116 10:45 Одно из убежищ Ордена. Люпин и Грюм мрачно разбирали бумаги на деревянном столе, а в центре лежало письмо из Хогвартса с подписью директрисы. "Поттер и Уизли исчезли, их нет нигде.

С Уважением, Минерва"

— Паршивцы. Они выроют нам могилу. − Грозный Глаз был зол. — Предполагаю, что искать их более, чем бессмысленно, они явно обо всем позаботились. Ремус чувствовал себя ответственным за Гарри после смерти своего лучшего друга и по совместительству крестного отца юного Поттера, поэтому сейчас в нем боролось несколько чувств: злость, неподдельный страх за жизнь мальчишки и вина за то, что не доглядел. Это было его идеей, отправить Гарри в Хогвартс на тот период, когда активность пожирателей резко подскочила, и сейчас он корил себя за этот план. Надежней было держать его прямо под носом. 19:30 За ужином Аластор Грюм вспомнит слова Грейнджер о том, что не следует дергать Гарри. А через пару дней подтвердит свои догадки, когда пересечется с ее виноватыми глазами. День 128 14:28 Очередной дом магглорожденного. Дождь. Старинные раздражающие часы с кукушкой. Убийца и жертва в центре гостиной. Малфой смотрел в ясно-голубые глаза какого-то неизвестного старика, который стоял перед ним на коленях и молчал. Это было для молодого мужчины в новинку. Обычно все его жертвы кричали, молили или просто проклинали его, а этот был нем, как рыба. Они смотрели друг другу в глаза уже с минуту, и каждый не шевелился. Драко застыл с вытянутой палочкой, старик же держал руки опущенными вдоль тела. Никакого сопротивления. С детства Малфоя учили уважать старших, ведь этому соответствовал этикет, а сейчас юноша держал пожилого мужчину перед собой на подогнувшихся ногах, пока острые худощавые колени упирались в деревянный пол. Просто смешно. Драко ждал непонятно чего, и пока он медлил, старик все-таки заговорил. — Все еще сложно переступать черту? — его голос был спокойным и расслабленным, пожилой мужчина не выглядел напуганным, он будто завел беседу с давним товарищем. — Это всегда будет непросто даже, когда тебе будет казаться, что ты положил сотни людей в могилу, и ты уже не должен ничего чувствовать. Притворство. — Что Ты, можешь знать обо мне? — Драко не желал разговаривать по душам, тем более с магглорожденным. — Мне не нужно знать тебя, чтоб понять таких элементарных вещей, — старик слегка хмыкнул. — Думаешь, что ты книга, скрытая за семью печатями, которую никому не дано прочитать, но ты заблуждаешься. — Заткнись. — Даже сейчас твоя растущая злость говорит о моей правоте, но ты не можешь этого признать. Пусть твое выражение лица скрывает эта бездушная маска, но за ней ты всего лишь жалкий мальчишка, которого отправили убивать людей на войну против воли. Я отчетливо вижу это в твоих глазах. — Не смей судить обо мне своим грязным ртом. Я убил толпы таких же, как ты, убью и тебя блять! — терпение Драко подходило к концу. Его серые глаза налились кровью, а рука крепче ухватилась за древко. — Хотел бы убить, сделал это раньше, а не слушал речи какого-то пожилого старика. И он был прав. Он был блять чертовски прав! Ноги Малфоя предательски подкосились, и юноша припал на колени, все еще держа палочку перед собой. — Мне не нужно знать твоего имени, чтобы сказать, что ты неплохой человек. В твоем сердце намного больше милосердия, чем бездушности, как ты думаешь, — Старик еле заметно коснулся кончиком пальца той части груди Драко, где располагалось сердце. — А теперь убей меня. Я пожил довольно и давно мечтал уйти на покой, поэтому смерть станет мне долгожданным подарком. Драко не предполагал, что обычное поручение от Волдеморта перерастет в нечто подобное. Возможно, виной всему было утреннее наказание от Темного Лорда, которое несколько выбило юношу из колеи, ведь до сегодняшнего дня бывший слизеринец не позволял себе слов наедине с жертвой. Когда он щадил кого-то, то делал это молча или просто бросал элементарное оглушающее, если что-либо осложнялось. Сегодня же все пошло наперекосяк с самого начала, когда Драко только появился на пороге этого треклятого дома. Старик будто изначально ждал его появления, потому как пожиратель застал его уже в гостиной, а как только тот заметил непрошенного гостя, сам медленно опустился на колени, и это уже что-то пошатнуло в привычном порядке убийств юноши. Малфою потребовалась целая минута, прежде чем с его палочки наконец слетело непростительное, а ясно-голубые глаза навсегда потухли. Юноша продолжал сидеть рядом с трупом старика еще какое-то время, пока внутри дергались заржавевшие шестеренки. Что-то вновь треснуло в нем, и Драко знал, выходя из дома, что при следующей пытке от Темного Лорда ему потребуется еще один замок в сознании, который спрячет это странное воспоминание. День 135 17:40 Лицо Драко было перепачкано кровью, а от его одежды пахло гарью. В ушах все еще звенело, когда он откинулся спиной на разрушенную стену. Они находились в Министерстве, где пожиратели сорок минут назад совершили налет. Неимоверно большое количество оглушающих криков, брошенных непростительных и трупов заполонили все помещение. Тысячи осколков усеяло мраморный пол, а главный фонтан был уничтожен одним из взрывающих заклинаний. Кругом царил хаос. Министерство олицетворяло сборище крыс, ведь многие из волшебников тут же бросились к магическим каминам, спасая себя и оставляя погибать других. Они бежали с тонущего корабля и даже не пытались помочь. Пожирателей сегодня было значительно больше, около пятидесяти черных плащей и бездушных железных масок, которые под гадкий смех убивали всех, кто попадался им под руку. Они пришли заявить о себе. Многоуважаемый Министр Магии, коим все еще являлся Корнелиус Фадж, благополучно закрывал глаза на речи Волдеморта, который угрожал начать массово убивать магглорожденных волшебников и обычных магглов. Фаджу успешно удавалось скрывать от магического мира наличие опасности, ведь он боялся ввязаться в эту войну и потерять нагретое место. Темного Лорда же вовсе не устраивал такой порядок дел. Убийства вершились последние несколько месяцев, но об этом молчали все газеты и журналы, а он хотел всеобщего признания, хотел, чтоб его боялись и подчинялись, но этого не происходило, и терпение Волдеморта кончилось. Именно поэтому сегодняшнее появление пожирателей в Министерстве считалось грандиозным. Они проникли в стены, заведомо считая себя победителями. Это был пир в их честь и в честь их единственного Хозяина. Беллатриса Лестрейндж первой нарушила привычный порядок министерской швали своим громкоголосым сумасшедшим смехом и криком, после чего палочки пожирателей взметнулись вверх. Огромный плакат с изображением Фаджа, который долгое время висел над фонтаном, был разодран за считанные секунды, а повсюду слышалось всеобщее шипение железных масок. Пришло время признать его. Драко заведомо знал, что не станет испытывать чувства вины за все смерти, которые случатся от его руки. Пусть Малфой и был на стороне Темного Лорда и не планировал ее менять, но это не мешало ему проникнуться ненавистью к действующей власти. Он считал Министра полнейшим кретином, который пытался скрыть войну, длившуюся уже не первый месяц. Конечно, часть волшебников знала о реальном положении дел, но часть — это не все. Было как минимум бесчеловечно − не предупредить мирное население и не предпринять никаких действий. И такие люди правили их миром. Провал. 18:03 В стены Министерства ворвался Орден. Подмога! − прозвучало в головах сражающихся волшебников. 18:10 Гермиона Грейнджер стояла спиной к спине с Джинни Уизли, отбиваясь от летящих заклинаний. Люпин на пару с Аластором Грюмом и Тонкс разошлись по периметру, окружив пожирателей с разных сторон. Невилл Лонгботтом ненавистно смотрел на промелькнувшую перед ним Беллатрису Лестрейндж, а Симус Финниган с Падмой Патил взбирались по винтовой лестнице, чтобы сражать железных масок со второго этажа. Еще две команды во главе с Маркусом Белби и Кормаком МакЛаггеном отражали заклинания по центру. Не было лишь напарника Гермионы, Дина Томаса, который уже пару дней находился в Св. Мунго после неудачной миссии. Кругом шла бойня. Оглядывая карими глазами здание, шатенка лишь раз бегло заметит вдалеке блондинистые волосы, но не обратит на это внимания и не вспомнит о личности, которой они принадлежат. Он же и вовсе не увидит ее в этом людском месиве, забирая очередную жизнь одного из работников Министерства. И даже, если бы их взгляды в тот момент пересеклись, в глазах друг друга они увидели лишь врагов, которые стали бы новой мишенью. 18:20 Все закончилось также быстро, как и началось. Очередной мерзкий смех Лестрейндж в этот раз подхватили и остальные пожиратели, после чего они поочередно растворились в воздухе и оставили после себя лишь разрушенное здание и еще теплые но уже мертвые тела. Каждая из сторон потеряла сегодня своих людей, но среди них пожирателей было слишком мало. День 136. 11:00 22 ноября − день, когда пошел первый снег, а магический мир встретился с настоящей реальностью. Корнелиус Фадж подал в отставку. День 154 00:00 Полчаса назад стало известно о смерти Профессора Флитвика от рук одного из пожирателей. Мужчина погиб, защищаясь, в собственном доме, куда отправился на пару дней... Грейнджер, Томас, Лонгботтом, Уизли, Патил и Финниган собрались на пыльном чердаке, чтобы почтить память преподавателя. Падма роняла слезы еще когда они только поднимались по скрипучим ступеням наверх, вспоминая любимого декана, который часто хвалил ее за знания и даже однажды успокаивал девушку в учительском кабинете после того, как когтевранка провалила один из экзаменов с помощью вкуснейших маленьких кексов, которые всегда хранились у Профессора в банке и периодически оттанцовывали джайв под заклинанием. Филиус Флитвик был самым добрым и заботливым преподавателем. Он так сильно любил своих студентов, что готов был всегда собирать их в своем кабинете, просто чтобы поднять им настроение. Было чертовски неправильным принять тот факт, что волшебник, прошедший всю Первую Магическую Войну и выучивший не одно поколение студентов, погиб так некрасиво и так рано. Всего каких-то жалких пять месяцев. Почему-то казалось, что так не должно быть, что никто не должен умирать в самом начале, ведь до главных сражений еще далеко...но таковой была реальность. Многие еще даже не успели осознать смысл слова "война", считали, что это всего лишь сочетание букв. Кто-то даже еще не знал вида крови и не сражался на поле боля. Но война не заставляет вас ждать, она внезапна и неожиданна, она не всегда даст вам время что-либо осознать и принять. Вам просто даны условия, с которыми нужно смириться. Трое молодых людей открыли бутылки огневиски, безмолвно разливая напиток в стаканы. Никто еще не обмолвился словом, все хранили тишину. У каждого на душе было пусто. В очередной раз война рушила их детство прямо у них на глазах, а им приходилось смотреть. — Жаль, что он не сможет праздновать с нами в тот день, когда мы победим, — голос Невилла нарушил тишину и заставил остальных присутствующих поднять глаза. Без предупреждения молодые люди подняли стаканы и залпом выпили содержимое. Гермиона закашлялась. Она впервые пила крепкий алкоголь... За деревянным окном в дальнем углу чердака кружился хлопьями чистый белый снег, а где-то в другой части Магического Лондона уже готовилась панихида.