Сокрушенные

День 442. 11:20 Еще ранним утром Роджер вместе с Парвати были вызваны на очередную миссию, и теперь Гермиона с Мэрил остались одни. Терри так и не приходил в себя, и, как сказала целительница уходящим Дэвису с Патил, его лихорадило всю ночь, из-за чего тот даже вскрикивал пару раз, поэтому женщина не отходила от него ни на шаг. Для шатенки эта новость стала неожиданностью по пути в душ, ведь она ничего не слышала в ночи, хотя сон у нее еще с начала войны был чутким, но уже позже Грейнджер вспомнила, что перед тем как отправиться спать, Мэрил дала ей какую-то настойку, о которой гриффиндорка благополучно забыла из-за собственного состояния. Всю ночь Гермиона провела в приятном небытие, где не видела ни прекрасных снов, ни жутких кошмаров. Наконец ее мозг просто отдыхал и расслаблялся, чтобы окончательно не дать девушке свихнуться. Минут тридцать от утра шатенка провела в душевой кабине, отмывая всю вчерашнюю пыль, грязь и чужую кровь, но на коже все равно оставались бледные пятна. Казалось, что ей уже никогда не оттереться от всех следов войны. Гермиона дважды намыливала мочалку и с особым усердием проходилась по каждому участку тела, из-за чего кожа заметно краснела и начинала печь, но девушке было плевать, она хотела стать чистой, хотела войти в новый день, оставив боль и сомнения за спиной. В конце концов, когда на ногах проступили первые капли крови, гриффиндорка шумно выдохнула и села на кафельную плитку, подставляя голову под струи горячей воды и обхватывая руками колени. В голове, как ни странно, было пусто. Ни одна мысль не донимала сейчас сознание. Гермиона просто вслушивалась в то, как капли разбиваются о поддон. Неосознанно ее рука взмыла вверх и начала вырисовывать какие-то непонятные узоры на запотевших стенках стеклянной душевой кабины, а затем девушка также стремительно стерла их тонкими пальцами. Позднее она все же спустилась в гостиную, где и застала Мэрил, проводящую диагностику Терри с помощью древка. Над его телом в воздухе парила какая-то сложная система из показателей, которые Гермиона никогда ранее не встречала. Возможно, когда-то она и читала об этом вскользь во времена учебы, но точно не углублялась в специфику колдомедицины. — Как он? − шатенка прошла вглубь комнаты, останавливаясь за спиной целительницы. Она не хотела мешать женщине, поэтому держалась на расстоянии. Мэрил еле заметно встрепенулась от неожиданности. Она была так увлечена процессом, что не услышала, когда в гостиную спустилась Гермиона. — Сложно сказать. Его организм борется, но иногда все равно дает сбой, и эта магия опять начинает отнимать его силы. Главное, он пережил ночь, дальше должно быть легче, − целительница сделала очередное плавное движение рукой и показатели изменились в цвете и расстановке. − Видишь? Эти огоньки показывают количество пораженных участков внутри тела. Пятнадцать. Успела насчитать Грейнджер. Чувство вины вновь подступило к горлу, но она сохранила невозмутимое выражение лица. Она даже не представляла, как Терри со всем этим сейчас справлялся. Он точно наорет на нее, когда придет в себя. — Вчера их было двадцать четыре. Мне удалось избавиться от наиболее опасных для жизни очагов воспаления, но пятнадцать все еще пожирают его организм. Если сегодняшняя ночь будет такой же тяжелой, а к утру он не придет в себя, я направлю его в Мунго, — женщина серьезно обводила взглядом всю эту сложную систему и изредка хмурила брови, из-за чего на лбу появлялась глубокая морщина, которая не разглаживалась, когда Мэрил расслаблялась. Обе волшебницы замолкли. У них не было больше общих тем для разговоров. В основном с целительницей общались Парвати и Терри, Гермиона же любила избегать общества женщины, она чувствовала себя неловко рядом с ней, хоть та и была весьма учтива и добра к гриффиндорке. Мэрил чем-то напоминала ей Грозного Глаза. Целительница была такой же грубоватой, строгой и местами пугающей. Наверное, именно поэтому Грейнджер и не желала с ней находиться в одном помещении дольше положенного, ведь ее пугала эта схожесть с Аластором Грюмом, с которым отношения не заладились еще с начала войны. Но стоит отдать должное, Мэрил была прекрасным колдомедиком, и уже только за это ее можно было уважать. — Спасибо, − Гермиона все же решилась озвучить висевшие в воздухе слова благодарности. Иначе она просто не могла. Женщина ничего не сказала в ответ, только едва усмехнулась, вновь проворачивая руками очередные махинации с этой непонятной для девушки диагностической системой. Однако, когда Грейнджер засобиралась покинуть гостиную и отправиться на привычный пост, Мэрил быстро ее остановила. — Стой. Терри сейчас в порядке, я ввела ему обезболивающие средства и зелье сна без сновидений, поэтому поступим так. Ты посидишь с ним, а я пока подежурю в подвале. Ты не осилишь одна сегодня целое дежурство, поэтому, пока есть возможность, мы поменяемся обязанностями, − женщина аккуратно махнула палочкой в воздухе и все показатели в миг исчезли, а сама целительница уже вытирала руки о полотенце, висевшее у нее на плече, и смотрела в карие глаза девушки. Гермиона не стала отпираться, лишь молча кивнула, проходя вперед и занимая место рядом с кушеткой спящего командира. Она всячески отводила глаза от его бледно лица и посиневших губ. Шатенке казалось, что в таком виде он еще больше походил на мертвеца, поэтому смотрела куда угодно, но не на него, что быстро заметила Мэрил. — Ты можешь заняться своими делами, но все же иногда поглядывай за его состоянием, чтобы не упустить момента ухудшения. Если что-то пойдет не так, позовешь меня. От слов целительницы Грейнджер неловко заерзала по стулу, стараясь скрыть собственное смятение. Девушке не нравилось, что Мэрил так точно подмечала малейшие детали в поведении юных волшебников, с которыми делила собственное жилище. Это было не столь неожиданно, сколько порой вызывало дискомфорт. Целительница читала девушку, словно открытую книгу, но никогда вслух напрямую ничего ей не говорила, только редкие недвусмысленные намеки и проницательные взгляды. Когда Мэрил скрылась за дверным проемом, Гермиона осознала, что последние секунд двадцать не дышала, и только теперь позволила себе сделать шумный выдох, откидываясь на спинку стула. 11:45 Порой Малфоя донимали галлюцинации из-за того, что тот питался через день непонятно чем. Ему даже казалось, что он тут быстрее, блять, двинет кони, чем Орден умудрится напоить его чертовой сывороткой правды. Иногда Драко задумывался о том, что его херовы надзиратели просто издеваются над ним, как над каким-нибудь зверьком в маггловском зоопарке, о котором он слышал пару раз, когда они с пожирателями расхаживали незаметной тенью по немагическому Лондону. Его не били (только пару раз), не пытали. На нем не использовали сотню заклинаний, как сделал бы любой пес. Его просто держали в клетке на херовом стуле, изредко подкармливая какой-то похлебкой. Малфой чувствовал себя комнатным растением, о котором периодически вспоминали. Изо дня в день он разглядывал блядские потолки и стены, пока его руки сводило жуткой судорогой из-за несменяемого положения. А его мозг лихорадочно соображал, что ему делать. Самым оптимальным вариантом он счел для себя − бежать после того, как его напоят сывороткой. Вокруг будет достаточно орденовцев, которые точно захотят послушать пламенное признание пожирателя, о чем ранее заикнулся Бут, а там потребуется лишь дело техники и небольшой хитрости. Отобрать палочку у одного из остолопов в толкучке людей гораздо проще, чем попытаться выхватить древко у надзирателя, когда вы находитесь в подвале один на один. Это был план, который Малфой продумывал последние сутки на случай, если его незамысловатая идея с женщиной не выгорит. Вариант умереть не устраивал. За собственными мыслями блондин не расслышал того, как скрипнула дверь, и вниз спустился очередной гость. Мэрил, цокая каблуками, дошла до деревянного стула, над которым сначала постояла пару секунд, что-то обдумывая, а затем взмахом руки трансфигурировала неудобный предмет мебели в небольшое мягкое кресло. В свои неполные сорок лет она могла себе позволить комфорт во многих вещах, и тот некогда до жути неудобный стул не стал исключением. Целительница легко опустилась в кресло, сцепляя руки замком и устраивая локти на кожаных подлокотниках. Она быстро осмотрела помещение и теперь прямо разглядывала слизеринца, которого вчера оставила без внимания. Драко к тому моменту уже сфокусировался на новом надзирателе, тщательно проходясь стальным глазом по лицу женщины. Черные короткие волосы, стянутые в низкий хвост, худощавое лицо, красок на котором не было заметно из-за плохого освещения, широкие плечи, обтянутые больничным халатом, и светлые глаза непонятного цвета, которые лишь раз подсветила рядом стоящая лампа. Все движения женщины были знакомы Малфою, и сейчас он оперативно перебирал в голове все возможные фрагменты памяти, где мог бы уже это видеть. Озарение пришло внезапно, когда надзирательница недовольно хмыкнула и прохрустела костяшками пальцев. — Мэрил Мальсибер. На губах Малфоя уже играет кривая ухмылка. Он наконец узнал женщину напротив, и эта весьма неожиданная встреча поселила внутри Драко искру небольшой надежды. — Уилсон. Женщина неосознанно скривила лицо при упоминании ее замужней фамилии, которая теперь не вызывает никаких чувств, кроме непрекращающегося отвращения. Первым делом после развода она поспешила избавиться от этого ненавистного сочетания букв в личных документах. — Не задалась семейная жизнь? — Малфой откровенно насмехался. Он прекрасно помнил Мэрил и ее мужа, который был верным приспешником Волдеморта и явно воспевал своего Хозяина больше собственной жены. Эта супружеская пара была самой странной из тех, что приходилось встречать слизеринцу, но судить он никого не брался. Это было не его дело. — Не забывайся, Драко. Я тебе не девчонка, чтобы со мной так разговаривать, – Мэрил всегда с опаской относилась к этому высокомерному аристократу, с которым ей приходилось пересекаться годом ранее, пока ее муж временно принимал званных гостей в их доме. После того, как они наконец развелись с нерадивым супругом, женщина еще неделю драила все комнаты всевозможными заклинаниями, а после вовсе переехала, — Палочка здесь все-таки только у меня, поэтому советую не ерничать. Мэрил старалась не показывать собственного волнения. Она никогда не пылала восторгом от тесного контакта с пожирателями, которые раньше досаждали ей каждую субботу чертового календаря. — Скажи, а они в курсе, кто ты? — Драко не разрывает зрительного контакта и только слегка кивает головой в сторону потолка, якобы намекая на остальных обитателей убежища, — Просто интересно, Орден принял тебя с распростертыми объятиями? Или ты умолчала обо всем, что делала по воле мужа на радость Лорду? — он ненадолго умолк, придвигаясь к краю стула и закидывая затекшие руки на замок решетки. — Хотя, если тебя еще не прикончили за это время, то они явно остаются в неведении. А то знаешь, у Грейнджер явно срабатывает режим бешеного пса на все, что тесно связано с пожирателями. Малфой видит, как Мэрил нервно сглатывает, но на лице ни признака волнения. Женщина не смела рассказывать свою историю никому, кроме Главного Штаба Ордена, в который попала в середине первого года войны, благодаря Аластору Грюму, помиловавшему целительницу восемнадцатого февраля. Эта дата отныне считалась для Мэрил отсчетом ее новой жизни, где она планировала сполна искупить все грехи, помогая Светлой стороне своими навыками колдомедика. Мисс Уилсон только собиралась что-то наконец ответить сидящему напротив блондину, но тот тут же ее обрывает на полувздохе, заставляя перестать чувствовать землю под ногами. — Как сын? — Малфой вновь играет грязно, вновь раскапывает самые больные точки, загоняет в угол. Особенно сейчас делать это было невероятно легко. Он довольно близко знал своего оппонента и владел некой информацией, которую благополучно запомнил ранее. — Алессандр? Александр? Целительница молчит. Она не желает играть по правилам какого-то малолетки, но все же липкое чувство страха заставляет тело покрыться мурашками. — Ты воспитала прекрасного сына, Мэрил, которого определенно ждет большое будущее, ведь он у тебя такой умный, — Драко смотрит прямо в глаза, следя за малейшим изменением выражения лица Мисс Уилсон, пытается различить любые движения, — Будет очень жаль, если мир лишится такого одаренного парня, — дыхание спирает, но Мэрил не смеет шелохнуться. Сын – единственное, ради чего она живет. — Сколько ему сейчас? Шестнадцать? Семнадцать? — ему не требуются ответы, это сейчас неважно. Малфой продолжает пробираться к самому главному, упрямо игнорируя навязчивую мысль о том, что сейчас он походит на чертового Волдеморта, который часто пользовался такими же методами манипуляции. От подобного сравнения ему хочется блевать, но сейчас не время и не место. Сейчас на кону – возможность отсюда убраться. — Куда он собирался отправиться? В Килкенни? Килларни? Помнится, он бредил Ирландией. Уверен, ты выслала его туда сразу после развода. Как думаешь, он очень обрадуется, если получит письмо от твоего имени с просьбой приехать в Лондон? И поверь, он обязательно его получит, когда я буду разгуливать за пределами этого блядского подвала, и ты сама знаешь, что так и будет. — Не смей! — Мэрил все также сидит, голос ее звучит ровно, но более жестко, нежели обычно. Глаза явно потемнели, хотя ему этого незаметно из-за жуткого освещения. — Не смей говорить о моем сыне. Если бы Нарцисса только видела сейчас, во что ты превратился, она бы ужаснулась. Что с тобой сделалось, Драко? Куда пропал тот парень, что сидел на моей кухне, боясь посмотреть в сторону гостиной? Где этот парень, который с ужасом взирал на свою треклятую метку? — Его нет, его убила война, — на бледном лице ни единой эмоции. Ее слова не смогли затронуть в нем ровном счетом ничего, ведь это только игра. — Иногда, Мэрил, чтобы существовать во всем этом блядском дерьме, тебе нужны не просто острые когти, которыми ты, повиснув над пропастью, будешь цепляться за землю в попытке не свалиться в пекло, тебе нужен еще и ядовитый язык, которым ты будешь душить препятствия на своем пути, чтобы не оказаться над той самой пропастью. Драко не хочет переводить стрелки на себя, не хочет возвращаться к мыслям о том, насколько он упал на дно, которое явно было заполнено навозом, и, чтобы подняться оттуда, нужно было изваляться в нем полностью. Он непременно подумает об этом. Позже. Сейчас он змей, который обвивается вокруг сидящей напротив женщины. Его клыки обнажены, а яд каплями уже готов проникнуть в кожу жертвы, чтобы окончательно возыметь над ней власть. Слышится вздох, а затем напряженный голос наполняет помещение. — Что ты хочешь, Драко? — она устало потирает виски, ведь головная боль от бессонной ночи так и не прошла, а действие зелий прекратилось несколькими минутами ранее. Юноша почувствовал в этот миг всеобъемлющее чувство ликования. Мэрил идет на уступки, это уже было прогрессом спустя полторы недели заточения. — Ты сама догадываешься о моей просьбе, но я все же озвучу, — он слегка наклоняет корпус вперед, и теперь его лицо практически упирается в прутья решетки, — Мне нужна свобода, Мэрил. Взамен, твой чудесный сын не получит весточки, а того лучше, не встретит в прекрасной Ирландии своего старого товарища. Мы с тобой разойдемся миром, и я тебя никогда не посмею потревожить. — Ты очень похож на своего отца, Драко. Такой же меркантильный и надменный. Она говорит это ровно, без истерик, без повышения голоса. Женщина просто устала, ей не до этих юношеских криков и ругани. Ей практически сорок, и все, чего она хочет, – достойно прожить остаток лет, воспитать сына и, возможно, если доживет, увидеть внуков. Ей поперек горла не встало вновь выслуживаться перед пожирателями. Мэрил потратила практически год на то, чтобы отмыться от всего позора, через который пришлось пройти, прежде чем наконец подняться с колен, прежде чем ее имя перестали приравнивать к имени бывшего мужа, прежде чем Орден смог начать доверять ей. Она не готова лишиться этого всего, помогая какому-то выродку-пожирателю, пусть даже им являлся Драко Малфой, которому женщина лично заваривала фирменный чай и подкармливала его в перерывах между собраниями. Со стороны решетки слышится глухая ядовитая усмешка. Малфоя забавляет то, как окружающие пытаются надавить на него с помощью сравнений его с отцом. Сейчас это кажется таким нелепым, что все только вызывает в Драко... ничего. Слизеринца не трогают эти сравнения. Его отец походит больше на безвольное домашнее животное. В нем уже давно нет тех качеств, которые запомнились целительнице. Люциус больной человек. Из его взгляда пропала надменность, теперь там пустота. Там нет осмысленности, определенности. Все выжжено блядскими заклинаниями и его Альцгеймером. Все так стремительно покатилось грузной бочкой по склону, что ее уже не остановить. Ты просто стоишь на вершине этого херового склона и ждешь, пока та не разобьётся вдребезги в конце своего пути. Да, он знает, что его отец блядски проебался в этой жизни, не найдя в себе силы не примыкать к числу пожирателей. Да, он не был отцом года, не был столь внимательным, как Нарцисса. Люциус зародил в сыне гнев к магглам, зародил много темных качеств, которыми Драко не мог похвастаться. Малфой-старший ошибался всю свою жизнь и делал это с такой завидной регулярностью, что порой это походило на какой-то сюр. Но Люциус все ещё был отцом Драко, которого парень любил. Но главным здесь было то, что Драко всегда знал, что они разные. Они непохожи. У них уже давно различные ценности и взгляды на жизнь. Их не связывает ничего, кроме слова семья. И здесь должное следовало отдать Нарциссе. Той, кто всегда твердила Драко о том, что он не похож на Люциуса. Они разные люди, с разными судьбами. Нарцисса запрещала сыну допускать таких сравнений. Пусть женщина и искренне любила своего мужа, но она прекрасно понимала, что тот не являлся добропорядочным человеком. Юноша помнил строгий взгляд матери, когда еще на пятом курсе в нем начинали закрадываться сомнения. Тогда Драко действительно не хотел вырасти таким же. Тогда его это пугало. Но из раза в раз мать подводила сына к зеркалу и повторяла одни и те же слова. Ты – не он. Хватит клеймить себя чужой судьбой. Поэтому Малфой-младший к своему совершеннолетию четко уяснил одну вещь: он не походил на своего отца, он просто умел надевать нужные маски, когда того требовала ситуация. — Я безмерно счастлив, что ты упомянула Люциуса, но тема нашего разговора заключалась в другом, — Драко смотрит куда-то сквозь Мэрил, от чего создается впечатление, будто он глядит прямо в душу, и мурашки уже готовы вновь пробежаться по телу женщины, но она стискивает зубы, дабы избежать этого. Минуту царит тишина, а после Мисс Уилсон поднимается с кресла, проходя вдоль стены, затем звонко разворачивается на каблуках, останавливаясь поодаль от решетки. — Я не стану помогать тебе, Драко. Можешь растрепать о том, кто я – кому угодно. Я как-нибудь переживу нападки горстки недавних выпускников школы, — Мэрил явно уже решила все для себя. — Ты недооцениваешь Орден. Сомневаюсь, что ты еще когда-нибудь сможешь переступить порог этого подвала живым. Мне действительно жаль об этом говорить, но твои дни сочтены, и значит так тому и быть. Мой сын будет жить спокойней, если тебя не будет на этом свете. Я готова лично приложить руку к твоей кончине, если это потребуется. Наверное, многие бы ужаснулись, услышав подобное от безобидной на первый взгляд целительницы, но только не Драко. Однажды он слышал подобные слова от Нарциссы, обращенные одному из пожирателей, когда блондину было еще шестнадцать лет. Малфой знал, что матери – самые опасные люди. Они не раздумывая станут грызть глотки за своих детей. Сейчас он понимал, что Мисс Уилсон, в случае чего, беспрекословно вцепится в его сонную артерию зубами. — Мне жаль, что ты стал таким, Драко, — женщина махнула в сторону блондина рукой, очерчивая небольшой полукруг. — Мне действительно жаль, что война сделала это с тобой. Но мне будет не жаль, если ты таким умрешь. Это лучшее для тебя, пока ты совсем не почернел душой. Возможно, если бы Мэрил смотрела внимательнее, если бы ее не переполняли чувства негодования, злости и все еще присутствующего страха, она смогла разглядеть, как дернулся его кадык и как он втянул носом больше воздуха, чем обычно. Тогда бы целительница непременно смогла разглядеть маску, которая висела на его лице невозмутимой миной весь их разговор. Тогда бы она смогла понять, что тот только применял шантаж. Ведь женщина была весьма проницательной волшебницей. Малфой не стал бы калечить ее сына. Ему нужна была только свобода. И сейчас он все же был раздражен своей неудачей, поэтому следующие слова слетели с губ только для того, чтобы лишний раз задеть женщину. — Советую все же через пару дней написать сыну в Килкенни. Возможно, он еще будет жив. Прежде чем я заявлюсь к нему в гости и лично вспорю ему живот, не удосужившись применить обычную Аваду. Ему не противно от себя. Нет. Его не волнуют ее чувства к нему. Драко не заботит, что Мэрил подумает о блондине. Все, чего он сейчас хочет – увидеть родителей живыми и невредимыми в этом чертовом родовом поместье, где всем заправляет этот чокнутый псих. Поэтому Малфой раздражен. Он видит в глазах женщины испуг, пока та молча опускается в кресло, где ей необходимо провести ещё минимум пару часов. Наверное, со стороны Драко сам походил на психопата с такими внешним видом и колкими словами. Плевать. 14:30 Состояние Терри ухудшается, и Гермиона вынужденно зовет Мэрил, которая прибегает уже через несколько минут. Еще с порога Грейнджер замечает странное выражение лица у целительницы, но не смеет сказать ей лишнего слова. Сейчас не до этого. На спине Бута вновь появляются большие по диаметру кровоточащие волдыри и язвы с гноем, и Гермиона сдерживает приступ рвоты, потому как выглядит это чертовски отвратительно. Ощущение, что его спину вспахали граблями и оставили все как есть. Девушка не сразу слышит, как приказной голос Мэрил зовет ее, но уже вскоре быстро начинает подавать все необходимые тряпки, зелья, мази. Ненароком Гермиона вспоминает, как когда-то давно сама возилась с рваными ранами Симуса, но те не выглядели столь ужасно, как нынешние повреждения товарища. Когда Мэрил одним движением руки с помощью палочки вспарывает весь этот гной, Грейнджер больше не может сдерживать рвотные позывы. Ее тошнит в ближайший таз, которых в гостиной навалом, а сознание наконец проясняется. Девушка лишь наскоро извиняется и теперь полностью присоединяется к целительнице, стараясь помочь всем, чем может. 19:38 К Малфою Гермиона спускается лишь через несколько часов. Терри удалось стабилизировать, но весь процесс был энергозатратным, и потому сейчас девушка без сил, а на лице отражается вселенская усталость и тоска. Она забыла перекусить. Весь завтрак благополучно оказался в том небольшом тазу, и теперь ее желудок урчал так, что периодически скручивало живот. Когда она встречается с блеклым взглядом Малфоя, то понимает, что тот тоже не ел практически полтора дня. У него осунувшееся лицо, а скулы слегка впали. Весь вид был болезненным. Возможно от усталости Гермиона решает сегодня не цепляться к нему. Сегодня она выбирает иной путь. Грейнджер медленно разворачивается и на некоторое время удаляется из подвала, оставляя Малфоя в недоумении. Она явно стала странной после длительного общения с Парвати. Отметил Драко, когда девушка молча зашла в помещение, постояла буквально с две минуты и удалилась. Но уже вскоре дверь подвала опять скрипнула, а до Малфоя донесся запах еды, отчего рот рефлекторно наполнился слюной. Да, пища, которою здесь давали, была отвратительна. Он даже думал пару раз о том, что ему просто сливают местные отходы, но сейчас Драко был готов выпить двойную порцию этой херовой похлебки. Однако и тут его ждет неожиданность. Взлохмаченная Грейнджер также молча сует ему в решетку привычную миску, в которой в этот раз не та непонятная жижа, а шарики с молоком. Он даже не язвит, не бросает удивленного взгляда на девушку, а молча принимает посудину, поднося к губам. У Грейнджер в руках та же миска, та же еда, за исключением того, что у нее есть ложка. Он не смотрит на нее. Она не смотрит на него. Каждый сидит на своем стуле и безмолвно ест. Даже после они не разговаривают, не ругаются. Малфой прокручивает свой разговор с Мэрил, Гермиона просто смотрит сквозь стены, не думая ни о чем. Лишь раз за час она бросила вопросительный взгляд в сторону блондина, задумавшись впервые о том, что сейчас девушка не испытывала ни грамма отвращения. Сейчас ей плевать, что перед ней сидит Драко Малфой. Человек, который портил ей жизнь много лет. Человек, который стал убийцей, пожирателем. Гермиона просто смотрела в его сторону и думала о том, что конкретно в эту секунду ей спокойно и чертовски плевать, что такое умиротворенное состояние она делит в компании Малфоя. Она без сил. 22:58 Драко благополучно успел забыть о присутствии гриффиндорки в помещении, потому как они оба молчали на протяжении всего того времени, что шатенка здесь находилась. Дважды его клонило в сон, но забитые мышцы и затекшие конечности каждый раз напоминали о себе, из-за чего слизеринцу приходилось пересаживаться. Порой он даже не чувствовал собственной задницы, так как большую часть находился в сидячем положении, изредка вставая размять ноги. Малфой думал о том, сколько у него потенциально будет секунд, чтобы выхватить у одного из зевак древко и взорвать подвал к чертовой матери. Он понимал, что скорей всего на дом наложены антиаппарационные чары, поэтому главной задачей было оказаться за его пределами, а там уже благополучно можно было перенестись. Драко вырисовывал образы орденовцев в сознании, вспоминая малейшие детали. Ему было важно собрать воедино все жесты, движения и повадки надзирателей, чтобы определиться с тем, кто станет мишенью. Из всех больше всего подходила одна из Патил. Он все еще не запомнил ее имени. Девчонка часто отвлекалась и была неловкой, отчего часто покрывалась румянцем. Парвати всегда держалась в стороне, старалась не привлекать к себе внимания, но вот ее палочка постоянно находилась на видном месте, в отличии от остальных. Бут укрывал древко в рукаве, где оно было ловко закреплено, и незаметно извлечь его было практически невозможно. Дэвис буквально недавно перенял привычку командира, и теперь ситуация с ним была аналогичной. Грейнджер тоже не была глупа, скорее она вовсе выделялась на фоне остальных. Ее палочка располагалась на видном месте на бедре, но нужно было постараться, чтобы выкрасть оружие, ведь девушка закрепляла ее магической нитью, что не позволяло чужакам дотрагиваться до древка. Идеально. Прямо в стиле школьной всезнайки. На видном месте, но в то же время в полной недосягаемости. Эти полупрозрачные нити Малфой успел заметить еще в их первую встречу в деревне, укрытой в лесу. Он даже решил воспользоваться схожей техникой, но в итоге все вылетело из его головы после очередных пыток Волдеморта. И теперь оставалась только Патил. Несколько наивная девчонка, хранившая оружие в заднем кармане джинс. Просто находка для Малфоя. Именно поэтому ставку юноша сделал на нее. Мэрил он даже не рассматривал. Насколько Драко помнил, женщина всегда меняла положение палочки, это была ее тактика, поэтому разоружить целительницу было более чем проблематично. Со стороны стены послышались тяжелые вздохи и шуршание, и Малфой был вынужден прервать размышления, обращая взор к дальнему углу подвала. Грейнджер отрубилась, возможно недавно, с может и часами ранее. Слизеринец этого знать не мог, так как не смотрел в ее сторону прежде. Девушка спала, сцепив руки на груди и опустив слегка голову вперед. Поза была определенно неудобной. Наверняка шея будет болеть, как только она соизволит открыть глаза. Ее непослушные длинные кудри разметались по плечам и лицу, поэтому издалека казалось, будто вместо головы были одни сплошные волосы, сомкнутые веки подрагивали, а бледные губы были плотно сжаты. Малфой даже пару раз обратился к ней по фамилии в попытке разбудить в те моменты, когда девушка вскрикивала и мешала ему думать, но та вскоре умолкла сама. Гермионе вновь снились кошмары. Она даже не понимала, что конкретно там видит, потому как образы были искажены и больше походили на нереальные человеческие силуэты, чем на обычных людей, что снились ей до сегодняшнего дня. Не было шкафа, не было пожара. Была сплошная тьма, которая поглощала все вокруг, пока не начала принимать очертания знакомого подвала. Девушка даже успела подумать, что наконец ее мучениям пришел конец, и сейчас она вот-вот проснется. Но ничего не произошло. Гермиона также сидела на стуле в жутко неудобной позе и из-под опущенных ресниц наблюдала за обстановкой. Все было по-прежнему, кроме образа Малфоя, который сейчас был размыт. Шатенка было решила бросить пару слов в его сторону, но быстро поняла, что не может этого сделать. Она вообще ничего не может сделать. Тело было будто бы не ее, так как Гермиона не могла пошевелить ни единой конечностью. Медленно тревога начинала подступать к самому горлу, пока девушка всячески старалась дернуть хотя бы рукой, но она быстро прекратила все попытки, когда услышала громки шаги где-то сбоку от себя. К сожалению, Гермиона не могла повернуть головы, но ей думалось, что это Мэрил спустилась в подвал, и сейчас она поможет проснуться гриффиндорке. Но опять ничего не произошло. Шаги все также слышались где-то в стороне, а вскоре они остановились прямо за спиной девушки, хотя места там не было, отчего та напряглась и постаралась дернуть руками еще раз. Безуспешно. Гермиона уже во всю пыталась выкрикнуть имя Малфоя, но изо рта вылетал только воздух, а губы оставались в том же положении (они были слегка приоткрыты). Что-то, что сейчас находилось за спиной, начало царапать стену и пол под ногами гриффиндорки, а после девушке вовсе стало видеться, будто слева от нее вырос черный силуэт с желтыми глазами, который дышал ей прямо в волосы и вызывал бешеное чувство страха. Грейнджер не знала, что происходит и что вообще делать. Тень то приближалась, то отдалялась, а иногда вовсе перемещалась вдоль решетки, прожигая жуткими глазами сидящую девушку. Гермиона постаралась взять себя в руки. Она закрывала глаза, глубоко дышала и усердно пыталась шевельнуть хотя бы одним пальцем. Все происходящее было столь реальным, что сейчас шатенке было в два раза страшней. Она не могла просто проснуться и прекратить весь этот кошмар, и это не могло не пугать. Черный силуэт ненадолго замер в противоположной стороне, а затем резко бросился в сторону Гермионы. Гриффиндорка почувствовала, как учащенно забилось сердце. Когда до столкновения с непонятным существом оставались считанные сантиметры, из груди девушки наконец смог прорезаться громкий крик, после которого она тут же подскочила со стула, откидывая его с грохотом в сторону. Карие глаза быстро бегали по помещению, пока в ушах стоял звон, а сердце билось уже где-то в районе горла. Тело резко передернуло от появившегося сквозняка, и Гермиона обхватила себя руками. — Ты ненормальная? Малфой оглядывал ее сотрясающуюся фигуру в непонимании, что только что произошло. Он предполагал, что девушке снились кошмары, но ведь та умолкла. Видимо, ужасы отступили, и она спокойно спала. Однако уже через минут двадцать шатенка подскочила с оглушительным криком, которым заставила дернуться даже его самого. Настолько это было неожиданно. Такое зрелище Малфой видел впервые, и оно его явно напрягло. — Я... Со мной... — Гермиона путалась в мыслях, все еще стараясь восстановить сбитое дыхание. Она не имела ни малейшего представления о том, в порядке ли на самом деле. Девушка не знала, что вообще сейчас стоит говорить. — Забудь, Малфой. Этого больше не повторится. Гермиона потянула руки к упавшему стулу, наклоняясь в его сторону, но быстро передумала, отдернув пальцы от холодного дерева. Она не хотела туда больше садиться. Тот жуткий черный силуэт все еще стоял перед глазами и теперь совершенно точно ассоциировался с этим чертовым стулом. Поэтому девушка стянула плед и устроилась на полу. Спустя пару минут до слуха Малфоя донесся женский всхлип. Да блять. — Прекращай, Грейнджер. Ты надоела со своими рыданиями. Лей слезы в другом месте, подальше от меня, — он ненавидел все это. Подобное зрелище всегда вызывало в нем чувство раздражения. Даже когда плакала мать, Драко била внутренняя злость, поэтому сейчас слезы непутевой гриффиндорки казались самым большим недоразумением. — Не лезь ко мне, — Гермиона не могла объяснить самой себе, почему за последние два месяца плакала больше обычного. Все вокруг ее добивало, порой сил не было даже на то, чтобы очередным утром спуститься на завтрак. Она хотела домой. Туда, где родители помнят свою дочь, туда, где они все вместе смеются, веселятся и просто радуются жизни. Ей надоели собственные истерики, слабость, кошмары. Гермиона чувствовала себя психически нездоровым человеком. Она хотела вновь стать сильной. — К тебе никто никто не лез, — голос низкий, стальной. Он действительно раздражен. — Хватит играть в жертву, Грейнджер. В первую нашу встречу ты могла нагнать страха, а сейчас ничего кроме жалости, которой и так не достойна, не вызываешь. Ты походишь на полудохлую собаку, которая только скулит и лает на других людей. Да тебя никто терпеть тут такую не станет, разве что, кроме такой же чокнутой близняшки Патил. Стоит отметить, что гриффиндорка уже давно у него не вызывала того же отвращения, что и в школе, ведь взгляды к магглорожденным были пересмотрены еще в первой половине года от начала войны. Теперь его просто бесило ее плоское мировоззрение и дохера большое самомнение во многих аспектах. — Ты меня не знаешь! — девушка смотрит на него, словно пытается прожечь дыру во лбу. Ей сейчас только напыщенного Малфоя не хватало для полноты картины. — Как ты заговорила, — Драко намеренно издевается над ней. Пытается сделать хоть что-то, чтобы она не бесила его. — Что? Не нравится, когда кто-то малознакомый судит по тебе? — он поддается корпусом вперед. — Как ты там говорила? Я знаю о тебе достаточно, чтобы судить? — Довольно. Я поняла. Грейнджер не нравится, что каждая беседа с Малфоем походит на тыканье во все ее ошибки, которых до этого она могла не замечать. Это не тот человек, который смеет чему-то нравоучать. Он не авторитет. Однако самое паршивое то, что никто другой этого не делает. Ее часто жалели, слушали, не смели обвинить в тех эмоциях, что шатенка испытывала. Только этот наглый и ненавистный пожиратель (и, наверное, Грюм) из раза в раз норовил сунуть ей под нос правду, от которой Гермиона успешно убегала последний год. Да, она жалела себя. Иногда. Она тоже человек, у нее тоже могут сдать нервы. Гермиона не обязана быть сильной день и ночь. Она − не герой. Она обычная девушка, которую настигла война. Ни ее ум, ни ее способности не были залогом крепкого эмоционального состояния. Это вообще невзаимосвязанные вещи. — Я устала пререкаться с тобой, Малфой. Эти наши беседы, — шатенка эмоционально развела руки в сторону, якобы намекая на все происходящее, — Сплошное измывательство друг над другом. Давай не будем портить настроение каждого еще больше и просто заткнемся. — Не нравится, когда ты оказываешься в проигрышном положении, Грейнджер? Любишь только другим указывать на недостатки? — Драко полностью расслаблен. Его забавляет происходящее и то, как быстро можно вывести из себя девушку. — Ты не замечаешь? Мы ходим вокруг да около. Смени уже свою устаревшую пластинку! Я поняла, что могу быть не права! — она хмыкает довольно громко, чем вызывает очередную усмешку со стороны Малфоя. — Неужели. Потребовалось всего-то пару чертовых дней, чтобы всезнайка Грейнджер осознала такие очевидные вещи. Время уже практически перевалило за полночь, но ни один из волшебников не желал спать. Оба просто в один момент замолчали и больше не стали донимать друг друга. Но сон к ним так и не шел. День 443 10:16 Очередной день начался с жуткого крика Терри, которого начало лихорадить за считанные секунды так, что даже Мэрил от неожиданности выронила из рук склянки, звонко разбившиеся о пол. Гермиона как раз только выходила из душа, когда рука целительницы больно схватила ее за предплечье и затянула в коридор к лестнице, на ходу раздавая поручения. — Срочно! Принеси его спальные сменные вещи из комнаты! Мне необходимо перенести его в Мунго, я вернусь позже. Грейнджер даже успела поскользнуться мокрыми босыми ногами на ступеньках, но благополучно удержалась, пока летела наверх. Она смутно помнила, где конкретно располагалась комната командира, поэтому стала распахивать каждую дверь, проносясь вглубь второго этажа. Найдя нужную, Гермиона без промедления схватила первые попавшиеся вещи и поспешила вниз. Ее подвязанное на груди полотенце норовило каждый раз упасть, но шатенка вовремя придерживала его рукой, избегая неприятного казуса. Предстать перед целительницей в неглиже было не самой лучшей перспективой. 11:00 Пустой дом. Запах гари на кухне. Подгоревшая яичница. Радиоприемник. Да, девушка не была выдающимся кулинаром. Готовила она сносно и через раз, не более того. Гермиона вообще не любила данное занятие. Верх ее съедобных кулинарных способностей — залить шарики или хлопья молоком. Тут точно не будет ни поджарок, ни углей. Главное, чтобы молоко было свежим, и тогда точно все будет отлично. К сожалению, последний шарики были съедены еще вчера на пару с Малфоем, о чем она сейчас жалела. Ведь не дай та пожирателю последнюю порцию, сегодня ей бы не пришлось стоять у плиты, а после давиться обгоревшей яичницей. — Нил Эндрю Бозуорт, Люси Мэрри Дойл, Димитрис Эйван Джейкобсон... Гермиона с сомнением смотрела в тарелку, выковыривая угольки и слушая барахлящее радио с именами погибших за вчерашний день, когда за ее спиной появился Люпин, вошедший в дом минутами ранее. Видимо, девушка так была занята спасением собственного завтрака, что не услышала появления гостя. — Здравствуй, Гермиона, — вновь бархатный мягкий голос профессора заставил девушку мимолетно вспомнить школьные года, чувство безмятежности и покоя, но вся эта эйфория быстро улетучилась, когда гриффиндорка осознала, что на нее смотрят, а она молчит. — Профессор! Шатенка слегка дернулась за столом, поднимаясь на ноги и успешно опрокидывая тарелку с завтраком на пол. Блеск. Но Гермиона даже не смотрит в сторону яичницы, ее взгляд устремлен на Люпина, который явно чем-то озадачен. Мужчина проходит в сторону окна, опираясь поясницей на подоконник, и спустя пару секунд размышлений одним взмахом древка материлизует на столе принесенные с собой документы. Он видит, что девушка находится в замешательстве, поэтому спешит его развеять. — Так как Терри сейчас не в том положении, чтобы присутствовать на собрании и руководить процессом, то я решил сделать временным капитаном Дэвиса и тебя поручителем. У нас нет возможности просто сидеть и ждать, когда Бут придет в себя, поэтому Штаб произвел небольшую корректировку в вашей команде. Как только Терри поправится и вернется в строй, все станет как прежде, — Ремус уже приблизился к столу и принялся разглаживать карты и бумаги, пока Гермиона усваивала новую информацию. — Извини, что капитаном выбрали не тебя. Но в свете последних событий, сама понимаешь. Это было бы неразумно. — Да... конечно, — шатенка почувствовала неловкость, вспоминая, что она причастна к тому, что в команде произошла рокировка. Ее взору предстали массовые заметки, вырезки из газет и исчерченные карты, с появившимися на ней флажками. Вся та кипа бумаг, которые обычно было позволено видеть только Терри. Странные ощущения. — Пожиратели за эту неделю успели разбить еще два наших убежища и взять в плен несколько орденовцев. Также мы изучили все найденные вами тетради и записи с того лагеря пожирателей, и теперь у нас есть небольшая картина их будущих действий. Конечно, большая часть сейчас занята поисками Малфоя-младшего, который благополучно остается сокрытым в вашем подвале, но все же это не значит, что все беды временно закончились, — Люпин переворачивает несколько листов и открывает карту на нужной странице, а потом опускает палец на один из обведенных кружков. — Предположительно через неделю планируется набег на Хогсмид. После последует попытка напасть на стены Хогвартса, поэтому мы отправим несколько групп орденовцев и мракоборцев, чтобы отбить атаку. Сейчас защитные чары ослабли, мы будем их обновлять. Девушка уже было хотела согласиться, ведь она скучала по любимым школьным коридорам и лестничным пролетам, но мужчина быстро остановил ее. — Вас там не будет. Они могут предположить, что мы бросим все свои силы на защиту замка, но нет. Вы и еще несколько групп будете отправлены на защиту Западной части немагического Лондона. За последний месяц наши ребята заметили странную активность пожирателей в той местности, а после мы получили подтверждение со стороны информатора. Поэтому вы будете именно там. Радиус поражения по нашим подсчетам будет слишком велик, чтобы оставить это без внимания. Гермиона не стала возмущаться новой перспективе. Она только молча кивнула, хмуря брови и вглядываясь в названия улиц на карте. Шатенка запоминала расположение флажков, начерченных линий красными чернилами и черные точки с подписью «особо важно». Это все им пригодится, когда они отправятся прямиком туда. Их беседа длилась около сорока минут, пока они обсуждали все детали, делали подсчет провизии в доме и говорили о Малфое и сыворотке, которая должна быть готова уже через два дня. Когда мужчина наконец попрощался с Гермионой, прежде выпив горького невкусного кофе, гриффиндорка все еще постукивала пальцами по деревянной столешнице, обдумывая всю полученную информацию. Девушка вспоминала тот день в лагере пожирателей и то, как найденные ими бумаги смогли помочь Ордену. Неожиданно Грейнджер замерла, остановив пальцы в нескольких миллиметрах над столом, а в голове всплыло воспоминание о том, как она схватила выпавшую из ящика тетрадь и благополучно запихнула ее себе в набедренную сумку. Как у нее вообще могло вылететь это из головы, ведь там могло быть что-то важное. Гермиона быстро устремилась в свою комнату, где стала перерывать все сброшенные поясные сумки, которые она иногда меняла. Нужная вещь нашлась уже через пару минут, и девушка также стремительно сунула в нее руку, цепляясь пальцами за шершавую обложку. — Вот она! — шатенка не смогла сдержать победного возгласа, когда ее взгляду предстала потрепанная скрученная тетрадь. Девушка уже даже открыла ее на первых страницах, когда в дверях комнаты показалась Мэрил с большими коробками в руках. — Так вот ты где. Я тебя обыскалась. Давай, вставай, мне нужна помощь.