Искажённые реальности

Я задыхалась. Каждая клеточка тела ныла. Щеки горели. Подняв голову, я увидела, что на меня с презрением смотрят два прищуренных серых глаза. — Очнулась, — процедила мать. — Что происходит? Кто ты, мама? — Я та, кому ты сейчас ответишь на все вопросы, — её рот скривился в подобии усмешки. Казалось, её позабавили собственные слова. — Видимо, ты считаешь себя очень умным. Ты забрал её, надеясь в её облике обчистить здесь все, пока меня не будет? Так, Уильям? Ограбить моё поместье? — она перешла на крик, — Я убью тебя прямо здесь, на этом полу, если ты мне сейчас же не ответишь! — Ты все не так поняла, мама. Я Элизабет Браун, я твоя дочь, я....— моя речь сбивалась, слова спотыкались друг о друга, я не могла сосредоточиться, но понимала, что она не верит ни одному моему слову, — если ты мне не веришь, просто дай мне уехать отсюда, и ты больше никогда меня не увидишь, прошу, я уеду, мама. Она не удостоила меня ответом, а лишь холодно рассмеялась и снова подняла палочку. Абсолютно разбитая и потерянная, я совершенно не понимала, что происходит. Моя родная мать принимает меня за какого-то Уильяма и собирается убить. Более того, в этом мире я, оказывается, сквиб. Мне так хотелось вернуться домой, чтобы ничего этого не было. Чтобы мой затянувшийся кошмар, наконец, закончился. Мне хотелось все исправить, вернуть былое хрупкое, нестабильное, болезненное, но все же привычное и родное равновесие. Вернуться домой к моей самой обычной семье, которая меня любит, а не пытается убить. Я просто хотела вернуть все на свои места, вернуться в мой мир. Такой неидеальный, но такой родной и привычный. Я почувствовала, что у по щекам потекли горячие слезы и закапали на холодный мраморный пол. И тут мир снова погас. Мне больше не хотелось открывать глаза. Пусть она убьет меня, и все закончится. Но я услышала голос. Совсем не тот стальной голос из жуткого поместья. На меня с удивлением смотрели два красивых серых глаза. — Элайза, что случилось, милая? Ты кричала, будто тебя режут. Я не могла тебя разбудить минут пятнадцать! — мама обеспокоенно вглядывалась мне в лицо и крепко держала меня за плечи. — Мама, это ты! — я с воплем облегчения кинулась ей на шею и разразилась рыданиями. — Конечно я, кто же ещё, — она рассеянно гладила меня по спине. — Это был всего лишь дурной сон, Лиззи. Наверное, слишком дурной, раз ты так сильно кричала. Всё уже позади. — Угу, — я давилась слезами и все еще не могла прийти в себя. В голове метались мысли, словно рой суетливых пчел. Лишь одна из них приносила мне облегчение — это был сон, кошмарный, реалистичный сон, и он закончился. Вышла к завтраку я вполне свежей, после того как полчаса умывалась ледяной водой. Все вели себя так, будто ничего не произошло. Отец уже быстро поглощал завтрак, будто куда-то спешил. Каким же облегчением было видеть его! Я улыбнулась и села за стол, где меня ждала остывшая яичница и пара ломтиков поджаренного хлеба. — Дорогая, мне надо сейчас срочно ехать, нам поступил серьезный оптовый заказ. И я буду не я, если быстро все не оформлю, пока клиент не сорвался. — Глаза отца горели энтузиазмом, видимо, заказ был и вправду крупным. — Конечно, дорогой, — мама кивнула ему, — только возвращайся пораньше, если сможешь. Я бы хотела устроить маленький пир по случаю нашего новоселья. — Какой пир, мы ведь еще не все привезли, да и дом больше похож на перевалочный пункт, —угрюмо заметила я. — Лиззи, колючка, не порть маме настроение, — весело хохотнул отец, на ходу жуя сэндвич и надевая пиджак. — До скорого, мои принцессы, я постараюсь вернуться как можно быстрее. — С этими словами он закрыл за собой дверь. Переступая порог новой школы, я сильно волновалась и сжимала кулаки в карманах куртки. Теперь мои мечты о заоблачной популярности и покорении всех сердец казались несусветной чепухой. Я шла, опустив голову, ведь, несмотря на мои утренние старания, глаза у меня были красными и опухшими от слез. Ночной кошмар так и не выходил из головы, будто внутри меня проигрывались отдельные сцены и звучали голоса. Воспаленный мозг отказывался анализировать эти отрывки. Все казалось бессмыслицей. Я задавала себе одни и те же вопросы: почему характер моей матери оказался таким жестоким, где отец, кто такой Уильям и почему ему нужно было нас грабить. И получала те же односложные ответы: не понимаю, хочу забыть, я устала. Поток моих размышлений все лился, словно вода из прорванной плотины, и я шла по коридору, не замечая никого. Пока не столкнулась с кем-то лоб в лоб. — Что творишь, смотри куда идешь! — недовольно проворчал темноволосый паренек. — Извини, я просто задумалась, — ответила я. — А ты что, новенькая? Никогда тебя раньше не видел. — Да, сегодня первый день. Не очень удачно он начался. — Я невесело усмехнулась. — Ну, в таком случае я тебя прощаю. Я Уильям. Уильям Уайт. А ты? — Элизабет Браун. — Ответила я и подняла на него глаза. Тот самый Уильям? Мое сердце лихорадочно забилось. Какое глупое совпадение. Паренек выглядел вполне обычно: темно-русые не слишком аккуратно причесанные волосы, прямой нос, на щеках румянец. Одет он был в серый тщательно выглаженный джемпер и широкие штаны. Словом, ничего особенного и волшебного, за исключением имени, в незнакомце не было. Да и мало ли Уильямов на свете? И чего это я снова разволновалась. — Эм... Какой у тебя первый урок? Проводить тебя до класса? — Литература. Да, было бы славно, спасибо, Уильям. — Я решила избавиться от глупых предрассудков, и первым шагом было не отвергать довольно милого молодого человека из-за того, что его имя приснилось мне в кошмаре. Уильям с удовлетворением кивнул и с довольным видом начал рассказывать мне о школе и местных порядках. По его словам, я должна быть во всеоружии, чтобы меня не поглотили местные акулы. Он болтал без умолку, а я была рада, что мне самой не приходится ничего рассказывать. Уильям Уайт оказался интересным рассказчиком, а я узнала многое из жизни школы и не проронила почти ни слова. Здесь, как и везде, есть своя элита — золотые детки богатых родителей, которые считают себя королями школы. Есть спортсмены, с которыми лучше не связываться — они те еще задиры. Есть клуб шахматистов, есть научный клуб, везде свои нюансы и причуды. Ладить со всеми не получится, разрозненные группы учеников враждуют между собой, и мне, по совету Уильяма, нужно как можно быстрее выбрать одну из сторон. — Только не иди в клуб танцев, — рекомендовал он, когда мы уже подходили к кабинету литературы. — Я не создана для танцев, — улыбнулась я, — а они не созданы для меня. У нас взаимная неприязнь с самого детства. — И хорошо. — На лице Уильяма появилось странное выражение. — А то все красивые девушки уходят туда и становятся невыносимыми зазнайками. Ну, до встречи, Бет, мне пора бежать на урок. — Он немного покраснел и поспешно ретировался. Остаток дня я провела в раздумьях относительно того, в какой клуб мне вступить, чтобы не опозориться перед всей школой. Я неплохо рисую, но клуб рисования был не самым престижным, а я все еще грезила о школьной популярности и признании. Если и правда все сливки школы ходят на танцы, то у меня нет ни единого шанса. С танцами у меня не сложилось, и единственный танец, который я могла исполнить — это танец тутового шелкопряда. Я так же нелепо дергалась из стороны в сторону и переступала с ноги на ногу. При одной мысли о том, что я возьму и заявлюсь в танцевальный клуб, у меня по спине пробегали мурашки. Также я познакомилась с двумя милыми девочками — Мег и Карой, которые были неразлучными подругами, но ко мне отнеслись как к своей. Они показали мне все уголки школы, весело смеялись и подшучивали над угрюмыми спортсменами, правда, втихаря. В целом, мой первый день в новой школе можно было описать словом “обычный”, и я была довольна. По крайней мере, надо мной никто не смеялся из-за нелепого свитера с вязаными котятами. Вернулась домой я в приподнятом настроении благодаря своим заниженным ожиданиям, и, только закрыв за собой дверь домой, поняла, что что-то не так. Мама сидела в самом углу комнаты на полу, схватившись за голову, и вздрагивала всем телом. — Мама, что случилось? — я бросила все вещи и подбежала к ней. — Твой отец, Лиззи, попал в аварию. — Мама подняла на меня полные боли глаза. — Не знаю, что будет с ним дальше, о, Лиззи. Врачи не дают никаких гарантий. — И она снова горько заплакала.