В темноте

В комнате хлопнула дверь. Глухо так, перед этим бухнувшись об стену. И тот, кто входил, был явно зол. Так, конечно, могло показаться каждому, но причина кроилась в другом – Люцифер всегда так входил, пренебрегая любой вежливостью и манерам. Особенно в тех местах, где этого не требовалось. Здесь, например. В этой тускло освещённой комнате, небольшой, но уединённой. Где демонская рука новой хозяйки уже успела показать себя во всей красе – разбросанные вещи на полу, кровати, кресле. Стол ещё не успела оккупировать бардаком, оставив его девственно чистым. Но коробки подле него так и кричали – скоро это свершится, ничто не устоит под гнётом этих помыслов, затаившихся в рыжей башке. Адель повела носом, еле улыбнувшись самой себе – её уловка сработала. Дьявол реагировал на любые триггеры, а пытайся ты в тайне от него крутить какие-то дела – так и побежит стремглав узнавать, чем ты занималась. Вечный автобусный контролёр, дотошная тучная женщина, наизусть знающая всех пассажиров и точно ведущая, у кого из них нет билетика на этом небесном судне. А Адель была вечным зайцем. – Я тут думала, что в тебе перевесит: похоть или любопытство. – Он её нашёл на балконе, пока она выжидающе рассматривала ночное небо. – Что ж, Шерлок, однако, из тебя странноватый. Да и доктор Ватсон из меня так себе. – Похоть? – «Шерлок» хохотнул. – Не берись судить о моих мотивах, Стоун. Голос даже более, чем довольный, глаза искрятся бессменным алым огнём, на лице такая же ухмылка. Он вообще когда-нибудь меняется? – От тебя за версту несёт этой похотливой корицей! – «Интересно, Уокер в курсе, что означает этот оттенок его энергии?» – отмахнулась сразу от этой мысли, но задеть Дьявола – святое. – От меня ничего не скроешь, знаешь ли. – Закрой рот. – Он устало отмахнулся – очередной блеф, вызывающий в других ощущения потерянной возможности. Но Адель знает, что он с места не сдвинется, пока не получит желаемое. – Я думала, ты пришёл поболтать, – она по-дурацки добродушно ему улыбается. – Ещё чего? – Теперь Люцифер выглядит так, словно он на пределе. Адель всё ещё уверена – это лишь игра. И они оба будут победителями. – Хм, тогда и вправду помолчу, – она, хмыкнув, отворачивается от Наследника, незаинтересованно вглядываясь в темноту, – в алые сверкающие от злости зрачки смотреть многим интереснее. – Я буду задавать вопросы. – Я не буду на них отвечать. – Из тебя совсем никудышный Ватсон. – А ты никакой не Шерлок. – Заткнись, Адель. Что она тебе дала?! – Никакого терпения, никакой благосклонности, никаких манер, абсолютный, чистый Дьявол: грубый, дерзкий, нахальный и требующий. – … И только бы Адель это волновало. Она, так и отвернувшись, не проронила ни слова, назло моргнула пару раз, выдавая то, что мыслями находится на этом тёмном балконе своей комнаты, и будто бы совсем не замечает присутствия Наследника. – Не беси. Хочешь меня вывести? – в голосе его уже прореживается злоба. Так с ним и бывает – не получи Люцифер быстрый ответ на свой вопрос, тут же вспыхивает, как спичка. Сделай что-то не так, как хотел Люцифер, результат такой же. Брось в его сторону косой взгляд осуждения – встретимся в Небытие. И вёл бы так себя со всеми. Но нет же. Всегда доставалось ей – не в первый раз уже. Тогда, в Саду Асмодея, сейчас, десять лет назад, пятнадцать – постоянно. – А ты хочешь вывести меня? Знаешь, к чему это приведёт? Школа взлетит на воздух, и никто и пальцем не посмеет тыкнуть в мою сторону, потому что опять во всём виноват будешь ты. – А вот её палец очень успешно указывает на сына Сатаны, тычет, обвиняя в чём-то, напоминая, что он её вечный должник. И сколько бы она не была к нему добродушна, закрывая глаза на то, что он когда-то сделал, он умудряется из раза в раз переходить черту, таща её за собой, зная, что произойдёт, окажись они там – за той метафоричной чертой. – Разве мы не уладили этот вопрос? – Адель было подумала, что он опустит виновато взгляд. Но он не опускал – смотрел прямо. – Уладили. – Врёт недовольно. И если они и уладили, она ничего не забыла. – Тогда отвечай. Ты не просто появилась в библиотеке, не просто так привлекла моё внимание, ты даже не просто так находишься в школе. И она выдыхает. Знает сама, что только в её интересах вернуться домой к мужу. Знает, что Велиал не допустит, чтобы она сбежала из школы. И знает, что с поставленной задачей справится лет через двести, потому что ни черта не понимает, с чем имеет дело. Достаёт молча из кармана флакон с чёрной жидкостью, информацию о которой она не нашла ни в одной секции библиотеки, и протягивает Люциферу. – Уокер отдала мне это. Он взял его, не уступая традиции, повертел в руке, и хоть в ночное время разглядеть содержимое невозможно, Люцифер точно понял, что внутри. – Для чего? – Ему вдруг стало интересно, откуда у такой непризнанной, как Уокер, может оказаться такое – материал был весьма ценный и редкий, найти его можно только в Порсионе по специальным связям, и зачем Уокер передала флакон Адель. – Уокер получила это от Цефидара за пару часов до его смерти. Это улика, Люци. – Хм… Я их видел. Чёрт. – Картинка в его голове начала складываться, и что бы не затеял уже умерший демон, что бы он ни пытался сказать таким жестом, Люцифер тем утром поступил не слишком благоразумно. – Я прервал его, утащил Уокер на экзамен. – Совсем не сомневалась в твоей нетерпимости, Люци. – Уже узнала, что это? – Вопрос с издёвкой. Он знает, что Адель не стала бы звать его просто так, не стала бы звать, чтобы просто поделиться находкой. Узнай она о том, что находится внутри, побежала бы дальше расследовать, вершить справедливость и совать свой нос куда не следует, что странно – нос у Адель был вовсе не длинный. – Ты слушал меня? Я не разбираюсь в этом дерьме. – Он начинает её раздражать, упивается своими знаниями и совсем не хочет помогать, и тот факт, что она делится с ним уликой, не имеет никакого значения – она не получит желаемое. – Сочувствую. – Нагло ухмыльнулся, отвёл от неё алые глаза. – Так мы не сообщники? Ничего такого? – Её последняя капля терпения. – Хочешь стать моей сообщницей? – Внимательно посмотрел на демоницу, на её выжидающий раздражённый от ожидания вид, и тут же понял, что единственное, чего она хотела, зачем заманивала его на это уличное ночное рандеву – найти помощь, потому что одна она не справится. – Не доросла ещё, Стоун. – Значит, мне придётся выяснять это самой. Что ж… Единственный путь я вижу… – И будь Адель Стоун кем-нибудь другим, она бы сразу огорчилась, оскорбилась может быть, поникла, расстроенно смотря в пол. Но Адель Стоун вырывает из его рук флакон, быстро откупоривает, а следом подносит к распахнутому рту, чтобы выпить жидкость. – Что ты делаешь, идиотка? – Наверняка это какой-то яд. – Не пьёт, выжидает дальше, когда флакон угрожающе зависает в паре сантиметров от её рта. – Я тобой манипулирую. Это манипуляция. Придётся тебе выключать своего внутреннего монстра и включить доблестного рыцаря, чтобы спасти даму. Мне нельзя умирать. – Это не яд. – Люцифер устало выдыхает, скрещивает руки на груди, смотрит на неё осуждающе, как родитель смотрит на шаловливого вредного ребёнка, и ждёт, пока тот закончит дурачиться. – Новый сорт глифта? – она хмыкает. Даже если это новый сорт глифта – то уж тем более ничего не случится, поэтому почти опрокидывает флакон себе в рот, но тот вовремя ускользает из рук, что на губах её остаётся одна лишь капля солоноватой жидкости. – Это слёзы пророка. Тёмного. – Люцифер, злобно нахмурившись, закупоривает флакон обратно, недовольно смотрит на неё, на её расширенные в темноте зрачки, на этот глупый рот, широко распахнутый. – То есть если бы я их выпила… – То ты бы их просто выпила. Ничего бы не произошло. – И смысл в них? – Адель растерялась – весь день пыталась понять, что это такое, следом пытаясь подумать, для чего Цефидар передал это Вики, и никак не находила ответ. – Это намёк, дура. – Какой намёк? – Пропускает мимо ушей все его профанации. Пока он её цель, она от него не отстанет. – Не твоего ума дело. Зачем вернулась? – Он чуть не заржал, когда применил к этой демонице такое слово, как «ум», но сдержался – она в школе, здесь и сейчас, и уходить не собирается, когда должна нежиться в кровати с мужем, забыв о существовании всего и вся, но стоит упорно на месте – и это уже серьёзно – её не должно здесь быть. – Не твоего ума дело, – отрезает недовольно, обиды не скрывая. – Отлично. – Просто замечательно. – Это ты пыталась сказать мне в Саду? – Люцифер помнил её слова, этот напуганный вид, словно от неё уплывает то единственное, ради чего она могла жить, и об отправлении этого корабля жизни ей сообщили за несколько минут до, и единственное, что она успела – проводить его потерянным взглядом, стоило ему только двинуться от парома. И это её гипертрофированное «нам пиздец, Люцифер» светило больше обычного: «Пиздец – это ты про себя, Стоун? Да, ты пиздец. Ты самый невыносимый пиздец на свете. Притягиваешь к себе всё дерьмо, как магнитом. Тебя чипировали в детстве? Засеяли твой мозг какой-то хернёй, засунули шило в твою задницу, а оно некстати с ней срослось? Почему ты не можешь усидеть на месте? Почему ты опять пытаешься приволочь себя туда, где тебе не место?» – мысли его грозные, сам он тоже. – Из-за Уокер ты меня не выслушал? – Она тоже вспомнила тот вечер, и вспомнила то, что предшествовало их неудавшемуся разговору. Вспомнила, как он уводил куда-то Вики, вспомнила, как быстро и гневно уходил с балкона, а потом с той же стороны вышла и Уокер – два плюс два сложить не трудно. «Из-за того, что я и знать тебя не хочу. Слышать тебя не хочу. Ты ебаная Лета, на дне которой живут те стрёмные чудовища, которых приписывают мне. И они, блядь, не ошибаются. И если ты ко мне подойдёшь хоть на метр, если я только позволю себе связаться с тобой вновь, случится опять та неведомая хрень. И будет то хуже, чем раньше. Тебе так хорошо было сидеть запертой в Аду, мне так хорошо было сидеть запертым в Аду подальше от тебя» – и Люцифер бы не смог себе признаться, что он просто боится. Не хочет впутывать ни себя, ни её в это подобие партнёрских отношений, которые вновь станут основаны на каком-то долге. Взаимном долге, потому что они – одинаковые, потому что они тянут себя друг за другом, и тянут на одно лишь песчаное дно, где зияет куча неприятностей и больших проблем. Сначала она его приманит, а он поведётся, сначала она ему что-то покажет, а он не сможет устоять, и следом будет показывать ей те вещи, перед которыми уже не сможет устоять сама Адель. Замкнутый круг, приводящий к пиздецу. – Неужели будешь разбираться с этим сам? Неужели Его Высочество спустится с Небес на Землю, чтобы осмотреть житие его верноподданных, найти все проблемы и нести знамя справедливости? – Она не хочет ему верить, она хорошо его знает, а ещё не хочет признавать, что останется наедине с той задачей, которую перед ней поставил Велиал. И несмотря на всё настроение Люцифера, несмотря на его грубость и хамство, несносный характер – он нужен ей. – Стоун… – выдохнул, примерил на себя непоколебимое решение оставить её одну. – Ты лезешь туда, куда лезть не стоит. Достаточно с тебя. Это… – он покрутил перед ней флаконом. – Я возьму на себя. Забудь об этом всём. – Тебе всё равно нужен сообщник. – Она настойчиво отмахнулась. – С чего бы вдруг? – Твой разум затуманен. Ты иногда не соображаешь… – А ты соображаешь? И что сообразишь? Тысячу и один совет как влезть в очередную жопу? – Зачем очередную? Очень даже конкретную… – Поджимает губы и глазами стреляет, намекая на что-то. – Чего? – Помогу тебе соблазнить Уокер. – Соблазнить кого? – Люцифер хватается за живот, давит в себе смех из последних сил. – Не смеши, Стоун. На кой хер она мне сдалась? И ты думаешь, я бы сам не справился с этим? – Да ладно тебе, перестань. Я же видела. Ты влюбился! А она тебя динамит. Её тупость смешит. Её наивно распахнутые глаза кричат о том, что она свято верит в ту чушь, которую только что сказала. Но это лишь говорит, что она вновь переходит границы дозволенного, чем, безусловно, опять злит Люцифера. – Я тебе сейчас лицо разобью.

***

Вики недовольно одёрнула юбку, разглядывая масштаб работы – три длинных стола с кучами стопок книг, которые ещё осталось разложить. И всё-таки, надо было надевать брюки. Или обтягивающие джинсы. Или те кожаные штаны, которыми доверху забит весь гардероб Мими. Потому что в юбке ползать по пыльным стеллажам оказалось неудобно. А ещё она честно пыталась разобраться с кулоном перестановки, и у неё даже получилось. Медленно, коряво, но верно книги одна за другой становились на полку и такой хлипкой стопкой легли друг к другу, что их всё равно пришлось переставлять. Новая попытка закончилась таким же результатом. Поэтому Вики со всем своим недовольным пыхтением принялась выполнять наказание вручную. Но что с её смертью? Она прикинула, стараясь сделать это здраво, – одну проблему она уже решила – избавилась от странноватого флакончика. В голове же зияло несколько вопросов: кто, как и зачем? Факты сбивались вновь, не складывались в целую картину, и количество знаний казалось недостаточным. Первая очевидная вещь – Пат убил тот же челов… бессмертный. Случайно или специально – не ясно. Но будь это кто-то другой, его бы энергию почувствовали. Будь это даже человек – его энергию смогла бы почувствовать Вики, а не человека почувствовала бы Адель – а там совершенно пусто. Пытаясь понять, каким образом её убили, она прокручивала в голове каждый свой шаг в тот день, который помнила: нашла кусок блузки подруги, её кровь, серёжку, шла по берегу, упала в кустах, а следом пошла в пещеру… И всё. И больше ничего. Помнила и видение Чаши, помнила свою спину, скрывающуюся в темноте, помнила странные вспышки света и главное – своё мёртвое тело. Куда оно делось потом? Почему в пещере действительно нет ни одного признака её смерти? Его утащили? Спрятали? Съели? Кто? Куда? Зачем? Убийца? Кто-то другой? Какой-то извращенец? Мог ли бы Хаборис её убить? Опираясь на то, чем он занимается, не находилось ни единого ответа, а накидывай она себе новые вопросы – путалась ещё больше, и теории никакие строить не бралась. Даром, она пыталась вспомнить, как вообще выглядит этот Хаборис – и ничего. Ни единого воспоминания, он может даже сидеть с ней в одной секции библиотеки или за соседним столом, а она и носом не поведёт. И ещё со всем сочувствием к себе она вдруг поняла, что совсем забыла спросить у Ади, проводят ли суды над душами. Скоро ли Пат сможет попасть в Небытие? Долго ли ей чувствовать эту связь, что даёт знать о себе по ночам и не даёт спать? Устало выдохнув, опустилась на стул, развалившись на нём. Ещё три стола. Всего-то! На глаза как не зря кстати попался роман «Скорбь Сатаны». Интересно, для этого настоящего Сатаны, который находится здесь, в Аду, что являлось настоящей скорбью? Какие у них отношения с Люцифером? Мог ли Люцифер быть истинной причиной тех его горестных мук? Мог ли Люцифер её убить?

***

– Что ты знаешь про Мальбонте? – Люцифер спросил Адель, когда они вышли с балкона. Она бесцеремонно плюхнулась на кровать, уткнувшись носом в свои разбросанные вещи. Повернулась на него, нахмурившись. Конечно, он её и пальцем не тронул. Даже глазами не сверкнул. Но и надежды на сотрудничество никакой не дал, пускай и на кону стояло такое, по мнению самой Адель, важное… Незыблемое, несокрушимое чувство… Любви! А сейчас он задаёт ей какие-то слишком странные вопросы. – Эм-м… Его ищет Хаборис? – Это всё? – Люцифер перешагнул брезгливо раскиданные по полу шмотки, чем отрадно её повеселил – какая чистоплотность! – Ну, да. – И вот скажи, какая из тебя сообщница? – Он встал недовольно рядом с кроватью, поджав губы. – Сказки про Мальбонте раньше рассказывали на уроках истории и культуры Поднебесья непризнанным. А ты даже этого не знаешь. – Ты правда думаешь, что я ходила на все эти уроки? Люци, я тебя умоляю, я открыла дар в первые дни, Хаббл под боком, о котором мы ни черта не знали, и куча проблем. И я, между делом, очень впечатлительная! От Столетней войны мурашки шли по коже, и я не могла есть неделю! – Люцифер чуть не заржал – сразу видно, что врёт и не краснеет. – Представь, что было бы со мной во времена Гитлера! – Тебя бы сожгли ещё в Средневековье. – Вот-вот! Не хочу я знать вашу историю и культуру. Вы же едите младенцев, насилуете девственниц и расчленяете старушек. – Ты правда в это веришь? – И вид у неё такой наивный, такой детский, что она давно уверовала в ту чушь, которую ей кто-то сказал, хотя и прожила в Аду пятнадцать лет, ни на что не жалуясь. – Я знаю. – Плотно сомкнутые губы разъехались в странной улыбке сумасшедшей, глаза прищурились подозрительно, а зрачки начали выискивать на его теле что-то. – Это зов моего внутреннего голоса. – И если насчёт внутреннего голоса Люцифер был не уверен, то внешний принимал окрас шёпота, становясь тише с каждым сказанным ей словом. – Глас крови, зов плоти… Я чувствую порой, и он зовёт меня, я не могу ему сопротивляться. Кричит мне: «Съешь их всех, вспори им брюхи, давай посмотрим, что там внутри!» – Она медленно покачала головой, тут же начав ползти по кровати в его сторону, и Люцифер только и смог, что жестоким судейством выставить этому представлению ноль из десяти баллов. – Кстати, а что насчёт ужина? – Опомнившись, села на колени, сложив руки на них, и прежним своим задорным взглядом посмотрела на Люция сверху вниз. – Ты его пропустила. А я, пожалуй, пойду. – Он уже развернулся, чтобы, обходя все эти баррикады одежды, скрыться из комнаты, но женская рука вовремя поймала его запястье. – Подожди. Зачем он тебе? Зачем тебе Мальбонте? – Не задавай глупых вопросов, если хочешь стать моей сообщницей. – Так ты согласен? – Я подумаю. Вероятно, утром он проснётся и поймёт, что всё это дурной сон. Что вся эта Адель с её рыжими волосами, её сладкой энергией – просто плохое сновидение, и её вообще не существует. Проснётся, сгоняя с себя остатки неприятной дремотной неги, а потом заглянет в эту комнату и ещё раз убедится, что никакая Адель Стоун на свете никогда не жила. И только если на подушке обнаружится хоть один рыжий волос, тогда-то Люцифер будет готов признать своё поражение. – Но!.. – Никаких «но», Стоун.

***

– А вот и я. И как так получилось, что она вновь, выпятив задницу, что-то опять складывала на полку, крутя ей перед ним? Какому Шепфе молиться за этот дар «божий»? – А вот и ты. – В тоне читалось недовольство, спина её выпрямилась, и Люцифер, нависнув сверху, дышал ей в затылок. – Скучала? – Почти забыла, как ты выглядишь. – Белобрысый затылок от него ускользнул, и Уокер, расправив плечи, двинулась между стеллажами, выходя к столам. – Вики-Вики, не обманывай себя. Я же слышу. – Что ты слышишь? – Твой зов по ночам. – Какой зов? – Вызываешь Дьявола, очевидно же. Хочешь провести со мной ритуал? – Кровосмешения? – И пока руки сложились на её груди, обтянутой чёрным топом, привлекая к себе бесспорно восхищённое внимание, в глазах заиграла какая-то искорка, которую Люцифер до этого ни разу не наблюдал. – Так вы это называете? – Нет, это смешно. Этот шут гороховый не мог её убить. Вики даже засомневалась, приходилось ли ему вообще когда-либо это делать? – Чего тебе? – Тебе дали самое дурацкое наказание, Уокер, ты в курсе? – Он сделал пару шагов к столу, пока непризнанная, выдохнув, взяла в руки очередную стопку книг и направилась уже в сторону стеллажей. – И ты решил меня об этом оповестить? Очень… – Сбилась, чувствуя, как книги ускользают из рук, аккуратно складываясь в те места на полках, где должны стоять. Обернулась, заметив в руке Дьявола кулон перестановки, что опрометчиво был оставлен на столе. – …Мило с твоей стороны. – И следом оставшиеся стопки повторили то же движение, чётко и метко попадая в цель. – Я могу быть милым. – Улыбнулся, что ни у кого бы не осталось и сомнения в этом. – У тебя там под рубашкой футболка с котятами? Что за щедрость? Что тебе нужно? – Но только Вики это насторожило, и она с недоверием посмотрела на него. – Нужно? Уф, я что, такой предсказуемый? – Люцифер отодвинул стул, садясь за стол, завалился на спинку, прищурившись осматривая вставшую напротив непризнанную. – Будто ты делаешь что-то просто так. – Почти да… – Он обвёл взглядом столы, намекая, что если что-то и попросит, то будет совсем пустяковое и безобидное. – Информация, непризнанная. – Кивнул ей на стул, предлагая сесть, чем Вики, с едва заметным опасением и недоверием, воспользовалась. – Почему ты?.. – Такой потрясающий? – не дал задать вопрос, перебивая. Естественно, она хотела спросить что-то другое. – Невыносимый! – прошипела почти ему в лицо, и сама за собой не заметила, когда решила вести себя с ним так. Но Люциферу, кажется, совершенно плевать. – Почему ты спрашиваешь у меня? Почему я? – Почему ты? Хм, мне нужна информация от непризнанного. Ты мне приятнее всех. – Вообще, он мог бы поймать любого из серокрылых, прижать, схватив за шею, к стене в тёмном закутке школьных коридоров, недружелюбно вывалив на этого беднягу свои вопросы, требуя и давя, но то было бы… странно, как минимум. Как максимум, он бы в отместку пожаловался учителям. Да и как не воспользоваться этим прекрасным случаем, когда голубые глаза впиваются в него испытующе? – Почему? – Почему-почему… Нарываешься на комплимент? – Нет. С ним явно что-то не так. Вики отчётливо помнила его гневное лицо, его хмурые брови и грубый взгляд, готовый убивать, совсем недавно, ещё на прошлой неделе. А здесь… Будто два разных человека… Демона… Дьявола, плевать! Факт на лицо: либо у кого-то проблемы с головой, либо следом она окажется впечатанной в пол и вновь убитой. – Достаточно с тебя на сегодня. Мальбонте. Что ты о нём знаешь? На уроках про существ, культуре, истории вам что-то рассказывали, упоминали? Древнюю легенду, или что-то другое? Хоть что-нибудь? – Нет, но… Все ведь говорят, что его ищет Хаборис. – Значит, от учителей ты ничего о нём не слышала? – Нет. Люцифер потупил взгляд, размышляя. Его догадки пока оказываются верными – кто-то скрывает о нём информацию, когда всегда и для всех Мальбонте был лишь мифом, причём выдуманным непризнанными. А сейчас о нём нигде нет и единого упоминания. – О чём ты хотела попросить меня в Саду? Достать душу твоей подруги из хранилища? – проговорил медленно. – Да, но… – Микстура Дилитра сработала? – Нет. Откуда ты?.. – Я подсобил в кое-чём. – Ты помогал в приготовлении моей микстуры? – Откуда в тебе столько проницательности, Уокер? С виду в голове так совсем пусто. – Кончай издеваться. – Мне нравится это слово. – Если бы вы спросили у Люцифера, то он бы честно вам ответил, что не хотел заигрывать с непризнанной. Перескажите этот разговор Адель, она ответит: «Да-да, конечно». – Издеваться? – Нет. – О, Боже. – Вики закатила глаза. И почему она раньше не обращала внимания, что сидящий напротив демон – редкостная язва? – Мне кажется, я знаю, в чём дело. – Вики пришлось вернуть на него взгляд – тон вновь стал серьёзным. – Почему микстура не сработала. Из-за блока. Блок на память, который на тебя поставили, он слишком сильный. Чересчур. Микстура, что приготовил Дилитр, должна была пробить блок, но тот, что стоит на тебе, поставил кто-то сильнее обычного бессмертного. – Как это связано? Не понимаю. – Если честно, она совершенно ничего не поняла. – Ещё бы ты понимала, – усмехнулся едко. – Микстура для непризнанных влияет на все воспоминания, относящиеся к земной жизни. Она оказывает влияние на твою память, проникает в неё, делает большой путь, чтобы достигнуть тех воспоминаний, не связанных с этим миром. Но ей мешает блок. Он блокирует не только воспоминания, на которые его поставили, но и мешает проникнуть микстуре дальше. Отчего-то Вики представила туннель в океанариуме. Длинный, залитый синим светом и голубыми отражениями воды на стекле, за которым вместо рыб плавали её мутные, иногда хорошие, иногда не очень, воспоминания. Тут вот она медитировала на улице после «прогулки» с Адель. Где-то она разговаривала с Дино. Где-то Мими стояла на балконе, выкуривая одну сигарету за другой. Тут Бегемот угостил её глифтом и заливисто хохотал, а после они с Элизией затянули мелодичную песню, и он смешно горланил, не попадая в ноты, пока Ади тащил её танцевать. Тут она шла в тюрьму Сатаны, где впервые встретила Люцифера. Тут её успокаивал Сэми, дружески подбадривая. А тут что-то сменилось, и на какой-то момент за стеклом мерцали лишь красные, чёрные и серые телевизионные помехи, через которые, еле-еле, мутными картинками различалось видение из Чаши. Но что было после этого видения, она понять никак не могла. Увидеть никак не могла. – И если его снять, то она подействует? – Она тряхнула головой, отгоняя от себя этот мираж. – Всё верно. – Ты странный. Зачем ты мне это говоришь? – Вики посмотрела на него с ещё большим недоверием. Мило, конечно, что он всем этим поделился, заставляя взаправду уверовать в футболку с котятами под рубашкой, но это Люцифер. Это Дьявол. – Может, мне интересно, кто на тебя его поставил? Может, я хочу помочь? Или узнать, почему его на тебя поставили? Какие он скрывает воспоминания? – Мне не интересно. – Что? – Что слышал. Мне не интересно твоё предложение. Я не буду снимать этот блок, – проговорила совершенно уверенным, ничуть не дрогнувшим голосом. В ответ пристально посмотрели, вцепившись красными глазами в её глаза – и всё-таки что-то здесь поменялось. Она была готова выпить микстуру, она хотела её выпить – Люцифер точно знал. Если понадобилась вторая микстура, значит школьная не помогла. А значит, она пила её два раза. Два раза стояла на пороге новой жизни, где нет места земным воспоминаниями, готовая их лишиться и всё позабыть. А здесь не соглашается. Не хочет. Похвально. Встал со стула, обошёл стол, встав сзади непризнанной, положил руки на её плечи, почувствовав, как те пробила мелкая дрожь. Наклонился ниже, обдавая горячим дыханием её ухо – верный приём, чтобы непризнанная вновь дёрнула плечами, оказавшись намертво придавленной к стулу, и зашептал тихо: – Подумай хорошенько, Вики. Снимем с тебя блок, забудешь всё, что тебя тревожит, а я найду убийцу. И душу из хранилища доставать не нужно, отпустишь Землю, получишь новую жизнь, обретёшь дар, может к мамочке упорхнёшь в Цитадель. Столько проблем одним махом. – И каждое слово отпечатывалось на её плечах лёгкими движениями его пальцев, пока он мягко массировал плечи. Вики дёрнулась – новый вид соблазнения? Так Дьявол подбивает на грехи? Массаж делает? На ушко что-то лепечет? Рывком вскочила со стула, скинув его руки. Развернулась резко, поняв, что сделала только что какую-то жуткую ошибку: сзади – стол, спереди – Люцифер. И не уйдёшь никуда, потому что этот засранец вжал её в стол, не касаясь даже, заставляя отклоняться, уверовав, что ей и лечь на этот стол придётся, только чтобы тронуть не смел. А он, видимо, обладающий магией превращать воздух вокруг в пыльное спёртое марево, которым дышать тяжело, склонился низко, упершись руками с обеих сторон. – Это Хаборис сделал? Его ты надеешься увидеть в моих воспоминаниях? – Губы задрожали, он слишком близко. – Допустим, – улыбается, радуясь вновь этой реакции, – вот такая непризнанная ему привычнее. – Обывательский интерес… – Тонкий палец ткнулся в его грудь, неловким неуверенным движением, слишком пренебрежительным, отодвигая Люцифера подальше. И сразу дышать стало легче, и сразу в глазах прояснилось, и не таким устрашающим кажется сейчас его недоумённое лицо. – Как это поможет в расследовании убийства Цефидара? Это было месяц назад, Цефидар тогда был ещё жив. Его не посадят за это в тюрьму. – За убийство Цефидара – нет, а вот за вмешательство в память непризнанных – вполне да. Это такое же преступление. А дальше с ним уже разберутся, убивал он его или нет. – Рукой убрал её палец со своей груди, нахмурился – с непризнанной точно что-то не так. И с ним что-то не так. Придётся всю ночь руки отмывать… – Но я тоже нарушила правила. Пользоваться Чашей запрещено, а я… – Не имеет значения. То, что сделала ты – проступок, Хаборис нарушил закон. Тем более, ты непризнанная, только оперилась, бояться нечего, Уокер. – Ты уверен, что это сделал Хаборис? Вдруг это был вообще не он? – А кто? Кроме их компании в Чашу никто не нырял. А из них только он способен на установку блока, остальные не доросли – силёнок маловато. – Не знаю. – Вики пожала плечами – она и оставшийся вечер не помнила, но и утверждать прямо не могла, что это сделал Хаборис. И даже, не стой накануне её земные воспоминания, она бы помогла, в какой-то момент словившая себя на мысли, что Цефидар не заслужил смерти. – Решайся. – Люцифер опять чуть наклонился, не давил в этот раз, но расстояние сократил прилично, пристально с прищуром осматривая её лицо, её широко расширенные зрачки, её губы, распахнутые и влажные, чувствовал всем телом, как она боится пошевелиться, и смотрит на неё так, что вздумай она отказаться – потеряет что-то большое… «Толстое и твёрдое, непризнанная. Чёрт! Перестань так пялиться на меня. Это в мои планы точно не входило» – и слова, как не зря лучше подбираемые мозгом, сплетались в неразборчивый пошлый водоворот: входило, выходило. А следом он обязательно нарисует ему эту неприличную картинку, что Люцифер поймёт – руки отмывать он всю ночь не будет. К тому же, от непризнанной приятно пахнет. Книжной пылью и плесенью – это одни из его любимых запахов, яблочным пирогом и корицей – это она трескала на ужин, и дрянью какой-то фруктовой и химической – шампунь. – Всё равно нет, – пролепетала, на секунду тоже увлечённая этим томным сопряжением, где в пору только всем атомам в мире остановиться и схлестнуться было, но что-то пошло не так, и она потрясла своей головой, выныривая из душного омута. – Не хочешь быть полезной обществу? – Из меня всегда была плохая американка. Я бы не смогла спасти весь мир. – Разумно. Спасай свой. – И он сделал то, чего Вики ни в одной жизни себе вообразить бы не смогла – щёлкнул её по носу, подмигнул и скрылся, пока она, сбитая со всех толков разом, почёсывала кончик носа, никак не понимая, что это только что было.

***

– Шем занимавась? – Мими пробурчала из ванной комнаты, зажимая зубами щётку, пытаясь не капнуть пеной на новенький пеньюар. – Я избавилась от флакона. – Вики плюхнулась на кровать, усталая, но довольная – день был неплох. И даже дьявольские прикосновения грели душу. – Как? – Демоница показалась в проходе: свежая, с раздражённой покрасневшей кожей. – Отдала Адель. – Я же сказала его выкинуть… Зачем? – Мы обменялись. Она мне помогла. – Вики приподнялась на локтях, посмотрела на Мими, вид которой только и говорил, что она не особо довольна сложившейся ситуацией – не доверяла этой демонице, но была заинтересована. – Мы спустились на Землю. – И что? – Опустилась на свою кровать, подбирая босые ноги под себя. – Она считала энергии. В общем, ей кажется, что меня и Пат убил кто-то из бессмертных. – Что?! – Мими качнулась на месте, широко округлив глаза и вскинув брови, вцепилась пальцами в собственную лодыжку, царапая ногтями кожу. – Она не почувствовала человеческой энергии. Она вообще ничего не почувствовала. Сказала, что это сделал бессмертный, который может полностью скрывать энергию. Это так странно, Мими. С учётом того, что моё тело пропало. А Селина рассказывала, что… – …Что тела умерших непризнанных никуда не исчезают с Земли. Вы получаете новое тело, избавленное от всех прошлых болячек, обновлённое. Да, я в курсе. – Вот именно! Ты знаешь тех, кто умеет полностью скрывать энергию? Адель сказала, что это умеют делать Хаборис и Люцифер. Мими пыталась вспомнить – на ум никто не приходил. Да и она не могла быть полностью уверенной – она никогда не обладала этим даром, и чувствовала энергии наравне со всеми – малая блокировка энергии, и она уже ничего не чувствует. – Нет. Я даже в них не была уверена. – Качнула головой, прикусывая губу и размышляя, – в теории, такой способностью мог обладать и Сатана. Глупости какие – он определённо ей обладает. – Это точно не Люцифер. Насчёт Хабориса… не знаю. А ты что думаешь? – Почему это не Люцифер? – Потому что он два месяца безвылазно провёл в Пандемониуме. Заключённые из тюрьмы сбежали, забыла? Я видела его в августе – он как будто и не спал всё это время. Да и зачем ему тебя убивать? Вики хмыкнула, пожав плечами, вспомнила его, совсем недавно зависшего над ней в библиотеке, совсем не похожего на того, кто мог бы её убить. – А Хаборис? – Не знаю. Просто держись от него подальше, ладно? – Мими пристально на неё посмотрела, пропустив ту шальную мысль в голове непризнанной, которая изо всех сил кричала, что разберись она со всеми делами, от скуки может быть и сама нашла бы этого Хабориса, спросив с порога у того смело, убивал он её, заслуживая очередную порцию своего шампанского. – Люцифер… Он спрашивал про Мальбонте. Ты знаешь что-нибудь про него? – Хм… кое-что знаю.