Soundtrack Tobias Lilja – One Step, Two Step
За решёткой оказалось тихо. Энергию Ади скрыл сразу, переступив порог, юркнул за первый стеллаж, спрятавшись за ним, а потом понял, как бешено стучит сердце. Казалось, оно разорвёт его грудь, стоит сделать ему лишний шаг и создать шум, ступить не так, шаркнув кроссовком неудачно, и всё полетит к чертям. Прошлые вылазки были другими. Их Ади помнил. Бесцельное времяпровождение, и лазили они сюда от нечего делать, нарушали правила просто чтобы их нарушить. Но сейчас было по-другому, сейчас у него была цель. Попытался через книги разглядеть то, что было впереди, но там была только темнота, слабый свет уличных фонарей еле пробивался через толстые витражи, рассеиваясь серым призраком. Следом попытался прислушаться к внутренним ощущениям, чтобы почувствовать чужие энергии, и даже кажется смог. Не понимал, кому она принадлежит – она еле ощущалась, но и понимал ещё кое-что – она не единственная – их здесь двое. «И куда идти? – вгляделся в книги – заклинания тёмной магии. – Где находить информацию про Оракула? А вдруг её здесь вообще нет?» Набрав воздуха в грудь побольше, выглянул из-за стеллажа. Впереди только проход длинный, по сторонам от него шкафы, доверху забитые литературой, и в середине пара столов для чтения. Что дальше – неизвестно, не видно. Но в конце помещения явно виднеется другой проход – дверь, о ней Дилитр ему и говорил. «Самому искать или найти ту штуку для Дилитра? А если он ни хрена не знает, что тогда?» – но времени думать больше не было, поэтому Ади, ещё раз выглянув в проход, обошёл стеллаж, начав двигаться аккуратно, быстро и параллельно основному проходу. Перебегал от шкафа к шкафу, успевая на ходу проверять, не скрывается кто за поворотом. Ожидаемо, в один раз он заметил фигуру. Она принадлежала явно демону, но во тьме лица не разглядеть, он стоял в отдалении, повернувшись боком и что-то листая. Не разглядеть и цвета крыльев. «Идиот какой-то. Что он там видит? Темно же» – Ади, будь у него время, в мыслях своих разошёлся бы многим больше, нежели чем мог позволить себе сейчас. Поэтому убедившись, что загадочный некто со скрытой энергией, способности Ади считать которую не смогут, его не видит, перемахнул к другому стеллажу. До конца оставалось немного, так что Ади уже не мелочился, не осматривался по сторонам, позабыв о том, что энергии распознал двух демонов. Не заметил, что обладатель второй сидит на подоконнике в одном из проёмов, и его бы он узнал. Потому что знал прекрасно, как он выглядит, ведь образ его выгравирован в мозгах у всех учеников школы, и исполинскую осанку его, идеальный профиль и линии черт лица позабыть очень сложно, а имя так и просится на губы обожанием и содроганием. Да и не узнать совсем невозможно, потому что сидел тот под шаром света, озарённый ярко. Дверь в конце помещения была совсем рядом – рукой подать. Замочная скважина светилась фиолетовыми огоньками – явный призрак наложенного глифа, и никакая уокерская «Алохомора» его бы не взломала. Но стоило Ади нажать на ручку, чуть толкнув дверь от себя, как та с лёгкостью открылась. «А мне ведь чертовски везёт. Ух, Дьявол!» – он приоткрыл её шире, заглянув внутрь – длинная лестница уходила вниз, освещённая огнём факелов. Дальнейшие указания он знал. Дилитр ему всё рассказал. У него, конечно, не было времени обо всём подумать, не было времени и обдумать то, откуда Дилитр знает обустройство запретной секции, откуда знает настолько идеально каждую полочку за этой дверью и каждую пылинку внутри. Но раз за это Ади светит информация о том, что он так давно пытался найти, то плевать. Хотя намерения Дилитра вызвали только настороженность. – Давай ещё! – Кружка из-под глифта бухнулась на столешницу. Ади не намеревался напиваться, но события развивались только таким образом, что по-другому было нельзя. Ему необходимо привести мысли в порядок. И что же поделать, если мысли его приводились в порядок только под воздействием алкоголя? Наполненная новой порцией кружка подвинулась к нему, сопровождаемая хитрой демонской улыбкой. – Что за повод? – Слово «срань» тебе о чём-нибудь говорит? – Ади отглотнул, с видом повидавшего жизнь сгорбившись над барной стойкой «Адского пойла». Дилитр в ответ улыбнулся снисходительно. – Срань – это моё обозримое будущее, вот что за повод! – Что с тобой приключилось, мой горестный рыцарь? – Он дотянулся до рыжей головы, потрепав её по-дружески. – Срань! Она в прошлом, она в настоящем, она везде! Ничего кроме неё уже не происходит и не случается. Оглянись, вокруг одна сплошная жопа. Огромная такая, как у шлюх в «Потрошителе лон». Кружка глифта была выпита уже почти на половину, но легче Ади не становилось. Ему везде мерещился этот орган, куда ни глянь. И если бы в тех смыслах, к которым Ади привык. Но то было гнетущее ощущение спеющей вакханалии и загнивающих собственных сил, когда до тошноты хотелось вырвать себе сердце, потому что этот исход событий – единственное, на что он сейчас способен. И Дилитр в зелёном болотном свету, отчего его кожа казалась только темнее, был единственным, кто мог его спасти. Особенно, когда его исцеляющий эликсир абсолютно бесплатен. И хоть из увечий у Ади было только одно до сих пор тянущее тупой болью крыло, в душе того зияла пропасть, которую тот намерен был залить глифтом доверху, после в нём утонув. И плевать на обещания Эдварду больше таким не заниматься, плевать на Сэми, который наверняка где-то сидит и ждёт его, плевать на Мими, которую он чуть не угробил. На всех плевать, он тонет, он задыхается, и ему это нравится. Ему нравится это дно. – Я, кажется, догадываюсь о причине твоего настроения. – Догадаться Дилитру было легко: даже раньше задницы Адиэля на стойку барную, когда он зашёл, упал журнал Бельфегора. У Дилитра вообще была феноменальная память, поэтому вспомнить, что Ади спрашивал у него про Оракула месяц назад, трудности не составило. А Оракул всегда был и есть той неведомой тайной, которая ещё кого-то умудрялась впечатлять в «Вестнике будущего». – И мы можем друг другу помочь. – Каким образом? – Реакция у Ади медленная, так бы уже давно всё понял. – Ты – мне, я – тебе. – Ты же про него знаешь! – До демона наконец дошло, он вспомнил разговор месячной давности. Слова, брошенные мимолётно и отвлечённо, которые ничего ему не дали и только подтолкнули отправиться к дяде. – Рассказывай! – Слышал меня? Кое-что сделаешь – расскажу. – Нет. Так рассказывай. Ты мой должник! – Ади сжал ручку кружки до побелевших костяшек. Он мог себе позволить злиться, и терпеть не мог эту черномазую физиономию, застывшую напротив и смотрящую на него взглядом снисходительным, будто он малое дитя. Только из-за этого терпеть и не мог. – Я твой должник? Совсем ополоумел? – Дилитр нахмурился, ещё чуть-чуть, и разговор нырнёт в совсем не в то русло, которое привычно для Дилитра. – Пропил свои мозги, Адиэль? Оставил их в бочке глифта, наперчив наркотой? Кусаешь руку, которая тебя кормит? Выметайся, нет времени на тебя. – Будь Дилитр человеком, его работа обязывала бы спаивать всех вне зависимости от горя на их душе, но Дилитр был бессмертным, и от того, что Ади мог вылакать несколько кварт пойла за один вечер, ничего ему ровным счётом не давало. Будь Ади его самым верным и преданным фанатом и посетителем, когда начинал ему хамить – летел за порог тут же. Даром, на утро совсем не помня этого и к вечеру возвращаясь вновь. И эти его слова сработали лучше любых пощёчин и разбитых носов. Заставили тот покраснеть, а потом спрятать его – увечий в последние дни он получал прилично. Поэтому Ади только посмотрел на него совестно, сцепив зубы, а затем кивнул головой. – Рассказывай, что тебе нужно. И Дилитр ему рассказал. Сказал, где находится дверь в запретной секции, рассказал и про лестницу, освещённую факелами, рассказал, что находится в конце лестницы, рассказал про архив из трёх рядов стеллажей, рассказал, что в третьем ряду находится нужная ему папка с делом под номером «248». Это помещение в конце лестницы Ади и обнаружил. Тёмное, с тусклым электрическим светом, со стеллажами древними и еле стоящими, готовыми развалиться от одного чиха. Нашёл и нужный ряд, только вот никаких папок там не оказалось – пергаменты, скрученные и перемотанные лентой, где поновее, а где нет, лежащие в отдельных ячейках. Но деревянная тонкая дощечка с номером «248» нашлась быстро. «Маркировка, как в земном морге. – И свисала та с полки точно номерок с пальца покойного. – Посмотрим, что тут. – Ади схватил пергамент, отвязал ленту, развернув плотный лист, где был выбит печатный текст, по которому взгляд резво запрыгал, быстро читая его. – Дилитр ебанулся? Зачем ему это?» Потому что на пергаменте было выбито имя Адель Стоун. Потому что на пергаменте, кроме её места жительства, возраста и даты смерти больше ничего не было, и в полях, где должны были быть написаны её способности, школьные проступки, наклонности к принятой стороне с очками за задания и остальные вещи, заполненные в каждом досье других учеников, тоже было пусто.*** Soundtrack Thomas Newman – Static
Ангельская библиотека во многом уступала библиотеке в Аду. Здесь искрились хрустальные люстры под потолком, полки, исчисляемые меньшим количеством, пестрили чистотой, натёртые чуть ли не до блеска, и вместо вечно подкалывающей студентов с натянутой хитрой улыбкой Кларисс здесь порхала женщина совсем другого рода – что-то вроде двойника Мисселины – Кэйри. И все у неё были «лапушками», «солнышками», «ангелочками» и другими уменьшительно-ласкательными существами. Даже если на порог ни с того ни с сего заявится демон в таком виде, как будто он неделю варился в котле глифта или чего покрепче. Кэйри их, конечно, любила, как собственных детей, но, применяя свои вечные определения, отчего-то начинала заикаться на первом слоге. Так и Сэми, еле отвязавшись от настойчивого «Тебе бы больше кушать, Сэмюель, ты смотри, игра ведь завтра», добрёл быстро до нужного места и оценил всё отличие ангельской библиотеки от адской, потому что из подходящей книги была только… «"Монстры Преисподней"? Серьёзно?! Её ведь в детстве читают, – раздосадованный выдох сопроводило и тело, безвольно сползающее вниз по шкафу. – Ладно, допустим». Сэми опустился на пол, подогнув под себя ноги. Открыл книгу, начав листать цветные страницы. Чернильными буквами авторы смогли донести в книге, предназначающейся для слишком юных дарований, тот минимум информации, который в принципе нужен ангелам, обучающимся в пределах своего поселения и не планирующих посещать Ад когда-либо. Остальное место занимали картинки. Цветные, движущиеся, на которых инфернальные монстры дышали адским пламенем, а взор их ослепляющий светился в темноте. Благо, Сэми повезло, потому что обойти Левиафана авторы не смогли, и морской змей, уже настолько часто появляющийся во снах, что Сэми даже начал с ним разговаривать, заискрил фиолетовыми глазами на картинке, заглядывая прямо в душу, зависнув высоко над водой. «Левиафан – чудище морских глубин. Клыки его источают яд, фиолетовые глаза способны превратить в камень, а о чешую можно пораниться так сильно, что раны никогда не зажи…» «Ну и чушь!» – Сэми от досады чуть не швырнул книжку в противоположный шкаф. На другой странице серел берег моря Забвения. Пустынный пляж, волны, лихо разбивающиеся об песок, и лес Мавроса позади. Настолько давно он не смотрел на изображения Ада, что и дошло до него только сейчас, что именно на этом месте он и стоял в своих снах, когда из воды к нему выползал Левиафан, намереваясь сожрать, и погибал в один момент, стоило ему только пасть раскрыть да зубами лязгнуть. И больше информации не было. «Неужели придётся спускаться в Ад?» – Губы у Сэми скривились сами по себе, следом надувшись. Он не хотел. И не любил. Но надо – значит надо. Поэтому, поднявшись с пола, намеревался то ли сделать это сейчас, то ли отложить хотя бы на ещё один денёчек, как был окликнут кем-то. – Фто деваешь? – Это был Дино. И Дино ел яблоко. – А… Хотел про монстров почитать. – Сэми тряхнул книгой в воздухе, следом сунув её на место. – Так это нужно в Ад спускаться. – Дино, проглотив кусок яблока, пожал плечами. – Волнуешься? – Что? Нет. Я не боюсь спускаться в Ад. – Спускаться в Ад? – Дино недоумённо уставился на ангела, совсем не понимая, о чём тот говорит. Дино не знал о его фобии. – Я про игру, вообще-то. – А… Нет. – «И почему с этим у меня проблем нет?» – Не волнуюсь. Как можно волноваться, когда знаешь исход? – Не очень хороший из меня лидер, раз вы настроены так пессимистично. Но я бы не был так уверен. Мне сказали, что сегодняшняя драка в раздевалке связана с тем, что демоны не успели подготовиться к чемпионату. – И ты всё равно волнуешься? – Сэми пристально на него посмотрел: совсем обычный Дино, не выражающий ровным счётом ничего. Тот самый Дино, постулатами которого являются сдержанность, самоконтроль и справедливость. Только вот яблоко он грыз как-то чересчур упорно, быстро работая челюстями и чуть ли не чавкая. – Я постоянно волнуюсь перед игрой. И уснуть не могу. – Дино посмотрел на Сэми, захотев уже махнуть рукой, чтобы тот не обращал внимания и занимался своими делами. Потому что лидер должен показывать пример? Потому что лидер не может ныть своим товарищам по команде, как он устал? Потому что лидер должен быть всегда собран? Слова не сына, а отца, что Дино приходилось тащить на себе какой уже год. – Хочешь, дам тебе настойку своей матери? Она их каждую неделю присылает, у меня уже склад. – Сэми вспомнил, что между стеной и шкафом прятал матушкины бутылки от Ади, потому что тот готов был выпить и одеколон с освежителем воздуха, дай ему возможность. – Там чистый спирт, васильковый ельник, огненная звезда и ещё какие-то травы, я уже не помню. Они с Латона, поэтому её настойки успокаивают мгновенно. – Твоя мать добирается до Латона ради настоек? – Дино удивлённо вскинул брови, они пересекали земли нарушенных гравитационных полей только один раз в жизни, когда переехали в Цитадель, и то путешествие не показалось Дино заурядным перелётом. – Она достаёт их на рынке. Так что, будешь? И Дино не смог отказаться, молча кивнув головой, принимая поддержку от того, кого по заверению отца сам должен был поддерживать.*** Soundtrack Shivaree – Goodnight Moon
Темнота Вики не напугала. Темнота здесь казалась уютным мягким коконом, обволакивающим и приятным, укутывающим в свои объятия, как одеяло. Нигде никто не шуршал, никто не кидал на тебя сердитые взгляды, стоит тебе издать лишний шум. Одно, однако, Вики понимала: здесь тоже лучше не шуметь. Поэтому она, войдя в запретную секцию, попыталась разглядеть в темноте очертания шкафов, поймала взглядом серый призрачный свет в проходе между ними, улыбнулась, довольная чему-то, попыталась прислушаться к ощущениям, считывая энергии. Как и полагалось, её навыки ей ничего ровным счётом не сообщили, поэтому Вики, сетуя на то, что Ади наверняка ошибся, когда сказал, что здесь кто-то есть, спокойная отправилась его искать, чуть ли не в припрыжку. «А может лучше поискать что-нибудь про связь?» – она замерла напротив шкафа, провела пальцами по корешку какой-то книги, пытаясь то ли разглядеть в темноте её название, то ли понять его по выбитым буквам. Только, ожидаемо, у неё не получилось. Шар света она, как остальные, формировать не умела. Телефон земной разрядился ещё в первый день и теперь валялся бесхозным в тумбочке. Но смекалка подсказала достать из кармана кулон, заряженный Люцифером. Он искрился золотым светом, тусклым очень, не ярче горящей спички, но его было достаточно, чтобы вблизи прочитать названия книг. Этого Вики Уокер хватило, чтобы, задерживаясь около одного стеллажа не более одной минуты, приступить к своему исследованию. Она уже знала, что каждый шкаф отводился под конкретную тему, и смела предположить, что в запретной секции распределение между отделами поддаётся такой же логике. Вспомнила и книгу Дино, которую тот взял в двадцатом секторе, и слова Мими, которые это подтвердили, поэтому больше времени отводила на то, чтобы разглядеть таблички на самих шкафах, только это оказалось почти невозможным, потому что те находились на самом верху, до которого Вики не доставала, а тусклый свет не позволял ничего прочитать. Она могла бы взлететь, но не рискнула: использовать крылья – занятие слишком шумное, и вдруг Ади был прав, когда сказал, что здесь кто-то есть. Ади был, конечно, прав, потому что вскоре Вики столкнулась с ней. С загадочной фигурой, которая сразу обратила внимание на какую-то девушку, мельтешащую под боком с жалким кулоном, болтающимся около её носа, и выискивающей что-то на полках, в упор не замечая того, что рядом с ней кто-то стоит. – Помочь? – Зрачки жёлтых глаз расширились мгновенно, и мужчина тряхнул головой. Вики замерла, боясь пошевелиться, даже задержала дыхание. И только после того, как тот захлопнул громко книгу, она посмела повернуть к нему голову, натянуто улыбаясь и всем видом показывая, как она сожалеет о содеянном. – Язык проглотила? – Мужчина нахмурился, это Вики распознать могла: серебряный свет из окна падал на его фигуру, и тень ещё позволяла разглядеть черты его лица. – Н-нет. – Вики замотала головой, а после прикинула: она ведь непризнанная, она точно его не знает, она его нигде не видела, скажет, что заблудилась, делов-то! Он сощурил глаза, осмотрел её внимательно, и в эту секундную паузу Вики точно поняла, что она его не видела: ни кожу, что в темноте кажется смуглой, ни пухлых губ, ни жёлтых глаз. Следом даже подумала, что вдруг он окажется вполне нормальным, кем-то вроде Дилитра или Эдварда – компаньонский чувак, и проблем с ним вообще никаких не возникнет. Упаси Шепфа, если он окажется кем-то вроде Люцифера… А потом от собственной догадки у неё задрожала губа – вдруг это Хаборис? – И что здесь делает непризнанная? – Демон чуть задрал голову, отложил книгу на полку, скрестив руки на груди. – Собирается уходить, – губа дрожит, голос – нет. Она резко развернулась, собираясь уйти, но незнакомец схватил её за руку, остановив. – Подожди. – Притянул её к себе, разворачивая лицом, вгляделся в её глаза, замерев ненадолго, а потом так едко усмехнулся, растянув губы, что Вики стало нехорошо. Будто в глазах у неё читалось, какая она полоумная идиотка, и такой непробиваемой тупицы он отроду не видывал, что даже среди самых отчаянных и заблудших душ Ада не сыскать ничтожество, какое смогло бы посоревноваться с Викторией Уокер за такое звание. Вот это всё и говорили его уголки губ, поднятые кверху. А может и бровь, так же возведённая. А может и искорка, пробежавшая в жёлтых глазах. А может и… – Люцифер? – Незнакомец отвлёкся, смотря уже за спину Вики. – Что тут происходит? – Знакомый дьявольский голос послышался оттуда же. – Непризнанная?.. – Короткие шаги, и Вики многое упустила, когда не обернулась к нему, потому что от такого искреннего детского удивления, пробежавшего по его лицу, чуть не подавился и сам Люцифер, если бы увидел себя в зеркале, и демон напротив. – …Разве я не говорил тебе не уходить далеко от меня? Она со мной. – Рука его вцепилась в её плечо, голос стал строже. – Пошли.*** Soundtrack Blueneck – Pneumothorax
В Аду звёзд не было, зато они были в Поднебесье. Мими, когда только поступила в школу, не понимала вовсе, что это такое. Донимала учителей, а ей только и отвечали однозначно: «звёзды». И огоньки, видимые только ночью, никак не укладывались в её мироустройстве, но именно на них они с Ости пялились ночью, торча на острове Ничего, потому что с него обзор на небесные огоньки ничто не загораживало. Иногда они мечтали до них долететь, только у них никогда не получалось, какую скорость не набирай, сколько не задерживай дыхание, – на высоте кислород в лёгких кончался, и в полуобморочном состоянии те падали вниз, приходя в себя только у самой земли. А когда дела стали складываться только тем путём, который какой-нибудь Ади смог охарактеризовать только как «срань», Мими начало от этих звёзд тошнить. Потому что из наивных девочек, мечтающих буквально дотянуться до звёзд, им пришлось претерпеть метаморфозы в пуленепробиваемых стерв, будто это высшая ступень их существования, и дальше уже не прыгнуть. Но сейчас Мими вновь нравилось на них смотреть. Только уже с крыши школы. На острове Ничего ей теперь не нравилось. Там как-то холодно, неуютно, и нет хотя бы одного дерева одинокого в округе. А вот на крыше школы можно даже жизнь увидеть и услышать: то студенты, бродящие по саду в ночи, то архангелы из башни с фонарями во время вечернего обхода, то учитель, ворчащий себе под нос какую-то нелепую учительскую брань. И этот далёкий звон жизни успокаивал лучше, чем звенящая одиночеством тишина, которой она наслышалась за последние года. Единственное, что Мими не любила – это когда за спиной её стоит Кимейес, не двигаясь и ничего не говоря. – Чего тебе? – Она качнула ногой, свисающей с крыши, обернулась, только чтобы сделать вид, будто действительно заинтересована в чём-то. И очень зря, что не посмотрела на него полностью – образ сомневающегося мальчишки, не находящего правильных слов, что примерил на себя этот многовековой демон, ей бы весьма понравился. – Я скучаю. – Понятно. Он хотел подойти ближе, но остановился вовремя, замерев на месте. И Мими, чувствуя всё его напряжение, поскольку изучила его вдоль и поперёк, когда он и не сопротивлялся вовсе, только улыбнуться смогла. – А что ещё ты хочешь услышать? – Смотреть, как на лице его отроческо-наивном уничтожается всякая симпатия, а следом проявляется другое его лицо: демонское, свирепое, злое, даже, кажется с морщинами на лбу и тёмными кругами под глазами; однозначно было лучше не спиной, поэтому Мимионе пришлось встать. – Я думал извиниться. Думал, что тебе не всё равно на… на нас. – Всё кончено. Да и не было толком ничего. – Ничего не было?! Я чуть не сделал тебе предложение! – Ким начал чернеть от злости. Буквально. Стоило ему разозлиться, как он мог и в тень превратиться по своему зову природы. Это в нём Мими когда-то привлекало – ценная игрушка, единственный в своём роде. – Я уже готов был… – «Не сделал» – лучше всего описывает наши отношения. Ты не нашёл моего отца, не поговорил с Люцифером, не сделал мне предложение, а теперь… А теперь поздно, Ким. – Мими даже фыркнула на момент от его глупости. Она не давала шанса на нормальные отношения, порой только думая, что там может выйти хоть что-то, что можно обозначить нормальностью, но Ким из раза в раз убеждал её в обратном: то скажет что-то не так, как ей хочется, то сделает, или не сделает. Ей ничего не нравилось, и она только и ждала, пока добьётся своего, и всё закончится. Всё закончилось, но она ничего не добилась. А сейчас он чернел от злости, готовясь слиться с ночью. И Мими это почему-то переставало нравиться, поэтому она раскрыла крылья, желая взлететь, но он её остановил. – Я знаю, что ты встречалась с Атаром. – Посмотрел так, будто это единственная зазубрина, за которую он ещё может ухватиться. Его даже не волновали утренние слова Асмодея, потому что он знал, что это сплошное враньё. – Знаю, что ты пытаешься всё выяснить сама. И я ещё могу тебе помочь, просто позволь мне… – Слишком поздно, Ким. Я не хочу, чтобы мне помогали. Я теперь одна. И меня всё устраивает. За зазубрину не схватишься, это даже не каменный уступ. С зазубрины слетишь рано или поздно. Поэтому Кимейес остался один, а Мими, почувствовав себя свободной, раскрыла крылья, взлетев.***
Кабинет Барбатоса находился в специальной комнате на втором этаже школьной оранжереи. Под стеклянным куполом её школьный учитель проводил эксперименты по озеленению Поднебесья: брал семена земных растений – всё-таки Земля в плане флоры многим преуспела пред мирами небесными – и садил всё подряд в местной почве. Только те, за редким исключением, приживаться не собирались, а сам Барбатос уже поутих в своём пылу перед открытиями, и к помидорам с пионами и лилиями в клумбах относился без былого восхищения. Всё это Адель и встретила, когда тихо вошла в оранжерею. Эти увядшие цветы, гнилые саженцы, в которых еле опознала знакомый с детства клён, и сады, настоящие джунгли помидоров: уже созревших, красных, размеров с её кулак. – …Потому что мне не интересно, что с ним происходит. Мы отказались друг от друга. Я даже без понятия, где он. Мы друг другу не нужны. – А следом Адель услышала женский голос: измученный и усталый. Будто разговор ей наскучил, и она как битый час гипнотизирует дверь, желая избавить себя от мучительной беседы. – Ты ошибаешься. Я просто… Я хочу сказать, чтобы ты была осторожнее. Мне не нравится твоя компания, – голос учителя Адель узнала сразу же. С женским пришлось повозиться – с его дочерью демоница сталкивалась давно, и позабыла уже, как та не то что говорит, но и выглядит. – Я вообще не понимаю, что с тобой происходит. Ты не пользуешься физическим даром, водишься с каким-то отрепьем, на своих уроках я вижу тебя всё реже и реже, про Баргеста говоришь такое… Я тебя не узнаю… Ответ Ости она слушать не хотела. Она вообще не планировала подслушивать чужие разговоры, поэтому тихо, чтобы её не заметили, поднялась по винтовой лестнице и отправилась в кабинет Барбатоса, решив дождаться его там. – А тут нечего узнавать, отец. Мне не интересны эти цветочки и травинки. – Ости выдохнула, с особой горечью и усталостью во взгляде посмотрела за спину отца. Там, на деревянных полках отдельной подсобки оранжереи, стояли ненавидимые ею горшки, рассада в маленьких контейнерах и удобрения какие-то, в которых Ости уже ничего не смыслила. – Мы так много времени потратили на всю эту чушь, но я не думаю, что это моё предназначение. Предназначение… Что это за бред вообще? Кто это придумал? Шепфа? Сатана? Ты знаешь? Почему этот дар? Почему не другой? Может, я хотела управлять громом или молниями, а не драными сорняками? – И единственный сорняк, который Ости здесь находила – родительская любовь к ней самой, которая в Барбатосе засела толстыми корнями, сколько не пытайся Ости её вырвать. Он стал для неё рудиментом, мухой жирной и надоедливой, кружащей вокруг и всё что-то от неё хотевшей. И дряхлый старик, хоть внешне Барбатос таким вовсе и не был, не вызывал былого обожания, когда в его начинаниях дочь, идентичная ему во всём, спешила за ним, проглатывала информацию на лету, восторгаясь его идеям. Барбатос усмехнулся, понимая прекрасно, что происходит с дочерью. Он отчего-то думал, что этот период они с ней успешно прошли давно уже, а тут на неё опять что-то нашло, и она заявляет, что пренебрегает им и их маленькой семьёй, не беря в расчёт его братьев, потому что по-настоящему только они друг у друга и есть, и Остелиона это всегда понимала. – Я хочу сказать, что я рядом, и если захочешь поговорить, я здесь. Я люблю тебя, дочка. – Барбатос завёл ей прядь волос за ухо, потрепал за щёку. И знал, что она не удержится, чтобы не закатить глаза, знал, что пулей вылетит и злиться будет всю дорогу до своей комнаты, знал, что она всё равно его услышала, и когда ей нужна будет помощь, он будет рядом, что бы ей не потребовалось. Ости так и сделала – вылетела из оранжереи, ничего не ответив отцу. А он, побродив ещё немного по гравийным дорожкам и полюбовавшись спелыми помидорами и бутонами пионов, поднялся в кабинет. И был там неприятно удивлён. – Ну и дерьмо вы курите, профессор. – Адель Стоун сидела напротив его стола, закинув ногу на ногу, затягиваясь чем-то из его запасов и пуская клубы дыма. Барбатос сразу узнал этот запах – вишнёвые сигареты. – Нужно было брать яблочные. – Он сел за свой стол, снисходительно на неё посмотрев. Всё-таки, бестактность была её вторым именем. – И я, между делом, не профессор. – Но звучит солиднее. – Она пожала плечами, сбросила пепел с сигареты прямо на пол, а потом посмотрела на потолок, откинув голову. Туда она пялилась минут семь, пока он не пришёл. Потому что через стеклянный потолок его кабинета было видно мелькающие звёзды. – Тем не менее, я не профессор. – А кто профессор? Геральд? – Да. Ещё Мисселина. – Мисселина? – она хихикнула. – А кто это? – Не важно. – Барбатос вздохнул устало. – Зачем пришла? – Подслушивать ваши семейные разговоры, очевидно же. – Она перевела взгляд на него, а затем посмотрела вокруг: горшки, земля, и дребедень садоводческая. – Проживи я чуть подольше, дала бы вам какой-нибудь совет по воспитанию. – Постоянно забываю, что ты тоже мать. – Это заставило Адель перевести глаза прямо на него и посмотреть холодно, отчего зубы заскрежетали и лицо её, секундой назад весёлое, вдруг стало серьёзным и даже злым. – Но ты, видимо, этого не забываешь. – А вы бы забыли? – она и говорила, сцепив зубы. – Сколько им было, когда тебя не стало? – Сыну восемь, дочери пять. – А теперь? – А теперь сыну двадцать два, а дочери двадцать. В ноябре у сына день рождения. – Думаю, твои советы не помогли бы. – Он тоже закурил, но поступил разумнее – взял яблочные, потому что вишнёвые действительно были той ещё дрянью. – Моя дочь прожила даже побольше твоего. – У вас какие-то глупые убеждения, что земная жизнь и рядом не стоит с вашей бессмертной. Мол, если вам две тысячи лет, то и чувствуете вы себя так, словно прожили эти две тысячи лет полноценно. Вот вам известно, сколько лет Хабблу? – Она перепрыгнула с темы. Никогда не любила, когда кто-то хотел обсуждать её детей, высказывая в этом особую заинтересованность. – По моим подсчётам, ему больше трёх тысяч. – Но чувствует он себя на пятнадцать. – Адель развела руками. – Не сравнивай духов и бессмертных. Хабблу и в самом деле может быть пятнадцать. Ты ведь нашла его пятнадцать лет назад, да? – Она кивнула. – Ты ведь пришла, чтобы поговорить о нём? – Она кивнула во второй раз. – Хм… Сегодня тебя не было на уроке, а мы там как раз обсуждали фамильяров. Вики Уокер спросила про спифоров. Это совпадение или?.. – Она знакома с Хабблом. Буквально вчера познакомились. – И как он? Принял непризнанную? – Что это значит? Почему бы ему не принять?.. – Адель посмотрела на него с заинтересованной тревожностью. – О, так он тебе не рассказал? – спросил Барбатос удивлённо. Замялся следом, понимая, что Адель не ведает, что было с её фамильяром эти два года, а Барбатос не особо хотел говорить сам. – У нас случился неприятный инцидент год назад. Я пригласил Хаббла сюда, в оранжерею. По стечению обстоятельств в этот день в школе находился серафим Кроули, и так получилось, что… Ты ведь знаешь, как директор относится к вещам такого рода… – Хаббл не вещь! – Рука у Адель самопроизвольно сжалась в кулак. Она бы и физиономию подправила учительскую, выскажись он так о её фамильяре ещё раз. – Ну естественно! Я не об этом, – Барбатос отмахнулся рукой, затушил сигарету, Адель свою кинула туда же, куда и пепел стряхивала – на пол, – он пытался его выгнать отсюда, очень требовательно, стоит заметить, не разобравшись в сути. Потрепал его немного, поранил руку Хабблу. Ничего серьёзного, но я заметил, как с тех пор изменилось его настроение. Хотя я сам столько раз пытался… – Пытались что? – Она, кажется, догадывалась, о чём он говорит. За время их совместных тренировок у Адель никогда не получалось нанести Хабблу настоящий вред. Он ей порой казался не убиваемым, пока она не поняла, что так на самом деле и есть. – Вы что?.. Вы хотели его?.. – Но всё это меркло, потому что она делала это по незнанию, не понимая даже сначала, что он её фамильяр, потому что не знала, с существом какого рода столкнулась. А Барбатос, кажется, хотел нанести ему вред намеренно. Она вскочила, уже готовая воплотить свою мысль подправки учительской физиономии, хотела со всей серьёзностью в своих намерениях раскрасить чёрные глаза, подбить скулы его точёные, губы разбить, чтобы не узнавал его никто ещё в течении нескольких дней. И повезло, что в темноте Барбатос не разглядел, как глаза её синие вновь начали чернеть. – Нет, Адель, успокойся, сядь. – Барбатос, не вставая, попытался успокоить её. – Всё было только с его согласия, я бы никогда в жизни не причинил вред такому редкому существу. – Дело только в этом? В его редкости? – Она сильнее сцепила зубы, задышала тяжелее. – Не ищи гуманности в моих идеях. Как вы говорите? «Человечность»? – Ему всё-таки пришлось встать, обойти её, руками надавить на плечи, заставляя сесть назад на стул. И хорошо, что она подчинилась, легко и устало опустившись. – Я исследователь. И демон. Для нас это пыль. Мы учёные, а для бессмертных учёных порой все средства действительно хороши. – Он вернулся на место, но за стол не сел, прошёл чуть дальше, к окну, откуда открывался вид, на ночной сад Адама и Евы. – Я могу быть жестоким, и я им буду, если объект моего изучения не оправдает моих ожиданий. Вот и всё. – Он не слышал, но у Адель от злости зубы заскрипели, хотя через свою злость она и понимала Барбатоса отчасти. – У спифоров такая тяжёлая история истребления, не удивительно, что у Хаббла проблемы с доверием. Я всего лишь это ему и показывал – то, что он хотел увидеть, что мне можно доверять. Он очень наивен. Адель пропустила его слова мимо ушей. Голова начала соображать здраво, и она вспомнила свою истинную цель. – Вы знаете почему? Почему спифоров начали истреблять? – О, меня удостоил аудиенции один серафим полгода назад. – Барбатос повернулся к Адель, сложил руки на груди. – В те времена, когда Поднебесье было только создано, спифоров здесь было бесчисленное множество. По его словам, они боялись их сущности. Боялись неизвестности. – Боялись их сущности?.. – Адель заморгала часто, пытаясь понять, что там такого страшного. Хаббл, например, был чистой добродетелью без грамма зла. Помнила его и первоначальный образ – золотые частички в воздухе. Тоже ничего страшного. – Так может, вы… учитель, знаете и их сущность? Что там такого ужасного? Чего боялись серафимы и, кажется, боятся до сих пор? – У меня есть только догадки… Ты знаешь, кто создал Поднебесье, Адель? – Шепфа? По крайней мере, только так вы в школе и говорите. – Она, откинувшись на спинку стула, развела руками. – То есть, подождите, вы хотите сказать, что Шепфа создал спифоров наравне с другим существами, но почему-то истребляли только их? – Многие виды существ претерпели на себе различного рода деяния за время своего существования, начиная с изоляции, заканчивая изгнанием с родных земель и полным вымиранием. Ты мыслишь совсем не так. Разве тебе не говорили, что добро не существует отдельно от зла, а зло не может существовать без добра? – Вы пудрите мне мозги, учитель. – Ты смотришь, но не видишь. Ответ прямо у тебя под носом. Иди сюда. Он поманил её. Адель, нахмурившись, таки подошла к нему, но тут же поняла зачем он её звал – прямо под окнами тысячи золотых частичек, светясь в темноте, кружили между кустами и деревьями сада, и Адель без всяких подсказок поняла, что это её Хаббл. – Шепфа и Сатана создали Поднебесье? – Она, позволив себя увлечь в его золотистые кружения, оторвалась от вида, и покосилась на Барбатоса. – Я связываю сущность Хаббла, сущность всех спифоров с созданием Поднебесья, да. Вероятно, они – результат слияния двух этих сторон во время создания Поднебесья. Они – оболочка тьмы и света без физического тела, то есть обделённые сутью созидания, потому что по какой-то причине их это миновало, и как раз суть созидания ему дала ты, когда приручила его, когда он стал твоим фамильяром. – Вы думаете, что Хаббл – дух добра и зла? Знаете, учитель, я сталкивалась и с тьмой, и со светом, я бы сумела отличить их, и вы думаете, что я бы не увидела белого и чёрного? Вы заблуждаетесь, в Хаббле нет ни того, ни другого. У него совсем другая суть. – Хм, так может ты не туда смотришь? – он, хмыкнув, вернулся за свой стол. Адель ещё раз посмотрела в окно, где Хаббл, приняв свой изначальный облик, гонялся в ночной тьме. Вероятно, ему было весело. Вероятно, он кружил под этими окнами только потому, что почувствовал здесь её. И Адель знала наверняка, что Барбатос ошибается – Хаббл не мог быть слиянием света и тьмы. Она бы это поняла, она умела отличать энергии, а в её Хаббле не было ничего ни от одной стороны, ни от другой. – Как бы то ни было, больше вы не сможете с ним общаться. Я запрещаю. Сейчас я запрещаю вам, вскоре передам это и ему. Это для его безопасности. Он стал для меня вторым сыном, и я не позволю своему ребёнку стать вашим… объектом исследования, – сказала со всем отвращением, строгим голосом, скривив губы. – Кто знает, что вам там в голову взбредёт. – Что ж, это твоё право. Я уважаю его. И Барбатос увидел, как в этой демонице, которая могла бесцеремонно вламываться в чужие кабинеты, воровать сигареты, хамить, пепел стряхивать на пол, препираться и чуть ли вызов не кидать, жили принципы и совсем другого рода. Принципы, которые в ней не смогли убить ни смерть, ни отрыв от семьи, ни нахождение в Аду. И он их действительно уважал. Потому что сам был таким же.*** Soundtrack Gin Wigmore – Kill Of The Night
– Ты что творишь, Уокер? – Люцифер отпихнул от себя непризнанную чересчур сильно, отчего она влетела в стену, ударившись затылком. – Какого хера ты здесь делаешь? Совсем мозги отшибло? Зачем ты с ним разговаривала? – Не твоё дело! – Вики, зашипев, дёрнулась вперёд, но он вовремя её поймал, и она впечаталась в его грудь. – Отвечай! – Пришлось поймать её за руки, чтобы она перестала мельтешить ими, пытаясь его ударить. – Не испытывай терпение. – Отвали! – С ним ты, кажется, разговаривала более охотно. – Люцифер злился. И этому не нужно было никаких определений: горящие во тьме алым светом глаза говорили сами за себя. – А он был, знаешь ли, подружелюбнее тебя, – выплюнула в гневное лицо, всё ещё пытаясь вырвать руки из его хватки. – Отпусти меня. – Отвечай на вопросы. – И не подумаю. Отпусти. Я буду кричать. – И она открыла рот, демонстрируя всю свою готовность к крику, но успела только пискнуть. Люцифер, быстро выкрутив ей руки, опять впечатал её в стену. Придержал дёргающиеся руки непризнанной одной своей рукой, а ладонью свободной закрыл рот, припечатав её тело своим, что у Вики не осталось ни единого шанса выбраться. – Я совершенно не удивлён, что твои мозги размером не больше грецкого ореха, но ты правда не понимаешь, с кем только что разговаривала? – зашептал на ухо. – Не понимаешь последствия, если кто-то из учителей обнаружит тебя здесь? Или думаешь, что я отпущу тебя, погладив по головке и взяв обещание больше так не делать? Я позволю тебе ответить на мои вопросы и спокойно уйти, но это в последний раз. – Он сильнее надавил на её руки, кожу зажгло от его прикосновений, да и удар об стену вышел сильным, и на лбу даже ссадина появилась. – Сейчас я открою тебе рот, но чтобы ни единого лишнего звука, ты меня поняла? – Вики дёрнулась, попыталась оттолкнуть его от себя, но Люцифер и лишнего движения сделать не позволил. – Ты меня поняла?! Не сопротивляйся, всё равно никуда не уйдёшь. – Он отнял руку от её лица, отошёл на шаг, переставая придавливать её тело своим, и, убедившись, что непризнанная больше не пытается вырываться, отпустил и её руки. Вики, повернувшись, потёрла запястья, посмотрела на него исподлобья, нахмурившись. Вчера плечи мял, предлагая какую-то сделку, сегодня руки выкручивает? Нет уж, она не будет сотрудничать. И кем бы ни был тот странный демон, всё лучше, чем этот напыщенный болван, будь он хоть сыном не только Сатаны, но и Шепфы. Поэтому она, прикинув путь отступления, дёрнулась в сторону, побежав, куда глаза глядят. Пыталась вилять между стеллажами, чтобы Люцифер так сразу её не поймал, уже видела свет основного крыла библиотеки, но вдруг поняла, что за ней и не бежит никто и догнать не пытается. Тогда, выдохнув и переведя дыхание, когда сердце в груди билось сильно, словно вот-вот и выпрыгнет оттуда. Оглянулась вокруг, чтобы точно убедиться в своих догадках, и спокойно отправилась к выходу, позабыв и о своей цели, и о Ади, и о странном демоне. Но не успела пройти и пару шагов, как упала на ровном месте, нелепо ойкнув. Нет, ей не показалось, на полу действительно ничего не было, она действительно просто споткнулась об воздух, если такое вообще возможно, и только успела вовремя ладони выставить, чтобы лицом об пол не удариться. – Твоя наивность, Вики Уокер, забавляет. – Люцифер вышел из-за ближайшего стеллажа, а Вики поняла, что и двигаться она толком не может. Всё тело сковало, зажало в невидимые тиски, и она, как рыба, выброшенная на сушу, дёргается на полу, пытаясь что-то сделать, но не выходит ничего. – Только всё это жутко утомляет. – Он присел на корточки, склонившись над её лицом. – Если я тебе говорю, что ты никуда не уйдёшь, это значит, что ты никуда не уйдёшь. Разве не очевидно, что сбежать от Дьявола не получится? Думаешь, меня нарекают таким именем просто так? – Тот демон действительно получше тебя. – Она, дёрнувшись ещё раз, скривила губы от неудачной попытки. – Вики, ты и вправду такая глупая? – Люцифер, улыбнувшись, убрал пальцем прядку с её лица, любуясь этой непробиваемой наивности и злости, такой несвойственной той непризнанной, что он знал. – В детстве вместо аттракционов тебя роняли головой об пол? Твои родители умственно-отсталые? Ты всерьёз не поняла, с кем ты разговаривала? Или ты не понимаешь, с кем разговариваешь сейчас? Он мог тебя убить. И я могу. – В тебе я не сомневаюсь. Приятно познакомиться, настоящий Люцифер. Он хмыкнул – девчонка и представить себе не может, каков он – настоящий Люцифер. – Или ты водишь меня за нос? Может, вы с ним сообщники? Тогда мой порыв увести тебя от него выглядел очень глупым. Что ж, если вы с ним сообщники, и он не научил тебя ставить блок на воспоминания, то со стороны Хабориса очень опрометчиво иметь дела с такой, как ты. – Люцифер поднял её подбородок двумя пальцами, рукой сдавил щёки, притягивая её ближе к себе, и посмотрел ей прямо в глаза. В голове Вики будто что-то засверлило, неприятный червь переворошил её воспоминания, залез в память, просмотрев диалог с тем странным демоном от начала и до конца. Дело пяти секунд, но боль от считывания была такой, какую Вики до этого не испытывала никогда. Как будто черепную коробку вскрыли, издеваясь и тыкая в открытый мозг ногтями, а потом и иглу туда всадили, и она, разрывая его, осталась там, застряв навсегда. Но Люцифер не нашёл в её воспоминаниях ничего. Почувствовал в воспоминаниях её смущение, граничащее с нервозной невнимательностью, почувствовал, как сердце от встречи с демоном начало сильнее биться в груди, и понял, что ошибся. Там пусто. Что, собственно, и следовало ожидать от Уокер. Убрал пальцы с её лица, разочарованно выдохнув. – Как… как ты сказал? – Вики поморщилась, превозмогая боль. Она всё ещё ненавидела Дьявола, ненавидела эти перепады его, хоть и знакома была с ними от силы пару раз, но слова его, предшествующие боли, запомнила. – Хаборис? – Хаборис. – Люцифер поднялся на ноги, посмотрел на тело непризнанной, раскинувшейся по полу, нахмурившись. – Поднимайся. Вики, поняв, что может двигаться, прислонила сначала ладонь ко лбу. Голова трещала, готовая просто расколоться на две части. Потом приподнялась с пола, нахмурившись, – каждое движение отдавалось в голове тянущей болью. И там же где-то играло осознание того, с кем она недавно столкнулась, выражаясь полной растерянностью. – Что ты здесь делала? – Люцифер, ещё больше нахмурившись, осмотрел её. И на лице непризнанной явно отпечатался результат его стараний. Но говорить пытался без прежней злобы, спокойно. – Я… – Вики, сглотнув, посмотрела по сторонам, вспомнив про Ади, – выбрался ли он? – Я искала информацию про разрыв связи. Дружественной. – Подруга в хранилище? – Люцифер хмыкнул. – Ты и так знаешь, как её разорвать. – Отправить её в Небытие? Знаю. Но может есть какой-то другой способ? – Вики посмотрела на него, захлопав ресницами. А он ведь и мог помочь, раскаявшись в содеянном. – Нет. Другого способа нет для данного вида связи, кроме прекращения существования одного из носителей или самих отношений. Через микстуру, например. Но на тебе она не работает. – Он посмотрел на неё без претензии на то, чтобы вновь начать её подбивать на уговор. Вчерашний отказ был твёрдым и категоричным. – Кажется, ты хотела её просто достать, а не разрывать связь, или я не прав? Что-то связанное с расследованием… – Я думала, что смогу с ней поговорить и узнать, кто её убил. Но, кажется, это невозможно. – И теперь ты хочешь разорвать связь? Почему? – Потому что она снится мне каждую ночь. Не могу нормально спать, сил мало. Каждый день кошмары. И я… – Вики сцепила пальцы рук, начав их заламывать, – …кажется, что если это не закончится, я никогда не смогу привыкнуть к этому месту. – Она и повторяла себе каждый раз, что не может, что не справляется, стоило ей только столкнуться с очередной проблемой, пускай и незначительной. А спускаться на Землю во время заданий – адская мука. Дома все эти, люди, живущие своей жизнью, – невыносимо и невозможно. Хотелось к ним. Сорваться, убежать, никогда не возвращаться в эту проклятую школу и делать вид, что всё хорошо. А потом опять талдычить себе, какая она сильная, втирать в себя слова подбадривающие, пропитываться ими, этой мнимой мотивацией, и вновь возвращаться на свой круг беспомощности. – Что ж, тогда моё предложение… – Люцифер хотел уже опять сказать вчерашние слова, но запнулся, посмотрев на неё. – …Ладно, забудь. – Я не хочу лишаться воспоминаний, – пролепетала ангельским голосом, засверкав бездной невинности в голубых глазах, не оставив ни капли ненависти к Дьяволу. – Да-да, я понял, Уокер. Иди уже. И больше не смей сюда заходить. – Он отмахнулся, развернулся уже, чтобы уйти. – Подожди. Люцифер, внезапно, повиновался, замерев в тени стеллажей. Повернулся к непризнанной, пренебрежительно на неё смотря, а потом удивлённо вскинул бровь, никак не понимая, с чем имеет дело. Вот стоит Вики Уокер, смущённая, сомневающаяся, раскаянно раскрывшая ему свои замыслы и девственно-чистые помыслы, которая несколькими минутами раннее прыскала ядом, как самая ядовитая на свете змея, а сейчас пялится на него подозрительно-испуганно, точно олень, что боится каждого шороха в лесу. Что там в ней происходит? Какие химические процессы в её организме заставляют её поступать так и никак иначе? Настроение её сменилось из-за боли, которую он ей причинил? Демоны бы довели дело до конца, демоны бы не отступились перед болью, демон укусит, вобьёт зубы и всю кровь высосет. Ангелы бы вообще до такого не довели. А она кто? – Зачем ты мне это сказал? Зачем ты мне помогаешь? – Люцифер мотнул головой. – Зачем ты приходил ко мне вчера со своим предложением? А сегодня? Зачем увёл от Хабориса? – Они не знакомы, они не знают друг друга. Это читается на лицах обоих. И никто не ведает, почему всё происходит так, как происходит, почему жизнь отчего-то сталкивает их изо дня в день. – Ищешь в этом какой-то подтекст? Можешь даже не пытаться – его нет. – А кулон? Ты ведь зарядил его. Вчера. – Кулон? – Кулон. – Вики достала его из кармана, подняв и продемонстрировав. – Чистая случайность. – Скривил губы, нахмурившись. – Уокер, что за идиотские вопросы? Почему, зачем… Откуда мне знать, почему ты постоянно суёшь свой нос куда не надо? Или ты что… Решила, что я смогу тебе в чём-то помочь? – Люцифер даже усмехнулся, и по виду её понял ответ. – Правда, что ли? Или ты… Ты не знаешь, кому можно доверять, а кому нет, ты настолько погрязла в своём земном дерьме, что ищешь, на кого бы переложить ответственность, потому что все заняты своими проблемами и до тебя никому нет дела. – Он жалостливо поджал губы, следом вновь улыбаясь. Такая милая, невинная, смятённая и смущённая, что так и хочется потрепать её за щёку, да губу оттянуть. – Вики-Вики… Я бы тебе помог, только вот сомневаюсь, что тебе понравится… И да, кому-кому, а мне доверять уж точно нельзя. Поэтому, справляйся-ка со всей своей хренью… Сама. – Люцифер, подмигнув, развернулся, чтобы уйти окончательно. – Но ты ведь вчера сам рассчитывал на мою помощь. Ты ведь сам ищешь лёгких путей. – А с чего ты решила, что мне нравятся сложные? Не вижу в этом ничего зазорного, но право, Вики, не пытайся обратиться ко мне, это совсем не то, что тебе нужно. Чувство, как будто тебя не только растоптали, но и жалкие ошмётки твои вдобавок в грязь втоптали – вот это Вики Уокер и чувствовала. Его слова, не существующие для того, чтобы резать, существовали только для того, чтобы убивать, дыру выжигать, заражая всё вокруг серой пустотой. Такой Вики и осталась стоять обездвижено, смотря, как бордовые крылья исчезают в темноте, растворяются в ней постепенно, уплывая всё дальше и дальше. Она уже ничего не понимала. Что ей делать? Куда идти? А казалось недавно всё кристально ясным. Только Люцифер своим появлением всё там переворошил, перекопал, как шаловливые дети спугивают рыбок в воде, отчего те разбегаются в разные стороны, а песок на дне вверх поднимается и мутит воду так, что Вики в ней теперь ничего не видит. «Да и хер бы с этим Люцифером. Идиот какой-то» – она, фыркнув, нахмурилась и пошла к выходу. Вода вновь стала кристально чистой. В конце концов, это рано или поздно закончится, а пока она придумает новый план. – Вики! Святой Сатана, Дьявол тебя раздери, я думал, с тобой что-то случилось. Зачем ты туда пошла? Я же сказал тут стоять. Всё в порядке? Что произошло? Ты сама не своя. – Ади замельтешил перед ней, не скрывая обеспокоенности. – Я в норме. Где ты был? Я пошла за тобой… – Я видел, как Хаборис выходил. С тобой точно всё в порядке? – Взгляд зелёных глаз забегал тревожно по её лицу, цепляясь за ссадину на лбу. – А это что? – Он аккуратно провёл пальцем по ссадине. – Ударилась случайно. Там темно. – Не хотела рассказывать про Люцифера, вообще ни про что не хотела рассказывать, забыть бы этот вечер поскорее и лёгкой поступью вступить в новый день. – Ты… ты должен был на прошлой неделе узнать, проводят ли суд Сатаны. Ты узнал? – Я… Да. – Ади растерянно на неё посмотрел. – Забыл тебе сказать. – Выдохнул, потерев голову. – Я такой хреновый друг. Прости… Асмодей не в курсе, но за два месяца все сосуды для душ переполнены, поэтому их наверняка проводят, так что… – Я поняла. А у тебя как успехи? Ади, замерев на секунду, оглянулся вокруг, а потом кивнул, чтобы она следовала за ним. Из библиотеки по коридорам, где безмолвие и тишина, и не единой живой души в округе, которая смогла бы им помешать. Помещение, наполненное тем же тусклым светом уличных фонарей, пробивающимся через окно, больше похожее на заброшенное, потому что окна в некоторых местах выбиты, растения, растущие в клумбах, завяли, а на полу только пыль и грязь. Зато никого. – Дилитр – сумасшедший. Я это знал, конечно, но чтобы настолько… – Что случилось? – Только никому, поняла? – Ади сел на скамью, а затем вскочил с неё, не находя себе места. Вики только кратко кивнула. – Он попросил найти меня одну вещь, я не знал, что именно – он не сказал. Но это оказалось досье. Он рассказал, как его найти, сказал в каком ряду, имени не называл, но назвал номер, и знаешь, что? – Что? – Оно принадлежит Адель Стоун. – И?.. – И оно пустое! Там вообще ничего нет. Имя, дата и место рождения и смерти, члены семьи, ещё какая-то чушь, и ничего важного. Даже дар не указан. Не один из ментальных и физических. Не написано, где она живёт в Аду, чем занимается. Я посмотрел досье какого-то непризнанного Георга, он умер в две тысячи восьмом году, у него есть всё: от имени до каждого школьного проступка. Наклонности стороны, баллы ангела и демона, все оценки за каждый год учёбы, даже написано, где этого Георга найти сейчас. А у неё пусто. – И это странно? Может, его не успели заполнить? – За то время, что она здесь? Не смеши. Она тут лет десять точно, появилась даже раньше, чем тот Георг. И вынести досье я не смог, на них на всех магия, за пределы архива не вынести. Меня вот другое интересует: зачем оно Дилитру? – Он остановился, посмотрев прямо Вики в глаза. – Не смотри на меня так, будто я знаю ответ. Вообще без понятия. Может, их что-то связывает? Или… без понятия, не знаю. Голова и так раскалывается. Что будешь делать? Ади просто пожал плечами. – Я опять ничего не достиг и ничего не узнал. Асмодей не поможет, Мими… Может извиниться перед ней? Как думаешь, она мне поможет? – Ади отследил взгляд Вики, а потом заморгал быстро, будто что-то понял. – Нет, я… Я сделаю всё сам. – Что ты задумал? – Вики настороженно нахмурилась. – Иди к себе. Поздно уже. – Но Ади… – Встретимся завтра! – И не успела она и слово лишнее вставить, как он, как и все остальные, растворился в тени коридора, сливаясь с ночью.***
Дилитр жевал листья коки. Как чипсы. Кофейных зёрен в Ад не завозили, а вот кокаиновые кусты начали выращивать вместе с Андскими индейцами, потому что лучшего энергетика в Аду ещё не придумали. А именно это сегодняшней ночью Дилитру и понадобится. Сегодня он ожидал одну из самых крупных в году поставок глифта. Завтрашнее открытие чемпионата, на котором, разумеется, победят демоны, только и означает, что алкоголя нужно в два раза больше, чем если бы чемпионат выигрывали ангелы. Но завтрашнее открытие чемпионата закончится не только победой демонов, но и днём Примирения, поэтому глифт нужен и на ангелов. Для них у Дилитра оставалось двадцать кварт эфира, но и этого не хватит. Поэтому Дилитр всю ночь будет жевать листья коки, а где-то один Маркус известными только Сатане способами перевозит ещё тридцать бочек глифта. И всё это добро ещё нужно протащить на остров Разрушения и не попасться учителям. Сам Дилитр в чемпионате участие не принимал лет десять. Сначала повредил крыло, что при полёте до сих пор болело, потом и тренер решил хоть как-то уравнять шансы ангелов, и Дилитру нашлась замена – Адиэль. Но демон находил своё пристрастие в бою совсем другого рода. Отец, например, любил орудовать двумя кистенями или булавой, а Дилитр любил двуручные мечи. Он не выбирал никогда между ними. Старый цвайхендер с ним был с незапамятных времён, выплавленный из каньонской стали в Ангваре, тот никогда настоящего боя не видел, но всегда, бережно укутанный, лежал в сохранном месте и любовно натирался вечерами. Отец же на меч смотрел недовольно, надеясь в тайне, что тот никогда его сыну и не понадобится. Посетители бара уже разошлись – время близилось к одиннадцати часам ночи. Свет в основном зале он выключил, оставив только пару ламп у барной стойки, и всё жевал листья. Маркус должен был появиться с минуты на минуту, но никак не появлялся. Хотя Дилитр и почувствовал чью-то приближающуюся энергию: взрывную, огненную, цитрусовую, ту, которую угадать было легче простого. И обладатель её ждать себя не заставил, вихрем ворвавшись в бар. – Как успехи? – Дилитр только лениво поднял голову, прокрутив пальцами стакан воды. Ади опешил, хотя именно это и следовало ждать от этого демона. Настороженно, без прежней пылкости, осмотрел его фигуру, еле умещавшуюся на барном стуле, как он спокойно вращал стакан с водой и медленно жевал листья. – Принёс? – Дилитр вскинул бровь, обвёл его таким взглядом, будто Ади не в замызганном временем баре находится, а на аудиенции у самого Сатаны, а потом хмыкнул: – Вижу, что не принёс. – Возвратная магия. – Ади пожал плечами и подошёл к стойке. Вид Дилитра ему не нравился, методичная работа челюстями раздражала, и стакан этот, со скрежетом ездящий из стороны в сторону по стойке. Захотелось прочистить горло. – Тогда ничем не могу помочь. – Но я прочитал то, что ты просил найти. И я могу всё рассказать. – Нет. Так не пойдёт, я просил достать. Тогда Ади следовало бы уйти, развернуться и поймать себя на слове, что никогда нога его не переступит порог этого заведения. Но в голове уже вовсю плясали черти, ладони зудели, и выпустить свой дар прямо в дилитровскую морду казалось не таким уж и плохим вариантом. В конце концов, его партия разыгрываться ещё не начала. – И тебя совсем не интересует содержание? – Со стороны сплошное спокойствие, когда внутри трясёт и свербит, вулканами ангварскими взрываясь и сжигая всё к чертям. Особенно, когда стоит только руку протянуть, и глифт, всё тот же дурной, жгущий глифт окажется в том месте, для которого он и предназначен – желудке Адиэля. – Меня интересует наличие документа вот здесь. – Дилитр стукнул пальцем по столешнице, а потом снисходительно указал на стул, предлагая сесть. – Но так и быть, расскажи, что же там такого занимательного. – Сначала Оракул. – Ади садиться не собирался, насупился сильнее, сжимая ладони. – Нет, послушай, так не пойдёт. Какой был уговор? Ты приносишь документ, я рассказываю тебе про Оракула. Ты его принёс? Нет. Тогда и катись к чёрту! – Новый мах руки уже другой, да и голос повелительный и строгий. Совсем в стиле Дилитра. Когда ему не приносили то, что он запрашивал, то демон выдворял всех из бара, какие условия бы не стояли во главе. Никакого снисхождения, он умел отказывать. – А если её вдруг заинтересует, что какой-то Дилитр интересуется её досье, что на это скажешь? – Последняя карта в колоде Ади, она должна принести ему джек-пот. – Вздумал меня шантажировать? – Дилитр строго на того посмотрел, чуть пристав со стула. Не зря ведь меч лежит прямо за барной стойкой, стоит только немного перегнуться через неё. И он его уже наточил. – У тебя нет выбора. Не расскажешь про Оракула, Адель Стоун уже завтра узнает, что ты хотел получить её досье. Я даже не спрашиваю причину, мне плевать, я хочу получить свою информацию. – А мне плевать, что узнает Адель Стоун. Чтобы получить свою информацию, тебе нужно было лучше учиться. Повелитель времени и пространства твой Оракул, а теперь катись отсюда, пока я сам тебя не вышвырнул! Он уже полностью перекинул руку к другому краю столешницы, осталось только нагнуться и схватить меч, но Ади, отмерший через секунду от того, что он таки добился своего, удивлённо промямлил «спасибо» и повернулся, чтобы уйти, но застыл у двери. – В том досье ничего нет. Только базовая информация, где и когда она умерла и родилась, члены семьи, и всё. Больше ничего. – Я знаю. – Дилитр качнул головой и расслабил напряжённые плечи. Конечно, он не собирался доставать меч, он бы и Адиэля выгнать не смог, как выгонял других. Ади повернулся, изумлённо вскинув брови, заставив Дилитра выдохнуть устало – рано или поздно все обо всём узнают. – Ты можешь меня не понимать, считать, что я выжил из ума или рехнулся, но я и не ищу ничьей помощи. У меня есть цель, и я её достигну, чего бы мне это не стоило. – Я ни хрена не понял… – Конечно, ты не понял. Но в смерти своей матери ты наверняка кого-то обвинял.*** Soundtrack May The Muse, Robot Koch – Bad Kingdom
Солнце ослепило. А ветер неугомонно трепал листья деревьев, задевая и волосы. Но духота стояла невозможная. Купальник, солнечные очки и домашний лимонад из лимонов и апельсинов – лучший способ избавления от жары. Не хватало бассейна с прозрачной водой, но на заднем дворе миссис Лив чего только не было, и бассейн не стал исключением. Вики потянула спину. Пат по левую руку игриво качала ногой. Ей очень шёл красный. Её кожа принимала на себя загар идеально – никаких покраснений и жжения. Вики больше нравился голубой, и кожа её сгорала моментально. Нос, кажется, был первым на очереди. Такое умиротворение, расслабление спокойное, каким были наполнены все их летние каникулы, когда никто не тревожит, когда никуда не надо, когда солнце счастливо светит, а вода охлаждает, и дни искрятся студенческой безмятежностью, и даже обгоревший нос – не проблема. – Ты такая зануда. – Пат недовольно цокнула и брякнула стаканом. – Знаешь, почему я ещё с тобой? – Что? – Вики удивлённо повернулась в её сторону. До этого они, кажется, обсуждали предстоящее возвращение в город и местную сходку инди-группы, на которую собирались пойти. – Потому что это единственное, куда я могу пойти. И мне так жаль. – Она тоже повернула голову в её сторону и поджала губы. Ей, конечно, шёл красный, но красная помада на губах – редкость для вечеров, и никак не для времяпровождения у бассейна. Вики даже удивлённо поморгала, посчитав это миражом, но нет – красная помада была на брезгливо поджатых губах. – Я уже тысячу раз пожалела, что связалась с тобой. Я тебя ненавижу. Я бы хотела, чтобы ты оказалась на моём месте, в этой прогнившей мерзкой дыре, где мы как рыбы в банке, прилипшие друг к другу. Вики изумлённо на неё пялилась – о чём она говорит вообще? Они сидят здесь, в своих красном и голубом купальниках, пьют лимонад, загорают, впереди ещё половина лета и никаких забот. Какая дыра? Какая банка? – Я вот всё думаю, – Пат не унималась, – что было бы, окажись вместо тебя Рон? Или Петер? Думаешь, они бы тоже бесконечно страдали и ходили с таким жалким лицом, как у тебя? – Она пристально на неё посмотрела, сдвинув очки на нос. – Не думаю. Они бы не опустились до твоего уровня. Ты отвратительная, Вики. Ужасно мерзкая слабая девчонка, слюнтяйка, не достойная того, что ей было даровано. Почему ты? Почему я? Почему я должна была отдать за тебя свою жизнь? Думаешь, я была согласна? Думаешь, я бы пошла на такое? Вдали словно гром загремел, а солнце погасло за грозовыми тучами. Вики стеклянным взглядом смотрела на неё, поняв, что может смотреть и через неё, как через призрак. Врущий призрак, если на то пошло. Мир размылся, являя сквозь мираж блёклые очертания: ненастоящие, фальшивые. И Пат фальшивая. – Не-а, – протянула она, вновь поджав губы и закачав головой. – Я бы на такое не пошла. Убивай кто тебя у меня под носом, я бы и пальцем не пошевелила. Я бы смотрела, как тебя убивают, как ты молишь меня о помощи, как просишь пощады, но я бы ничего не стала делать. Ни-че-го. Потому что я согласна с ними – ты не заслужила жизни, Вики. – Сняв очки, она склонила голову точно кукла какая-то, усмехнулась. – И всё, что мне остаётся, приходить к тебе и смотреть на твою кислую морду. А что мне ещё делать? Мне так жаль, что последний глоток моей жизни – это ты. Ты ни черта не сделала, чтобы меня освободить, а я просила… Я рассчитывала на тебя, я умоляла… И что? Что ты сделала, Вики? Она и хотела бы ей ответить, но не находила слов. Дурной сон. Это ненастоящая Пат, фальшивая, кошмар, созданный воспалённым мозгом. Это не её Пат. – Как мне ещё тебя замотивировать? Что ещё тебе показать? О чём ещё попросить? Я хочу уйти, но ты вцепилась в меня, это ты меня не отпускаешь. И почему? Почему ты не даёшь мне уйти? Может, показать тебе, кто меня убил? – Что? – Блёклые очертания мира вокруг вновь заиграли красками, солнце начало слепить, и шум ветра умиротворённо играл вдалеке листьями. Мир пробудился и ожил после дурного сна. Вики ошарашенно смотрела на Пат. – А ты можешь? – И только рот её беззвучно открывался. – Меренга! – Пат воскликнула, бодро подтянувшись на шезлонге. Потянула руки и расправила спину, совсем позабыв о том, что говорила до этого, как будто и слова, сказанные ею, ничего не значат. – Что? Какая меренга? – Вики замотала головой – никакой меренги нигде не было. – Миссис Лив сделала меренгу. Ты забыла?