***
– Как ненастоящие? – возмутилась Вики. – Обычно. – Пожал плечами Люцифер. – Как и всё остальное. – И курицы? – Всё, – отрезал он. Небо, полу-звёздное, мерцало над их головами. Демонский лес верхушками деревьев переливался под порывами ветра там же. Но этим двоим уже не было никакого дела ни до чего. Виктория Уокер мыслями унеслась в далёкие бездны раздумий и открытий, которые ей поведал Люцифер. Сам же Дьявол думал о чём-то более приземлённом, незыблемом, казалось, но таком таинственном и трепещущем, что он никак (совершенно по неясной причине) не мог оторвать взгляда от непризнанного рта. – Как же так? – спросила Виктория, не находя ни одного здравого объяснения. – Про поезд знаешь? – Люцифер не дёрнул и бровью. Глаза его, холодно прикованные к тропинке впереди, подвергались участи косоглазия. Владельца их, однако, это ни капли не беспокоило. – На том острове?.. Как его?.. – Вики задумалась. Задумалась, вовсе не пытаясь вспомнить. Да и к чему, когда рядом идёт такой гуру бессмертной жизни? – Ага. Миф про Ноев Ковчег совсем не миф. Кажется, я уже говорил, что библейские мотивы интерпретируются по-разному, – голос Люцифера не дрогнул ни на децибел, когда очень хотелось. – Цикл жизни на Земле скоротечен. В селекции Земля во многом преуспела над Высшим миром. Кому захочется есть клубни, когда на Земле давным-давно выращивают батат? Были созданы специальные группы, вылазки, своего рода. Поезд был транспортом одной из них во второй половине двадцатого века. «Ковчеги» – так их называли. На них перевозили новые виды домашнего скота, растений, разных диковинных зверушек. Не учли одного – здесь они не могут размножаться. Вики опешила. Остановилась, точно чем-то подавилась от неожиданности, и внимательно посмотрела на Люцифера. Он продолжил: – Процесс размножения здесь особенный. – Бровь, не сдержавшись, многозначительно поднялась вверх, так и крича: «секс сексом, но в остальном – всё другое». – У животных не возникало особых ферментов, не начиналась течка, они не могли плодиться, образовать популяцию. Никто не знает, с чем это связано. Но факт фактом – ни одна корова, курица или свинья не понесла потомства. С растениями то же самое, какие-то приживаются, какие-то – нет. У нас даже нет пчёл. Растения здесь просто другие. И когда ты лезешь в какие-то кусты, следует ожидать, что это – минимум ядовитый плющ. Вики, засмотревшаяся на какой-то кустарник, точно околдованная его тёмными ягодами, остановилась. У неё с детства были особенные отношения с ядовитым плющом. Обычно её нерадивые подруги первые неслись в его заросли, Вики, вполне аккуратная, держалась позади, и каким-то чудесным образом всегда выходила сухой из воды. Из плюща, если быть точнее. – Это… Познавательно, – хмыкнула она. – Но совсем разрушает мой мир. – У неё скривилось лицо. – В детстве мечтаешь исследовать другие галактики, а потом попадаешь сюда и узнаешь, что других галактик не существует. Люцифер и хотел бы представить, какого это, но «Звёздные войны», на которые он попал случайно и без особого желания сорок лет назад, его совсем не впечатлили. Больше всего не впечатлил Люцифера попкорн, просыпавшийся на его брюки из коробки какого-то мелкого, задорного шкета. Потому что у шкета горели глаза от возбуждения, потому что в них мерцали те миллиарды несуществующих наяву звёзд, которые он, по детской своей наивности, уже посетил в качестве джедая, но и на роль контрабандиста, принцессы или клона был готов, лишь бы оказаться на космическом корабле. А у Люцифера липкий попкорн на штанах и, к его собственному сожалению, это единственное, что его волнует. Плохо жить, когда всё знаешь наперёд. Мироздание всё решило и за демонов, и за ангелов. У них попросту не существовало выбора – всё привязано к их дару, определённому с рождения. И в чудо им верить не приходилось, когда даже звёзды – обычная иллюзия, созданная, чтобы дать людям надежду на то, что они не одни в этом мире. Фальшивую, как, впрочем, и всё остальное. Вики осознала всё сразу, как только узнала об этом. Не хотела верить, расстроилась, но с сухостью, на какую способны только взрослые, приняла, что от детской мечты ничего не осталось. Ни галактик, ни космических кораблей, ни крыши дома на дереве, способной достать до небес. В пластиковом уюте волшебного мира, рассматривать который дозволено ей было почти никак, ей приходилось принимать только свои обязанности, нести их с понурой головой, выдумывая новые мечты. Но она ещё не осознавала, что ей преподнесёт Люцифер. Как он строго и методично отрежет, что завтра, после первого урока (ему так удобнее), она обязательно должна зайти к нему и провести с ним целый день. И хоть он искренне сам этому не рад, так требуют его кураторские обязательства, правила для которых устанавливал, разумеется, какой-то недоумок. Вики сплюнула в раковину – зубы почищены – и хмуро посмотрела в зеркало. И всё-таки, какие же глупости эти задания! А больше раздражали закрытые глаза – у них, несчастных непризнанных, жизнь треснула, и даже не по швам, развалилась на жалкие ошмётки, а кто-то шибко умный и шибко бессмертный орёт на тлеющие угли и заставляет их жить. Точно угли никогда не угасают, точно из пепла всегда рождается новая жизнь. Выйдя из ванной комнаты, она, ожидаемо, попала в спальню. Так бывает. Та её смутила – теперь это их личный дружеский ритуал – смущать Викторию опустевшим видом. Потому что там, у кровати, всегда стоял призрак Паттайи Гой, а в начале октября исчез. Бледно-мертвенная подруга стала рефлексом, не напоминая о себе на яву, но являясь дурным предчувствием. Она не звонила на домашний телефон, не окутывала всё вокруг чёрной жижей, не смогла бы вылезти из телевизора за его отсутствием, но уже надела белую пижаму и сопровождала свои призрачные появления плохими спецэффектами. И Вики всё ломала голову – это она свихнулась или у Пат появились новые приёмы? Только ничего страшного не происходило, и бояться свою подругу Вики стала на уровне других своих фобий, перебирая те перед сном, как старые-добрые папочки с школьными наградами и бесполезными грамотами.***
Вики в невозможности больше ждать влетела в покои адского Наследника. Пыл её умерился, стоило только пересечь порог. Тусклое пустое помещение заставило насторожиться. Бывают такие тихие дома, по которым сразу видно – здесь спят. В покоях Люцифера, видимо, тоже спали. Всё сохранилось в том же самом виде, в каком Вики Уокер впервые застала эту комнату. Она конечно, не была уверена, потому что месяц назад в проходе появился полуобнажённый Люцифер, перехватывая всё внимание на себя, но теперь она могла рассмотреть гостиную внимательнее, ведь Дьявол не появился в дверях спальни ни через секунду, ни через две. И даже посторонние звуки не давали о себе знать. Камин, мебель, появляющаяся – сразу видно – по настроению владельца. Минутные слабости декора, которого здесь быть не должно по всем законам. Особенно декоративных подушек на кожаном диване и покрывале, напоминающим плед. В голове у Виктории сразу нарисовался подоконник, мечтательный взгляд, кружка какао с зефирками и обнажённый торс Наследника. Последнее – не случайность, ведь именно это Вики и увидела, стоило ей заглянуть в спальню. – Доброе утро! – она взвизгнула, закрыв лицо руками. – Ты голый?.. То есть, ты не готов? – Смотря к чему, – задумчиво ответили. Люций приподнялся на подушках, щурясь игриво. – Проверять мои знания. Мы же этим должны заниматься? – она смутилась, позволив себе подглядывать сквозь пальцы, а следом, заметив, что простынь накинута почти прилично, убрала руки от лица, тотчас осознав, что теперь она сомневается в компетентности своего куратора. – Наличие вариативности знаний открывает мне новые границы для твоего испытания. – Испытания? – Вики ответно щурится, вступая в игру. – Тебе снятся сны, Виктория? – он точно мурлычет, потому что иначе просто невозможно выговорить её имя, хлопает ладонью по пустому месту рядом с собой, приглашая. Вики игнорирует этот жест, падая в зелёное кресло напротив кровати. – Снятся, – она отвечает, задумчиво рассматривая потолок. Здесь она ожидала увидеть лепнину, как у них с Мими в комнате, фреску о кровавой войне, разрушении или зарождении мира, но потолок совершенно пустой и белый. Голый мужчина на кровати, казалось, её теперь совсем не интересует. – Тебя в них нет. – Но это неправда. – Можно исправить. – Хочешь забрать мой радужный замок в облаках и оседлать сказочного дракона? – Я не хочу седлать дракона. – Значит, на волшебную жил площадь имеешь виды? – Я имею совсем не виды, непризнанная. Она осеклась, перестав рассматривать потолок. Совсем не понимала, о чём они ведут разговор, и почему ей вдруг стало возмутительно жарко в этой кофте и юбке. – Ты извращенец? Люций хмыкнул – с ней каши не сварить, даже несмотря на её плотные чёрные чулки, клетчатую юбку, позволяющую рассмотреть кожу белого бедра, и влажный рот. – Жди в гостиной. Сначала Вики проверила окна – чуть отодвинула штору, чтобы посмотреть, какой открывается вид. Ничего нового – та же самая поляна, которую можно разглядеть из их комнаты, немного под другим углом. Осмотрела полки книжного стеллажа, с удивлением обнаружив на последней монументальные грузные философские работы земных учёных, и небольшой буфет, минималистично уставленный тёмными коробками. Не рискнула идти дальше к входной двери, чтобы проверить пространство и там, и беспокойно уселась на диван, найдя его удобным. – Садись за стол. – Люций тут же появился в дверях. Она подскочила, засмотрелась в зеркало над камином, удивляясь поразительному совпадению, – волей случая или коварного замысла они были идентичными. У Люция клетчатые серые штаны, у неё – юбка, на нём чёрная, непристойно обтягивающая водолазка, непризнанная своей возвела непристойность в абсолют. Тут и думать нечего – идеальная картинка, прямая, где надо, и выпуклая, где необходимо, которую даже Люцифер заметил, не подавая никакого вида – одна лишь бровь и уголок губ, не успевший растянуться как следует, – непризнанная, завороженная отражением, споткнулась об стул. Пришлось прихватить её за локоть, спасая от падения. Касание зазря – она крепко стояла на ногах, но теплоту дьявольской руки оценила по достоинству и кивнула головой в знак благодарности. В дверь постучали. Стучало и сердце в непризнанной груди. Вики смахнула прядь волос с лица, с фальшивой непринуждённостью откидываясь на спинку. Расслабиться никак не получалось. Что ни секунда в дьявольском обществе, то какой-то сюрприз. Как, например, и тележка, вкатившаяся во входную дверь. – Завтрак? – Люцифер обернулся к Вики, открывая крышку подноса. – Тебе приносят завтрак в комнату?! У меня такое было, когда отец брал отпуск. Раз в год. – Люция мысль ужаснула, ему совсем не хотелось думать, что было бы, возьми его отец хоть раз за свою жизнь отпуск. Она было растянула ухмылку, представив, как Люцифер возьмётся за тележку и примется её катить до стола, виляя бёдрами, но тут же огорчилась – поднос сам по себе переместился на стол, и в руках у Люцифера была одна лишь бутылка и фужер. – А это?.. – Французы старались не зря. Вики хмыкнула – ему не только доставляют завтрак, но и шампанским снабжают. – Фужер, правда, один. – Люцифер вскрыл бутылку, пробка глухо бухнула, аккуратно налил пузырящийся напиток и пододвинул непризнанной. Она обомлела. – Предпочитаю трезвое состояние, – предупредил он её изумление. Она пожала плечами, взяла бокал, сделала пару глотков. Осмотрела содержимое тарелок: пышные румяные круассаны, ломтики бекона, спрятавшиеся под кудрявой зеленью, красный помидор. Такое и в столовой подают, но здесь, в этой комнате, уже лишившейся утренней тусклости, в компании адского Наследника и бутылкой игристого, всё оказалось аппетитнее в сто крат. И даже круассан хрустел приятнее, чем в столовой, где его ломающийся хруст заглушался сотней студенческих голосов. И пока Вики ела, жевала забывчиво, заливая всё щедрой порцией шампанского, Люцифер проделывал то же самое. В несколько ином смысле. Он пожирал. Её. Глазами. Жадно, пока никто не видит. Быстро, проглатывая все непризнанные гримасы удовольствия, все её причмокивания и мимолётно закатывающиеся глаза. Она умудряется крошить себе на кофту и даже не замечать этого, она ест руками и совсем внимания не обращает ни на что вокруг, она так жадно глотает кусок за куском, точно её не кормили с десяток лет, и всё так быстро происходит, что через пару минут от круассана остаётся только довольный рот, который непризнанная вытирает тыльной стороной ладони. Люциферу хочется накормить её ещё. – Как успехи? – Он оторвал взгляд от её губ, быстро перепрыгнул на голубые глаза, сохраняющие бесстыдное насыщение, так явно читающееся, что можно свихнуться, заскулить от невозможности воспроизвести это заново или повторить самому. – Было вкусно. Спасибо. – Я про твой дар. – Крошки на её груди, на чёрной обтягивающей ткани слишком привлекают к себе. Хорошо, что она лицо себе ничем не измазала. – Никак. – Она пожимает плечами, выпрямляет спину гордой осанкой, тянется к фужеру, подражая всем тем заносчивым идиотам в соблюдении этикета. С учётом того, что она так и не отряхнулась, выглядит это смешно. – Что мы будем делать? Ты обещал его раскрыть в конце месяца, он подходит к концу. – Не сегодня. Сегодня у нас другая задача. Ты думала над принятием стороны? – Никто не может мне внятно объяснить разницу. У ангелов больше власти и белые крылья, у демонов – чёрные, ну а что духовная составляющая? Добро и зло относительно, но как мне становиться ангелом, когда во мне точно живёт злая часть, и как становиться демоном, если я не отмороженная до мозга костей? – Человеческая природа не понимает, как ей стать бессмертной, – задумчиво проговорил Люцифер. – В этом и проблема. В перспективе. Вопрос не в принятии стороны, вопрос в принятии бессмертия. Как ты хочешь его провести? Нежась под лучами солнца в душистых садах или потея в пыльном закутке среди вулканов и гнили? – Первый вариант звучит поприятнее, – Вики сморщилась – потеть в гнили, лаве и пыли ей вовсе не хотелось. – У всего есть обратная сторона. Не каждый человек может похвастаться здравым рассудком к концу своей жизни. Здесь ты видишь бессмертных, проживших тысячи лет, почему они не сходят с ума? Они видели многое, и многое могут ещё увидеть. Не одна человеческая война происходила на их глазах. Мало кто мог удержаться, чтобы не принимать в них участия, не направлять людей на те кровожадные поступки, что они совершали, и мало кто из бессмертных может выйти чистым из такой кровавой бойни. – Вы просто бессердечные, – фыркнула она в ответ. – Отнюдь. У нас есть слабости. Они одинаковы для любого из миров, даже для твоего. Способы их принятия разные. Ангелы их презирают, демоны ими питаются. Ангелы их отрицают, демоны ими живут. Никто не лишается рассудка, ангелы живут в шикарных условиях, их природный дар – успокоение, блажь. Никто из них не терзается в сомнениях под гнётом ужаса, который сулит им жизнь, выбор или место их обитания. Стать психом в тепличных условиях невозможно, а перестать чувствовать – запросто. Поэтому считается, что ангелы сильнее демонов. – Вам поэтому нужны фамильяры? Чтобы стать сильнее и уметь жить? – Так же, как и непризнанным. Демоны растут во мраке, не видят света, лишены надежды, окружающий их мир полон опасности и тревог. Мозг не выдерживает с малых лет. Никому не нравится тьма. – Даже тебе? – Оглянись вокруг. Вики повиновалась. Ещё раз осмотрела гостиную Люцифера – ни единого намёка на мрак. Покои могли быть мрачными или зловещими, но даже аскетизмом не пахло. Только свет, пестрящий из окон. Ни холодных тебе камней, ни кровавых картин чьих-то распятий, ни жутких полотен, ни машины для убийств и пыток, ничего. Она не подозревала, но даже свои мечи Люцифер припрятал глубоко в гардеробе в ящик, уже покрытый пылью. И иногда это его радовало – отсутствие необходимости их доставать. – В этом и разница: ангелы становятся чёрствыми, демоны сохраняют восприимчивость и чувствительность. Всё остальное уже зависит от тебя. Вики призадумалась. Лишиться чувств – жуткая перспектива, так же, как и прожить всю жизнь во тьме. Наверное, она бы предпочла не выбирать. В этом мире не было меньшего зла, они оказались равносильны.***
– И зачем мы здесь? – Вики внимательно и не особо довольно осмотрела крышу школы. – Ты же должен проверять какие-то мои знания. Мне выдали бланк. Здесь написано… Ветер запутывался в волосах, непристойно поднимал юбку, заставляя её придерживать, вытягивал из кожи все мурашки и попросту раздражал. Здесь Виктория бывала частенько, пытаясь разглядеть, сидя в раскорячку на угловатом твёрдом шифере, тайные закутки своей души, в которых, как все поговаривали, может отыскаться её дар. А ещё ветер-разбойник подхватил несчастный бланк, не успела Вики его озвучить, и унёс в пределы недосягаемости. Вики поймать его не смогла, Люцифер даже не пытался. – Улетел, – резюмировала она, смотря, как плавно белый лист поддаётся воздушным потокам. – Как жаль. – Люциферу было вовсе не жаль. – И что теперь? – Теперь центром внимания служил точёный профиль адского Наследника, но Вики хотелось знать больше. – Ты же не заставишь меня медитировать? – спросила она боязливо. – Не заставишь же? Он опасно и хитро глянул на неё. – Лучше с крыши скинь, честное слово. – Она попятилась назад. – Если ты за два месяца и летать не научилась, мне придётся от тебя отказаться. – Если ты сейчас скажешь мне медитировать на крыше, я сама от тебя откажусь. – Не положено. – Он качнул головой. – Не положено? А демонстрация моей бездарности в свободном падении положена? Гравитация – опасная штука, знаешь ли, и я её уважаю. – Она подошла к самому краю, почти оступилась, но держалась твёрдо на ногах и мысленно себя хвалила за обувь без каблука. Люцифер же выносил другой вердикт – в таких ногах правды нет, особенно, когда они настолько худые. По крайней мере, их он уже успел вдоволь рассмотреть и так же убедиться. – Теперь я сомневаюсь, умеешь ли ты летать. – Падение – тоже своего рода полёт, – ответила гордо Вики. – Как и проигрыш… – начал Люцифер. – Не поражение, – закончила она за него. Его порадовали её слова. Может, непризнанная чему-то и научилась за это время. Крошечный огонёк вспыхнул и в алых, и в голубых глазах. Виктория вспомнила, что кроме тётки Сильвии такой философии учили её и здесь. Может, тётка Сильвия была права. Но развить мысль ей не дали – что-то невидимое сильно толкнуло её вниз, сбросило с края, тут же удержав в воздухе. – Боишься высоты, непризнанная? – послышался голос Люцифера. Она попыталась обернуться на него, но получилось плохо. Боясь сделать лишнее движение, она даже не смогла поправить волосы, загораживающие весь обзор. – Нет… – проговорила она, завороженно всматриваясь вниз. – Не боюсь. Мне нравится. Там, внизу, только острые скалы, глубокая пропасть и толстый слой облаков. Через них ничего не разглядеть, солнце, скрываясь за их собратьями, подкрашивает белые покрывала теневой желтизной, а пропасть насыщает серостью и камнем. И Вики это нравится. Всегда нравились крутые виражи высоты, от которых кружится голова. Ей не страшно упасть вниз. Никогда не было страшным, её будет пугать замкнутое тёмное мелкое пространство, а не широкий размах. Она даже так загляделась, что не сразу поняла, что падает. Что всё стремительно желает увеличиться в размерах и встретить её своей твёрдой поверхностью. Пара взмахов крыльев, и проблема решена. – Убедился? – Она гордо и твёрдо встала на шифер. – Убедился. Садись. – Он кивнул в сторону. – Разве нет других способов раскрыть дар? Я уже месяц пытаюсь, и медитация мне не помогает. – Мы не будем раскрывать дар. Садись. – Люцифер дождался, пока она наконец сядет, сложит руки на коленях и закроет глаза. – Мы будем искать твою энергию. Без меня ты бы не смогла управлять теми кулонами, что тебе выдал Геральд. – Ты бы видел рожу у Фенцио, когда я стала невидимой, – она хихикнула. – Он даже ничего не понял. Мими вот сразу почувствовала, что в кулонах твоя энергия. – Дар не появится, если ты не найдёшь контакт со своей энергией. – Они взаимосвязаны? – Дар ей питается, чтобы им воспользоваться, нужно направить энергию на него. Чтобы её направить, нужно её найти. Пробуй. – Он небрежно похлопал её по голове и сел неподалёку. – А как? Где её искать? – Вики, зажмурившись, нахмурила брови. Как и всегда, внутри оказалось пусто. – Подумай, к какой стороне тебя тянет. Тьма или свет должны тебя питать. Обратись к ним. Голос у Люция стал методичным, гипнотизирующим, вкрадчивым и совершенно дурацким. Вики такой расклад не устраивал. – Ты издеваешься? – спросила она возмущённо, открыв глаза и повернувшись в его сторону. – Нет. – Люцифер совсем не понимал, в чём проблема. – Это обычная практика. Будешь меньше болтать – обязательно найдёшь. Она отвернулась, злобно фыркнула и закрыла глаза. Пыталась представить тьму и свет – два пятна, увиденных в иллюзии Адель днём ранее, почувствовать, к чему её тянет и понять, в какой из двух сторон скрывается её энергия. Только вот точно из-за чьего-то чужого вмешательства они так и норовили слиться воедино. Вики их останавливала и старалась рассмотреть по-отдельности. Но ничего не выходило. Как будто, приближай она их, вглядывайся она в них внимательнее, вместе с этим они сами неминуемо сближались. – А может быть такое, что тебя питают обе стороны? – спросила она, не раскрывая глаз. – Так, в сущности, и есть. Она позволила тем белым и тёмным пятнам слиться воедино. Они легко повиновались, точно были согласны на данную гармонию. Только вот цельной картинки слияния не вышло. Не оказалось белого в чёрном, а чёрного в белом. Никакого Иня, никакого Яна. Одна несуразная серость, которая напугать не смогла. Наоборот, приманила к себе, убедив в одном, – это нормально. Для неё, обычной Вики, искавшей простой человеческой жизни на Земле, не стремившейся к божественному или инфернальному. – Кажется, получается, – пробормотала она в изумлении. Она не чувствовала тепло, хотя ожидала его ощутить. Не видела яркого света или глубокой тьмы. Только смешанную силу, хрупкую и ломкую, готовую развалиться от одного лёгкого дуновения. Без раскрытого потенциала, но тот засел где-то в глубине, уверенно прорываясь и закрепляясь толстыми прочными корнями. На лицо наплыла удивлённая счастливая улыбка. За два месяца – это единственное её проявление, этой странной силы. Она, конечно, уже стремилась улетучиться и скрыться, но постепенно, уходя всё дальше и дальше, Вики чувствовала её флёр, её тонкую вуаль, окутывающее всё тело. – Закончилось. – Вики выдохнула, открыла глаза, повернувшись в сторону Люцифера. Он безучастно смотрел перед собой. – Как ощущения? – Хорошо. Очень хорошо. Я, наверное, чувствую себя полной дурой, но мне и вправду хорошо. – Ей отчего-то захотелось радостно взвизгнуть, обнять его зачем-то. – Знаешь, я уже думала, что ничего не выйдет. Вообще никогда. Решила, что всё это бесполезно. Что нет у меня никакого дара, и я так и останусь бестолковой и бесполезной на целую вечность. – Не исключено, – Люцифер едко улыбнулся. – Ты вообще умеешь радоваться? – Она возмущённо поднялась на ноги. – Не входит в дьявольскую компетенцию. – Улыбка стремительно переросла в ту, которую следует называть очаровательной. – Точно если не соблазнишь бедную старушку отдать все свои накопления мошенникам, не будешь хохотать в голос. – Слишком мелочно. – Люцифер презрительно закатил глаза. – А мне казалось, ты разбираешься в мелочах. Она ходила по опасной тропе. Дьявольски узкой тропе. С неё легко свалиться и расшибить коленки так сильно, что вдоволь наплакаться от боли и горечи не представится возможным. Это она узнала из его глаз. Прочитала по ярким всполохам на окружности радужки. И осталась довольной.***
Оставим другие их словесные схватки, пронзительные взгляды, возмущённые фырканья и восклицания, пусть и будут они достаточно забавными. Люциферу вот сложившаяся ситуация не казалась забавной. Во-первых, на школьном дворе, куда они спустились, прямо под их ногами обнаружился потерянный бланк. Непризнанная воскликнула «О!» и поспешила его подобрать, следом тыкнув им в лицо Наследнику. Во-вторых, чтобы подобрать бланк, непризнанной пришлось нагнуться. В-третьих, она нагнулась. Чтобы описать «в-четвёртых», потребуется обмолвиться о челюстях, крепко сжатых сыном Сатаны, о зубах, заскрипевших в той же области, и о чём-то щемящем и стыдливым в груди. Бланк, однако, помятый, с небрежной клеткой сгибов и грязью посреди страницы, исправил положение дел, но лучше не сделал –Люциферу пришлось объяснять всё, что он думает об их бессмертной системе образования, о всех этих клеточках и галочках, о бюрократии, о невыносимом ужасе, стоит представить, сколько подобного дерьма хранится в подземных архивах и катакомбах, о несчастных идиотах, чьи долг и честь требуют их перебирать, и – «Чёрт дери его в зад!» – о том самом пункте внизу, где сказано, что бланк уважает только перо и чернила, а шариковые ручки, пусть и будет у неё позолоченный кончик или гравировка чьего-то достопочтенного имени, – привилегия существа, не достойного бессмертия. – Ага, я пробовала писать пером. Такая чушь. Сразу же поставила огромную кляксу, – хмыкнула непризнанная совсем не заинтересовано и отдала бланк Люциферу. Он, воспользовавшись её невнимательностью, яростно скомкал тот и испепелил. – Так ты, значит, больше по практике? – спросила она, не рассчитывая, что он скажет следом. – Да. Демонстрируй внушения. – Что? Прямо здесь? Прямо сейчас? Даже на Землю не будем спускаться? – Если уровень твоих внушений хорош, нам не нужна Земля. Использование людей – читерство, они сразу поддаются внушениям. Но а ты попробуй на бессмертных. Вот, смотри, сын Фенцио. – Он указал куда-то в сторону, где, ни о чём не подозревая, беззаботно шагал белоснежный Дино. – Давай. Внуши ему что-нибудь. – Он легонько подтолкнул непризнанную вперёд. – Что? – растерянно спросила она. – Что твоей душе угодно. Ей представилось, как, осуществляй она то, что желает её душа, Дино поднял бы её на руки, взлетел парой взмахов своих ослепительных крыльев в воздух и унёс её подальше отсюда прямиком в их с Мими комнату, уложил в постель, укутал одеялом, всунул в руки чашку чего-то горячего или горячительного и настрого запретил вставать с кровати. Вскрыть все карты Вики не торопилась. Настойчиво потребовала, даже не припоминая, как этими внушениями пользоваться, принести ей вот тот одинокий жёлтый листочек с куста неподалёку – именно его требовала её душа, вопила и кричала, яростно и капризно топая ногами. Дино нахмурился, Дино захотел приложить тыльную ладонь к её лбу и спросить, не заболела ли она, Дино заметил в нескольких метрах от них адского Принца и, не задавая никаких вопросов, но недоумённо изгибая брови, дошёл до куста и сорвал пожелтевший и уже засохший листок. Люцифера картина заставила усмехнуться. Истинная красота: обескураженный хмурый ангел, из которого, того и гляди, посыплются грозовые молнии, и непризнанная, довольная своей хитростью, поднявшая листок над головой, с гордостью демонстрируя тот Дьяволу. Дьявол в ответ покачал головой – креативность выдумки он оценил, но на этом всё. Вики заскулила. Колени у неё задрожали, и губы потребовали кусать себя. Она умоляюще посмотрела на Дино, что-то затараторила. Он нахмурился ещё больше. – Нет уж, я на такое не пойду, – сухо отрезал он. – Пожалуйста-пожалуйста, – продолжила она его умолять. – Одно ведёрко, и больше ничего. Век должна буду! – Одно ведёрко? – Он нахмурился в раздумьях – а почему бы, собственно, и не помочь? – Да. Это же быстренько. Туда и обратно. Щенячий взгляд, умоляюще сведённые брови, грустно поджатые губы, скулёж побитой собаки – решено. – Ладно, – согласился он. – Но я знаю, в какие игры вы играете. В следующий раз такое не пройдёт, поняла? – Он сунул ей палец под нос и строго им покачал. – Надеюсь, ты помнишь, кто у тебя принимает экзамен? – Угу. – Вики решила, что больше рот ей открывать не стоит. Дино ушёл, Вики нерешительно посмотрела на Люцифера. Дерево, ствол которого облюбовал Дьявол своим плечом, строго замерло голыми острыми ветками, лишая Викторию всякой надежды на благополучный исход. Доселе у неё никогда ничего не получалось, кто знает, чем для неё обернётся эта хитрая задумка? Она обречённо глянула вслед уходящему, почти скрывшемуся в стенах школы ангелу и печально вздохнула, но, натянув благодушную довольную улыбку, пошла, почти поскакала назад к Люциферу. – Поздравляю, – поприветствовал он её. – С чем? – удивлённо спросила она. – С провалом. Даже не буду спрашивать, что ты там ему наплела. Потрясающее очаровательное падение, Виктория. – Очередное мурлыканье и улыбка, от которой точно треснет лицо. А если и не треснет, Вики бы ему с удовольствием помогла. – Ты… – Она, что есть мочи, сжала кулаки и сцепила зубы до скрипа. – Великолепен. Я знаю, не обязательно это повторять по сто раз, непризнанная. Дам тебе один-единственный мастер-класс. Век учись, а повторить не сможешь. Через двадцать минут, когда время уже близилось к обеду, они устало сели на скамью в саду. Облупленном, как и сама скамейка, не пестрящим никакими красками и по-осеннему холодным. В руках у довольной Вики ведёрко мороженого прямиком с Земли, рядом с ногами Дьявола голова дракона, спёртая из учительской. Картина примечательная, до жути странная и полностью совпадающая их внутреннему состоянию. Вики с сожалением вспомнила о бутылке шампанского, забытой в стенах дьявольского обитания, ложечки для мороженого, привычкой таскать которую с собой она до сих пор не обзавелась, и с ужасом поняла – мороженое обречено растаять. Обрати она внимание на то, как интимно плотно касается колено Люцифера её собственного, – растаяла бы вместе с ним. Но думать сегодня ей не суждено (разве только о бутылке и невозможности её получить), более того, с зелёной стеклянной подругой дела пошли бы куда лучше, и в мозг яркой ослепительной молнией влетела бы мысль, каким это образом у Люция получилось уговорить первого же попавшегося студента принести ему драконью голову. Ещё и ангела. Сам он тоже был погружён в туманные думы. Далёкие думы, таинственные, скользящие по его плечу теплом, спускающиеся всё ниже и ниже, убеждающие его, что он настоящий идиот, раз сидит здесь и пошевелиться не может, пока плечо непризнанной вплотную прилипает к его плечу, и нога, ужасная, длинная, белёсая, худая, человеческая нога всё плотнее и плотнее целится оккупировать его идеальное, крепкое бедро своими – Сатана раздери! – чулками, не справляющимися с тем, чтобы скрыть голую кожу. Он чуть пихнул её коленом – непризнанная и не пошевелилась. Попытался толкнуть её локтем – ноль реакции. Провёл пальцами по своей ноге, делая вид, что чешет ту, и на секунду задел непризнанную мизинцем. Она вообще ни на что не обратила внимания! Поворачиваться к ней лицом не рискнул и, откинувшись назад, разложил руки по спинке скамьи, в наглую касаясь её волос. Сокрушительное «Что. Ты. Делаешь?» послышалось тут же. – Проверяю, – ответил он непоколебимо. – Что? – Из чего ты сделана. – Из плоти и крови. Как вы нам завещали. – Мы совратили вас разумом. Сомневаюсь, что здесь что-то есть. Слышишь? – Он легонько постучал её по затылку. – Что? – Гул, – закончил Люцифер. – А по-моему… – Вики отбросила его руку как можно дальше. «Как можно дальше» не удалось. – А что по-твоему, конечно, очень интересно, но как-нибудь в другой раз, – перебив её, он поднялся со скамьи. – Нам пора. – Куда? – За последним испытанием. – А остальные я прошла? – Не мне судить.***
Чуть пыльный тёмный зал в самой закрученной и потайной местности школьного замка. Пот и резина здесь не просто витали, они тут жили. Изрубленные стены и чья-то не оттёртая кровь. Люций, широко расправив плечи, вздохнул – он дома. По крайней мере, в какой-то отдалённой его части, так близко напоминавшей о былых годах. Был бы в качестве соперника кто-то умелее непризнанной. Вики пространство не сильно впечатлило. Смущённо сжимая руки, она проследовала за Люцифером, изучая израненную обстановку: рубцы, рваные разрезы на матах, зарубки на деревянном полу. Потусторонняя ей сущность, навряд ли здесь кто-то владел хотя бы шпагой – какая-никакая претензия на грациозность – и никаких намёков на высокий потолок. – И что мы будем делать? – Она вопросительно замерла у стены. – Драться, – ответили прямо, стягивая пальто с пиджаком с плеч. – Драться? – Она, поколебавшись, отступила ближе к стене. – Зачем это? – Обязательная программа. – В тени Люцифер выглядел куда более зловеще, чем десятью минутами ранее, потраченными на спуск сюда. – И никак этого не миновать? Её смущала не столько программа, сколько габариты её будущего соперника и его намерения – и так ясно – она ему продует. Быстро и сокрушительно, можно даже прямо сейчас вывешивать белый флаг. Жаль только, что у неё с собой ничего белого. Она даже о нижнем белье позаботилась, заранее не готовясь хоть к малейшему поражению. Сразу. Наугад. Идя к одной единственной цели – прожить этот день достойно, облачиться в то, что никак нельзя засветить персональным поражением. Даже розовое ведёрко мороженого, мирно покачиваясь и нелепо светя своей несуразностью в темноте, никуда не годилось. – Никак. Я сузил пункты того самого бланка к главной сути. Докажи невозможное и встреть позор с достоинством. Он тут же вышел из зала в другую комнату. – Никак в толк не возьму, зачем вам и нам все эти боевые тренировки, если в школе даже настоящего оружия не водится? – возмутилась Вики пустому пространству. – Тебе повезло, что ты связалась со мной. – Из темноты выплыли обратно, сжимая в руках мечи – настоящие мечи, твёрдые и литые. – Спешу уверить – они даже наточены. – Люций, не питая особой надежды, бросил оружие непризнанной. Она отпрыгнула, не пытаясь его поймать, железяка брякнула об пол. – Настоящий?! Зачем оно школьникам? Даже взрослые уже не воюют. – Удивлению и возмущению не отыскивались никакие пределы. – Два тысячелетия как. Но мы постоянно готовимся. – Переубивать друг друга? – Вики подняла меч с пола. Тяжёлый, никак не сидевший удобно в руке. – В том числе. – Боюсь тебя разочаровать, моя униформа никуда не годится. – Она, обречённо вздохнув, развела руки в стороны, демонстрируя всю свою неготовность. – У войны нет подходящей униформы, настроения или погоды. Она тебя спрашивать не будет. Ещё скажи, что застань она тебя врасплох, ты встанешь перед зеркалом и будешь выбирать, в чём бы на неё пойти. – Почему бы и нет? – легкомысленно ответила Виктория. Обескураженность и недоумение, завладевшие Люцифером, – лучшее время для нападения. Взмах меча – он отпрянул в сторону – атака провалилась. Единственный результат – дьявольская улыбка, оскал инфернальный, заставивший непризнанную замереть, попятиться назад и что есть сил (упоминая даже мамочку) пожалеть о содеянном. Своё удручённое положение она осознала секундой спустя – серия крепких тяжёлых ударов обрушилась дождём таких масштабов, что небеса Поднебесья завыли бы от зависти и жалости к самим себе. Выла и Виктория. Внутри себя. Снаружи же – непоколебимое лицо с крепко сжатыми от потуги губами, из-за которых Люциферу захотелось засмеяться – он ведь даже не старается. Тем всё кажется забавным. Виктория Уокер с хмурым серьёзным лицом, медленно капитулирующая и отступающая к стене, Люцифер, еле плетущийся за ней, медлительно и лениво размахивающий железякой, что увидь данную картину отец, никогда не дававший отпрыску спуска, от отцовского лба мало что осталось – там давным-давно зияла бы дыра. – Это бесполезно! – Она каким-то образом умудрилась оттолкнуть его от себя и взять передышку. – Я современный ребёнок, у нас были игрушечные пистолеты! – А ещё – длинные языки. Проиграешь – отрежу. – Люцифер непоколебимо атаковал вновь. – Тогда никогда не услышишь историю про поход на крепость Турмалина, – ответили с потугой. – И очень об этом пожалеешь. Вики не поняла, как с грохотом оказалась прижатой к стене, когда и отступать некуда. Сзади – непроходимое твёрдое и прямое, спереди – такой же непроходимый твёрдый и прямой Люцифер, ещё и припечатавший, намертво забаррикадировавший любой путь к побегу рукой справа, упёршийся ей в стену, и влево не дёрнуться – его меч сцеплен с её мечом чуть в сторону, а её собственный замер в паре сантиметров от носа, мелькая потемневшей сталью. – Совсем не интересно, ради чего затевалась война? – прошептала она, до отчаяния невинно хлопая ресницами. – Ради того, чтобы кучка детей заняла себя чем-нибудь на пять минут? – Ты упадёшь от восторга. – Что-то восторженное, на грани безумия, вспыхнуло в непризнанных глазах. И он упал. Когда она, набравшись сил, воспользовавшись короткой заминкой, сумела отодвинуть собственный меч чуть дальше, расчистив расстояние до его руки, чтобы вцепиться в ту зубами. Прямо в запястье, кусая до боли, с какой самоотверженной свирепостью может кусаться зверёк, защищавший своё потомство, вместе с собой загнанное в угол. Оба меча брякнули об пол, Люцифер выцепил руку из непризнанного рта, успел только злобно воскликнуть «Ты сдурела?» и отойти назад, как почувствовал сильный отважный толчок, силу притяжения и женское тело, припечатавшее его к мату, а следом ощутил, что в руках – и в целой и в надруганной зубами – у него кожа. Мягкая непризнанная кожа бедра, отвоёвывающая с небывалым поражением свою невинность кромкой чулок. И сама непризнанная сверху. Запыхавшаяся, довольная и усталая. – Ты проиграл. Да и какая разница, если в пределах досягаемости только её по-дурацки блаженное лицо и белёсые волосы? Если глаза у неё блестят не хуже губ, и сама она сияет от счастья первой, настоящей победы? Если он может ей поддаться, но меч уже в его руке, и острый кончик того упирается в её бок. – Рискну не согласиться. И до чего же забавно наблюдать, как улыбка сползает, лицо мрачнеет, и глаза округляются от удивления, потому что путей отступления опять нет – он крепко прижимает её к себе с другой стороны. – Доставай язык. И если, только попробуй непризнанная в самом деле его вытащить, хоть на секунду позволь она себе его подразнить – он будет только рад. Да, ради всего святого, греховного и человеческого – пускай она его вытащит, привосокупит всё своим дыханием и засунет его туда, где ему самое место. А потом-то Люцифер исполнит обещанное, вырежет всё содержимое её ротовой полости, заспиртует и поставит на полочку, как трофей, чтобы это никогда не повторилось и всегда напоминало о его провале. И если сумасбродность, минутное помешательство месячной давности было необходимостью, желать почувствовать подобное сейчас – запретное, запертое, казалось, за десятью (а то и больше) печатями, но отчего-то нарушенное и взорванное. И сама непризнанная всё портит – со смехом бьёт кулаком его по груди, выпрямляется, и таки демонстрирует то, что ей следовало бы отрезать ещё при рождении. Острый, влажный, розовый, лишённый всякого стыда. Демонстрирует весело, задорно, без любой задней мысли и корчит рожицу. Ещё не хватало сказать: «А ты достань!». Но Виктория, даже не ведая о том, сжалилась – слезла с Люцифера и просмеялась. Он тоже поднялся, внутренне ещё находясь в глубоком помешательстве. Пора уже признаться – именно в нём он и находится. Прямо сейчас и вообще. А может и неизвестно когда непризнанное болото стало затягивать его своей длинноногой трясиной. Может, он уже давно в нём застрял, погряз, что в зелёной мути теперь торчит одна лишь чёрная макушка, а сам он гниёт и гибнет среди нового и неизведанного мира, до какого добрёл он неизвестно каким путём. – Помнишь, ты должна мне желание? – спросил Люцифер, поднимаясь с мата и хмуро смотря перед собой. – Желание? Из-за уговора? А мы же… Не обговорили условия… – Она с испугом втянула голову в плечи – не глупая, давно заметила странность и томность, витающую, поселившуюся на постоянной основе между ними – и условия не обговорены, и она, уже сомневавшаяся в своём интеллекте, с ужасом поняла – сейчас прикажет быть его пожизненной секс-рабыней, и не миновать беды. – Я должна тебе… желание? – Да-да, желание. – На странную смену настроения непризнанной Люцифер не обратил никакого внимания, отвлечённо поднимая с пола пиджак и собираясь уходить. – И чего же ты желаешь? – Завтра демоны празднуют День Нечисти, Хэллоуин – по-вашему, человеческому. Демоны соберутся на острове Жертвы. Придёшь туда сразу после ужина и найдёшь меня по энергии. – И это всё? – Вики не спешила облегчённо выдыхать – странные условия, так и намекающие на какую-то недомолвку. – Почти. Она не успела ничего уточнить, не успела и спросить, как продвигается его часть уговора, или закончился ли их кураторский день, и если закончился, то чем, даже встать с пола не успела – Люцифер быстро скрылся из тренировочного зала. – Остров Жертвы сразу после ужина, – пробормотала она для закрепления информации. И если бы знала Вики сразу, какую таинственную, обстоятельную символичность приобретёт его название.