Шляпа Годрика Гриффиндора

От трёх ледяных фигур сочилась лёгкая метель. Гермиона обошла их по кругу, не решаясь поднять палочку. Все-таки это были хорошие люди, и кто знает, к чему могут привести её эксперименты? Вчерашние решительность и легкость исчезли, подавленные утренними лучами и уже привычной отстраненностью Снейпа. Возле двери послышалась возня, и Гермиона, обрадованная передышке, рванула с места. Втащила в комнату маленького хаффлпаффовца с косичкой, похожей на ослиный хвостик. – И зачем ты подслушивал, малыш? – спросила она ребёнка. – Я пришел навестить их, – второкурсник насупился и кивнул на статуи. – Зачем? – Жалко. – Мисс Грейнджер! – в помещение величественно вступил директор школы, погладил по голове мальчика с косичкой, и как-то очень ненавязчиво выставил его в коридор. – До меня дошли слухи, что вы вернулись из Лондона вместе со Снейпом. Вдвоем. Рано утром. Вы всё-таки решили разрушить Хогвартс? Не подумайте, что я против, но в следующий раз предупредите хотя бы за день, мне нужно упаковать коллекцию фарфора, не говоря уже об этих детях... Это было бы прекрасное место, мисс Грейнджер, если бы не ученики! – с чувством сказал он. – У вас нет коллекции фарфора, – напомнила Гермиона. – А у вас нет чувства ответственности. Как вы и Снейп могли подвергнуть замок такой угрозе! – Простите, – чувствуя колючий ком в горле, ответила Гермиона. Как она могла докатиться до того, что её интимную жизнь обсуждает и осуждает вся Британия? Прайс молчал и разглядывал Гермиону. Пришла МакГонагалл, усталая сверх обычного. Снейп бы умер, узнав о том, в какой проходной двор превратились его чудесные подземелья. Но у него был урок. – Вот вы где, Винсент, – сказала старая дама. – Эльфы не справляются без магии и просят на помощь волшебников. Я подумала, не установить ли дежурство из старшекурсников, чтобы они помогали на кухне. Временно, разумеется. – Ах, Дамблдор, на кого ж ты нас, – пробормотал Прайс и уныло поплёлся работать, трепетно прижимая к себе Шляпу. – Не переживайте, – вдруг сказала МакГонагалл. – Северус сложный человек, но и вы, Гермиона, не простушка. Она прошла по комнате, остановилась перед статуями. – Если бы я была в сказке, – сказала Минерва, – знаете, что бы я сделала? – Улетели бы отсюда на зонтике? – Если бы я была в немецкой сказке, – поправила себя декан Гриффиндора, – то поцеловала бы их в губы. – А и правда, – обрадовалась Гермиона. – Давайте поцелуем их. Что нам терять–то. И решительно потянулась к Невиллу. Хрустально-ледяные губы дрогнули под её губами, и Лонгботтом сказал: – Привет. Гермиона пискнула и едва успела поймать приятеля, который начал тяжело оседать на пол. – Да, – задумчиво проговорила МакГонаггал, – так я и думала. К ужину о том, что Грейнджер целуется так страстно, что даже ледяные статуи оттаивают, знала вся школа. МакГонаггал, безусловно, была героем дня: каждый из преподавателей считал своим долгом спросить её, как это она додумалась до того, что статуи надо целовать, и всякий раз декан Гриффиндора пускалась в долгие, горделивые объяснения. – Видите ли, – говорила она, – я готовила доклад для своего книжного клуба о магическом реализме в произведениях братьев Гримм, которые, как вы помните, даже были судимы за нарушение международного статута о секретности… Вздорные мальчишки! Если бы они учились в Хогвартсе, то наверняка были бы на моем факультете… Так вот, когда я дошла до сюжета, который Аарне-Томпсон классифицировал под номером 709, то не могла не вспомнить об эссенции из железы драконов Schneewittchen. На этом месте слушатель обычно хлопал себя по лбу и отвечал: – Ну конечно же! Эссенция драконов Sneewittchen! Как просто! Но это умозаключение МакГонагалл на самом деле не давало ответов на самые важные вопросы: кто, а главное, зачем использовал эссенцию на преподавателях. И еще: драконы Sneewittchen, выпускающие в момент опасности ледяное облако, замораживающее противника, считались вымершими еще несколько веков назад, задолго до того, как братья Гримм начали писать свои так называемые сказки. Этих драконов в своё время вывела семья германских гномов со странностями. Согласно легендам, они все были влюблены в одну очень красивую девушку и никак не могли найти повода, чтобы поцеловать её. Вот и замораживали, бедняжку, а потом отмораживали, елозя своими бородами по холодным губам. Очень причудливая легенда. Как неизвестный преступник смог раздобыть редкий до невозможности ингредиент для эссенции? – И каким же неслыханным мастерством он должен обладать, чтобы приготовить её, – выразила общее подозрение мадам Хуч, в упор глядя на Снейпа. – О, ради бога, – закатил глаза зельевар. – Вы невыносимы в своей бесконечной глупости, – и удалился из учительской, так высоко задрав подбородок, что Гермиона испугалась, как бы он не споткнулся обо что-нибудь. Слизнорт плохо перенес произошедшее с ним: не успев оттаять, он тут же слег с тяжелейшей простудой, которую не могли победить даже усилия мадам Помфри. – Я уже слишком стар для подобных приключений, – жаловался он тем, кто осмеливался навестить его. Поэтому педагогический состав школы не изменился: Снейп по-прежнему преподавал зелья, а Шляпа – защиту от темных искусств. Ученики такому раскладу были только рады, поскольку она никогда не задавала им домашних заданий.