Шляпа Годрика Гриффиндора

Возвращаясь к себе в комнату, Гермиона поняла, что окончательно окоченела. Вторая бессонная ночь и коридорные сквозняки вызывали озноб. Она мечтала лишь о тёплой кровати и о том, как закроет глаза и будет снова, прикосновение за прикосновением, вспоминать часы, проведённые в Паучьем тупике. Она понятия не имела, как нужно выстраивать свои отношения с мужчиной, и прочитанные книги нисколько не помогали, потому что Снейп вряд ли мечтал о лепестках роз, свечах и ванне с ароматическими пузырьками, в чём заверяли читателей авторши популярных пособий. У Гермионы не было даже подросткового опыта, который люди к её возрасту обычно набирают. Не считать же отношения с Крамом или Роном всерьёз. С другой стороны, во всех этих книжках писалось о том, что мужчины избегают ответственности и выяснений отношений. Это было нелегко для Гермионы, которая во всём любила кристальную чёткость. Да, они были похожи по складу характера, только вот у Снейпа на душе были такие камни, каких Гермионе и за вечность не набрать. Чего только стоят косвенная вина в смерти Поттеров, убийство Дамблдора или многолетняя служба у маньяка-убийцы. Он был глубоко травмирован, и это уже невозможно изменить. В спальне оказалось многолюдно. Джордж бесцеремонно развалился на кровати Гермионы и читал вслух одну из тех книжек, в которых опытные ведьмы наставляли молодых по части соблазнения мужчин. – В искусстве флирта и соблазна важную роль играет игра глаз, “стреляйте” глазками (на нос, в сторону, на него). Пристально посмотрите в глаза мужчине, потом молниеносно отведите взгляд и опять, но уже исподлобья, направьте застенчиво-пронзительный взгляд на мужчину, – с выражением говорил Уизли. Луна играла с изрядно выросшим Трофеем, лёжа на полу. Невилл и Сибилла сидели рядышком у камина и разглядывали кофейную гущу на дне чашки. – Не может быть, – вырвалось у Гермионы. – И почему я до сих пор не поставила на дверь охранные чары? – Посмотри мне в глаза, – сказал Джордж. – Я хочу быть уверенным в том, что ты усвоила материал. – Подвинься, – Гермиона скинула мантию, оставшись в пижаме, и забралась под одеяло. – Я намерена лечь спать, а чем будете заняты вы? – Похоже на корабль, – сказал Невилл, крутя чашку в разные стороны. – Оставьте в покое ваш кофе, – пробормотала Гермиона с закрытыми глазами. – Я и так вам расскажу ближайшее будущее. Знаете, о чем нашептали мне звёзды? – Что с Хаффлпаффа снимут миллиард баллов, если кто-нибудь из преподавателей застукает Сибиллу здесь, – сказала Луна. - Постойте-ка, да здесь полно преподавателей. – А ещё, – отозвалась Гермиона, – о том, что завтра здесь будет нашествие Уизли. Записывайте, я делаю предсказание. Сначала явится Чарли, который так занят, что у него не хватит времени навестить семью в Лондоне. Потом примчатся Билл, Фред, Рон и, может, даже Перси. К вечеру, когда Артур закончит службу, из камина появятся Уизли-старшие. И если нам всем повезёт, то среди этой суматохи мы даже сможем поймать дракона-невидимку и придумать достойное наказание для одного мальчика, который очень сожалеет о том, что Волдеморта убили так рано. – Надо же, – флегматично ответила Луна. – Надеюсь, Билл привезет с собой крошку Мари-Виктуар. Я думаю о том, что надо приглядеться к этим детям поближе. Никогда заранее не знаешь, когда гиппогриф принесёт тебе своих. – Это не корабль, это дракон, – сказала Сибилла, уткнувшись носом в чашку. – Невидимый дракон, правда? – подскочил Джордж. – Откуда он взялся? – По слухам, волшебная фея принесла. – Я так и знала, что настоящие феи существуют, – обрадовалась Луна, встала с пола и вместе с котёнком легла рядом с Гермионой, заботливо подоткнув под подругу одеяло. – А не только эти противные существа, которые все время грызут мои пергаменты. – Зачем феям грызть твои пергаменты? – возмутилась Гермиона, недоумевая, как так получилось, что она лежит между супругами Уизли. – Что вы вообще все тут делаете? – запоздало спросила хозяйка спальни. – Хотели поддержать тебя, – сказал Джордж. – После той статьи в «Пророке». – Не хочу знать, о чем идет речь, – тоскливо сказала Гермиона, натягивая одеяло на лицо. – Там написано, что в Хогвартсе бардак. Защиту от темных искусств преподает старая Шляпа, детей заставляют чистить котлы, а Грейнджер и Снейп нагло нарушают 16 пункт, в связи с чем общественность требует вашей отставки, – сообщила Сибилла. Гермиона села на постели. – Невилл, – сказала она громко. – Как ты себя чувствуешь после разморозки? Лонгботтом смотрел на неё сочувственно и грустно. – Да я... – он встал и замер посредине комнаты, потому что дверь медленно открылась, и на пороге появился Снейп, в руках которого был небольшой конверт. Гермиона мысленно застонала. – Мисс Трелони, – очень спокойно сказал Снейп, – минус тридцать баллов с Хаффлпаффа. Мисс Грейнджер, для нас с вами пришла повестка от Совета Попечителей на открытое слушанье по нашему делу. – На нас уже есть дело? – только и спросила она. Глядя на беззаботно жующего Джорджа, который одновременно шептался с Луной и перемигивался с учениками, явно проворачивая свои махинации перед носом директора школы, Гермиона думала о том, какие странные вещи с ними творят чудеса. Ожидаемо было, что после возвращения Фреда Джордж станет ещё более бесшабашным и беспечным, поверив во второй шанс. Но получилось строго наоборот: теперь Джордж неосознанно всё время боялся за Фреда, Луну, за всех. Кроме того, Джордж Уизли считал Гермиону кем-то вроде бога. Конечно, он постоянно подшучивал над нею, но кто сказал, что он не подшучивал бы над богом? Он никогда об этом с ней не говорил и вряд ли когда-нибудь заговорит, но Джордж знал, и Гермиона знала, что такая благодарность не нуждается в ответной услуге. Это просто всегда будет с ними. Джордж сделает всё, что потребуется, а Гермиона может просить о невозможном. Потому что она вернула Джорджу Фреда. Фреда, который ничего не знал о своей смерти и слушал брата, открыв рот от изумления, Фреда, о смерти которого вообще никто не знал в этом мире, кроме тех, кто побывал в ту ночь багряных асфоделей в прошлом. У них память словно раздвоилась и хранила обе версии событий. Но ни МакГонагалл, ни Слизнорт, ни Флитвик, никто не рассказывал о том, как Гермиона изменила прошлое. Никогда не хоронили сына Молли и Артур Уизли. С фотографий, сделанных на свадьбе Джорджа и Луны, Фред корчил недовольные рожицы и показывал язык в объектив. Всем было известно, почему Джордж оставил магазин и уехал в Хогвартс: из-за хорошенькой кудрявой продавщицы, к которой оба близнеца вдруг воспылали нежными чувствами. Пораскинув мозгами, братья продавщицу уволили и на время разъехались, чтобы понять, существуют ли они поодиночке. А потом Джордж взял и женился на странной девице, которая никогда не нравилась Фреду, а потом и вовсе выяснилось, что никакого Фреда целый год не существовало. – Иди ты, – повторял Фред неверяще, пока Джордж захлебывался словами там, у кромки леса возле Хагридовой хижины. Поэтому Фред тоже считал Гермиону кем-то, вроде бога, но считал умом, а не всем сердцем, как Джордж. Как бы то ни было, но иметь на своей стороне близнецов Уизли было хорошо. Как будто держать в кармане ручной тайфун. – Это было ужасно, ужасно, – делилась эмоциями Помона Спраут, без устали рассказывая о том, что ей пришлось пережить. В большом зале было прохладно. Эльфы уныло сновали между столов, подавая тарелки и убирая ненужные. Их длинные уши висели, как у печальных спаниелей. На кухне им помогали дежурные ученики, и среди слизеринцев нарастало недовольство: чистокровные волшебники считали недостойным себя закатывать рукава мантий, чтобы творить бытовое колдовство – мыть посуду, например, или чистить картошку. Да и остальные факультеты такое времяпрепровождение не одобряли. – Перестань, – вдруг закричал Прайс, который до этого сидел и мрачно жевал тост, – это неправда, ты лгунья! Ученики и учителя замерли, глядя на своего директора. А он вскочил с места, сорвал с головы Шляпу и кинул её на пол. – Ты лгунья, – повторил Винсент и стремительно зашагал прочь. – Любопытно, – промолвил Снейп, склоняясь над брошенной вещью, – полагаю, легилименции, мисс Слизерин, вы у брата учились? Шляпа молчала. – Мисс Грейнджер, за мной, – скомандовал Снейп, подхватил Вильсемиургу и вылетел из большого зала. Горгулья отодвинулась в сторону, когда Снейп сказал ей пароль – “васильки”, деревянный молоточек в виде грифона не понадобился: дверь в кабинет директора была распахнута настежь. Прайс сидел на полу посредине круглой комнаты и держался за голову. Портреты покойных учителей смотрели на него по-разному – некоторые с сочувствием, а некоторые с презрением. А вот лицо Финеаса Найджелуса Блэка было задумчивым, что удивило Гермиону – она была уверена, что заносчивый слизеринец не преминет ехидно позлорадствовать над слабостью молодого директора. – Продолжайте предаваться отчаянию, не обращайте на нас внимания, – отрывисто произнёс Снейп, прошёл мимо, подошёл к винтовой лестнице, которая вела к покоям директора и что-то прошептал. От его слов на гладкой стене появилась овальная дверь. Снейп запустил руку в свой бездонный карман, достал ключ и открыл замок. – Что это? – восхищённо спросил Прайс, забывший о своих горестях с такой же быстротой, как забывают о них дети, увидев новую, яркую игрушку. – Потайная комната, наполненная волшебными и опасными вещами, – ответил Снейп. – А как же... Она всё время здесь?.. Но я... Откуда вы о ней узнали, профессор? – Видите ли, – с непередаваемым высокомерием ответил Снейп, – я был директором этой школы. Прайс моргнул с такой обидой, что Гермионе стало его по-настоящему жаль. – Мисс Грейнджер, – нетерпеливо позвал Снейп, который уже скрылся за дверью, – что вы там возитесь. Комната была тоже круглой, светлой, наполненной вещами самых разных размеров, которые были накрыты чехлами. Снейп уверенно сдирал покрывало со старого зеркала, и при виде надписи на раме “Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi” у Гермионы упало сердце. По тому, как Снейп держался с тыльной стороны зеркала, не позволяя Вильсемиурге увидеть надпись, по тому, как блестели его глаза, потому, что Гермиона уже несколько соображала, как именно устроены мозги Снейпа, девушка вдруг поняла свою роль в предстоящем, и мурашки побежали по её коже. Тогда она посмотрела на Северуса и глядела в его матово-чёрные глаза до тех пор, пока не почувствовала, что полностью закрыла часть своего сознания и открыла другую. После чего Снейп быстрым движением накинул на её голову Шляпу, и Гермиона осмелилась посмотреть в зеркало. И увидела девушку – совсем юную, с неправильными чертами лица, острыми локотками, невзрачными мышиными волосами. Она стояла на ступеньках Хогвартса, и солнце освещало её широкую, счастливую улыбку. – Хватит, – жёстко сказал совсем рядом холодный мужской голос. Гермиона вздрогнула и с трудом отвела взгляд от зеркала. Снейп торопливо, очень стараясь даже не поворачивать голову в сторону столь опасного магического предмета, накинул на зеркало чехол. – Постойте, – закричал Прайс, про которого все забыли, – там видно, как мне вручают награду как самому лучшему директору в мире! И все восхищаются мной, и... – тут он увидел лицо Гермионы, и плечи его горестно опустились. – Это же все неправда, да? Я самый жалкий директор за всю историю Хогвартса. Он развернулся и, шаркая ногами как старик, поплёлся к выходу. – А я был самым непопулярным директором Хогвартса, – вдруг сказал Финеас Найджелус. После того, как Прайс ушёл, Гермиона торопливо выбралась из захламлённой комнатки и почувствовала облегчение, когда Снейп закрыл за ними овальную дверь. Со времён хокруксов она недолюбливала вещи, отличающие магической мощностью. – Что она там увидела? – спросил Снейп, с неосознанной привычностью усаживаясь в кресло директора. Гермиона прошлась по кабинету, остановилась у единственного портрета в комнате, кто не двигался в раме. Годрик Гриффиндор, красавец и храбрец, не сумевший защитить свою юную возлюбленную. – Она увидела себя. Больше всего на свете Вильсемиурга Слизерин хочет снова стать человеком.