Редкий сорт чая

Солнце светило так ярко, что Элли пришлось надеть шляпку с широкими полями. Подобно цветку она тянула к лучам руки и с удивлением наблюдала за тем, как просвечивается тонкая кожица между пальцами. Лето было чудным. Чудно теплой стала вода в маленькой речке неподалеку, чудно прекрасными выросли цветы, которые украшали поляну. Элли еле вытянула Леви на этот пикник. Он совсем не разделял ее восторга касательно самой жаркой поры года, но все же согласился составить ей компанию. В последнее время они довольно редко виделись. Аккермана завалило отчетностью после очередной экспедиции, а Элли уже начала готовиться к зиме и запасалась травами. Леви лежал на пледе, бережно расстеленном на поляне, и хмурился. Он не смотрел на солнце, раздраженно прикрываясь от него рукой. Элли нравилось лето, а вот для него оно давно не ассоциировалось с чем-то хорошим, лишь с бесконечными экспедициями и… потерей людей. Но в этот раз он наконец-то уговорил притащить себя на этот чертов пикник, хотя гора дел грудилась на его столе увесистой стопкой. В этот раз Элли была приоритетом, как и во многие другие. Впрочем, Леви умело балансировал между ней и работой, Эрвину не к чему было придраться. Поэтому Аккерман практически не испытывал угрызений совести. — Обожаю лето. — Довольно протянула Элли. Разведчик почувствовал прикосновение к своему плечу: девушка легла рядом. — Как приятно чувствовать аромат цветов и трав, чувствовать тепло… Леви бы фыркнул, если бы это сказала, к примеру, Ханджи или Петра, но с Элли он вел себя иначе. Это было забавно. Аккерман все чаще и чаще ловил себя на мысли, что рядом с Элли он значительно менялся. В его действиях пропадала пренебрежительность, хлесткие слова не вылетали из его уст, как пули. И это происходило само собой, Леви не прикладывал к этому ровно никаких усилий. Это было ни хорошо, ни плохо, просто факт. — Слишком жарко. — Все-таки протянул Аккерман, понимая, что белая ткань рубашки его совсем не спасала, а спечься на солнце ему совсем не хотелось. Элли тут же перевернулась на живот. — Хочешь искупаться? Тут недалеко есть речка. Вода в ней всегда прохладная! — Нет. — Ответил Аккерман, не задумываясь. Лезть в какую-то непонятную жижу ему совсем не хотелось. Его бы устроило, если бы они просто вернулись домой и выпили немного чая. В конце концов, это помогло бы справиться с жарой. — А я бы сходила. Кстати, там есть деревья и тенек. Пойдем? Ты спрячешься от солнца, а я немного поброжу. Леви выдержал паузу, а после поднялся. По крайней мере, возле ручья должно быть прохладнее, там он точно сможет перевести дух от этой убивающей жары. Быстро скрутив плед и засунув его в корзинку, они медленно отправились вдоль поляны. Элли легко придерживала Аккермана за плечо, и он абсолютно не возражал. Об их отношениях знали многие. Тот же самый Разведкорпус гудел как осиное гнездо (спасибо, Ханджи). Леви не афишировал свои отношения и не планировал о них даже заикаться, но полоумная ученая нарушила все его планы. И все стало хуже в тот момент, когда Ханджи заявилась в лавку к Элли. Аккерман этого совсем не ожидал. Лишь в редкие моменты его ярость пробивала потолок и активировала желание бесконтрольно убивать, и в тот день оно появилось вновь. Леви преспокойно беседовал с Элли о чем-то не особо важном, как вдруг звякнул дверной колокольчик и в дверном проеме блеснули знакомые очки. — Добрый вечер. Вы еще открыты? — Ханджи очень плохо скрывала свой восторг. Настолько плохо, что покраснела с ног до головы и даже мелко подрагивала от переизбытка чувств. — Мне нужен… чай. Да! Чай. На последнем слове она не то взвизгнула, не то пискнула. И уставилась на Элли таким жадным взглядом, что если бы стала титаном, то несомненно самым огромным и кровожадным. И Ричардсон он бы сожрал с особым урчанием. Баночки с чаем стали соблазнительно поблескивать. Они будто шептали Аккерману: «Возьми нас и запусти этой сумасшедшей в лоб, чтоб не повадно было». — Что ты тут делаешь? — Его голос опустился на несколько тонов и звучал вполне угрожающе. Подумать только, она проследила за ним и бесцеремонно вторглась в место, которое он так тщательно оберегал! Аккерман определенно не хотел смешивать работу и лавку, и знакомить Элли с товарищами абсолютно не планировал. Но ему стоило предусмотреть, что четырехглазая влезет в его личное пространство самым наглым образом. Как и всегда! — Мне нужен чай. — Пропела Ханджи. И эта ложь была такой явной, что Леви фыркнул. Не нужно являться идиотом, чтобы понять, что ученая пришла посмотреть на Элли поближе. И эта мысль заставила Леви напрячься так, как если бы прямо сейчас ему пришлось бы сражаться с титаном. Лавка и Элли были тем самым сокровенным местом, в который он абсолютно никого не хотел пускать. Он и так жертвовал многим, и хотя бы это место Леви хотел сохранить для себя. Только для себя. — Да, конечно. — Улыбнулась Элли, выпорхнув из-за прилавка. — Что бы вы хотели? Те молнии, которые Леви метал в пришедшую посетительницу, не заметить было очень трудно. Ханджи, казалось, вот-вот взорвется от близости с хозяйкой лавки. Пространство между ними сократилось до метра, и теперь Ханджи могла рассмотреть Ту-Самую-Непридуманную-Девушку-Самого-Злого-Коротышки-В-Мире во всех деталях. Элли что-то говорила ей, но ученая лишь кивала и абсолютно не смотрела на предлагаемый ей чай. Леви наблюдал за девушками с недовольством. Внимание Элли переключилось на Ханджи, а она… Леви чуть не поперхнулся воздухом, когда заметил, что Ханджи пыталась подавать ему какие-то знаки. Она кивала на Элли, безумно улыбалась, а в конце… подняла большой палец вверх… Идиотка! Ну а после Ханджи чаем «внезапно» заинтересовались все остальные разведчики. В какой-то момент, когда Аккерман решил посетить «Чайную розу», он наткнулся на огромную очередь из своих же товарищей. Это его разозлило не на шутку, поэтому в тот день половина штаба разведчиков упорно начищала полы во всем Разведкорпусе. Дважды. Но «Чайная роза» не перестала быть сокровенным для Аккермана местом. Их с Элли время уединения наступало после закрытия. Тогда она поворачивала в двери ключ, заваривала им обоим любимый чай, и они сидели нередко в полной тишине, просто наслаждаясь присутствием друг друга. — Вот и речка. — Элли радостно ткнула пальцем вперед. Аккерман проследил за ее рукой, но увиденное не вызвало в нем никаких эмоций. Речка как речка: с растущей по краям травой, не совсем прозрачная и вроде неглубокая. Ричардсон быстренько сбросила обувь и подошла к ее кромке. — Эй, только осторожнее там. — Нахмурился Леви. Кто знает, что может скрываться в речном иле. Элли по щиколотку вошла в воду. — Вода такая прохладная. — С удовольствием отметила она. — Отлично освежает. Точно не хочешь присоединиться? Она слегка повела ногой, создав небольшие брызги, направленные в сторону разведчика. До него они не долетели: Ричардсон знала, что Леви бы этого не оценил. — Определенно, нет. — Аккерман наконец-то скрылся от солнца в тени. Это позволило ему немного передохнуть и подумать о своем. И отсюда открывался хороший вид на Элли. Она была его полной противоположностью. Бесконечно теплая и уютная хозяйка «Чайной розы» словно была способна окутать заботой каждого посетителя лавки. То, как чутко Элли относилась к каждому гостю, вызывало у Леви уважение. Она превосходно знала свое дело. Может, это его и притянуло? Уже было неважно, ведь с того дня, когда Аккерман принял решение дать шанс этим отношениям прошло по меньшей мере три месяца. Три тяжелых месяца вылазок, в которые он здорово потрепал Элли нервы. И хотя она всегда встречала его с улыбкой, но в ее усталых глазах и осунувшемся лице он подмечал все ее переживания. От этого было тошно, появлялись мысли уйти, но капитан останавливал себя. В тот день он пообещал ей, что будет рядом. А обещание нужно сдержать. Элли радовалась прохладной речке. Радовалась солнцу, траве, лету и особенно тому, что Леви рядом. Он много работал, и они виделись настолько часто, насколько позволяла его работа. Видеть его рядом было очень приятно. Хозяйка лавки задумчиво бродила, не отходя далеко от края речки. Та была маленькой, но обманчиво глубокой, и Леви нервировала эта опасность. Элли это понимала, поэтому старалась не давать ему лишних поводов для беспокойства. К сожалению, как бы Ричардсон не была осторожной, но иногда она все же попадала впросак. Ее нога наступила на ил и соскользнула. Хозяйка лавки, словно камень грохнулась в воду, производя фонтан брызг. — Элли! — Дернулся капитан. Он приготовился увидеть как минимум гримасу боли на лице девушке, но в него ударил лишь звонкий смех. Было так нелепо, что Ричардсон не смогла сдержаться и смеялась, сидя прямо в воде. Одежда промокла насквозь, не оставив и шанса дойти до дома сухой. И ведь она знала, что могла поскользнуться! Эта мысль возникла в ее голове аккурат за пару секунд до того, как злосчастный ил подстроил ей такую до глупости простую ловушку. Глаза Леви закатились. Смеется — значит, все в порядке. А он-то уже бросился к ней. Еле как справившись со смехом, Элли попыталась встать, но вновь поскользнулась. На второй раз было даже смешнее, чем в первый. Ну, сколько раз еще придется плюхнуться в воду, чтобы уже выползти на берег? Да и выползать из речки на берег - то еще зрелище! Глядя на эти до нелепости смешные попытки Ричардсон встать, Аккерман все-таки вышел из тени дерева и подошел к ней, аккуратно остановившись у кромки берега. Леви протянул Элли руку. И в этом заключалась его главная ошибка. Сгибающаяся пополам от смеха Ричардсон снова поскользнулась, вот только теперь в воде оказался и сам капитан. Идти до лавки в мокрой одежде было тем еще удовольствием. Аккерман определенно не радовался, но и на Элли не злился. Она не специально утянула его в эту речку, но ему все же хотелось отмыться от ила. Основательно. И несколько раз. Ричардсон молчала. Было стыдно, но из-под маски сдержанности все равно пробивалась улыбка. Мокрый капитан выглядел забавно, но она ни в коем случае не хотела показаться насмехающейся над ним. Напротив, Элли уже распланировала приход в лавку. Для начала Ричардсон запихнула Леви в ванну, предварительно налив в нее горячую воду. Затем оставила на стуле большое махровое полотенце, разожгла камин в гостиной и только потом переоделась в собственной комнате. Приняв горячую ванну, Леви поколебался. Одежда была мокрой, но штаны вроде уцелели… выше колена. Шастать перед Элли в неподобающем виде не хотелось, поэтому штаны он натянул обратно, а вот рубашка… Ее хотелось не то застирать, не то выбросить. Когда он вышел из ванны, на кухне послышалась возня: легкое постукивание чашечек, журчание воды. Камин разгорелся вовсю, но сидеть возле него, пока Ричардсон готовила им обоим согревающим чай, Леви не собирался. Он прошмыгнул мимо нее так тихо, что Элли даже и не заметила. Она уже разогрела воду, подготовила чайничек, слила воду, налила ее вновь, поставила на стол и отвернулась за печеньем. Осталось только разлить по чашкам чай, когда придет капитан, и… Ой. Развернувшись, Ричардсон совершенно не ожидала увидеть перед собой Леви, который уже занимался делом. По нелепости она налетела на него, но тут же отпрянула. Аккерман даже не вздрогнул, лишь слегка повел головой в сторону, скользнув по ней взглядом. Капитан был так близко, что сердце Элли — крохотная птичка — затрепетало так сильно, что перехватило дыхание. Они особо не прикасались к коже друг друга, разве что когда-то Ричардсон держала Леви за плечо, но и то их разделяла ткань. А теперь ткани не было. Взгляд Элли скользнул по четко очерченным мышцам капитана. Она видела не так много полуголых мужчин (разве что тех, кто купался на речке), но отчего-то казалось, что Леви превосходил всех их вместе взятых. Вроде бы он занимался таким обыденным делом — готовил чай, но игра его мышц невероятно завораживала. Еще ее взгляд зацепился за шрамы на его спине, и на глаза почти навернулись слезы. Хотелось прикоснуться к каждому, мягко провести по ним подушечками пальцев, словно бы это могло что-то исправить. Элли впервые почувствовала, что притяжение к Аккерману превысило все допустимые нормы. Он буквально был самым сильнейшим магнитом в мире. И сейчас, в этот момент, все, чего она хотела — лишь прикоснуться к нему, прижаться к его широкой спине и почувствовать ее тепло всем телом. Сердце ухнуло, когда Элли приблизилась к Леви. И практически остановилось в тот момент, когда ее руки скользнули по его торсу. Она вжималась в его спину, наслаждалась горячей кожей и просто чувствовала какое-то по-особенному трепетное счастье. Этот мужчина — самый сильнейший всего человечества — так запредельно близко, а еще… Он все-таки ее мужчина. Элли наконец-то осознала это в полной мере. Аккерман застыл. Этот момент был настолько интимным, что выбил из его головы абсолютно все мысли. Тепло Элли словно накрыло его покрывалом, и от этого у него появилось какое-то странное щемящее чувство. Словно что-то давно забытое шевельнулось в груди. Он боялся пошевелиться. Боялся, что это чувство исчезнет, развеется в холодном воздухе, оставив послевкусие горечи. Разве с ним это может происходить? Разве кто-то может его любить… вот так? Элли… Она перевернула его жизнь с ног на голову. Стала тем самым лучом в беспросветной тьме, который озарил его жизнь. С ней Леви понял, что значит жить, а не существовать. И это его беспокоило… Аккерман медленно расцепил руки Элли, что покоились на его торсе. Этот небольшой жест неприятно кольнул Ричардсон прямо в сердце, заставляя вспомнить момент, когда он впервые с момента их знакомства ушел на экспедицию. Но ведь они уже так долго были вместе или… Или он передумал? Леви повернулся к Элли лицом, и Ричардсон впервые увидела в них все то, что капитан так тщательно скрывал. И хотя выражение его лица не изменилось, глаза выдавали его с головой. Боль, тоска, сожаление,... одиночество. Элли видела и чувствовала, как трудно ему было. Как трудно стоять здесь и чувствовать все это, вероятно понимая, что в какой-то момент для одного из них все может оборваться. Как трудно признать, что он привязан так сильно, что по итогу так и не смог оборвать их связь. Ее взгляд опустился ниже, и слезы все-таки украсили ее глаза. Спереди шрамов было еще больше, чем сзади. Пальцы Элли неосознанно потянулись к ним, но Леви быстрым движением перехватил их, словно они представляли для него опасность. А, может, и правда представляли, ведь утонуть в тепле Элли хотелось, но в то же время было страшно, что всплыть на поверхность так и не получится. Несколько поколебавшись, он все же отпустил ее руку. Ричардсон бросила на него вопросительный взгляд и поняла, что Леви разрешает. Пускай без особого удовольствия, но он позволяет ей прикоснуться к местам, которых, казалось, никогда и никто не касался. Его пресс напрягался каждый раз, когда ее тонкие пальцы проводили по шрамам, перебегали с одного на другой, пока не изучили полностью каждый сантиметр его груди. Ладонь Элли ненадолго задержалась в области сердца, ловя каждый удар волнующегося сердца, и двинулась выше. Леви закрыл глаза. Левую щеку приласкало тепло нежной ладони, и Аккерман неосознанно повел головой в ее сторону, словно пытался не потерять его. Было до боли приятно. Хотелось, чтобы этот момент длился вечно, поэтому капитан боялся открывать глаза. Боялся, что все испарится, развеется по ветру, как пар от чая. Леви не хотел, чтобы Элли когда-либо исчезла из его жизни. Тепло распространилось по всему телу, а после Аккерман ощутил его на свои губах. Элли коснулась их совсем легко, невесомо, пытаясь не испортить этот чувственный момент, и тут же отпрянула. Лицо Леви исказила гримаса боли. Был ли еще шанс остановиться? Или они зашли так далеко, что путь назад исчез? Он открыл глаза, морщины медленно разгладились. Элли встревоженно всматривалась в его лицо, пытаясь угадать, что чувствовал капитан. Бестолку. Он вновь взял под контроль свои эмоции, но теперь... Леви подался вперед. Элли тоже. Они медленно приблизились к губам друг друга и застыли на мгновение, а после запечатлели на них результат своих чувств. Прижимаясь всем телом к капитану, чьи руки покоились на ее спине, Ричардсон почувствовала светлое окрыляющее чувство любви. Зародившееся в момент, когда капитан впервые пересек порог ее лавки, теперь оно раскрыло свои крылья и стало свободным. Сердца обоих скакали в бешеной пляске, но поцелуй не становился грубее или сильнее. Возможно, отчаяннее, но он сохранял свою чувственность и выражал то, что оба не могли сказать. Теперь слова были излишни. За обоих говорили сердца, губы и прикосновения. Ты мне нужна. Я тебя люблю.