Дебютант(ка)?

      «Мы позвали тебя для того, чтобы ты заменил сестру на представлении королеве и на балу дебютанток», последнее, что услышал Деррен, перед тем, как в ушах у него от этой новости зазвенело. Неосознанно отшатнувшись от матери, он чуть не налетел на диван.       — Зачем вы меня вызвали? Заменить сестру? Я мужчина, если кто-то в этом доме еще об этом помнит, — глухо проговорил он, снова пытаясь поймать взгляд отца. Но, судя по напряженным плечам последнего, ему это решение тоже далось с великим трудом. Еще бы, такой скандал, наследник графства в женском платье!       — Но ты же понимаешь, дорогой, что у нас нет другого выхода. Твоя сестра вчера сбежала с этим учителем танцев, мы, разумеется, послали за ними в погоню, но пока что никаких результатов не получили. Послушай, Деррен, возможно мы успеем ее найти до бала, и тогда тебе не придется этого делать! Мы просто хотим предусмотреть все варианты развития событий. Ты же и сам понимаешь, что если она не вернется, и хоть кто-то узнает, что молоденькая девушка сбежала со своим безродным учителем, да еще и накануне дебюта, то это опозорит не только ее, но и всю нашу семью. Ты же не можешь позволить этому произойти? — Эвелин крепче сжала пальцы своего сына, не давая ему отойти от себя и прервать этот тонкий контакт между ними.       — Но как вы себе это представляете? Да, мы похожи, но не настолько! Я офицер, и не могу разгуливать на каблуках в широкой юбке и глупо хихикать, — все это начинало напоминать сумасшедший сон, от которого уже давно пора проснуться, пойти умыться, привести себя в порядок и бежать на общее построение в академии. Но нет, вокруг не было ни товарищей, ни знакомых каменных стен, а только камин, будто издеваясь, играл языками пламени.       — Я сегодня уже думала об этом. Немного женских хитростей в одежде, обувь без каблука и несколько уроков поведения от меня вполне спасут наше положение, — на словах матери о «женских хитростях», Деррен, кажется, снова начал терять слух. Потому что иначе он не мог объяснить этот настойчивый гул в ушах, который начинал заглушать даже его собственные мысли, а участившийся стук собственного сердца только усугублял ситуацию.       — Сын, я понимаю тебя, мне тоже эта затея… противна, но у нас нет выбора. Наше отношение к тебе не изменится, это я тебе обещаю. И никто из наших знакомых не узнает о произошедшем. Помни, что для всего общества ты всё еще находишься в академии, а сестру твою до этого официально нельзя было приглашать в высший свет, так что и ее видели только несколько семей, — к разговору присоединился глава семейства, наконец оторвавшийся от созерцания огня в камине. Слова давались ему явно с трудом и почти застревали в горле, да и смотреть в глаза сыну так и не удавалось.       — Но ее же видели! Всё равно, что это были только небольшие мероприятия, — столько отчаяния в своем голосе Деррен не слышал никогда. В этот момент он подумал, что, видимо, зря провел двенадцать лет в королевской военной академии, раз даже в такой ситуации ему не хватает самообладания и офицерской выдержки. Но, впрочем, тот позор, который он мог на себя накликать, вполне оправдывал такую бурную реакцию.       — Именно поэтому мы и просим ее заменить именно тебя, а не какую-нибудь актрису. К тому же, мы надеемся, что всё-таки найдем твою сестру и вернем в общество, и для этого нужен похожий человек, а лучше тебя никто не справится. Ты же понимаешь, что, кроме своей семьи, мы никому не можем доверять в этом вопросе. Я лично буду тебя обучать, у нас есть еще немного времени, думаю, мы успеем. Правда, платье уже готово, так что придется звать модисток, чтобы перешить его под тебя, — поняв, что оборона сына дает трещину, графиня тут же взяла его в оборот. Подхватив под локоть, она усадила Деррена на диван и села рядом, заглядывая ему в глаза. Столько надежды и боли он никогда не видел на ее прекрасном лице, а эти тонкие пальцы, сжимающие его руку, сразу навевали воспоминания о детстве, когда ими она причесывала его непослушные волосы. Нет, парень просто не имеет права ее подвести.       — Хорошо, я согласен. Но пообещайте, что об этом никто и никогда не узнает, — тихо ответил Дер, уронив голову на руки, будто не веря, что согласился на это. Он услышал, как облегченно выдохнул его отец и, похлопав сына по плечу, поспешно вышел из комнаты.       — Спасибо, я знала, что ты поможешь нам. Надеюсь, ты понимаешь, что с этого момента ты должен слушаться каждого моего слова. Хочешь поесть? Нет? Замечательно, тогда нам всем нужно немного отдохнуть, — проговорила графиня, и даже в голосе было слышно, как она устала. Державшись на одном только желании уговорить сына, получив согласие, силы покинули ее. Плечи опустились, пальцы потеряли свою хватку.       Деррен помог матери встать с дивана и, когда она взяла его под руку, неторопливо проводил в хозяйскую спальню. Он видел, как легко и плавно она ступает рядом с ним, и всё еще не мог поверить, что они ждут от него того же. Отогнав лишние мысли в сторону, он позволил матери поцеловать себя в лоб на прощание, когда довел ее до двойных темных дверей спальни. Он даже не заметил, как привычно наклонился к Эвелин, чтобы она достала до его лица. Нет, он не был слишком высоким, просто мать была довольно миниатюрной женщиной, а гены отца в детях победили.       Подойдя к знакомой с детства тяжелой двери из темного дуба, Деррен отворил ее и вошел внутрь. Глухая темнота привычно встретила его, и только дорожка лунного света из окна освещала большой ковер, с фамильным рисунком из листьев и белоснежного единорога в центре, встающего на дыбы. Привычным движением включив газовую лампу на стене, Дер и сам удивился, насколько сильна мышечная память, раз он так хорошо ориентировался в комнате своего детства. С тех пор мало что изменилось, разве что кровать теперь стояла большая с плотным синим балдахином, собранным у изголовья. На прикроватном столике уже заботливо стоял кувшин с водой, кружка и небольшой колокольчик для вызова прислуги. Хлопковые спальные штаны и ночная сорочка из плотной ткани лежали на пуфе у изножья кровати.       Решив, что сегодня ему хочется максимально избегать какого-либо подобия женских вещей, Дер переоделся только в штаны, подошел к шкафу и открыл его, чтобы убрать дорожную одежду. Странно, но увидев в шкафу исключительно мужской гардероб, Деррен испытал облегчение. Будто бы опасался, что прямо сейчас из шкафа на него выпрыгнут многочисленные платья и задушат в своих объятьях.       Быстро убрав одежду, парень распахнул окно и выглянул в сад, вдыхая прохладный ночной воздух. На улице было тихо, и синее пятно на востоке расползалось всё быстрее. Да уж, за такой режим в его родной академии ему бы пришлось весь следующий день ходить и клевать носом, так как времени на дневной сон совсем не было.       С высоты его второго этажа было хорошо видно, как в саду на лавке о чем-то перешептываются две горничные, одну из которых, кажется, пару минут назад отослал Деррен, сказав, что привык раздеваться и готовиться ко сну самостоятельно. Да уж, сейчас вся эта ситуация с переодеванием в сестру будет главным достоянием дома. Главное, чтобы не вышло за его пределы, но, благо, все слуги работали на их семью уже очень много лет, так что вполне заслуживали доверия.       Поняв, что уже начинает замерзать, парень закрыл окно на задвижку и, погасив лампу, поспешно забрался под тяжелое одеяло. Да уж, что и говорить, а узкие кровати академии не шли ни в какое сравнение с этой. Тут можно было поместиться втроем, если сильно захотеть, а широким одеялом явно можно было укрыть человека четыре. Не успев еще подумать о поисках плюсов возвращения домой, Дер провалился в сон.       Проснулся он часов через пять от того, что неосознанно резко сел в кровати, пытаясь взглядом зацепиться за окружающую обстановку. Нет, он не в своем жилом корпусе. Хотя кто бы ему там дал спокойно выспаться в такое-то время.       Запустив пальцы правой руки в волосы и пытаясь прийти в себя, Дер упал на подушки, прикрывая глаза. Он вспомнил, что ему снилось: роскошные женские платья, какой-то бал, его командир в диадеме и сестра в парадном мундире кружатся в вальсе.       Тряхнув головой и позволив прядям упасть на глаза, Деррен еще раз вспомнил события прошлого вечера. Понадеявшись, что Кейтлайн уже нашлась, он встал с кровати и, потянувшись, позвонил в небольшой колокольчик. Его размер никак не вязался с прозвучавшим звуком, который, казалось, было слышно по всему дому.       Через минуту в комнату, с легким книксеном, вошла девушка с большим серебряным подносом на руках, где стоял кувшин с водой и глубокое светлое блюдо. Рядом лежали парочка пушистых полотенец цвета слоновой кости с фамильным единорогом, вышитом в углу. Пожелав доброго утра, девушка опустила глаза и, краснея, поставила поднос на прикроватный столик. И только в этот момент парень осознал, что стоит перед ней с голым торсом, а это, мягко говоря, не принято в светском обществе.       — Прости, пожалуйста, ты можешь идти, — поспешно сказал Деррен, делая шаг назад и скрещивая руки на груди, пока его действия не были расценены, как домогательства. Он, конечно, своей поджарой фигурой гордился, но юной девушке в приличном доме вряд ли доводилось видеть обнаженного мужчину.       Когда горничная удалилась, Деррен налил воду из кувшина и умылся, решив не вытираться полотенцем, чтобы легкая прохлада привела в порядок разбушевавшиеся мысли. Только после этого он заметил, что на пуфе уже лежат два варианта дневной одежды. Удобно, ничего не скажешь.       Через некоторое время парень спустился вниз, в плотных темных брюках и синей рубашке свободного кроя. Но не успел он повернуть в столовую, как что-то кинулось ему наперерез, и целая копна темных кудряшек уткнулась парню в живот.       — Доброе утро, солнышко, — тут же подхватил сестру на руки Дер, закружив ее в воздухе. Звонкий детский смех раздался по всему поместью, буквально разгоняя скопившуюся тяжелую атмосферу.       За свои десять лет младшая Ланкастер влюбила в себя всех, кто когда-либо встречался с ней. Несмотря на буйные кудри, она росла настоящей леди и была развита не по годам. Позволить себе детские шалости Линдси могла только в пределах родного дома. И, что удивительно, это была заслуга исключительно хорошего воспитания и врожденного благородства, а не каких-либо жестких мер.       — Доброе утро. Вернулся твой любимый брат, да? — с улыбкой проговорила мать семейства, держа под руку своего мужа. Легкое домашнее платье бежевого цвета с коричневыми полосками прекрасно сочеталось с домашним костюмом отца похожих цветов, но более темных тонов. За столько лет Дер даже начал подозревать, что его родители специально одевались так, чтобы хорошо смотреться рядом друг с другом. Потому что другого объяснения такого идеального сочетания он просто не видел. К слову, граф все еще сохранял молчание и явно избегал взгляда сына. Детей он поприветствовал легким кивком головы.       — Да, я очень сильно скучала. Надеюсь, что он задержится подольше, — с улыбкой проговорила девочка, сползая с рук брата и проходя к столу, за которым каждому было отведено особое место. Граф сидел во главе стола, графиня напротив, дети сидели с боковых сторон: девочки по левую руку от отца, а сын по правую. Так как сейчас в доме было мало людей, то и в светлой столовой, украшенной многочисленными вазами с цветами и парой натюрмортов, стоял один небольшой стол в центре, который вмещал до восьми персон. Сервировка столовым серебром была на четверых, что еще раз напомнило всем об отсутствии Кейтлайн.       Такого количества человек за завтраком Деррен не помнил со времен рождения Линдси. Что ж, когда-то это должно было произойти, по тем или иным причинам.       — Всем приятного аппетита. Деррен, сразу попрошу тебя завтракать умеренно, так как сразу после еды мы приступим к занятиям и начнем, пожалуй, с походки, — улыбнулась сыну Эвелин, давая слугам знак, чтобы начинали подавать еду.       Вот только на вносимые блюда виконт уже не смотрел, ведь на втором месте после примерки платья стоял именно страх обучения ходить как девушка. И это после двенадцати лет военной выправки. Да уж, будет весело.