***
— Несмотря на сомнения экспертов, депутаты городской думы продолжают утверждать, что температурные условия не повлияют на начавшийся вдоль Ленинского проспекта ремонт дорог… Старое радио натужно хрипело на весь спортзал так, словно дикторше из программы новостей было не меньше ста лет. Дмитрич выкрутил микшер на максимум, перед этим долго-долго настраивая нужную волну, деловито вытаскивая тонкую, как проволока, антенну. Радио орало новости региона так громко, что даже стук примерно сотни девчачьих ног по деревянному полу спортивного зала не заглушал новостную сводку. Это была единственная возможность узнать хоть какие-то события из жизни за стенами Школы, поэтому старшие группы с садистским удовольствием слушали прогноз погоды, экономические прогнозы и перспективы развития города. — Отставить бег! Перешли на шаг, — выплюнул свисток мужчина и махнул рукой, призывая остановиться толпу запыхавшихся девчонок. Бэллка сдула со лба непослушную прядь и ойкнула, когда кто-то врезался в нее со спины. Пришлось слегка сбавить шаг, чтоб поравняться с почти падающей Буниной. Идеальный во время бега строй превратился в маленькую, уже не старающуюся идти в ногу, толпу. Юрий Дмитриевич, казалось, этого не замечал, полностью поглощенный не самым приятным, судя по выражению лица, разговором с Петрухой и Милкой. Кузнецова старалась подслушать хоть что-то, нарочно ускоряясь и пробегая мимо ближе положенного расстояния, но шум спортзала и вещание радио заглушало и без того тихий диалог, так что она оставила тщетные попытки. Настя непривычно выглядела усталой, поэтому Бэллка кивнула отстающей от них Луже и подстроилась под шаг девчонки. Бунина может быть какой угодно: лихорадочной, объебаной, сумасшедшей, но усталость — это слишком. — Ты в порядке? Короткие, торчащие во все стороны прядки волос облепили мокрое лицо, превращая Бунину не то в ежа, не то в человека с бакенбардами. В уголке разбитой губы темнела запекшаяся кровь. Бэллка встревожилась. Она вчера заметила, что с десятой произошло нечто странное, но была слишком поглощена собственными мыслями и тревогами. — Панику не сей, — нахмурившись, надула губы Настя, — Все нормально. Бэллка на минуту замолчала, отвернувшись. За большими окнами спортзала крупными хлопьями валил снег, собираясь растрепанными лохмотьями на дорожках во дворе Школы, на подоконниках и покатой крыше. Ровный, белый свет резал непривыкшие глаза, и Кузнецова отвела взгляд. — А с рукой что? Она красноречиво оглядела чужие тонкие предплечья. На бледной коже ярко выделялась глубокая, узкая царапина, словно девчонка сама пыталась вскрыть вены, но забыла, с какой стороны это делается. Бунина одернула закатанные рукава. — Милкины кобылы умеют только бить копытом и ржать. А чужими ножами они способны только погладить. — Чего?! Бунина презрительно фыркнула: — Ты что думаешь, что я вчера только твоим спасением занималась? Держи карман шире. Бэлла потрясенно остановилась, но Настя дернула ее за рукав, чтоб не создавать столпотворения в строю. Невольно Малая перевела взгляд на ту часть строя, где тащилась явно озабоченная чем-то девятая группа. Кто-то из них вчера разрезал руку коротышке Буниной. Возможно, из-за кого-то из них Ася перед сном накладывала тугую повязку на ребра Веры, а Алина всем по очереди обрабатывала ссадины какой-то вонючей мазью. Захотелось довести девятую до такого же состояния. Ладони непроизвольно сжались в кулаки, но девушка мысленно приказала себе держаться и перевела тему. — Так это твой был нож? Девчонка хмуро кивнула: — Мой. Бунина с ножом. Эта маленькая, безобидная наркоманка с легкой ебанцой и вечно шутливым тоном. В голове не укладывалось! Словно услышав ее мысли, Настя криво улыбнулась впервые за утро: — Я полна сюрпризов. — И как это?.. — Ей стоило не махать пером как попало, а выкрутить мне руку и воткнуть вот здесь, повыше. Потом нужно было порвать артерию: представить, что в руке что-то раскапываешь и вот так ножом елозить, брр-бррр. Рот Бэллки невольно приоткрылся. Она хотела узнать, как все случилось, а Бунина вместо этого с профессиональной небрежностью рассказывает, как можно было убить её. — Да ладно, че ты так вылупилась! Никто все равно не додумался, я живее всех живых! — Как будто мне должно стать от этого легче… — Не ворчи, а то наш кэп подумает, что я тебя довожу, и озлобится. Малая напряглась: — О чем ты? Пришлось приложить немало усилий чтоб не обернуться и не встретиться со знакомыми темными глазами, прожигающими ей спину все утро. — Вы поругались, да? Это же видно невооруженным взглядом. Каспер как в воду опущенная, ты раньше всех убежала из комнаты, ни с кем не разговариваешь особо. Позади них кто-то хмыкнул и Бунина, не оборачиваясь, бросила в сторону звука равнодушное «не подслушивай, Аська, уши оторву». Бэллка дернула плечом и отвернулась. — Все нормально. Но Настя уже вошла в раж и теперь усиленно старалась заглянуть ей в лицо, засыпая вопросами. — Она тебя обидела? — Прекрати, я… — Ты её?! — Уймись! Неожиданно пробежавший по спортзалу оживленный гул заглушил следующий вопрос разгоряченной Буниной, которая, казалось, напрочь забыла об усталости. Радио запнулось и, сменив голос на серьезный вместо слащавого, дикторша с достоинством проговорила: — А теперь к другим новостям… Небывалой жестокостью поразили подростки небольшого населенного пункта на юге области… Воспитанницы заулюлюкали, шикая друг на друга и прислушиваясь, но узнать подробности сводки не позволил уже спешащий с другого конца зала Дмитрич. Он резко дернул антенну и вместо деталей «ужасающего происшествия», зал заполнили звуки классической музыки, искаженной помехами. Девчонки разочарованно застонали. Физрук картинно вытер испарину со лба. Сложно было представить, что, прослушав новостную сводку о чужой жестокости, малолетние преступницы Школы удвоят свою, а, не услышав, напротив, уменьшат, но Юрий Дмитрич, похоже, предпочитал не искушать судьбу. — Чего забурчали? Зарядка не окончена. Расходимся по группам и образуем кружки. Старосты, возьмите в корзине баскетбольные мячи, отрабатываем передачи и набивания! Я слежу за вами! Бэллка нехотя поплелась в сторону уже сбивающейся в кружок десятой вслед за подпрыгивающей, заметно повеселевшей Буниной. До конца зарядки и начала завтрака оставалось еще двадцать минут, а значит, придется пообщаться с группой. Черт… Посмотреть в лицо Купер одновременно хотелось и не хотелось. Слова Насти о том, что староста выглядит неважно, заставили сердце сжаться в удушающем чувстве вины и еще каком-то чувстве, определение давать которому было опасно. Кузнецова видеть такую, разбитую и печальную Костью не хочет и не может, и многое бы сейчас отдала, чтоб вернуться в начало. В ветреный, дождливый сентябрь, когда они друг друга терпеть не могли. Но пустить время вспять невозможно. А может, просто подойти и взять за руку, сжимая татуированные пальцы в ладони? Чтоб разгладились морщинки на уже таком родном лице, чтоб вечно настороженный взгляд потеплел на секунду. Только как же много в голове вертелось «но». А не будет ли это значить что-то неправильное? А одинаково ли они с Костьей чувствуют и чувствуют ли вообще? А что скажут девчонки, бабушка?... Бабушка! Стало стыдно. Как давно она не вспоминала о ней! Бэллка ведь обещала, обещала ей измениться, исправиться, вернуться к ней другим человеком, прошедшим все испытания и ставшим лучше. Как могла Кузнецова забыть обо всем этом?! Чего добилась она здесь? Её дважды избили почти до критического состояния, выгнали из команды спортсменок, она потеряла всех едва приобретенных подруг, потеряла Костью… Малая проглотила копившуюся в глотке горечь и помотала головой, словно стряхивая наваждение. Чего-чего, а слез сейчас явно не одобрили бы ни Костья, ни бабушка. Оттягивая момент, она шла медленно, глядя исключительно на свои потрепанные кроссовки, поэтому вздрогнула, когда кто-то схватил ее за руку чуть пониже плеча и потянул за собой. Бэллка рефлекторно вырвалась и занесла руку для удара, остановившись в считанных сантиметрах от лица равнодушной Аньки Костиной. — Блять! — она отшатнулась, — Чего тебе? — Пошли. — Никуда она не пойдет с тобой. О, Бэллке не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кому принадлежит этот ровный голос. Судя по тому, как настороженно замерла перед ними десятая, рассматривают они вовсе не Бэллу сейчас. Костина открыла было рот, чтоб возразить что-то напряженной фигуре старосты за Бэллкиной спиной, но ситуацию спас раскатистый бас Дмитрича. — Сразу видно, навык есть. Иди сюда, Кузнецова, это я её за тобой послал… Купер, я только двух из твоей группы забираю, ты можешь остаться! Рефлекторно обернувшись, Бэллка запоздало поняла, что даже после оклика тренера, осторожная Костья прошла с ними несколько шагов, но пересечься взглядами они не успели, и Бэллка только с затаенной во взгляде теплотой проводила родной темный затылок.***
Мячи долбили в такт Бэллкиному обеспокоенному сердцу. Девчонки стучали тяжелой резиной о пол и оглушающие звуки ударов прерывали слова Юрия Дмитриевича. Бах-бах. Мы переформировываем команду из-за участившегося неспортивного поведения. Бах-бах-бабах. Прими мои извинения, Кузнецова, я погорячился с твоим исключением и был не прав. Ба-бах. Согласна ли ты присоединиться к новой команде? — Бэлла, девочка, ты согласна? Она часто-часто заморгала, когда Дмитрич потрепал ее за макушку. Столпившиеся вокруг девчонки смотрели с недоумением и любопытством. — Я? Да, да, конечно, Юрь Дмитрич, да... — Отлично, тогда начинаем готовиться к спаррингам. Тренировка сегодня как обычно, сменим расстановку сил, — физрук подмигнул мрачной Петрухе, — Все ясно? — Да, тренер! От растерянности и радости Бэллка не смогла вовремя вклиниться в дружный ответ.***
Снег все не переставал падать. Порывы ветра разрушали неуклюжие, возникающие тут и там, словно пуховые, сугробы, но проходили часы, и кучки снега вырастали вновь. Бунина животом лежала на широком подоконнике и гипнотизировала балансирующую на потолке каплю, которая, по ее подсчетам, должна сорваться и упасть ровно в огромную кадку с темно-зеленым не пойми чем. Тазы давно убрали, но из-за огромного количества снега дырявая крыша все еще местами протекала. — Тридцать четыре! — замогильным голосом провозгласила Бунина, когда тяжелая, мутная капля все же сорвалась и разбилась где-то в кадке. Ася вздрогнула и от испуга ткнула себе в глаз кисточкой с тушью: — Настя! Я так и заикой стану! — Что ты, Асечка, господь не может быть к нам так милостив…. Бэлла усмехнулась, забыв, что старается не привлекать к себе внимания, сидя на полу у дальней кровати, но тут же закусила губу. — Ко-о-ость, скажи ей! Никого больше не раздражает этот глупый счет? Она ведь так до ужина будет делать! — Митронина швырнула тушь на тумбочку и принялась ожесточенно стирать размазанные под глазом черные пятна платком. Купер лениво приоткрыла один глаз: — Бунина, ты не могла бы заткнуться? — Нет. — Видишь, она не может, — Костья снова прикрыла глаза. Уроки закончились полчаса назад, и ровно столько же времени им оставалось до ужина. За окнами уже начинались сумерки. Пасмурный и почти зимний, не богатый на события для группы, день нагнал на всех сонливость, поэтому из класса до спальни десятая ползла молча. В комнате все словно погрузились в ленивую дрему и лежали или сидели без дела, изредка переговариваясь. Бунина окупировала подоконник, Бэллка с Ликой устроились на полу рядом с ней, Петруха заняла кресло, а остальные лежали. Даже Гончарова уютно устроилась на своей кровати, сложив ноги по-турецки, и перебирала какие-то цепочки с тихим бряцаньем. Исключением неожиданно стала раздражительная с самого утра Митронина: причиной раздражения был не заживающий кровоподтек на скуле и совершенно пустой тюбик тонального крема. — Пиздец какой-то! — Ася шумно выдохнула, — Ладно, Алина, иди сюда, — она поманила поднявшую голову девчонку пальцем, — Намажь мне синяк аккуратно, у меня рука трясется. Радуясь вновь наступившей тишине, нарушаемой только шипеньем Аси и шуршанием ткани, Бэлла в очередной раз прищурила глаза, пытаясь превратить безобразные желтые пятна на потолке в рисунок, как в детстве. Словно в издевку, вместо пятен раз за разом проявлялись чужие глаза, и она даже знала, кому они принадлежат. Постепенно усталость брала верх и Кузнецова не заметила, как задремала… — Бэлла! Открыв глаза, она нос к носу столкнулась с наклонившейся над ней девчонкой. Внимательный детский взгляд окинул ее угловатую фигуру с задранной вверх головой. Лиза не улыбалась, но выражение ее лица было мягким, почти умиротворенным. — Ой, привет! Как ты? Спросонья Бэллка даже не поняла, где она и сколько вокруг них людей. Шею и спину ломило от сна в неудобной позе. Потерев кулаком правый глаз, она оглядела девчонку. Куцая косичка, почему-то теперь одна, раскачивалась за ее спиной от быстрого бега, словно беспокойный маятник, а на щеках блестел здоровый румянец. Девчонка в своей манере проигнорировала и приветствие и вопрос: — Тебя Мария Владимировна ждет в учительской. Прямо сейчас. В комнате повисла звенящая тишина. Кузнецова по инерции вскочила, одергивая форму, поправляя растрепавшуюся смешную шишку на затылке. Голова от такого резкого пробуждения шла кругом, и она даже не успела ощутить и толики беспокойства. Лика тоже подскочила и уже смотрела на нее вопросительно и напряженно. — Без комментариев ты ее не заберешь, — не поднимая головы, из своего полумрака подала голос Наташа. С верхнего яруса одной из кроватей раздалось красноречивое хмыканье, и Бэллка замерла, уговаривая себя не реагировать на звук. Зато отреагировала Лиза. Закатив глаза, она отчеканила, явно отвечая на чей-то немой взгляд: — Да все нормально! Три месяца прошло, ей разрешили по-го-во-рить. Бунина свалилась с подоконника. Кто-то заговорил, но Бэлла уже ничего вокруг не видела и не слышала, как зачарованная она шла за маленькой и тонкой фигуркой, потому что в ушах стучало «поговорить, они разрешат мне поговорить с бабушкой, я услышу ее». Тоскливый взгляд, брошенный старостой группы в спину уходящей Бэллке, заставил всю десятую встревоженно переглянуться.***
В учительской оказалось светлее, чем в их спальне, из-за огромного окна и ровного освещения. Дорогу до кабинета Бэллка не помнила, все было как в тумане. Даже ожившую Лизу, которая доверительно сообщила «у меня появились подружки», она только рассеянно похлопала по плечам. Потом, все потом. Она услышит бабушку! — Алло, алло, Бэллочка, ты меня слышишь? Ком в горле невозможно было проглотить, он душил, душил так сильно, что она не могла ответить, хотя внутри уже давно кричала. Мария Владимировна тактично прикрыла дверь, прикладывая тонкую руку к губам — «Я все понимаю, не буду Вам мешать». Бэллка только через день от Буниной узнала, что Третьякова нарушила правила, оставив ее с телефоном наедине. Отворачиваясь от двери, из-за которой еще долетал шум живого коридора, она прятала трубку в ладонях и всхлипывала, словно боялась, что ее отберут, словно могла только слушать, не произнося ни слова. — Ба…бабушка, — спазм сковал все тело, — Ты слышишь меня, бабушка? — Слава Богу! Бэллочка, конечно, я тебя слышу. Ты в порядке? Скажи мне, тебя там не обижают? Тебе нужно что-нибудь? Судя по частым всхлипам, она сама плакала. Малая живо представила, как мелкие соленые капли катятся по ее щекам, собираясь в морщинках от частой улыбки — Бабушка!... — на другом конце провода ахнули. Прикладывает ладонь ко рту, догадалась Бэллка, улыбаясь сквозь слезы. — Бэллка… — Бабушка, прости меня! — Бэлла… — Прости меня, пожалуйста! — Бэлла, Бэллочка! Да что же? Все хорошо, успокойся, моя хорошая! — Бабушка, я так винова-а-ата-а!.. Слезы — в крупные рыдания. А женщина за сотни километров в себя пришла и, поправляя рукой очки в толстой, черепаховой оправе, заговорила ровным голосом, пряча от внучки слезы, не переставшие катиться по щекам: — А я выбросила твою кофту страшную, с черепами на спине. Да, взяла и выбросила! Страх какой! Как вы такое носите?! Бэлла попыталась сложить дрожащие губы в улыбку и только кивнула, будто не в силах понять, что бабушка этого не видит. Но она поняла. — А еще вчера фикусы пересаживала, Васька повадился когти о самый большой точить, представляешь? Бедные мои цветочки! Но рыжего засранца тоже можно понять, это он на кастрацию все еще злиться. Хотя я извинялась, между прочим! Бэлла улыбнулась по-настоящему. — А ты как там? — осторожно спросила бабушка, — Тебя не обижают? Или ты…? Кузнецова быстро облизала соленые от слез губы и подняла глаза к потолку, чтоб противная вода катилась обратно: — Нет, я… У меня все в порядке! Правда, все хорошо. — Я рада, Бэллка, я очень рада. А про прощение ты это брось, слышишь? Ты не в чем передо мной не виновата. Я тебя люблю, люблю в любом случае, понимаешь? — Понимаю. Но я исправлюсь, я все равно исправлюсь. Знаешь, меня тут в команду ММА взяли, я буду тренироваться. И еще у меня есть друзья здесь. Честно, настоящие. — Это все замечательно! Как же я рада тебя слушать! А ты здорова? Ты там хорошо питаешься? — Все хорошо, хорошо. Бабушка?.. За дверью металлической трелью запел звонок к ужину и топот примерно десятка ног стал заглушать трубку. Бэлла стиснула ее в руке, плотнее прижимая к уху. — Бэллочка? — У меня здесь есть человек, который очень много для меня сделал и… делает, — в трубке внимательно молчали, — Мне нужен совет. Она… он мне очень нравится, и я тоже хочу ему помогать, отвечать во всем, но мне кажется, что все это неправильно, что я такого не заслуживаю, как будто все это не по-настоящему… и я… вдруг, это несерьезно? — Бэллка! — голос зазвучал так привычно строго, что девчонка прикрыла глаза, представив себя на родной, знакомой кухне под строгим взглядом черепаховых очков, — Ты мне глупости не говори там! Что ты себя накручиваешь? Я разве этому учила? — Нет, — счастливо улыбнулась Кузнецова. Голос в трубке потеплел: — Я знаю тебя. Тебя, добрую, честную девочку, которая ничего не боится. И доверять людям не боится тоже, и себя саму не боится тем более. Ты, главное, сердце открой, и будь честной, тогда все получится. В мире много плохих людей, и ты об этом знаешь как никто другой, но если прятать себя и отвечать им тем же, плохих людей станет больше на одного человека, понимаешь? — Бабушка? — Ась? — Спасибо тебе. За совет спасибо. Я люблю тебя. — И я любл… — Алло? Бабушка! Алло?! Трубка замолчала. Никаких быстрых гудков или сигнального писка. Полная тишина, будто разом стал мертвым пластик в руке. — Почему? — шепотом спросила Бэлла у пустоты учительской. — Потому что время для звонка закончилось, — ответила ей стоящая в дверях Мария Владимировна. А за сотни километров от Школы трубка пикала и пикала, пока морщинистые руки неосознанно и нежно сжимали ту самую страшную кофту с черепами...***
Бунина топала по комнате с видом генерала, собравшего военный совет. Правда, любая из девчонок готова была поклясться, что ни на одном военном совете в мире не было такого вертлявого, суетливого, но бесполезного генерала. — Может, ты все-таки объяснишь? Настя покосилась на вопрошающую Петруху и наиграно задумалась, постукивая не самым чистым пальцем по подбородку: — Нет времени, Настюха, нет времени. Надо действовать! — Что конкретно ты планируешь? — Только не снова! — Ася схватилась за виски, — Не дайте ей опять начать повторять про то, кого и с кем нам нужно связать канатами! — Да я хотя бы что-то предлагаю! — искренне оскорбилась Бунина, — Разве есть идеи получше? — Как насчет отъебаться от нашей старосты и дать ей самой все решить, м? Конец фразы Петровой утонул в двух прилетевших в нее с разных сторон подушках. — Да ладно вам! Это что, настолько непопулярная идея? Она всегда во всем сама разбиралась. — Вот именно! И за себя, и за нас. Пора бы и помочь, — цыкнула на Петрову стоявшая у двери Алина. После ужина Элеонора зачем-то собрала старост, и у группы, по мнению Буниной, выдалась прекрасная возможность поговорить. К счастью, причин разговора, конкретно — Малой и Каспера, на горизонте не наблюдалось. По-рокерски повязав себе на лоб школьный старый галстук — воспитанницы надевали такие в торжественных случаях —Бунина рассадила всю десятую по комнате и теперь металась в проходе между кроватями, как на поле боя, выдвигая все более и более сумасшедшие идеи по восстановлению душевного спокойствия старосты путем превращениях их с Малой в один организм. — А с чего вы вообще взяли, что дело в Бэллке? Как это связано? — подала голос Лика. На нее с недоумением уставились семь пар глаз. Бунина, замерев месте, внезапно обернулась к Петрухе: — Кто её вообще сюда позвал с такими вопросами? Лужанская оторопело моргнула. — Выгнать нахуй дезертирку. Лужа не успела отреагировать на то, что ее, одновременно подхватив под руки, выставили за дверь Вера и Ася, а Горбатая за ней её заботливо прикрыла. — Так на чем мы остановились? — На том, что все твои планы херня. — Да как ты сме… — Почему бы нам просто с ней не поговорить? — плаксивым голосом спросила со своего места Гончарова, видимо, не выдержав этого мозгового штурма, — Это ведь буквально решит все проблемы! — А почему бы нам её просто не отпиздить? Это решит проблему куда эффективнее! — пущенная теперь уже Петрухой подушка угодила Вере в затылок. — Отпиздить Костью?! — Малую!! — Я не участвую в этом! — Я тоже! — Какие страшные слова, по такому ничтожному поводу! Опомнись, Холера! Наша староста теперь против насилия! А если уж это насилие по отношению к Малой, я не ручаюсь за нашу неприкосновенность, — Бунина всплеснула руками. — А про «поговорить» ведь единственная действенная идея, — робко вклинилась Проня, — Бэлла нас послушает. Они ведь просто запутались и ведут себя как дети… — А вот в этой хуйне уже я не участвую, — Петруха поднялась с кресла, звучно шлепнув ладонями по подлокотникам. — Я тоже! — поддакнула Холера. — Кем-кем, а купидоном для Каспера я становиться не собираюсь! — высокая девушка решительно зашагала к двери, судя по сжатым кулакам, вспышка ярости была не за горами. Бунина, как единственная, кто не обладал инстинктом самосохранения, засеменила вслед за двинувшейся к выходу Петровой: — Ну и классненько! Отвлечешь Костью, пока мы все решим. Не все же время тебе без дел сидеть в делах группы. Давай, давай, не веди себя как подкидыш! — Но, — разжав от изумления кулаки, круглыми глазами Петрова уставилась на приобнявшую ее по-матерински Настю. — Молчи, — та легко хлопнула ее по губам и обвела взглядом всю оставшуюся комнату, — Значит, решено? Идем на поиски Малой! — Я вообще-то тоже против этого плана! Я не хочу с ней разговаривать! — вспыхнула Вера. — Но-но, — цыкнула на нее воинственно настроенная Настя, — Наш колхоз — это дело добровольное! Хочешь — вступай, не хочешь — корову заберем! — Чё? — А ничё! Я тебя говорить просила? Стой и молчи, делай вид, что она не больше чем мох на дереве, не делающий тебе ничего плохого или хорошего! Холера возмущенно фыркнула, но десятая уже решительно поднималась с кроватей.***
Петрова не умела выпускать кольца из сигаретного дыма, поэтому засмотрелась на то, как красиво Купер заставляет появляться и медленно таять в воздухе легкие серые обручи. — Давно тут стоишь? — нарушил тишину подвала хриплый голос Костьи, которая, даже не обернувшись, почувствовала чужое присутствие. Настя дернулась, выпуская из пальцев уже приготовленную зажигалку. Легко отскочив от бетонного пола, затертый дешевый брусочек разбился, усеивая все пространство вокруг них пластиковыми ярко-розовыми каплями. — Я почему-то знала, что ты здесь. Когда Юлька из восьмой встретила, сразу поняла, что ты после Элеоноры покурить спустишься. Не дожидаясь ответа, Петруха опустилась на корточки, но успела только протянуть руку, когда перед глазами возникли татуированные пальцы с зажатой в них до боли знакомой зажигалкой. В прошлом году она лично стащила её у Грымзы почти из-под носа и гордо принесла Костье только потому что белое пятно на корпусе показалось ей похожим на привидение. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это абстракция, но Купер все равно тогда была рада. — Спасибо, — Петрова подкурила и осторожно вернула зажигалку, стараясь не касаться ладони. Костья кивнула, глубоко затягиваясь. Какое-то время они курили в тишине, нарушаемой лишь мерным журчанием труб отопления да хрустом снега из слухового окна: дворник расчищал подъездные дорожки, чтоб часть персонала могла покинуть на ночь страшное обиталище трудных подростков. Каспер докурила свою сигарету, но, даже когда отбросила щелчком окурок, не сдвинулась с места, словно чего-то ждала. — Поговорим? — Петрова заторопилась и, жадно закончив в две затяжки, остервенело втоптала окурок в остывший бетон. Задумчиво разглядывая девушку, Каспер кивнула. Стало не по себе. Они знакомы много лет и Петруха не понаслышке знает, что Купер всегда умела с людьми прощаться, но не умела прощать. Ей ничего не стоило оборвать многомесячную и даже многолетнюю связь, если казалось, что человек способен предать. Но внутри Насти крохотным огоньком еще теплилась надежда, которую Каспер сама дала и подогревала со вчерашней стычки у девятой. Ведь она помогла ей, пришла за ней и спасла! Ведь она сказала ей "позже" а не "никогда". — Что там у вас с командой? Задумавшись, Петруха не заметила, что драгоценные секунды разговора уже истекали. Костья сама задала вопрос. Облизав пересохшие от напряжения губы, Петрова неуверенно улыбнулась: — Завтра спарринги в новую команду. Милку садят на скамейку запасных официально, по остальным завтра будем решать, — на минуту замявшись, она осторожно добавила, — Малую завтра хочет поочередно против всей Милкиной шоблы ставить. Уголок губ Костьи слегка поднялся. Для кого-то это показалось бы мелочью, но Настя увидела в этом незначительном жесте прогресс. — Это все? — Нет, — быстро замотала головой Петрова, — Дмитрич сказал, что новая команда нужна для соревнований через неделю. Мы никуда не едем, но впервые за пять лет едут к нам. Городская какая-то команда. Типа товарищеская встреча. Школа на школу… чет такое. Юрь Дмитрич пока только мне сказал. Уголок губ старосты снова дернулся. — Я знаю. Литвинова только что полчаса вещала о том, что нам надо усилить дисциплину и подготовить группы к встрече гостей. — А зачем ты тогда спросила? — Петрова озадаченно нахмурила лоб. Костья потянулась за второй сигаретой и медленно закурила: — Хотела проверить, скажешь ты мне или нет. Петруха вскинула на нее горящие глаза и сжала кулаки. — То есть ты мне уже настолько не доверяешь? — А ты мне дай повод снова как себе верить, и я сразу начну. Разглядев что-то одной ей нужное в чужом лице, Костья снова повернулась к мизерному подвальному окошку и потушила недокуренную и до половины сигарету о подоконник. Настя обессиленно опустила руки под таким родным и одновременно чужим взглядом. — Кость, прости меня… Она ожидала чего угодно: злого смеха, молчаливого ухода, ссоры, пренебрежения, но того, что железная староста десятой группы Костья Купер после всего, что она натворила в последние пару месяцев, молча сгребет её в объятья, Настя не ждала. Для уютных объятий ей пришлось наклониться вперед, чтоб сравняться в росте, но она наплевала на это и, уткнувшись в Костьино плечо, всхлипнула, уверяя себя, что щеки влажные из-за подвальной сырости и только. Каспер провела татуированной ладонью по чужой широкой спине. — Ну-ну, все. Все хорошо, пойдем домой. Настя всхлипнула еще раз, удерживая ее на месте. — Нет, постоим так еще немного. — Ты скучала? — судя по потеплевшему голосу, Костья улыбалась уже не уголками губ. — Конечно, нет! Наши там тебе сюрприз готовят. Очень скучала.***
Потолок был исчерчен слезными потоками желтой сточной воды, тяжелые капли и сейчас набухали сверху, грозясь упасть. Талый снег собирался под крышей и там, где чувствовал слабость потолка, потоками сбегал вниз. Кабинет физики был отремонтирован хуже всего, поэтому пустовал в периоды снегопадов и дождей, иначе любое занятие ежеминутно бы прерывалось потолочной капелью. Кузнецова закинула ноги на соседний стул и глубоко вздохнула, запрокинув голову. Вздох ее прокатился по пустому классу. Мария Владимировна отпустила ее уже час назад, но идти на ужин девчонка отказалась, силой прогнав в столовую упирающуюся Лужу, поджидавшую ее в коридоре. Видеть не хотелось ни-ко-го, а если по-честному, и себя саму тоже. Бабушка впервые говорила с ней как со взрослым человеком и дала вполне взрослый совет. Открой свое сердце! Надо же! Как будто это так просто... Но она ведь и без этого уже столько с Костьей и к Костье, что прятать почти нечего. Ей нужно было подумать. Сказать, что она удивилась, когда в кабинет шумно ввалилась почти вся десятая группа, значит, ничего не сказать. Первой мыслью Малой было «что-то случилось с Костьей», и она уже даже подскочила, готовая мчаться куда-то на помощь, когда Бунина вдруг путанно заговорила что-то о кораблях, вместе идущих в море под названием жизнь. Сказать, что она была в шоке, значит, промолчать дважды. Тираду о том, как корабль «Бэлла» обязан жизнью не то крейсеру не то яхте «Каспер» прервала Гончарова, перед этим картинно хлопнув себя по лицу: — Настя хочет сказать, что мы просим тебя пойти Костье на встречу, потому что видим, как она сейчас страдает без твоей поддержки. Сказать, что после этих слов Бэлла охуела, значит, промолчать трижды. — А…., — не зная, плакать ей или смеяться, Бэллка оглядела не в меру серьезных девчонок и выдавила из себя растерянно, — А с чего вы взяли, что я ей нужна? Разглядывая непривычно смущенных, переминающихся с ноги на ногу перед ней девчонок в одинаковой форме, Бэллка мысленно пожалела, что Купер не видит их сейчас. Не видит как они, преодолевая эмоции самых разных окрасов, от стыда до отвращения, пришли ради своей старосты к ней. И зачем?! Просить о поддержке, говорить о любви! Не это ли называется настоящими чувствами целого коллектива по отношению к одной из них? — Мы её друзья, — хмуро напомнила Ася. Сделав пару шагов вперед, уставшая от поисков Малой по Школе, Алина плюхнулась на свободный стул перед ней и добавила, улыбаясь: — Может быть, и твои тоже. — Друзья?.. — Только не я, — поспешно добавила до сих пор стоящая в дверях класса Вера. Бунина серьезно кивнула: — Да. Она думает, что ты мох.