Maybe You'll Be Heard

───※ ·❆· ※───

Микки не утверждает, что он гей или что-то в этом роде — по крайней мере, вслух, — но Йен Галлагер весьма неплохо смотрится зимой. Каждый раз, прислонившись утром к стене здания школы, чтобы выкурить сигарету, Микки наблюдает, как Йен, опустив голову, входит в ворота. Он всегда в синей шапочке, жилетке и тёмных джинсах. И это причина, по которой Микки хотел бы чаще бывать в школе. Его так и подмывает подойти к Йену и завязать разговор, может, узнать его немного ближе, но что-то подсказывает, что он только всё испортит. Кроме того, Йен в любом случае опасается, что с ним заговорят. Микки видел, как ребята подходят к нему и начинают высмеивать, потому что Йен не может чётко выговорить слова. Народ в школе получает удовольствие от подобного. У Микки это вызывает лёгкую тошноту, но что есть, то есть: старшеклассники всегда глумятся над кем-то более слабым. И Йен считает свои затруднения слабостью. Ну, Микки так думает, потому что парень старается разговаривать как можно реже. На улице дохуя холодно, а Галлагер только что вошёл в здание, так что Микки решает пораньше затушить сигарету и тащится внутрь. Он осматривается, задерживая взгляд на проходящих мимо учениках и дерьмовых настенных панелях в промежутках между шкафчиками. Он даже не помнит, где его шкафчик, поэтому просто пробирается сквозь толпу, чтобы попасть в свой класс. Йен уже сидит за ближайшей к двери партой. Микки хочет кивнуть, подать вид, что знает его или что-то в этом роде, потому что Йен ему действительно нравится, ясно? Чёрт, он ему нравится. Не сказать, что у Йена много друзей (если вообще есть), парень вроде как сторонится других. Микки раздражённо фыркает, потому что игнорирует Йена... снова. Добравшись до своего места, он плюхается на стул и достаёт перочинный нож, вырезая на деревянной столешнице случайные фигуры. Через некоторое время он замечает присутствие учительницы и её монотонный бубнёж, когда она проходится по списку имён. Неудивительно, что он ловит себя на том, что переводит взгляд на рыжего. — Галлагер? Йен что-то тихо бормочет в ответ, но учительница не слышит. — Галлагер? — З-здесь, — говорит Йен чуть громче. Микки покусывает нижнюю губу, наблюдая. — В следующий раз говори громче, — назидательно указывает она. Хотя тон её не злобен (просто уставший препод, желающий пережить этот день), Микки понимает, почему Йен чувствует себя поруганным и пристыженным. — Из-звините. Микки наблюдает за ним и видит, что парень начинает нервничать. Он прищуривается, глядя на веснушки, усеивающие шею Йена, и для любого, кто ненароком заметил бы его взгляд сейчас, Микки, вероятно, выглядит так, будто хочет убить парня. Но это определённо не так. — Милкович, — повышает голос мисс Абрахам, эффективно отвлекая внимание Микки от затылка Йена. Одноклассники пялятся на него, заставляя чувствовать себя параноиком. Он морщится, прежде чем откликнуться. — Ага. — Приятно для разнообразия видеть вас среди присутствующих, — ворчливо говорит она, отмечая его в компьютере. Остальная часть рутины проплывает мимо как в тумане; Микки даже не удосужился узнать имена одноклассников, так что не обращать внимания легче лёгкого. Его бросает в жар, и он чувствует что-то вроде приступа клаустрофобии, будто ему нужно выйти из комнаты. Он охуеть как ненавидит старшие классы, и когда наконец освобождается из тюремной камеры кабинета, картина крушения школы, как поезда, которую он нарисовал в своём воображении, красивее не становится, только намного, блядь, хуже. — Он даже не мог откликнуться на своё чёртово имя, — слышит Микки смех тупого парня, по виду спортсмена, когда выходит из класса и замечает Йена, уже удаляющегося по коридору. Кажется, зубы вот-вот разлетятся на миллион осколков, так яростно он сжимает челюсти. — Й-Й-Йен Галлаг-г-г-гер. Дебилы. Ёбаные дебилы. Они все смеются, а Микки так устал от их жалкого дерьма. Проходя мимо этого чувака, он намеренно-случайно сильно пинает его в голень. Он бы толкнул его к шкафчикам и пустил в дело свои татуированные костяшки, но это выглядело бы довольно подозрительно. Он даже никогда напрямую не общался с Йеном, только время от времени подслушивал разговоры другого мальчика. Неважно, что ему понравилось то, что он услышал, это ничего не меняет. Он решает прогулять следующий урок и пойти покурить, будь проклят холод. Выйдя на улицу и свернув за угол, он видит на своём обычном месте для курения Йена, дрожащего и пытающегося зажечь сигарету. Микки определённо удивлён. Он ещё больше удивляется, когда не разворачивается и не уходит. — Помочь с этим? Йен подпрыгивает, и это такое резкое и внезапное движение, что зажигалка выскальзывает из его руки. Дешёвый пластик трескается, падая на тротуар. Йен съёживается, тяжело вздыхая и угрюмо сверля взглядом сломанную зажигалку. Не говоря ни слова, Микки достаёт свою, зажигает огонёк и входит в пространство Йена, чтобы дать прикурить сигарету, свисающую с его губ. Йен выглядит потрясённым, и дым несколько мгновений окутывает его, прежде чем он делает долгий, отчаянный вдох. — С-спасибо, — хрипло шепчет он, не глядя Микки в глаза. — Не вопрос… Микки ждёт, когда Йен начнёт разговор. Он понимает, что тому не нравится разговаривать, учитывая мнение Йена о самом себе, но тут они только вдвоём, поэтому Микки надеется, что Йен захочет поболтать. С другой стороны, за Микки действительно закрепилась определённая репутация, с тех пор как он… например, без всякой видимой причины защемил пальцы Санчеса шкафчиком. Он косится на Йена и постукивает пальцем по своей пачке «Мальборо», пытаясь придумать, что бы такое сказать. Он по-настоящему ни с кем не разговаривал уже достаточно долгое время, даже со своими братьями и сестрой. Привык к тишине и одиночеству, и бо́льшую часть времени ему это нравится. Но Йен смотрит под ноги и медленно затягивается сигаретой, и вдруг Микки хочет начать диалог, хочет, чтобы он заговорил. — Значит, ты не очень-то разговорчив, а? — пожалуй, это самый неловкий способ завязать разговор, но как бы то ни было, слово не воробей. Йен молчит с минуту, и Микки почти уверен, что он не собирается отвечать. — Не д-дружу со с-словами, — выдыхает Йен, ритм дыхания учащается, по мере того как он всё более и более расстраивается. — Нет… я н-н-не люблю разг-говаривать. Микки пристально смотрит на Йена, пожёвывая губу. — А мне нравится слушать, как ты разговариваешь, — бормочет он, постукивая ногой по бетону и глубоко затягиваясь сигаретой, просто чтобы чем-то себя занять. — Насрать что думают всякие придурки, понимаешь? Слабой, но очень счастливой улыбки, которую Йен дарит ему в ответ, достаточно, чтобы Микки больше не чувствовал себя странно по этому поводу. — Да? Микки чешет затылок и смотрит не в лицо Йену, а на покрытую граффити кирпичную стену. — Ну да. Я имею в виду… ага. Улыбка Йена слегка меркнет, он полностью берёт себя в руки, шаркая ногами и прислоняясь спиной к стене, прочищая горло, будто уже проходил через это раньше, и подготавливает себя. — Это… это н-не шутка.… так ведь? — Не-а, чувак, я серьёзно, — мгновенно отвечает Микки, пугая себя тем, что фактически делает комплимент парню. Уголок рта Йена приподнимается в полуулыбке, и он швыряет окурок на грязную землю. — Это никому не нравится. Н-никому не нравится… — он вздыхает, проводит рукой по лицу и наконец поворачивается, чтобы посмотреть Микки в глаза. — Никому не нравится слуш… слушать, как я р-разговариваю. — Ну и нахуй их, лучше расскажи мне о себе. Микки не шутит, думая, что лёгкая улыбка Йена, вероятно, ярче солнца. И действительно, нахуй всех остальных, потому что они этого никогда не увидят.