Softness.

***

Лиза знала, что рано или поздно это вновь случится. Даже признаки медленно, но верно возвращались. Ее женщина стала часто качаться на эмоциональных качелях, то проявляя слишком много любви, то отправляя жену спать на тот самый неудобный диван и ворчала на нее остаток вечера из-за забытого молока в магазине. Также альфа заметила, как Катя стала вместо возможных часов сна сидеть в гнезде, перебирая вещи вокруг себя, вдыхая запах ее семьи. Тут были даже пеленки их дочурки, ведь аромат все-таки оставшейся дыни навевает воспоминания о беременности, родах и первом взгляде на малышку. Младшая все время пускает счастливые слезы по своим щекам, даже не подозревая о том, что ее организм полностью восстановился за полгода и теперь вновь готов к беременности. Близилась течка, но девушка упорно этого не понимала. До пятничного вечера, когда Лизы слишком долго не было дома. Елизавету потащили на незапланированный корпоратив в честь подписания сотрудничества с новой кампанией-поставщиком. Вот радости-то. Альфе все это было вторично, пока ее душа рвалась домой, к любимой жене и дочке, что уже вероятнее всего спала в такой поздний час, режим все-таки. Да и Катя, наверное, тоже бы провалилась в царство Морфея, если бы не смешанные чувства. Старшая чувствует то, как тянет низ живота и по всему телу мурашки бегут. Тут и думать не о чем, сразу понятно, что не дает спать ее любимой. Из вежливости посидев совсем немного с коллегами, девушка просит прощения и уходит из кафе, ссылаясь на важные дела, мчит домой на такси, не забыв взять все нужно по пути. Иначе за несдержанность и второго ребенка альфа точно получит пиздюлей от Кати. И никаким другим литературным словом это не описать. Хотя все мы знаем, что женатая пара не отказалась бы еще от омежки. Но это, все же, будет чуть позже, а сейчас нужно срочно помогать омеге, что сходит с ума от боли. Ее предупреждали, что первая течка после родов может быть тяжелее всех остальных и, кажется, не соврали. Когда Лиза приехала домой и зашла в спальню, запах выпечки был насыщен как никогда, а младшая едва не кричала от боли, сжимая в руках подушку, на которой спит альфа, и лежала калачиком, вторую руку уместив на губах, чтобы сдерживать звуки боли от малышки. Сейчас ее пробуждение было бы как не кстати. Старшая садится на постель и пересаживает на свои колени скулящую омегу, что в тот же момент уткнулась носом в метку и стала жадно хватать ртом воздух, чувствуя легкое облегчение от родного запаха рядом. Она еще с детства была готова продать душу за свою любимую клюкву и упаси Боже, если кто-то из домашних выпивал ее компот — маленькая омега умела не хило так закатывать истерику. Вот и сейчас девушка на грани новой порции слез, но на сей раз уже от счастья, что ее истинная наконец-то вернулась. — Сейчас, солнце, я тебе помогу немного, а завтра утром отвезу малышку к родителям на пару дней, возьму отпуск за свой счет, хорошо? — Потихоньку стягивая с омеги влажную от смазки и пота одежду, шепчет на ушко альфа, целуя соленые от слез щеки. В планах было помыть младшую, дать крепкие подавители, чтобы сегодня ее жена смогла нормально отоспаться перед четырьмя, а может и больше, тяжелыми днями течки. Лиза, чувствуя, как ее сокровищу тяжело, несет ту на руках в ванную, плотно закрывая дверь в спальню, чтобы посторонние звуки не потревожили чуткий сон их маленькой альфочки. Пока в ванную набиралась вода, а старшая уже также была раздета, Катя крепко обняла ее, уместив руки на шеи, и жарко поцеловала, смешивая ароматы в ванной комнате до одурения. Зайди сюда посторонний — задохнулся бы. Концентрация клюквы и выпечки могла снести голову. А девушки наоборот глубоко носом втягивают их кислород, когда отрываются после продолжительного поцелуя, не в силах смотреть куда-то мимо друг друга. Разве нужны слова, когда они стоят вот так, голые, посередине ванной комнаты, крепко обнимаются и один лишь взгляд безумно повторяет «Люблю. Люблю. Люблю»? Вот и пара считает, что иногда слова не нужны все, и так без них понятно. Ванная быстро набирается и Катя забирается первой, след за ней Лиза, усаживаясь сзади, чтобы полностью быть опорой для омеги и помочь ей в тяжелый период. Старшая принимается аккуратно тереть нежную кожу, а брюнетка старается сдерживать стоны от того, как по ее телу бегут тысяча мурашек от одного соприкосновения ее горячего тела с рукой альфы. Старшая знает, что жене тяжело, ей и самой хочется как раньше наброситься на омегу и любить все сутки напролет, пока организм Катерины не насытиться на несколько месяцев вперед. Но пока дома за стенкой спит их маленькое чудо, и они могут друг другу помешать, лучше не рисковать. Потому пока остается лишь быстро закончить с водными процедурами, одеть младшую в легкую шелковую пижаму, что они купили на прошлой неделе, и отправить ту в постель, пока Елизавета готовила все нужное, чтобы успокоить симптомы течки на пару часов сна. До утра точно должно хватить. — Не хочу пить, он противный, — шепчет недовольно девушка, когда с порога спальни чувствует неприятный запах крапивы. Она уже пила этот отвар, так что запах еще не такой ужасный, по сравнению с самим вкусом зеленой воды. Ну и гадость. Но под властным взглядом старшей Катя все же приходится выпить теплую заваренную Елизаветой крапиву. Не может она не слушаться, когда на нее смотрят так. Коленки дрожат и сразу повиноваться хочется. Будь проклята эта омежья сущность, что уже привыкла делать все по приказу Лизы. А раньше попробуй что-то сказать не то строптивой Екатерине, она тебе язык откусит и в одно место запихнет. Как же сильно людей меняет брак! — А теперь давай спать, пока есть возможность. Старшая просит брюнетку еще выпить таблетку, а после убирает все лишнее и ложится к любимой, моментально оказываясь в крепких объятьях. Катя, не стесняясь, едва не залазит всем телом на альфу, нежно целует в щеку и прикрывает глаза, готовясь отключиться от боли хотя бы до утра. Дальше будет легче, она знает.