***
Сеульское утро у реки Ханган встречает город своим теплом и ярким солнцем, обволакивая и придавая хорошее настроение каждому. В небольшой уютной квартире жилого здания, которую снимал среднего роста парень весьма приятной внешности, пахло свежезаваренным кофе с корицей и мятным гелем для душа. Панорамное окно во всю стену в гостиной открывало вид на здание, ничуть не отличающееся от остальных в этом районе. Парень мотнул черноволосой головой в сторону, отряхивая капли воды, взял в руки свой кофе и подошел к панораме. Взор его пал на окно пятого этажа, шторы которого были закрыты и не давали чужим глазам увидеть хоть что-нибудь. Юноша делает глоток горькой жидкости, ёжится от неожиданно появившейся прохлады в помещении и решает надеть толстовку. Телефон на столешнице начинает звонить. — Нашел что-нибудь? – не церемонясь, сразу спросил брюнет. — Увы,– отрезал абонент, тяжело вздохнув, – Номер заблокировали, как только пришло сообщение. Но я уверен, что это наша сволочь. — С чего ему объявляться после двух недель молчания? Разве это не странно, Чан? Чан на это лишь пожал плечами, не задумываясь о том, что собеседник его не видит, и снова вздохнул. Уставший голос говорил всё сам за себя. Парень не спал несколько дней, работая над этим делом, и злился всякий раз, как попадал в тупик. — Как там Джисон? – невзначай бросает он, не особо интересуясь ответом. — Боится, – озабоченно проговорил, вновь направляя взор в сторону окна. — Минхо, – вновь тяжелый вздох, – Не пускай его сегодня в универ. Пока я не разберусь с этим. Минхо на это лишь улыбается, ненароком бросая взгляд на своё отражение в зеркале. — Тебе следует выспаться, хён. Я прослежу за ним, поэтому устрой себе выходной сегодня. В ответ приходит нечленораздельное мычание и непонятный жалостливый стон. Минхо отказов не принимает и быстро заканчивает разговор, не давая старшему возможности ответить. После садится на кресло и залпом допивает уже остывший кофе, продолжая наблюдать за видом из окна. Он представляет там, за шторами, маленького запуганного мальчишку, скрученного калачиком, который боится вылезти из своего своеобразного одеяльного укрытия, и невольно улыбается. Месяц назад, когда Ли Минхо сказали охранять сына Хан Минсока, о котором ни слухом ни духом никто не знал, он разозлился, кричал начальству, что с работой няньки могут справиться и полицейские рангом ниже самого Минхо. Но сейчас премного благодарен своему характерному подчинению начальству. Наблюдать за Хан Джисоном поначалу было самым обыденным и не приносящим удовольствие заданием, но с каждым днём этот студент заинтересовывал Минхо всё больше и больше. Его дурацкие худи оверсайз с различными непонятными принтами, появляющиеся беличьи щёчки, когда кушает, жестикуляция руками во время чересчур сильного возбуждения от просмотра нового фильма в кинотеатре — все эти мелкие привычки так сильно полюбились Ли Минхо, что жизнь без наблюдения за ними казалась невозможной. Он и не заметил, как начал невольно улыбаться, наблюдая за Джисоном, как понемногу стал привязываться к парню, решив в один вечер позвонить ему, прекрасно понимая, что тот напуган до смерти. Но то ли удача, то ли судьба подстроила так, что Джисон ответил ему, Минхо не знал, но благодарил всё за предоставленную возможность. Общение с Джисоном сначала было натянутое, парень в самом деле боялся и осторожничал, но после медленно, сам того не подозревая, доверил Минхо свою жизнь. В прямом смысле. Сказали бы мне два месяца назад, чем я буду заниматься теперь, не поверил бы. И ведь действительно. Пассивная работа для Ли Минхо хуже ада. Его призвание — расследовать убийства, ловить преступников, драться и грудь свою под пули подставлять, а не нянчиться с парнем на 6 лет младше него. Только если бы этот парень не оказался настолько милым и светлым, что скулы сводит от непонятно глуповатой улыбки до ушей, и бабочки в животе порхают, в груди всё сжимается, и мир останавливается на мгновенье. Если бы только не это. Глубоко вздохнув, парень откидывает голову назад, хрустит шеей, разминает руки и вновь продолжает наблюдение. Через полчаса шторы всё же открывают. В окне виден друг Джисона и сам он, сидящий в позе лотоса на кровати и о чём-то увлеченно болтающий. Минхо улыбается. Недовольный Джисон выглядит очень мило, и Ли ловит себя на мысли, что хотел бы ущипнуть его за щёчки и до смерти затискать в своих объятиях. Парни начинают собираться в универ. Минхо за ними. И так каждый день. Смотреть на него издалека, не имея возможности подойти, и просто охранять, так чтобы сам Джисон ни о чём не подозревал. Мучительно.***
— Какой же он красивый, – мечтательно вздыхает Хёнджин, уже в сотый раз влюбленно смотря на своего преподавателя по истории. Джисон сидит рядом и осуждающе качает головой, иногда толкая друга в бок, чтобы тот перестал так открыто пялиться на учителя прямо на паре. И хорошо, что друзья сидят в самом конце аудитории, хорошо, что учитель Пак Джинен без очков плохо видит и не обращает внимание на бесстыдно прожигающие в нём дырку глаза. Со своей гетеросексуальностью Хван попрощался ещё в старшей школе, когда одноклассница предложила ему встречаться. Она красивая и в школе популярна, думал он, соглашаясь. С ней Хван научился целоваться, хоть и девушка никак его не возбуждала; и когда их первая попытка заняться сексом оказалась провальной, Хёнджин понял, что женское тело и в принципе сами девушки его не привлекают. Было тяжело это осознавать, думать, что ты не такой как все 'нормальные' парни. Без поддержки Джисона Хёнджин в столь трудное для него время не смог бы себя принять. — Хёнджин, повтори, пожалуйста, сказанную мной цитату, – строгий, но довольно приятный голос Пак Джинена вырвал Хвана из сладких мечтаний, даже не осознавая, что он их причина. Хёнджин начал было открывать рот, но после виновато опустил голову, ведь он совершенно ничего не слушал, а выжидающий взгляд любимого профессора был хуже приставленного к горлу ножа. Уши начали краснеть от стыда. — У Вас очень плохие результаты по моему предмету, – вздохнул через пару долгих секунд Пак, – И на парах Вы совершенно меня не слушаете, будто витаете в облаках. Либо я плохой преподаватель, либо Вам плевать на историю? – последнее он произнес с вопросом в голосе, не понимая причину наплевательского отношения к своему предмету. Но Пак Джинен вовсе не осуждал студента и ни в коем случае не ругал его. Он был известен среди студентов своей понимающей натурой, справедливостью решений и отдельным подходом к каждому. Его любили и уважали за это, никто не говорил плохое в его адрес. — Мне жаль, но тебе придётся остаться после пары. Я дам тебе задание, которое ты должен подготовить к нашей следующей лекции. Отказов я не принимаю, – Но иногда он бывает суров. Хван от такого заявления широко распахивает глаза и в шоке смотрит на ухмыляющегося Джинёна. Как бы сильно он ему не нравился, историю брюнет терпеть не мог. — Красивый и справедливый, – шепчет Джисон, задыхаясь от смеха. А вот Хвану смеяться совсем не хочется, он только Хана плечом толкает и сконфуженно опускает голову на парту. Хорошо, что они сидят в конце и профессор их не слышит, продолжая вести свою лекцию, внутри победно улыбаясь. После пары Хёнджин расстроено плетется к преподавательскому столу, где его уже ждут, а Джисон уходит, оставляя друга наедине с предметом своего воздыхания. Настроение отчего-то хорошее, весёлое, что хочется ходить вприпрыжку, приветливо улыбаясь каждому встречному, и даже неважно совсем, что парень спал от силы пару часов и какой-то неизвестный преследователь знает его секрет. То ли Хёнджин с его безответной любовью развеселил парня, то ли его дурацкие шутки с утра пораньше с ужасно заразительным смехом – неважно, главное, что настроение есть. — Хё-ён! Джисон оборачивается на знакомый голос и видит бегущего к нему Ян Чонина с огромным рюкзаком. Мальчик чуть ли не спотыкается, когда останавливается перед Ханом, тяжело дыша. — Привет, – удивляется Джисон, смотря на с виду тяжёлый рюкзак младшего и на свой, в котором от силы две-три тетрадки. Но потом вспоминает себя на первом курсе и мягко улыбается, похлопывая Чонина по плечу. Ян Чонин – первогодка, смог перепрыгнуть пару классов в начальной школе и в 17 лет поступить в Сеульский университет. С Хан Джисоном познакомился чисто случайно, когда потерянный, словно котёнок, не мог найти свою аудиторию и попросил о помощи случайно проходящего мимо Джисона. — Хён, пойдем пообедаем вместе? – глаза Яна искрятся добротой и некой наивностью. Отказать ему Хан просто не в силах, потому кивает и рывком отбирает у младшего рюкзак, обмениваясь со своим. — И зачем тебе столько книг, Чонин? – поражается весу рюкзака. — Я и сам могу нести, Хён. — Всё в порядке, – отмахивается старший. И оба под благодарность Яна заходят в столовую.***
Бан Чан хотел выспаться, долгих 2 часа пытался провалиться в сон, даже выпил снотворное, но грёбаная бессонница издевалась над ним, не давая даже возможности сомкнуть глаза. Он понимал, что пока не закроет это дело, организм не даст ему спокойно функционировать, потому вновь решил перепроверить все улики, хоть и осознавал, что ничего нового из этого не найдёт. Месяц назад, когда только Джисону начали приходить эти жуткие сообщения и он решил поменять телефон, группа Чана смогла выследить номер и выйти на район, с которого отправляли сообщения, но конкретный адрес разузнать не удалось, потому это мало чем помогло. Чан неожиданно вспоминает, что в этом районе есть неплохой ночной бар, который он часто посещал будучи студентом и, ни минуты не думая, направляется туда. Может напьюсь и вырублюсь. Эта мысль не столь пугала, чем давала надежду на небольшой сон. Да, не лучший способ, но другого у парня попросту не было. Организм чувствовал нехватку сна, что отражалось на Чане неестественной бледностью лица, вялостью и большими кругами под глазами. Рисковать, садясь за руль в таком состоянии, он не стал, потому вызвал такси и минут через 15 уже сидел за барной стойкой, поглощая один стакан виски за другим. Выпив почти половину бутылки, он перешёл на коньяк. Горьковатый и сильно крепкий напиток придавал некое жжение в горле и теплотой распространялся в груди. Запив всё это бокалом вина, он, наконец, почувствовал, как в голову врезалось долгожданное опьянение, расслабился и опустил голову на сложенные руки, прикрывая глаза. В баре играла лёгкая музыка и слышался женский смех со стороны, словно убаюкивая Чана. И, возможно, он бы правда заснул, но последними остатками трезвого разума понимал, что это не самое лучшее место для сна, расплатился и вышел на свежий воздух, шатаясь из стороны в сторону. Прохладой обдало кожу лица, заставляя немного протрезветь, но всё же вызвать такси и разблокировать телефон не представлялось возможным. Перед глазами всё расплывалось и лёгкая тошнота подступала к горлу. Бан прижал ладонь ко рту, облокачиваясь о кирпичную стену. Минут десять он медленно дышал, вдыхая и выдыхая холодный воздух, пока не услышал чей-то приятный сладкий голос. — Вам нужна помощь? Чан поднял голову, встречаясь взглядом с прищуренными лисьими глазами черноволосого паренька с огромным увесистым рюкзаком. — Вы себя плохо чувствуете? Я могу помочь? – голос чистый, добрый, наполненный бескорыстной помощью. И Чан, не имея возможности даже слово сказать, просто кивает. Паренёк помогает Бану встать, придерживая за плечо, чтобы тот смог спокойно устоять на ногах. — Такси, – выдохнул детектив, крепко придерживая тонкие плечи юнца. Тот кивает и быстро ловит машину, что так удачно проезжала мимо. Усаживает Чана на заднее место и диктует таксисту адрес, который смог выведать у пьяного. Уже собирается закрыть дверцу, как Чан хватает его за руку. — Имя... Твоё имя? Бан в полном бреду, мысли путаются и перед глазами всё расплывается, ещё немного и он отключится. Парнишка улыбается, сверкая своими брекетами и отвечает на вопрос, закрывая дверцу машины. И только завтра утром Чан вспомнит про милую улыбку своего маленького спасителя, брекеты.. И в бреду будет повторять: Ян Чонин. А сейчас он откидывает голову и засыпает.