Рука об руку с дьяволом

      Блейз тихо рассмеялся, осматривая Гермиону с ног до головы. Что-то в его взгляде блеснуло, а потом он замолчал, просто лениво потягивая виски из своего бокала. А она, в свою очередь, впервые за весь диалог позволила себе задуматься о нем. В последнее время она буквально не могла без этого… без анализа каждого из слизеринцев.              Гермиона будто рисовала карту с нуля, отмечала горы боли, реки отчаяния и равнины нескончаемого одиночества, а городами ставила Драко, Тео, Блейза, Пэнси. И так целую вечность, лишь изредка думая о чем-то другом. Такая внезапная мысль, давно забытая, о неправильности происходящего пронзила виски с острой болью.              А Грейнджер заново давила на этот источник боли, тешила себя мыслями о том, что все это — её нахождение в мэноре, её помощь слизеринцам, её желание быть здесь, её мысли о них — все неправильно. Не так должно быть. Она должна сидеть в доме у Джинни, после того как мужественно помогала подавлять восстание, отправив пару десятков людей за решётку, пить чай и слушать рассказы Гарри о том, что их ждёт. И, гордо вскинув голову, быть уверенной, что поступила правильно. Должна держать руку Рона в своей, переплетая их пальцы… должна, должна, должна.              Забини, кажется, видел её насквозь. Его тёмные глаза были в разы теплее, нежели холодные серые Драко или глаза Тео, его движения были более расслабленными и каждым повтором головы, каждым взмахом руки или стуком пальцев по подлокотнику кресла он излучал уверенность, любопытство и своеобразную заинтересованность в её личности.              — Твоё желание спасти всех благородно, Грейнджер, но все-таки неверно.              — Я знаю.              — И все-таки ничего не меняешь?              Его левая бровь приподнялась в вопросе, но на этот жест Гермиона лишь мотнула головой.              — Какая разница, какие у меня желания? Я все ещё не могу спасти всех. Мне всегда нужно делать выбор.              — Да.              — И тогда какой смысл что-то менять?              — Полагаю, чтобы раз за разом не разочаровываться, Грейнджер. Не иначе.              — Чем больше ты разочаровываешься, тем больше мир открывается перед твоими глазами. Ты видишь больше, ты знаешь больше. Разве это плохо? Если твои ожидания не совпали с реальностью, ты все воспринимаешь острее и ярче.              Блейз только вновь позволил себе тихий смех в её сторону, довольно показательно пододвигая к себе графин с огневиски. И это напомнило Гермионе, что, вообще-то, уже кромешная ночь, а ей не мешало бы выспаться перед завтрашним днём. Алкоголь действительно заставил её чувствовать себя лучше, так что она поднялась с кресла. Но тут же весь её мир поплыл перед глазами, все затянуло тяжёлой пеленой и при попытке сделать шаг вперёд, она покачнулась, едва не падая на пол. Блейз среагировал мгновенно. Осторожно ухватил её за оба локтя, помогая удержаться на ногах, а потом также аккуратно разместил на диване рядом.              — Так, Грейнджер, осторожнее. Давай обойдёмся без резких движений.              — Я… мне… нужно вернуться назад и выспаться.              — Дорогуша, ты едва на ногах стоишь. Я обратно тебя не понесу.              Гермионе и правда в мгновение стало плохо. Так дурно, что она уже не соображала, падая головой на мягкую подушку на диване.              — Так-то лучше, — девушка почувствовала, как мулат укрывает её лёгким покрывалом поверх мантии и укутывает в него. — Не знаешь, где Малфой оставил тебе зелье?              Гермиона коротко мотнула головой, спрятала нос в мягкий плед и закрыла глаза.              — Он сказал, что пошлёт домовика утром, — больше она практически ничего не слышала и не видела. Её так стремительно захватило желание поспать, что противиться ему не было никакой возможности. И она утонула в своих снах, резко и неожиданно, слушая разве что голос своего разума, что пылал тревогой.              И не зря.              Мэнор слышал её крики много лет назад, его стены были пропитаны мучениями, они буквально сочились болью, страхом и теми самыми криками, которые Гермиона дарила ему по сей день. Будто бы ничего и не менялось. Будто и не было окончания войны. И никто не спасал её из этих стен.              Она резко распахнула глаза, когда крик донёсся до её ушей. И увидела Малфоя прямо над собой, с неподдельным ужасом глубоко в его зрачках, где она едва ли могла его разглядеть сквозь пелену недавнего жуткого кошмара. Он держал её за плечи, с силой вдавливая в диван. И теперь, когда девушка очнулась, выдохнул и отстранился.              — Блейз, ты придурок. Вливать в неё огневиски? В её-то состоянии? — Драко почти рычал, когда рукой подозвал к себе Нитса со склянкой зелья в руках, что стоял неподалёку. Эльф послушно подошёл, вручая напиток в руки хозяина, а потом сделал опасливый шаг назад.              Гермиона почувствовала горячие дорожки слез на холодных щеках, она огляделась испуганно, ещё наполовину головой в кошмаре. У дивана стоял Драко, переливая зелье в какую-то небольшую кружку. Неподалёку сам Забини с бокалом виски, у двери стояла Астория, закутавшаяся в свой шёлковый чёрный халат и недовольно окидывающая гриффиндорку взглядом. Здесь же была и Пэнс, что только ворвалась в комнату, видимо тоже разбуженная внезапным криком.              — А что ещё я должен был делать? Мне помогло в мой первый раз.              — Ты пьёшь, как алкоголик. Тебе алкоголь помогает даже когда ты умираешь. А она как ребёнок, который перепутал чай с коньяком на детском празднике. Надо было вызвать Нитса и напоить зельем. Меня бы разбудил! — Драко присел на край дивана, поднял слегка голову Гермионы и влил в неё все содержимое кружки, буквально заставляя проглотить все до последней капли. Он отпустил её и выдохнул, зарываясь пальцами в волосы. — Вы все просто идиоты.              — А можно мы уже пойдём и не будем выслушивать лекцию о том, какие мы тупые, что не спасли драгоценную Грейнджер? — Астория фыркнула, только скрещивая руки на груди. И была удостоена холодного жестокого взгляда Драко, от чего даже по спине Гермионы побежали мурашки.              — Ты можешь идти, куда хочешь, Астория. Только избавь меня от своих истерик.              — Я слышал кто-то кричал. Что случилось? — в комнату зашёл Тео, ещё чуть хромая, но уже явно в лучшем самочувствии после сна. Пэнси сразу подхватила его под одну руку, чтобы он не упал, а Нотт все продолжал сканировать комнату на предмет источника крика. И наткнулся наконец на испуганную, плачущую Гермиону, которая ещё пока ничего толком не понимала и не могла сказать. — А ясно. Как она?              — Почему всех так волнует, как она. Живая и ладно, — Астория снова напомнила о себе, недовольно закатила глаза и прижалась спиной к холодной стене библиотеки.              — Исчезни, Астория. Иди займись чем-нибудь полезным, но только молча, — не выдержала Паркинсон, уставшая от постоянного нытья своей бывшей однокурсницы.              — Она в порядке. Будет через пару часов, когда оклемается, — Драко тихо вздохнул вновь, выдержал ещё одно мгновение полного молчания и наконец перевёл взгляд на Гермиону, которая как под заклинанием оцепенения не могла ни сказать, ни сделать что-либо. И, очевидно, он знал это. Только понятия не имел, что с этим сделать. Недовольная Астория наконец развернулась и ушла обратно в свою спальню, Пэнс и Тео последовали за ней. А Драко… он подхватил девушку на руки, легко, будто она пушинка, прижал к своей груди и направился на выход из библиотеки.              Они шли по коридорам так далеко вглубь дома, что на секунду девушка потерялась и не поняла, куда они, собственно, направляются. Она просто уложила свою голову на плечо Малфоя и старалась заставлять себя дышать. Горячий воздух был пыткой, но если ей хотелось жить, то дышать нужно было. А жить хотелось.              — Ты мазохистка, Грейнджер. Надо было сразу выпить зелье, а не напиваться с Забини. Такая идиотка…              Драко покачал головой, направляя свой взгляд на вымотанную и жутко уставшую девушку, что почти теряла сознание. Они добрались до её спальни, что была в самом дальнем углу этого крыла, в самом конце коридора, и наконец оказались в комнате. Потому ей и казалось, что они шли вечность. Комната, которую она выбрала ещё пару недель назад была так далеко, как это только было возможно. Парень заботливо и осторожно, с несвойственной ему нежностью оставил Гермиону на кровати и укутал в те же пару одеял.              — Потерпи немного. Должно стать легче через пару минут.              Он был таким горячим, что она невольно тянулась за его прикосновениями. Он был таким близким, таким ласковым и нежным. Этим его редким состоянием хотелось наслаждаться, но сил для этого не было никаких. Драко сел на пол рядом у её кровати и поправил волосы, упавшие парой прядей ей на лицо. И засмотрелся в её глаза, полные слез. Она даже не знала, почему плакала. Снова. До того, как Малфой так бесцеремонно ворвался в её жизнь, слезам в ней не было места. А что теперь? По каждому поводу сильная и уверенная Гермиона выплёскивала свои эмоции именно таким образом.              Подушечками пальцев парень заботливо стёр со щёк все до единой слезинки и покачал головой. Его тёплые, даже слишком горячие губы коснулись лба и послышался тихий вздох.              — Не плачь. От этого только станет хуже.              — Я не умею справляться со всем по-другому. Теперь уже нет.              Она всхлипнула, спрятала свой нос в одеяло и свернулась калачиком, мечтая оказаться подальше ото всех проблем разом.              — Наверное, это проявление моей слабости. Неумение справляться иначе…              — Люди плачут не потому, что они слабые, Грейнджер, — Драко поправил верхнее одеяло, заставляя его чуть сильнее укрывать девушку под собой, хотя это и не особо помогало. — Они плачут, потому что были сильными слишком долго.              — Я не сильная.              — Ты сильнее многих, кого я знаю. И меня в том числе.              Она подняла глаза на него, все пытаясь понять, почему вдруг столько откровения к ней сейчас. Почему снова он сидит здесь, проводя рукой по волосам, успокаивает её, пытается помочь, хотя давно уже мог бы бросить её купаться во всех прелестях воздействия Тёмной Магии в одиночестве.              — Я знаю, что тебе нужны ответы. Я знаю, что «почему» уже давно стало девизом каждого твоего взаимодействия со мной. Но что, если у меня их нет? Что если… я не знаю почему.              — Ты знаешь. Просто не хочешь говорить. Или боишься. Или врёшь самому себе. Или все сразу.              Драко лишь болезненно усмехнулся, путая пальцы в её кудрявых локонах, когда в очередной раз погладил её по голове.              — Может быть и так… — он помолчал несколько секунд, опустил голову вниз и снова вздохнул. И это сделало из него в её глазах маленького мальчика. Потерянного, забытого. Такого расстроенного. И она поняла, что он правда врёт себе. Или сопротивляется причинам, по которым она задаёт себе все эти вопросы. Вот только все-таки почему?              Гермиона вытащила руку из-под одеяла и дотянулась до его ладони, крепко сжимая пальцы. Ей хотелось просто поддержать его. Хоть как-то. Напомнить ему, что он не один. Теперь нет. Да, возможно, не так, как им обоим бы хотелось. Они все ещё были и остаются врагами, хотя в их отношениях и прослеживается местами стремительное потепление. Но они оба были одиноки. И ей хотелось, чтобы он помнил, что она одинока вместе с ним.              Его глаза скользнули по переплетению их рук. И он закусил нижнюю губу с такой силой, что ей показалось, капелька крови все-таки показалась на нежной коже перед тем, как он провёл по ней языком.              — Ты одна, Грейнджер, в целом мире веришь, что я ещё чего-то достоин. Что во мне осталось что-то человеческое. А потом ты спрашиваешь, почему я к тебе добр? Ты единственная, кто ещё думает, что меня можно спасти. И хотя твоё мнение ошибочно, оно… разбивает в щепки любую ненависть к тебе. Я хочу тебя ненавидеть. Хочу помнить, что ты грязнокровка, хочу помнить, что мы враги. Но я не могу. Просто не могу. И все.              — Почему ты говоришь мне все это сейчас?              — Потому что ты ничего не вспомнишь утром.              — Почему?              — Особенность твоего состояния.              Должен был быть какой-то подвох в такой внезапной откровенности. Даже Драко Малфой был местами столь предсказуем, и было легко понять — он не мог раскрыть ей сердце, не мог сказать правду если бы был уверен, что это отразится на их жизни в дальнейшем.              Он поднял к ней голову, встречаясь с разочарованным блеском её карих глаз.              — Тогда в чем смысл?              — Я устал хранить секреты. От самого себя прежде всего. Я устал жить с тем, что ты есть в моей жизни, а я просто… не могу справиться с моим желанием тебе помочь. С желанием быть рядом. С тем, чтобы… наполнить своё одиночество единственной, кто не делает от меня шаг назад.              Гермиона чуть нахмурилась, тихо поправляя его.              — Астория не делает от тебя шаг назад.              Драко тихо засмеялся и расцепил их ладони. Кончики его пальцев коснулись её пылающих щёк, большой палец прошёлся по губам. И она не могла не думать, что её лицо сейчас так правильно помещается в его ладони. Так, будто и его рука была на этом месте всегда. Согревала своим теплом её пылающую, но все ещё такую ледяную для неё кожу.              — Астория — это другое, Грейнджер.              — Тогда помоги. Будь рядом. Наполни один…              — Ты не нужна мне.              Он прервал её реплику слишком резко и сразу напугал её этим. Почувствовал это в том, как болезненно Гермиона сжала под собой простыни, когда он это выкрикнул. Как швырнул стеклянный стакан в стену, раздробив его на тысячи осколков. Малфой снова тихо вздохнул, опустил голову вниз и уткнулся в свои колени.              — Ты ведь была права. Это неправильно. Мы враги. Даже если сейчас союзники. Я не хочу думать о тебе, не хочу искать способы помочь, не хочу спасать тебя, не хочу заботиться, переживать. Не хочу. Но это все, чего требует моя душа каждую секунду, когда тебе больно или страшно, каждый раз, как по твоим щекам текут слезы. Только бы перестать быть таким одиноким. Даже если с тобой.              Испуганный мальчишка. К которому она потянулась, игнорируя всю боль в теле, весь холод, протянула руки и обвила его плечи со спины. Так сильно, как могла. Уткнулась носом в плечо и втянула тонкий аромат его одеколона.              — Я не могу пойти на войну с тобой. Я лидер. Я должен быть холоден, расчётлив и жесток. А разве ты позволишь мне хладнокровно убивать всякого на нашем пути, даже если это будут твои друзья? Ты не нужна мне, но я так отчаянно в тебе нуждаюсь. Но не потому, что мне нужна ты. А потому что мне нужен хоть кто-то.              Гермиона улыбнулась, так неожиданно, как она когда-то смеялась в Азкабане. Также, пожалуй, неуместно, неправильно, ненужно.              — Ты думаешь, ты один такой?              — Ты меня не слушаешь.              Он улыбнулся ей в ответ, обеим ладонями обхватывая её тонкие руки на его плечах. Погладил большим пальцем открытую кожу.              — Когда бы я тебя слушала.              — Может быть где-нибудь в прошлой жизни.              — В ней ты был таким же заносчивым придурком, так что вряд ли.              — А ты все той же занудной заучкой с гнездом на голове.              И они засмеялись тихо, в унисон, будто и не было этого разговора. И она не могла не думать, как легко с ним сейчас было, когда они не были обременены ничем. Ни памятью, ни событиями прошлого, ни тяжестью настоящего. Когда все, что у них было — вот эти секунды, а на утро все снова станет как прежде. Драко повернулся в её руках и осторожно за плечи уложил назад в постель и закутал все в те же два одеяла.              — Я правда ничего не вспомню?              — Иначе я бы не сказал.              — За психолога обычно платят, знаешь.              Гермиона улыбнулась и снова свернулась калачиком поближе к краю кровати, где вновь разместился парень на полу. Ей все ещё казалось, что рядом с ним ближе. Что тепло его тела было реальным, настоящим, распространялось и на неё, а не просто так. Хотя это было всего лишь фантазией её собственной головы, а никак не реальностью. Драко усмехнулся и дотянулся до какой-то книги, которая лежала на тумбочке рядом все с той же палочкой. Открыл на первой странице и, последний раз повернув к ней голову, сказал:              — Спи, Грейнджер. Я буду рядом.              — С каких пор ты охраняешь мой сон?              — С тех пор, как ты лишила меня моего.              Ей вдруг стало все ясно. Разом. Понятно. И она чувствовала себя полноценной от того, что она знает хоть какую-то часть правды. Пусть не всю, пусть она забудет о ней на утро. Но почувствовав всю боль, с какой Драко рассказывал ей о том, что происходит в голове… она снова почувствовала себя живой. И подумала, что он такой же настоящий, он здесь, он никуда не денется, не пропадёт и не исчезнет. И может в этом была самая главная проблема. В том, что он не хочет исчезать, а им обоим это нужно.              И, возможно, все дело было в снотворном действии зелья, может в том, что Гермиона чувствовала себя невероятно уставшей, и все, чего ей бы хотелось — просто закрыть глаза и утонуть в спокойствии, которое иногда дарил ей сон. Может быть, ей снова хотелось убежать от своих чувств, за которые она себя корила так, что даже Драко её не достать. Это неважно. Она уснула. И не помнила, когда за последнее время спала так спокойно.              Зато чувствовала, как медленно воспоминания утекают из её ладоней, словно песок сквозь пальцы. Она теряла их. Теряла, как и своё время. И всю свою ненависть к Малфою.              Гермиона проснулась ближе к полудню, судя по тому, как бессовестно проскальзывали лучики солнечного света в комнату. Она моргнула пару раз, прогоняя туман перед глазами и посмотрела на то, как приятно лучики играют на поверхности. Она следила глазами за этим чудом пару секунд, пока её мозг запускался после сна.              Девушка приподнялась на локтях и осмотрелась. В кресле недалеко от двери разместился Тео, увлечённый газетой, что закрывала почти все его лицо. Но для неё узнать его черты было нетрудно. Заметив движение, парень опустил половину листов бумаги вниз и столкнулся взглядом с гриффиндоркой. На его губах проскользнула лёгкая улыбка.              — Грейнджер… — он протянул её имя с привычной ему усмешкой и поднялся со своего места. Было приятно видеть, что, несмотря на нахождение в Азкабане, Нотт идёт на поправку, его кожа приобретает здоровый тёплый оттенок, а губы растягиваются в его фирменной ухмылке. Он осторожно коснулся тыльной стороной ладони её лба и вручил ей склянку с зельем, что все это время было во второй его ладони. — До дна.              Она сама чувствовала себя как после похмелья, иначе это не назовёшь. Голова раскалывалась, хотелось пить, и вязкая жидкость в стеклянной колбе никак её не привлекала. Но вспомнив, с какой лихорадкой в одиночестве она засыпала, все-таки вытащила пробку и выпила все содержимое.              Вопреки ожиданиям, полегчало почти сразу. Лёгкая слабость прошла, и головная боль значительно отступила. Гермиона выдохнула и упала назад на кровать спиной. Ей понадобилось подумать пару секунд, пока Тео залезал в шкаф неподалёку от неё. Она слабо помнила, что случилось вчера вечером. Ведь она была с Блейзом, а потом уснула на диване в библиотеке. Нахмурившись, девушка повернула голову к Нотту, что вытаскивал из комода какие-то вещи. — Ты принёс меня сюда вечером?              — Я попросил Блейза утром, когда обнаружил вас обоих спящими в библиотеке. Как себя чувствуешь?              Парень кинул на край кровати красивое бордовое платье прямого силуэта, туда же отправились и тёмные капроновые колготки, а на полу оказались чёрные ботинки на каблуке. Гермиона молча проследила за его действиями и села в кровати, подтянув одеяло к себе.              — Лучше. Это все мне…?              — Мозги в порядке, — Тео рассмеялся, за что получил подушкой прямиком в голову. — Тебе. Ты наверняка захочешь вернуться на работу.              — Глобальная ненависть ко мне закончилась?              — Нет, но ты ведь Грейнджер. Когда тебя это останавливало? Еда ждёт внизу. Увидимся.              Нотт развернулся, чтобы уйти, но был остановлен произношением собственного имени.              — Откуда у меня… вся эта одежда здесь?              Парень повернул к ней голову и улыбнулся уголком губ.              — Ты задержишься в мэноре, Грейнджер. А одежда тебе понадобится.              — Задержусь? — её брови удивлённо взметнулись вверх.              — Ты поймёшь попозже.              Она подумала, что чувствует себя в детективном романе. А Тео напоминает ей графа, а не просто человека, который ещё пару дней назад обнимал её, таял на плече в тюремной камере. С его таинственными речами и внезапно проявившимся благородством в жестах. Или она просто никогда этого не замечала.              В любом случае, Нотт скрылся за дверью, так и не обозначив временные рамки её сборов. И раз Гермиона не была ограничена ничем, она не торопилась. Тем более, что едва она встала с кровати, её настигло головокружение. И добраться до душа оказалось приключением.              Ей все казалось, что чего-то не хватает. Вот она стоит под холодными струями душа, которые отрезвляют сознание, её мокрые волосы спадают на плечи, ресницы опущены вниз, по ним медленно стекает вода, позже переходящая на алые тёплые щеки и дальше вниз по шее. Но что-то было словно не так. И Гермиона не могла понять в чем дело. Это была не тревога и не страх, не боль, не чувство одиночества. Но все равно ощущение того, что частичку её безвольно украли из её существа и не собирались возвращать.              А она непременно хотела снова составить все кусочки пазла в своей голове, чтобы все было на своих местах. Но никак не выходило, как Гермиона не пыталась.              Она стояла так под холодной водой ещё довольно долго, пока наконец не протрезвела окончательно. Даже дышать было чуточку легче. И хотя тёмная магия все ещё блестела внутри неё, напоминая о себе колкостью в сердце, сейчас ей было гораздо лучше.              Все той же палочкой, что девушка обнаружила вчера на полке, она высушила и привела в порядок непослушные локоны, нанесла лёгкий макияж и скрыла под ним свои жуткие синяки под глазами и лёгкую бледность. На работе, если они все-таки поедут туда, появляться в виде призрака ей строго запрещено.              Платье село почти идеально. И ботинки оказались по размеру. Гермиона не стала придавать этому внимания, последний раз оглядела себя в зеркале и оценила вкус человека, кому это все принадлежало, или кто потрудился обеспечить её гардеробом. И все-таки… задержится? Она? С чего бы?              Часы на стене в коридоре указали на час дня. Что было неудивительно для неё. Она медленно направилась вниз, стараясь уловить любое изменение в тишине мэнора. Она не успела и достигнуть первого этажа, когда услышала разговор на весьма повышенных тонах, что доносился из столовой. Грейнджер узнала и суровый голос Малфоя и чуть более бархатный и высокий Астории.              Она направилась прямиком туда, но остановилась, когда поймала в окне два силуэта. Тео стоял на террасе у дома, что была окутана заклинанием тепла — оно переливалось на солнце. И крепко прижимал к себе Пэнси. Она уткнулась лбом в его грудь, а он в свою очередь носом в её макушку. И мягко гладил девушку по спине. И Гермиона улыбнулась. Лишь чуть-чуть. Ведь наверняка интимный момент, что ей довелось увидеть, был лишь крошечным шагом назад в прежнюю любовь и доверие. Однако гриффиндорка все равно была рада, что Нотт сейчас с тем, кто ему дорог.              В условиях, в которых они жили сейчас, это было довольно важно.              Разговор в соседней комнате привлекал её однако гораздо больше, поэтому спустя секунду она продолжила свой путь и оказалась наконец в столовой. Драко сидел во главе стола, рядом с ним, по правую руку Астория. Она устроила свою ладонь поверх его, но парень не спешил сжать её тонкие пальчики своими. Рядом сидели Блейз, что лениво потягивал из бокала вино, и Дафна, перелистывающая страницы газеты. И, наконец, единственный человек, что не вписывался в эту идиллию ужина аристократов — Гарри Поттер.              Он стоял здесь, в своей чёрной мантии и костюме аврора, сжав с силой спинку стула. Кулаком аврор упирался в стол и направлял свой взгляд на Малфоя. А тот в свою очередь сохранял полную невозмутимость.              — Все дела моей семьи останутся в этом доме. Хочешь ты того или нет. И единственный, кто прикоснётся к ним — это я.              — Тебе ещё раз повторить, что это ради дела министерства?              — Дело Мёрфи ведёт Грейнджер. И что-то я не припоминал, чтобы она просила у меня семейный кодекс. К слову о ней, — Драко наконец соизволил оторваться от своего обеда и поднял глаза на только что вошедшую девушку. Гермиона же впечаталась глазами в своего лучшего друга, так неожиданно появившегося в доме семьи Малфой.              — Поговорим? — все такой же каменный голос, который пустил дорожку мурашек вниз по её позвоночнику. Все, что ей осталось — кивнуть. И покинуть пространство, куда она только зашла, под пристальным взглядом всех присутствующих. Поттер вышел следом и кивнул на диваны у камина.              — Гарри, я…              Ей хотелось оправдываться, хотя и не было за что. Хотелось извиниться, хотя знала, что это бесполезно. И он отмёл все её возражения взмахом руки.              — Не надо, Гермиона. Я может и понимаю в какой-то степени. Просто… не все.              — Я могу объяснить.              — Не нужно. Мне это уже не нужно.              На душе стало тяжело и грустно, ведь теперь она откровенно не понимала, в чем дело. В том, что она на время здесь? В заклинании? Он бросает её? Приехал арестовать? И теперь они не друзья. Гарри тяжело вздохнул, вытягивая руку вперёд. В раскрытой ладони показалась её собственная волшебная палочка.              — Я уезжаю.              Гермиона так резко вскинула голову, что на секунду она закружилась. Её губы чуть приоткрылись в ещё пока немом вопросе, пару раз она моргнула.              — Но… почему?!              — Все зашло слишком далеко, — это ничего не объяснило. Речь о ней и Драко? Вопрос в восстании и революции, что теплилась в стране? С чем было связано это его «все»? Чего стоило бояться? Как много вопросов… Поттер словно и не собирался на них отвечать. Он положил палочку на столик перед ними и сжал обе ладони вместе. — Министерство восстановило тебя в должности. Мне удалось убедить Кингсли, что твои намерения были чисты. И хотя он все ещё недоволен и наверняка попросит тебя о разговоре… ты… можешь вернуться на работу. Я сдаю свои полномочия. И теперь отдел мракоборцев под твоим контролем полноценно.              Он выглядел болезненно. Как если бы постарел всего за сутки. Ещё вчера он выглядел гораздо живее, сегодня его кожа потускнела, под глазами залегли синие впадины и Гермиона не знала в чем причина. И Гарри не планировал ей говорить. Она протянула руку, чтобы сжать его, но он резко одёрнул её, не позволяя подруге до него дотронуться.              И ему тоже было больно.              Задумавшись слишком о слизеринцах, о Драко, о Тео, даже о Блейзе, Гермиона совсем забыла о том, что другим тоже бывает плохо. И это отозвалось яркой болью в её душе. Гарри поднял к ней голову и вновь вздохнул.              — Прости меня, ладно? Я знаю, что все, что ты делала-было из чистых побуждений. Надеюсь, что ты поступишь правильно…              Гриффиндорка кивнула ему в ответ, стараясь всеми силами сдержать слезы, что уже собирались в уголках глаз.              — И куда теперь?              — Не знаю. Может быть, в Швейцарию. Хочу собственный книжный магазин.              — Как же Джинни?              Он качнул головой и намёк был предельно ясен. Гермиона едва не задохнулась, так резко он изменился в лице. Как лезвием кинжала по нему полоснула и эта боль, сверкнула в его глазах.              — Значит, Швейцария.              — Швейцария.              Гарри улыбнулся ей и хотя это было слегка вымученно, что-то настоящее все-таки в этом было. В этом разговоре. Что он приехал, что он оказался здесь. И она протянула ему свои руки, а Поттер неожиданно резко окунулся в эти тёплые объятия. Он не плакал. Его боль чувствовалась в том, с какой силой он прижал подругу к себе за талию.              Они оба знали, что сейчас было не время уезжать. Что бросать её было эгоистично с его стороны. Но он этого заслужил. За все годы Гарри заслуживал трусливого побега от проблем, и Гермиона не могла винить его за это.              — Не пропадай.              — Обещаю, милая.              Это обожгло хуже любой свечи. Милая… как редко он звал её именно так. Поттер больше не мог ждать не секунды. Он вытащил конверт с её именем и печатью министра, оставил его все на том же столике у диванов и поднялся на ноги. Им обоим сейчас так не хотелось расставаться. И Гермионе не верилось, что он правда уедет на другой конец Европы. Её лучший друг. Он был ей нужен. И она ему. Но они все равно расцепили руки и Гарри, последний раз махнув всем присутствующим на прощание, ушёл через главный вход. А позже послышался и хлопок аппартации.              Он исчез.              Только увеличив своим уходом пустоту внутри.              Она смотрела на палочку на столе, на этот конверт с засохшим сгустком сургуча цвета ярких фиалок. И не могла никак осознать то, что сейчас случилось.              Назад из раздумий и пустоты её существования в те секунды её вернул Блейз. Он протянул ей руку и Гермиона вскинула голову к нему, не понимая, чего он сейчас хочет.              — Идём. Покажу тебе кое-что.              Она вложила свою ладонь в его, встала с дивана и направилась за мулатом в место, известное лишь ему одному. И почему-то верила, что это правильно. Слепо следовать за ним. Именно сейчас.