— Ты идиотка или да? — со всей дури прилетает ногой в живот. Падаю на землю, сгибаясь от боли. — С тобой я не собираюсь вечно нянчиться, Влад, ты не маленькая девочка. И если сегодня я рядом, завтра меня может не оказаться. Как и твоих таблеток. Учись сама себя контролировать, дура, поняла?
Поднимаю на брюнета нахмуренный взгляд. А он лишь вопрошающе пялит на меня. Ждет оправданий за эту ситуацию. Но он их не получит. За защиту других не оправдываются. Та мразь получила по заслугам. — Послушай, Рей. Если ты считаешь нормальным то, что та девка лезла к Юи и пыталась забрать ее доклад, то я нет. С животными общаются на их языке — все просто. И, о Сатана, хотела б я ее трахнуть, сделала б это. Но, помилуй, не в моем вкусе она, — пытаюсь ухмыльнуться и вновь затягиваюсь, стряхивая пепел в пепельницу, что доставалась из специально отведенного для нее тут места. Все же, как сильно не раздражал меня второй Сакамаки, его выдержка потрясала. Так держаться, когда, кажется, вот-вот и тебя разорвет достойно похвалы. Интересно, у него это выработанное или он на каких-нибудь транквилизаторах сидит? — А кто же тогда в твоем вкусе, стервочка? — вставил свои пять копеек Райто, поведя бровями. — Может, я? — Хм. А может вот, — указываю на Аято и ловлю кучу удивленных взглядов. — Удавочка его. Красиво бы было на ней повеситься, — взгляд этого вампира стал каким-то возмущенным и оскорбленным. — Ха. Наш Великий Аято оскорбился с того, что не оказался во вкусе какой-то девчонки настолько, что ему предпочли галстук, — послышался рядом едкий комментарий Субару. А следом за ним и рык старшего из тройняшек.***
Привет, Дерек! Не день, а пиздень полный, блять. Прикинь, меня мать сбагрила к какой-то нечисти в качестве корма, прикол! Я всегда знала, что эта ебнутая меня куда-то да денет. Жаль, что ты не дожил до этого момента. Знаю, не поверишь, но все эти высокомерные выскочки — вампиры. Реальные! Меня уже даже укусить успели. Но я не сдалась и дала отпор! Правда, я молодец? А ты еще поржал с того, как та тетка на улице просила ручку позолотить взамен на гадание. Слууушай… А вдруг, мы зря тогда посмеялись ей в лицо? Вдруг она бы предсказала ту засаду? И мою поездку? Вдруг, мы могли бы это избежать и жить уже вместе? Счастливо. Прости… я опять нюни распускаю. Мне просто не хватает тебя и твоей поддержки. Я хочу вернуться на те полтора-два года назад, чтобы предотвратить тот случай. Я не могу отпустить прошлое. Я не могу отпустить его. Убираю блокнот с красиво выведенным «Дерек» на обложке в стол, где теперь мирно покоится часть вещей. На душе тяжело и больно. Я тону. Меня засасывает болото. Погрязшему в порочном кругу не выбраться из него, коли он слаб духом, а опоры нет. Это неправильно. Он гниет в земле уже давно, а я все еще храню каждую крупицу памяти о нем: имя, гитару, расписанную его руками, цвет волос, что ему так нравился, фотографии, мысли. Частицу его в самой себе — моя модель поведения никак не изменилась. Ведь это то, что нравилось ему. Это — память о нем. — Вот блядство! — стул чуть не полетел в стену, но стук в дверь вовремя привел меня в себя. — А… Войдите, открыто. В комнату мягко, словно царица-лебедь по воде, вошла Юи, держа руки на груди, сложенными в замок. Поднимает голову и говорит, улыбаясь: — Спасибо! Большое спасибо, что заступилась за меня в школе! И тогда с Аято. Ты — хорошая девушка. Ко мне еще никто не был так добр с тех пор, как я тут оказалась! Ее слова меня потрясли. Всегда. Всегда меня называли либо демоном, либо Сатаной, либо мразью. Дурой. А тут я для кого-то хорошая?.. Разве такое возможно? — А… да не за что, Ю, пустяки, — она улыбнулась чуть шире и собралась уже было убежать из комнаты, но я остановила ее, сказав: — Если у тебя будут какие-то проблемы: в школе или с кем-то из братьев — обращайся. Я разберусь. — Ага! Обязательно! Спасибо еще раз, Влада! — убежала. Так вот. Вот оно что. Понятно. Не нужно жить ради умерших, что остались в забытье старых дней. Мне нужно найти новый смысл жизнь. Того, ради кого я буду жить. Мне похуй на собственную жизнь, но не на чужую. Тогда мне было страшно не за себя, а за Комори. Нельзя. Нельзя умирать. Иначе ее убьют, иссушат, как изюм. Из-за накатывающей истерики и панической атаки, я резко раскрыла шкаф, ища кофту потеплее. Надеваю ее и, схватив сигареты с зажигалкой, побежала прочь из особняка на улицу. Холодный ночной воздух бьет в лицо, приводя в себя. — Ну, раз я тут, то, наверное, стоит осмотреть участок. Может, местечко какое хорошее найду. Сад был красив: фонтан красовался в середине, дорожки проходили мимо клумб с прекрасными белыми розами, в самой дальней стороне была беседка. Тихонько прогуливаясь по дорожкам, осматривала цветы. Ухоженные. Ни признака на болезнь. Интересно, это делают слуги или кто из братьев? Я села напротив одной такой клумбы на скамье. Ночная прохлада приводила в себя, отрезвляя разум. Легкая тревожность все еще в теле присутствовала, перемешивая все мысли в голове. Но с тревогой справиться легче, чем с паничкой. Попытки отвлечься на что-то вокруг были тщетными — я не могу сконцентрироваться. В ход пошли сигареты. Нужно очистить голову от всех мыслей. Те ощущения, что дает курево, та тряска и расслабленность от затяжек — самое то для этого. Мозг расслабляется, когда в глотку попадает дым, отдающий каким-то ягодным привкусом. В свете луны все белые розы отдавали красивым серебром. Так и хотелось сорвать один цветок и себе за ухо положить, чтобы их серебряный свет отпугивал вампиров. Но осквернять их кровавым цветом, в кой окрашены волосы — чистой воды кощунство. Вот были б они черные, как ночное небо, — другое дело. На лице проскальзывает уставшая улыбка; начинаю раскачиваться из стороны в сторону слегка, поднимая взгляд на луну. Ты, зловещая луна, в мои муки влюблена. Отобрав души покой, что ты делаешь со мной? Может, ты мне дашь ответ: почему весь белый свет обозлился на меня? Для чего родился я? — Это что за концерт под открытым небом? Чего шаболдаемся по ночам? — звучит раздраженный голос над моим ухом. Похоже, так расслабилась, что даже не заметила, как начала петь. Вот это номер. — А потом ныть будешь, что не выспалась? — А сам-то, Субару. Сам шляешься, а на меня гонишь. Да и, думаю, тебе не шибко интересно, что я тут делаю, — делаю последнюю затяжку, кашляю, ибо перестаралась, и выкидываю в урну, что стоит рядом. Альбинос присаживается рядом. Подпирает голову рукой и глаз не сводит, будто изучает. Я б тоже поизучала его. Чем-то он отличается от остальных братьев. Грубый хам, что не прочь что-то сломать — не умеет контролировать агрессию. Но только на людях. Никогда не слышала какого-то грохота, виновником которого был бы он. Показушничает? — Ты так скорее сдохнешь от рака легких, чем от кровопотери, — рявкает, закидывая руки за голову и ногу на ногу. Но, все-таки, от него веет некоторой непринужденностью. Интересный тип. — Может быть, может быть. Поэтому у тебя немного времени. Пользуйся моей добротой, — протягиваю ему руку для укуса. Лучше плыть по течению. Лучше поддаться. Не надо рыпаться, когда ты знаешь, что твоя судьба уже предрешена. Просто позволь им брать то, что они хотят. Только тогда ты сможешь досуществовать относительно спокойно свои жалкие дни. Давай им срываться на себе за то, что ты не даешь им Юйку. Но не дай им убить себя. Вампир кусает в запястье. Делает это грубовато, причиняя боль. Но почему-то кажется, что не специально. Пьет неспешно, размерено.— Запомни раз и навсегда. Если есть способ выжить — извивайся любым способом. Если не получается силой — тогда действуй хитростью. Надо будет лечь под кого-то — ляг. Только потом не забудь вонзить зеваке нож в спину, — глаза Дерека горят злостью, а на лице брызги крови. — Не забудь отомстить за все те унижения, что ты испытала. Поняла меня?
Да. Я плыву по течению. Но вонзать нож в спину еще рано. Ради собственной победы можно и потерпеть еще, ведь так? Я не дергаюсь — ведь так будет еще больнее. И забираю руку лишь тогда, когда Субару от нее отстраняется. — А из запястья не так больно, как из шеи, — усмехаюсь, оглядывая следы от клыков. — Ну или просто кто-то привык к боли на руках, — недовольно тянет парень, кивая на порезы, что видны из-под не самых длинных рукавов кофты. — У меня вот вопрос назрел: почему ты не пытаешься сбежать? Слишком многие до тебя пытались это сделать. Только ты и Комори нет. Тяжело вздыхаю. Даже если бы я хотела — не получилось бы. Вот глупый вампир, вот право! — Да было б куда. У меня ж ни денег, ни убежища. А убегать куда-то в неизвестность — так себе идея. Уж лучше тут — и еда есть, питье. И ни пиздит никто, — усмехаюсь горько да тему перевожу. — Красивые розы, кстати. Кто их выращивает и ухаживает? — Я сам, — в голосе юноши мелькает какая-то гордость. Но за ее ширмой кроется печаль. Он такой же: сломанный, скрывающий свои комплексы, чтобы никто не задел его слабое место. Чтобы никто не посчитал его чертовым слабаком. Чтобы не не ставили ни во что. И я его понимаю. Ведь это — мое кредо по жизни. — Мы с тобой так похожи. Одно, считай лицо, — поднимаюсь со скамейки. — Ладно. Пойду попробую уснуть. Ты тоже иди. Спокойной ночи, Субару, — машу рукой, удаляясь в сторону особняка, оставляя Сакамаки размышлять над смыслом сказанных слов.