Ворон и Лис

      Цутигумо, демон-паук, поднялся на крыше во весь свой немаленький рост. Огромное, покрытое хитином и шерстью тело поддерживали восемь длинных волосатых ног, оканчивающихся ядовитыми крючьями когтей. Где взгляд ожидал увидеть паучью голову, начинался человеческий торс с глянцево-блестящей, темно-серой кожей. Екай не держал в руках оружия, но охотник ни за что на свете не хотел бы оказаться в его захвате.       Из-под падающей на лицо, перепутанной гривы грязных волос блестели круглые нечеловеческие глаза. Пять из девяти возможных. Подтверждая то, что Юки уже почувствовал: противник превосходит его на две ступени. На месте губ непрерывно шевелились, влажно блестя, хищные зазубренные жвала.       — Белыыый, — паучья нога обвинительно указала на собрата, — думаессш, твоя чссловечесская игрушшка поможет отнять у меня кормушку? Я сожру вас обоих!       Демон с жутким хрипом втянул в себя воздух и плюнул вниз вязким сгустком серой паутины. Она ударилась о камни в том месте, где мгновение назад стояли визитеры. Карасу кувырком ушел вправо, лис рванулся влево, край накидки залип, демон на ходу вывернулся из нее и нырнул за стену ближайшего домика.       — Спасибо, что явился, треххвостый, ты насытишь меня надолго! — Паук бесшумно сбежал по стене и направился к бассейну, на ходу отмахиваясь от заступившего дорогу охотника.       Ворон поднырнул под лапу и врезался плечом в брюхо, сбивая противника с курса. Еще одну лапу успел отразить кинжал, третья ткнулась в доспех, оставив черный маслянистый развод. Паук раздосадовано зашипел и развернулся к человеку.       — Знаешь, охотники отвратительны на вкус, предыдущщщего я даже доедать не сссстал, так и гниет где-то в тех кусстах!       Он плюнул снова. Карасу плашмя подставил катану и, стряхнув налипшую паутину на землю, попятился, пока не уперся спиной в утес. Уводя демона за собой, прочь от целебной воды.       Теперь Юки видел пятиглазого вблизи, и зрелище ужасало еще больше. Вероятно, Цутигумо когда-то привлекли к этому месту сильные эмоции множества паломников: отчаяние, страх, надежда, боль. Но в какой-то момент их стало недостаточно, и демон перешел на более плотную еду.       «Сколько же больных ты сожрал?» — лихорадочно размышлял лис, наблюдая за схваткой. — «Похоже достаточно, чтобы измениться. Ты впитал их боль, их страх, агонию, ненависть, но вместе с тем их болезни и слабость, такова уж природа подобной диеты. И Карасу понял это, иначе не стал бы сюда подниматься».       Паучье тело пузырилось буграми нарывов и зияло вмятинами язв. Брюхо чрезмерно раздулось, несколько глаз затянула мутная пленка, даже движения, похоже, утратили былую смертоносную скорость. И сейчас это спасало жизнь зажатому у скалы человеку. Множество раз когти скрежетали по камню, лишь на доли секунды разминувшись с добычей.       Юки выскочил из своего укрытия и хотел ухватить демона за заднюю лапу, паук взбрыкнул и прямым попаданием отбросил лиса прочь, оставив на его груди глубокую кровоточащую царапину.       Человек попытался уйти вдоль скалы. Но в последний момент Цутигумо успел вцепиться ему в волосы на затылке. Демон поднял охотника вверх, отрывая от земли.       У лиса потемнело в глазах, сейчас он удерживал внутри собственную боль и получал добрую половину принадлежащей Карасу. С трудом поднявшись, он на ощупь обвил хвостами задние лапы увлекшегося охотником пятиглазого и дернул изо всех сил. Рывок пришелся на атаку паука, жвала сомкнулись, не достав до человеческой шеи.       Карасу воспользовался этим, чтобы полоснуть небесным гвоздем по ближайшему глазу. Цутигумо взревел и отшвырнул его прочь, хватаясь за лицо. Охотник отлетел в кусты и, судя по ощущениям лиса, весьма неудачно приземлился.       Юки, преследуемый по пятам разъяренным демоном, взметнулся на ближайшую крышу, промчался по ней, прыгнул на вторую. Жадные паучьи когти успели выдрать из кимоно клочок, который тут же развеялся по ветру серебристой шерстью. А лис уже летел на третью крышу.       В этот момент все и произошло: его ноги подогнулись, пальцы расслабленно скользнули по черепице, и Юки, безвольной куклой прокатившись по скату, упал на землю. В голове запоздало мелькнула мысль о парализующей природе паучьего яда.       — Карасу! — с трудом ворочая языком позвал треххвостый.       — Твоя игрушшшка тебе не поможет, — злорадно отозвался Цутигумо, медленно приближаясь к своей жертве. Одной рукой он продолжал зажимать покалеченный глаз, между пальцев струилась густая черная кровь. — Он понимает, что ты обречен.       С этими словами демон воткнул в каждое плечо скулящего лиса по загнутому когтю и поднял его на уровень своего лица.       — Для начала я выпью каждый из твоих хвостов, а потом доем осталь… — трехгранный кинжал вылетел из темноты, отсек с правой лапы коготь, и с металлическим клацаньем упал где-то на скалах.       Паук издал новый крик боли, уронив Юки на землю, и заковылял к кустам, болезненно поджимая обрубок.       Вскоре вернулся, волоча за собой барахтающуюся добычу. Прижал к земле рядом с лисом под треск рвущихся завязок, сорвал кусок доспеха и располосовал все открывшееся предплечье ядовитыми когтями.       — Я был готов подарить тебе быструю смерть, человек, но теперь буду есть тебя заживо, — пообещал он, терпеливо выжидая, пока Карасу перестанет шевелиться.       Юки в ужасе наблюдал за этой сценой, не в силах даже отвернуться. А взгляд охотника оставался безразлично сосредоточенным, лишь время от времени затуманиваясь от боли. Его руки расслабленно лежали на земле, растрепанные волосы обрамляли голову черным нимбом, дыхание становилось все медленнее и тише. Довольный Цутигумо склонился вниз, широко открывая пасть, готовый начать трапезу. В тот же момент рука Карасу метнулась к ножнам, и второй небесный гвоздь глубоко вошел в центральный паучий глаз.       — Привет тебе, от моего недоеденного брата! — воскликнул ворон, всем весом повисая на рукояти.       Чудовище завыло и заметалось в предсмертной агонии, утаскивая охотника на себе. Наконец, паук рухнул на краю обрыва. Карасу поднялся с него, достал короткий меч и в два удара отделил голову. Остальную тушу спихнул с обрыва, тщательно вытер оружие и только после этого направился к неподвижному спутнику.       Ногой перевернул его на спину, нависая черной тенью на фоне идеально круглой луны.       — Ну что, как насчет расплатиться за все потраченные мной нервы? — поинтересовался охотник, задумчиво глядя сверху вниз и сжимая в каждой руке по ритуальному кинжалу.       Юки с ужасом понял, что уже какое-то время не чувствует чужой боли. Это могло означать только одно: контракт между ними закончился…       — Ааа, дошло наконец, — хрипло рассмеялся Карасу, в ответ на панику в глазах демона. — Я не видел поблизости муравейника, чтобы угрожать тебе, да и лимит выколотых глаз на сегодня превышен, но без антидота ты в любом случае скоро уснешь, чтобы уже не проснуться.       Он присел рядом и одну за одной убрал с бледного лица серебристые пряди. Лис попробовал зарычать: непослушные губы лишь едва дрогнули. Мир вокруг начал темнеть и расплываться.       — Бездна забери, сколько же хлопот ты мне доставил, отродье, — печально вздохнул охотник, склоняясь, чтобы заглянуть в глубину застывающих голубых озер.       Демон его уже не видел: все вокруг растворилось во мраке. Последним, что он запомнил, были горячие губы, накрывшие его рот, отмеривая один крошечный глоток.       Первым, что почувствовал Юки, стало тепло, он словно парил в тепле и невесомости. Было слышно плеск, шум падающей воды и время от времени переливчатые птичьи трели. Но больше всего поражало обилие сырой природной энергии, разлитой повсюду. «Не так я представлял себе перерождение». Он глубоко вдохнул горячий влажный воздух с запахом мокрой земли и цветущего вьюнка, затем медленно открыл глаза.       Плато заливал жемчужный белый свет. Лучи лунного света падали в воду, бесконечно отражаясь в блестящих белых камнях, выстилающих дно овального бассейна. Посылая во все стороны причудливые пляшущие блики.       Лис парил в этом тепле и свете, удерживаемый на поверхности парой крепких рук. Кимоно колыхалось и струилось вокруг, сливаясь с окружающей белизной. Он запрокинул голову и встретил спокойный взгляд Карасу. Подсвеченные снизу глаза охотника, отчасти утратив черноту, казались темно-серыми, как грозовое небо.       — Проснулся? Не дергайся, я принял антидот заранее, а твоему телу еще нужно время. Послушай лучше, слышишь? — человек подтащил демона к краю чаши и помог ухватиться рукой за бортик.       — Что я должен услышать? — поинтересовался Юки, осторожно проверяя подвижность собственных конечностей.       — Соловей поет, — улыбнулся охотник, расслабленно откидываясь на бортик.       Доспех и оружие аккуратной стопкой лежали неподалеку. Тонкое нижнее кимоно промокло и плотно облепило его фигуру.       — Давно ты меня в этом целебном кипятке держишь?       — Около часа.       Они помолчали, слушая пение соловья и рокот водопада.       — Карасу?       — М?       — Дай руку.       Человек лениво приподнял одну бровь и протянул лису правую руку. Тот перевернул ее ладонью вверх и стал пристально разглядывать, медленно повторяя чуткими пальцами рисунок линий.       — Вторую, пожалуйста.       — Что ты хочешь там увидеть?       — Пытаюсь понять, — тихо отозвался Юки, не отрываясь от своего занятия, — как тебе удается этими руками одинаково хорошо творить и уничтожать?       — Чушь какая.       Демон улыбнулся уголками губ, поднял на собеседника полные лазурного света глаза и нежно поцеловал ладонь Карасу поверх линии жизни.       — Бездна…. забери… — подавился вдохом человек.       Лис шагнул ближе, и ворон с плеском отшатнулся, отворачиваясь и закусывая губу.       — Соврешь, что не хочешь меня? — нарочито небрежно осведомился треххвостый, в нежном голосе едва слышно звучала обида.       — Я хочу тебя! — рявкнул Карасу, стремительно оборачиваясь, как отпущенная пружина. — Бездна забери, Юки, ты выглядишь как ожившее наваждение, пахнешь зимним лесом, звучишь как музыка! Создан, чтобы очаровывать! Создан проникать в кровь, отравляя способность здраво мыслить! Да, я хочу тебя. Давно хочу. Доволен?!       Лис оттолкнулся ногами ото дна, подпрыгнул и сел на бортик бассейна, одной рукой отжимая из волос воду, вторая сочувственно легла на плечо человеку:       — Здравомыслие переоценено.       Карасу зарычал, за ногу стащил демона обратно в воду и прижал к каменной стене. Удерживая за плечи, другой рукой изловил за подбородок, нажал на челюсть, вынуждая приоткрыть рот, и жадно поцеловал.       Почти болезненная хватка горячих рук, алчная поспешность движений, вкус чужих губ и языка: Юки показалось, что мир вокруг снова кружится и меркнет. Собственное тело стало горячим, невесомым, колени подогнулись, и только хватка Карасу не дала ему сползти под воду. Человек отстранился, тяжело дыша.       — Все еще считаешь здравомыслие излишним? — криво улыбнулся он.       Лис молчал, потерянно глядя в пространство. Обычно едва уловимые эмоции человека ревели у него в ушах, оглушая.       Охотник выпустил его, оттолкнулся от стены и за несколько широких гребков достиг противоположного края чаши. Скрестил на бортике руки и устало опустил на них подбородок, глядя в бесконечную черноту за краем обрыва.       — Карасу? — окликнул несколько минут спустя Юки.       Он подошел, оставляя дорожку мокрых следов, и сел рядом.       — Спой мне, Карасу.       — Мне, в самом деле, стоило тебя убить… — тяжело вздохнул охотник.       Он прикрыл глаза и едва слышно запел, прекрасно зная, что чуткий слух демона услышит мелодию и каждое слово:       Судьбу я повстречал на перекрестке,       Лишь об одном позволила просить.       И я тогда сказал: верни мне звезды,       Угасшие в глазах безмерно дорогих.       Нет крепче привязи, чем отданное слово.       Я снова хлеб в пути ломаю на двоих,       С бродягой жизнь обходится сурово,       Я утешение найду в руках твоих.       Ни небеса, ни бездна нас не ждут, приятель,       И принц, и жрец — все в этом мире лгут.       Здесь для себя единственный судья ты.       Так прекрати судить, на эти пять минут…       На соседней крыше запел соловей, еще один поддержал его из алтарной ниши. С последними строчками голос Карасу задрожал и стал хриплым, когда прохладные ладони легли ему на плечи и, скользнув вверх, зарылись в волосы, разбирая прическу.       Когда песня закончилась, Юки осторожно потянул ворона за плечо, заставляя обернуться. На этот раз человек не отшатнулся, неподвижно стоя с закрытыми глазами.       — Ты ведь уже был с кем-то, — заключил лис.       — Да.       — С мужчиной?       — В том числе.       — Значит, дело в том, что я демон?       Охотник медленно открыл глаза, их взгляд был тяжелее обычного, но Юки уже научился отличать: гнев Карасу не был направлен на него. Он, как и капля затаенной ненависти, предназначался самому себе.       — Все сложнее.       — Отговорки, — фыркнул лис. — Ты этого хочешь, я не против. Больше нас ничего не связывает, почему бы не поставить запоминающуюся точку?       — Вот значит как? Ты не против?! — человек резко вылез из воды.       Юки поспешно вскочил и отступил, сбитый с толку внезапной сменой настроения. Его белое кимоно уже почти высохло, в то время как Карасу наступал на него мокрый с головы до пят. Человек прыгнул вперед и, схватив демона за ворот, рванул на себя.       — Ай-ай-ай, мммм… — застонал Юки, когда ворон намотал серебряные пряди на кулак и потянул, заставляя его запрокинуть лицо навстречу лунному свету.       — Скажи мне правду, белый лис, — попросил Карасу, заглядывая в холодную глубину распахнутых в удивлении глаз, — почему ты готов лечь со мной?       — Ммммм… из любопытства, — с небольшой заминкой ответил Юки.       — Это единственная причина?       — Д-да, — соврал демон, не зная, что своей ложью развязывает человеку руки.       — Что ж, посмотрим, смогу ли я удовлетворить твое… любопытство…       Он склонился к Юки, на этот раз медленно, наслаждаясь каждой секундой. Кончик горячего языка просяще скользнул по мягким прохладным губам, и лис инстинктивно сам приоткрыл их навстречу. Но человек слегка отстранился, со снисходительным превосходством глядя на растерянного демона у себя в руках.       — Карасу, я… я хотел сказать…       — Уже не важно, — отрезал охотник, увлекая юношу на землю.