Ворон и Лис

      Рука Карасу скользнула по шее Юки и нырнула в отворот кимоно, оголяя изящное белое плечо. Большой палец описал задумчивый круг по едва различимому следу от паучьего когтя:       — Как все-таки быстро на тебе заживают раны.       — Кроме тех, что оставляешь ты, — отозвался лис, вслушиваясь в горячее движение чужих пальцев.       Охотник расхохотался, и демон подумал, что впервые слышит его настоящий смех: низкий, заразительный, рокочущий. Рука спустилась на бедро, нашарила короткий шрам, оставленный Небесным, потом его двойник на внутренней стороне, задумчиво погладила:       — Это первые?       — Да.       — Жалеешь?       — Нет.       Карасу потянул за пояс и тот соскользнул, развязываясь. Белоснежное кимоно растеклось по земле огромным драгоценным покрывалом. Обнаженная фигурка Юки посередине казалась особенно хрупкой и уязвимой.       — Я испортил совершенство… — покачал головой человек, роняя с мокрых волос холодные капли на теплый шелк жемчужной кожи.       Лис глубоко вздохнул, наслаждаясь их скольжением по груди и животу:       — Я никогда им не был.       Карасу стянул свое кимоно и остался в одних штанах. Демон обшарил его фигуру взглядом, задержался на жутком шраме у сердца, затем на свежезабинтованном предплечье: «Человеческое тело такое уязвимое. Как долго до того, когда оно придет в негодность от такой жизни?»       — Не надо, — оборвал его размышления охотник. — Я вижу твой взгляд, не жалей меня.       — Разве не жалость заставила тебя спасти мне жизнь сегодня? — приподнялся на локтях Юки.       — Нет.       — Ясно, — улыбнулся лис. — Так и скажи, что предпочел трахать меня тепленьким.       Человек опять расхохотался. Этот смех заставил Юки покрыться мурашками: такой живой, такой настоящий, такой не похожий на Карасу. Он разливался теплом в груди, принуждая сердце биться чаще.       — Бездна забери, как же безумно я, в самом деле, хочу тебя… — вздохнул, отсмеявшись, охотник.       Он подхватил демона под поясницу и подтащил к себе, склонился, ловя языком не успевшие разбежаться капли. Лис мурлыкнул, инстинктивно прогибаясь навстречу ласкам. Направленная на него страсть человека, сквозящее в его голосе и взгляде неподдельное восхищение наполняли энергией не хуже целебного источника. Карасу невзначай задел языком сосок, и Юки отозвался коротким стоном.       — Пятая струна, — определил ворон. — Посмотрим, смогу ли я заставить тебя звучать, как четвертая…       Язык сменили руки, новый стон потерялся в поцелуе. Окружающий мир перестал существовать для демона, оказалось: ничто из лисьих игр, ничто из подслушанного или подсмотренного не могло подготовить к этой лавине ощущений, когда чуткие пальцы музыканта знакомились с его телом.       А Карасу не мог вспомнить в какой момент в голове не осталось ни одной разумной мысли. Вид распростертого под ним, потерявшегося в своих ощущениях мальчишки попросту заставлял забыть о долге и осторожности. Он нащупал губами на шее Юки безнадежно частящий пульс и целовал, пока тонкую кожу не украсил лиловый синяк.        Раньше этот момент представлялся ему большой жертвой для пользы дела, но сейчас все вдруг перестало быть однозначным. Он уже не мог сказать, кто получает от происходящего больше: лживый треххвостый или все-таки он сам?       Шея, ключицы, запястья, грудь, живот, внутренняя сторона бедер — лис отзывался практически на все. По второму кругу пойти не успел: слегка дрожащие прохладные руки обхватили его за шею и с неожиданной силой притянули, вынуждая полностью прижаться. Ворон перенес вес на локти, скорее по привычке, чем из реальной необходимости беречь партнера.       — Я хочу больше! — шепотом взмолился Юки, в глубине его холодных глаз тлели рубиновые угли.       Не разрывая зрительный контакт, Карасу провел по приоткрытым шелковым губам и, слегка нажав, погрузил в рот демону сразу три пальца, несколько раз по-хозяйски толкнувшись внутри. Лис, захваченный врасплох безумной откровенностью происходящего, низко застонал. Одна ладонь вцепилась в кимоно, сминая белую ткань, вторая — до боли сжала плечо человека, интуитивно ища в нем опору.       — Ну, вот и четвертая…       Пальцы погладили язык, осторожно коснулись клыков и выскользнули, оставляя на губах и подбородке влажный след.       — Скажи, — хрипло попросил охотник, уткнувшись носом в мягкое серебро волос за ухом демона, — скажи, что хочешь этого.       — Я… — Юки с трудом справился с человеческой речью, — я хочу этого, учитель.       Двусмысленность обращения приятно обожгла Карасу, заставив кровь прилить к щекам и кончикам ушей. Влажная от слюны ладонь легла между ягодиц и остановилась. Человек медленно нажал одним пальцем, а когда демон зарычал и выгнулся всем телом, добавил к нему второй.       Внезапная боль вернула ворона к реальности, шипя сквозь зубы, он прервал ласки, схватил Юки за запястье и потянул, извлекая из своего плеча выпущенные лисом когти. Несколько темных капель скатились из ран и упали демону на шею и подбородок. Кимоно под ним взорвалось розово-красной вишней.       — Прости… — лис смотрел абсолютно рубиновыми глазами, — это не повторится.       — Да, — охотник свободной рукой извлек из штанов пояс и, заломив юноше руки, скрутил их за спиной. — Не повторится.       Он толкнул Юки на кимоно и ушел в темноту. Вернулся с вещами, достал из сумки несколько пузырьков и бинты. Из первого плеснул на плечо, на ране зелье с шипением вспенилось, Карасу налепил сверху кусочек бинта.       На самом деле, он не столько спешил позаботиться о порезах, сколько давал себе время остудить голову: «Как можно было так увлечься, что проморгать метаморфозу?! Вот было бы это не плечо, а горло… Как, бездна забери, я мог хоть на мгновение забыть, с кем имею дело?!» Он поднял взгляд на белокожего юношу, потерянно сидящего, смущенно поджав ноги, в шатре из серебряных волос с неловко выкрученными руками… «Легко забыть, слишком легко…»       Он сполоснул руки и, откупорив второй пузырек, приблизился к треххвостому.       — Что это? — лис настороженно повел носом. — Крапива, алоэ, подорожник, рябина… что-то еще?       — Много чего еще, — человек щедро отмерил содержимое в сложенную лодочкой ладонь. — Это масло для ссадин и ожогов, в нашем случае — оно убережет тебя от боли.       — Ты думаешь об этом, даже после того, как я тебя ранил? — сверкнул глазами Юки. — Я демон, не уверен, что со мной вообще нужна такая предусмотрительность.       Он сделал паузу и добавил:       — Я в любом случае поправлюсь к утру.       — Ну, а я — не демон, и наслаждаться чужими страданиями привычки не имею. Хотя, порой, почти готов сделать исключение…       Охотник уронил лиса, только в последний момент не дав впечататься носом, и прижал грудью к земле. С мучительной неторопливостью начиная распределять масло: от поясницы и ниже.       — Это правда была случайность, — Юки вывернул голову, оглядываясь на человека. — Что я могу сделать, чтобы загладить вину?       — Делай то, для чего создан, — грубее чем собирался ответил Карасу, — приноси удовольствие.       С маслом два пальца вошли безо всяких усилий и на этот раз совсем без предупреждения. Демон беспомощно трепыхнулся и тихо застонал, прогибая поясницу. Пояс затрещал, но выдержал. Ворон на всякий случай сильнее нажал на загривок лиса, позволив себе немного зарыться пальцами в шелковые пряди волос.       К двум пальцам вскоре присоединился третий: тело демона в самом деле адаптировалось быстрее. Прежде чем сделать последний шаг в бездну, Карасу еще раз остановился и слегка потянул Юки за волосы, заставляя обернуться:       — Последний шанс передумать…       Юноша зажмурился и помотал головой:       — Ни за что, это лучшее, что я испытывал! — прохрипел он.       — Льстец, — фыркнул охотник, толкаясь бедрами вперед.       Это было так хорошо, что неожиданно для себя ворон застонал, почти в унисон с рыком демона. На этот раз пояс не выдержал. Охотник настороженно замер, но лис лишь уперся ладонями в землю.       — Не останавливайся, — простонал он, — потом убьешь меня, сейчас… просто… не останавливайся…       И человек впервые подчинился его приказу, сам сомневаясь, что смог бы поступить иначе.       Чуть позже он потихоньку отпустил загривок Юки, на секунду слегка наклонился к земле, и вот уже трехгранный кинжал привычно лег в руку. Выждав удачный момент, ворон коротко взмахнул.        Нож тихо свистнул и глубоко вошел в стену ближайшего дома, пригвоздив наложенные друг на друга тени любовников. «Небольшая страховка».       Лис вздрогнул, но короткий укол холода потерялся в ощущениях, когда человек направил руку на еще неизведанную территорию, помогая юноше приблизиться к пику. Хвостатый снова зарычал, когти глубоко вошли в землю, хрупкая спина стала рельефной от натянутых мышц. Картина этой покорной мощи едва не выбросила самого Карасу на вершину. Он склонился, прижимаясь грудью к влажной спине лиса, уперся лбом между лопаток и, лишь ощутив в кулаке биение чужого удовольствия, позволил себе провалиться в блаженное небытие.