Ворон и Лис

      Карасу прошел за Сэйтору на дальний угол трибун. Лис усадил его на крайнюю скамейку, огляделся в поисках ненужного внимания и стал маленькой кисточкой под прикрытием рукава поспешно наносить на руки воину цепочки магических символов. Мягкий ворс быстро и невесомо порхал по пальцам и предплечьям в одному колдуну понятном порядке. Густой черно-бурый состав щипал кожу и пах сандаловым маслом, анисом и, разумеется, кровью. Второй пузырек черный вручил охотнику:       — Кровь Юки. Пей.       Ворон вздохнул и поднес стекло к губам, уже зная, что последует: внутренности скрутило и обожгло. Карасу зажал рот и согнулся к земле, опасаясь, что его попросту вывернет. Обошлось. Но уже через пару минут жжение сменилось на такой же лютый холод. Словно потроха к позвоночнику примерзли. Даже показалось, что судорожное дыхание оседает инеем на треснувших губах. Символы на руках запульсировали в такт биению сердца.       Боооммм! — пропел гонг.       — Вырви для него эту минуту! — велел Сэйтору и властно накрыл глаза охотника окутанной черным пламенем ладонью.       Виски словно обручем сдавило, а следующим, что человек увидел, был летящий на него меч.       Печать у Юки получилась. «Ну хоть в чем-то не опозорился…» — подумал он. И в этот момент Рэйден атаковал, одним прыжком одолев разделявшие их четыре метра. Оружие рыжий выхватил уже в воздухе.       Младший брат не успел опустить руки к ножнам, а первый меч уже летел ему в лицо. И в этот миг в груди белого лиса горячо и болезненно забилось второе сердце. В отличие от загнанного трепещущего пульса самого Юки, чужой звучал невозмутимо и размеренно. Мечи — короткий и длинный стремительно покинули ножны, в последний миг крест-накрест встречая угрозу. Противники проехались ногами по песку, постепенно теряя инерцию удара.       Рэйден нахмурился, разочарованный, что не удалось завершить бой с одной атаки. Пока его меч упирался в скрещенные клинки Карасу, два других атаковали с боков. Ворон резко стряхнул оружие противника в сторону и поставил блоки. Рыжий улыбнулся и ленивым возвратным движением направил первую катану обратно в грудь брату. Но Юки уже и сам очнулся, поспешно отбив лезвие. Свой трофейный меч он держал двумя руками.       Десять секунд.       Шесть хвостов давали рыжему лису три призрачных руки, что в сумме позволяло сражаться пятью клинками одновременно. Два он привычно держал на защите, прощупывая оборону противника тремя против трех.       — Что за нирхольд обучал тебя?! — сощурился Третий принц — Это не наш стиль!       — Из любого нирхольда учитель лучше, чем из тебя! — прошипел Юки, отчаянно пытаясь поспеть хотя бы за третью атак. На его кистях и подбородке уже сочились кровью несколько длинных порезов. Сердце Карасу в его груди иронично колыхнулось.       Двадцать секунд.       — Береги дыхание, — фыркнул в ответ на оскорбление Рэйден. — Я уже признал манеру твоей игрушки.       Старший лис на секунду отступил, прекратив атаки. Затем, словно жонглер, в несколько бросков перераспределил мечи между руками.       — Поиграли и хватит, — он хищно улыбнулся и атаковал сразу с пяти направлений.       Охотник знал: однажды этот день неизбежно наступит. Всегда есть рыба крупнее и противник сильнее. Вот только никак не рассчитывал, что отбиваться придется, находясь в чужом теле. Он не мог увернуться от атаки, не мог даже повернуть голову, ограниченный полем зрения выбранным Юки. Все, что оставалось — бесконечно блокировать и отбивать как можно больше ударов.       Рэйден сражался красиво и жутко. Управляемые одним разумом, пять мечей действовали невероятно согласно: стоило одному оттянуть внимание, второй летел с другой стороны, давая возможность третьему проскользнуть посередине.       Крак! Шарх! Хрясть! — Доспех превращал смертельные удары в обычные синяки и кровоподтеки. Но шестихвостый был опытным воином, снова и снова находя бреши и слабые точки, успевая просунуть хоть кончик лезвия.       Юки чувствовал каждый укус чужой стали, ощущал бегущую по телу липкую кровь, что начала просачиваться между пластинами брони, добавляя алый цвет в их черно-белый рисунок.       Тридцать секунд.       Темп боя стремительно нарастал, заставляя сидящих на трибунах зрителей вскакивать на ноги, в попытке лучше рассмотреть происходящее.       Растянув защиту противника тремя мечами, Рэйден атаковал еще двумя, в бок Юки и в то место, где окажется призрачная рука, что придет на защиту.       Карасу хорошо понимал эту вилку: жертвовать придется или телом или рукой. Но с раной еще можно сражаться, а без защиты, что обеспечивает рука, все будет кончено слишком быстро. И он пропустил клинок. Чужое горячее сердце в груди белого лиса виновато сжалось, впервые сбиваясь с ритма, и тут же в бок вгрызлась катана рассекая мышцы и царапая кость ребра под ними.       Юки закричал, пошатнулся, ослепленный болью, и другой клинок, пользуясь этим, проткнул ему бедро насквозь, выйдя между пластинами доспеха над коленом.       Сорок секунд.       Рэйден не стал вытаскивать оружие из раненого противника, просто отпустил рукоять, позволяя Юки самому решать: бросить свой меч, чтобы вытащить чужой, или не иметь возможности опереться на ногу. А рыжему и четырех клинков хватит, чтобы закончить начатое. По правилам, дуэль закончится, стоит одному из них лишиться сознания или оружия.       С этого момента бой превратился в избиение. Одной своей рукой Карасу все равно чуть позже пожертвовал на новой вилке, защищая горло. Рэйден свободной рукой на лету подхватил осиротевшую короткую катану и сразу воткнул ее брату в плечо. Затем, метко пнув в здоровую ногу, уронил младшего принца на спину.       Пятьдесят секунд.       Охотник вонзил длинный меч в землю и использовал как точку опоры, заставляя Юки в последний миг выкатиться из-под летящих сверху ударов, оставляя на песке кровавые полосы и разводы. Нога с торчащей катаной отозвалась на этот маневр чудовищной болью.       Пятьдесят две секунды.       С гневным криком Рэйден швырнул один из мечей вдогонку и пригвоздил правую ладонь белого лиса к земле. Юки закусил губу и плотнее перехватил скользкую от крови рукоять левой рукой. Если сейчас отпустить, сражение закончится.       Пятьдесят четыре секунды.       — Бросай немедленно! — рыжий лис навис над братом. Занесенный им меч окутал оранжевый огонь, роняя во все стороны раскаленные искры.       Юки испуганно вскрикнул и отчаянно отмахнулся, в последний миг его собственный клинок нарядился в синее пламя, заставив сердце ворона удивленно дрогнуть. Холод и Жар столкнулись, с грохотом уничтожив друг друга в яркой вспышке. Похищенный у Кохеку, трофейный клинок выдержал. Меч Рэйдена разлетелся вдребезги, оставив дымящуюся рукоять.       Пятьдесят шесть секунд.       — Щенок! — шестихвостый отбросил бесполезный кусок металла и атаковал оставшимися.       Один отбил Карасу, от тяжести удара выронив собственную катану. Один соскользнул по доспеху, оставив новый синяк, короткая катана последней вошла в бицепс левой руки, буквально распяв белого лиса на утоптанном песке.       Пятьдесят восемь секунд.       Рэйден зарычал и опустился на одно колено, собственным весом вжимая противника в песок и поворачивая лезвие в ране. Юки застонал, отчаянно пытаясь удержать на последней рукояти слабеющие пальцы. И в этот момент ворон ощутил, как чужая воля тащит его прочь.       — Очнись! Очнись, человек, или сдохнешь! — С трудом пробился в сознание приглушенный голос Сэйтору. — Возвращайся немедленно!       Щеку обожгла пощечина. Он рванулся, из последних сил цепляясь за ускользающую связь. Призрачная рука сомкнулась на торчащем в ноге мече, но не выдернула, а толкнула его вверх, глубже в рану. Юки закричал, но вместе с ним закричал и Рэйден, которому этот меч тоже вонзился в бедро. Шестихвостый скосил взгляд, снял свою ногу с лезвия и коротким ударом отсек последнюю подвластную охотнику конечность, возвращая внимание обратно к младшему брату, но уже потеряв драгоценное время.       Шестьдесят одна секунда.       Под дружный вздох толпы, осознав, что не уложился с расправой в отведенный срок, Рэйден поднялся. Он глубоко вздохнул, скрывая досаду, и методично проткнул белого лиса еще пять раз. Юки потерял сознание так и не выпустив меч.       Бой продлился шестьдесят семь секунд.       Карасу открыл глаза, лежа на жесткой скамейке и тут же свалился с нее на землю, отчаянно хватая ртом воздух. Легкие рвались и горели, словно всю эту минуту он не дышал вовсе. Гул в голове смешивался с шумом толпы.       — Не шевелись, — посоветовал черный лис. — Я только что перезапустил твое сердце.       — Заебись, — простонал человек.        Он хотел стереть бегущую из носа кровь, но руки не слушались, покрытые сеткой лопнувших сосудов.       — Боооммм! — звук гонга возвестил о конце поединка.       Охотник повернул голову, пытаясь сквозь мешанину ног разглядеть поле. Сэйтору ухватил его за шиворот и помог сесть, оперев спиной на скамейку. Рэйден со своей свитой уже покидал круг, и зрители тоже начали разбредаться, не стесняясь шумно обсуждать увиденное.       — Хорошие новости, — перечислил довольный демон: — Заклинание сработало, ты вроде не сдох, и Юки продержался дольше минуты. Смешно, но вы даже кровь братцу пустили. А мне пора потрясти парочку должников прежде, чем самые шустрые разбегутся!       — А как же Юки? — Карасу указал подбородком на изящное тело, распростертое на темном от крови песке.       — Третий не стал бы его серьезно калечить, — беспечно отмахнулся черный лис. — Отлежится и очнется к вечеру. Можешь крови ему дать для верности.       Демон окутался черным пламенем и исчез, через секунду с опушки долетел его веселый голос:       — А ну стой, Кайоши, колючка ты древняя, разговор есть…       «Прекрасен сладкий вкус победы…» — устало подумал Карасу, оглядывая пустеющий плац. — «Хотя в нашем случае это, конечно, горечь поражения. Но, как говорил Штормовой Поэт: пускай будет поражение, только пускай не последнее». Он неловко поднялся и побрел в сторону поверженного лиса.       Маленький красногрудый снегирь, неподвижно наблюдавший все действо с широкой ветки, закрыл свои ярко-голубые глаза. Воля, державшая его в этой форме, ушла, и птичка рассыпалась на сотню маленьких духов-снежинок, бесшумно разлетевшихся по утреннему лесу.       Юки с трудом разлепил глаза. Во рту стоял приятный привкус зимней вишни, но все остальное тело казалось сплошным страданием. Над головой небо горело красным.       — Восход или закат? — спросил он в пустоту.       — Закат, — Карасу поднес к его губам фляжку.       Лис сделал несколько глотков и медленно сел, отчаянно гримасничая в процессе:       — Судя по тому, что я до сих пор не в казарме, план сработал?       — Сработал, — улыбнулся человек и потянул демона вверх. — Пойдем, я хочу показать тебе кое-что!       — Неба ради, оставь меня! — взмолился Юки, повисая на пошатнувшемся вороне всем телом. — Ни одно чудо на свете не стоит подобных мучений! Положи меня обратно, чтоб я мог умереть спокойно!       Но Карасу продолжал тащить его к краю поля и, наконец, опустил возле уложенных в начале полосы препятствий мраморных плит. Сглаженных тысячами пробежавших здесь ног до мягкого блеска.       — Ты меня ненавидишь? Это пытка такая? — лис огляделся, не понимая, чем требуется восхититься.       — Да вот же! — охотник мягко ухватил его за подбородок и заставил посмотреть ниже.       Многотонная древняя плита треснула с краю, и в трещину робко высунулись несколько свежих зеленых листочков и маленький пушистый желтый цветок. Юки тяжело вздохнул:       — Ты что, идиот?       — Это одуванчик! — рассмеялся Карасу, тем настоящим смехом, что удивил демона на источнике. — Смотри, он способен расколоть даже мрамор! Это самый живучий и выносливый сорняк в обоих мирах, от него почти невозможно избавиться. Он может залететь с ветром в любой сад и задушить там все живое. Я один раз видел поляну, выжженную пожаром дотла, первым, что взошло среди грязи и пепла, были сотни довольных жизнью одуванчиков! Это лекарственное растение обладает тонизирующим свойством, улучшает кровь, снимает воспаление. Кроме всего прочего, из одуванчиков делают любимое вино Императора. Оно кажется легким и сладким, но, стоит чуть увлечься, и тебя уже не держат ноги…       Он сорвал цветок и вложил опешившему лису в покрытую запекшейся кровью ладонь:       — Я бы, на месте твоих братьев, дважды подумал прежде, чем называть тебя в его честь!       — Карасу… — Юки смотрел на маленькое солнце, зажатое между пальцев. — Ты! Как только боги допустили твое существование?!       Его полные слез глаза вспыхнули красным. Четыре очень прозрачных, едва вернувшихся хвоста заметались за спиной, роняя синие искры на стремительно седеющую от инея траву.       — Вот ведь, бездна забери! — удивленно отшатнулся охотник. — Я сказал что-то не то?       Белый лис толкнул его еще дальше, на гладкие плиты. Рухнул сверху и поцеловал, нетерпеливо раздвигая языком сухие горячие губы и глубоко вдыхая знакомый запах кожи и стали, дыма, крови, пота и вина — запах человека.       — Юки… — ворон отстранился, тяжело дыша. — У тебя уже есть четвертый хвост.       — И что с того? — демон сорвал с человека пояс.       — Если нужна энергия, я могу дать крови.       — Отказываешь мне? — фыркнул лис, распахивая на Карасу кимоно. — Не ты ли сходил с ума по моему доспеху, смотри, я все еще в нем!       Он провел ладонью по черно-белым пластинам на своем животе, покрытым бурыми потеками.       — Да, — вскинулся ворон, — Я не стал снимать потому, что он хоть как-то зажимал твои раны! Идиот! Живого места нет! К тебе же прикоснуться страшно!       — Не ври, ты не из пугливых, — оскалился демон, отбрасывая собственный пояс с ножнами.       Он пошарил пальцами, ища завязку, раздраженно зарычал и с треском сорвал наплечник целиком.       — Варвар! — ахнул Карасу. — Ты что творишь! Это же произведение искусства!       — Что за дело простому охотнику на демонов до искусства? — сощурился Юки. — Скажи мне, знаток философских высказываний, какое имя тебе дали при рождении? Что за герб ты носил?       — Становясь охотниками, мы получаем новое имя. А прошлое предается забвению.       — Вот как?!       Лис рванул второй наплечник.       — Умоляю, прекрати! — человек сложил руки перед грудью в просящем жесте. — Позволь мне снять его по порядку.       — Хорошо, пойдем в кровать! — щедро махнул белый демон, скривился от боли в плече, тяжело поднялся и побрел в сторону дворца.       — Рехнулся! — Карасу метнулся по плацу, собирая оружие и одежду и поспешил следом за хромающим принцем. — По голове, похоже, досталось…       На полпути Юки начал оседать на землю, и ворону пришлось снова подхватить его.       — Береги ногу, — велел он, обнимая за талию повисшего на плече демона.       — А кто мне эту ногу покалечил?!       — Сработало, разве нет?       Они ввалились в комнату, едва не обрушив новую дверь. Жаровня горела здесь весь день, в покоях было куда теплее обычного. Карасу усадил свою ношу на пол и принялся бережно освобождать от доспеха, цокая языком на каждую царапину на лаке.       — Мы пропустили больше ударов, чем я думал.       — Точно больше, чем я был способен вынести! — простонал Юки, выжидая пока присохшие к бурому от крови кимоно пластины одна за одной снимались с противным хрустом.       Когда человек попытался отодрать ткань от тела, лис покачал головой и встряхнул плечами. Волшебная одежда невесомым туманом стекла на пол, вернув по дороге первозданную белизну. Глазам открылась истинная картина разрушений.       — Какой же ты, все-таки, живучий… — потрясенно прошептал охотник.       — Совершенство испорчено. Таким я тебе не нравлюсь? — Поднял глаза демон.       — Ты мне скажи, — встретил этот взгляд Карасу.       Его желание затопило пространство между ними, пылая вокруг Юки жарче, чем утром. Восхищение, желание коснуться, обладать, присвоить…       — Это все упрощает, — лис решительно потянул человека к кровати.       И тот понял, что больше не в силах сопротивляться странной прихоти. Затмение, нашедшее на Юки, оказалось сильнее их обоих.       Ворон сбросил кимоно и лег, стараясь не придавить раненого.       — Что за нахрен? — лис указал на смазанные черные метки, так и не сошедшие с предплечий хозяина.       — Ерунда, — пожал плечами Карасу. — Отмоется за недельку, а что, испорчен? Не нравлюсь?       Юки осторожно заправил ему за ухо помятый желтый цветок:       — Как ты до сих пор жив со своим дурацким чувством юмора?       — Все просто, — охотник погладил юношу по бедру, обходя не до конца затянувшуюся рану. — Я сначала научился драться, а потом шутить.       — Уверен, — мурлыкнул демон ему в ухо, — все было в точности наоборот.       Карасу расхохотался, и Юки постарался запомнить этот звук, впитать его до последней ноты. Он поцеловал не успевшие растерять улыбку губы. Человек довольно замычал и запустил руку в серебристые волосы, другой по-хозяйски поглаживая лопатки и поясницу.       — Бездна забери, я грезил этим слишком долго! — его пальцы спустились ниже и впились в круглую белую ягодицу, жадно заставляя прижаться к своему бедру.       Лис хитро сверкнул рубинами глаз и, поймав чужие пальцы губами, позволил им чуть проскользнуть в рот.       — Хах… — ворон хотел получить больше, но был безжалостно прикушен клыками. — Ах ты ж…       Он попытался подмять Юки под себя, но сам оказался прижат к ложу.       — Может ты не заметил, — заявил лис, — но с четвертым хвостом положение сил поменялось. Тебе больше нечего мне противопоставить!       — Как скажешь, — легко согласился Карасу.       Он запустил руку между их телами, обхватил обоих и медленно провел вверх-вниз. Демон вздрогнул и низко застонал, ослабляя хватку, и тут же оказался снизу:       — Тебе нельзя напрягаться…       Человек опустился вдоль покрытого лиловыми синяками тела. Прикусил сосок, скользнул языком по животу, поцеловал внутреннюю поверхность бедра… Успевший любопытно приподняться на локтях демон выгнулся всем телом, исторгнув низкий вибрирующий рык, и сдался на милость победителю, как только мягкие горячие губы обхватили его, погружая в свой восхитительный плен. Карасу действовал осторожно. Убедившись, что острые когти ограничились уничтожением простыни, он добавил руку на помощь губам и языку. Чуть позже вторая рука, направилась дальше и, погрузив в демона два пальца, задвигалась синхронно. Меняя темп, он затянул игру минут на десять, прежде чем довести до финала.       — Есть хоть что-нибудь, в чем ты не хорош до отвращения? — вздохнул Юки в блаженной неге, раскинувшись на смятой постели.       — Каллиграфия, вышивка, воздержание… — человек подобрал недопитый вчера кувшин и сел на подоконник поближе к ночной прохладе. Он приложился к вину и недовольно скривился: — Теплое! А я, кажется, впервые согрелся на этой проклятой горе!       Лис лениво взмахнул хвостами и сосуд покрылся морозным узором, тронутый его синим огнем. Карасу довольно хмыкнул и принялся жадно пить, запрокинув голову и не обращая внимания на холодные ручейки, бегущие по подбородку и дальше по груди и животу.       — Осторожнее, выпьешь слишком много нашего вина, и не сможешь вернуться в мир людей, — предупредил демон.       — Черный сказал, что оно из моего мира.       — Ты проверил?       — Первым делом.       — А еда у тебя еще осталась?       — На два дня, — он вытер губы тыльной стороной ладони, — могу растянуть на три, даже на четыре, если не придется больше так напрягаться.       — На это я бы не рассчитывал…       Юки выскользнул из постели, синяки и раны заметно поблекли и затянулись. Он забрал у человека кувшин и допил. Затем прижался к все еще возбужденному, влажному от вина телу ворона:       — Продолжим?       — А тебя трудно будет по-настоящему укатать, да? — хохотнул охотник, заставляя юношу лечь грудью на подоконник.       Это оказалось не трудно, — это оказалось невозможно.